Заинтересовавшись сообщением Инб-Фадлана о русах: "И от края ногтей иного из них [русов] до его шеи [имеется] собрание деревьев, изображений [картинок] и тому подобного", я стал искать откуда мог появиться обычай татуировки у русов, или варягов наших летописей.У скандинавов такого обычая не было, у финнов тоже. А вот у кочевых народов, входивших в сферу скифо-сарматской культуры такой обычай был. Получается, что обычай татуировки был исключительно у степняков. Даже у финн-угорскских народов этот обычай сохранился исключительно среди угорских родов. К XIX в. обычай татуировки у финно-угорских деградировал до женского обычая (у большинства народов фиино-угорской группы исчез) и превратился в схематические узоры и изображения.
Сообщение Ибн-Фадлана лишний раз подтверждает, что термин русь - не этнический, а социальный. Ибн-Фадлан пишет, что "картинки" он наблюдал только у некоторых русов, то есть не у всех. Так что в состав русов, кроме скандинавов входили и люди, чья культура имела скифо-сарматские корни. Если вспомнить, что Кий, Щек, Хорив и Лыбедь не славянские имена, а иранские, а так же топонимика киевской земли - ираноязычная, то удивляться нечему. Поэтому нельзя считать русь, русов славянами или скандинавами. Русь - было разноэтническое объединение.
В поисках информации я нашел интереснейшую статью историка и археолога П. П. Азбелева про татуировки пазырыкской культуры, которую и хочу предложить читателям. Примерно такие татуировки видел Ибн-Фадлан у русов.
П.П. Азбелев.
Пазырыкские татуировки как художественное свидетельство древних войн и бракосочетаний.
Пазырыкская культура Горного Алтая (вторая половина I тыс. до н.э.) знаменита хорошей сохранностью органических материалов, не истлевших благодаря подкурганной мерзлоте. Среди дошедших до нас памятников особое место занимают древнейшие татуировки в зверином стиле, найденные на мумиях семи человек из пяти погребений. Находок мало, но они поддаются первичной систематизации: можно говорить об устойчивых мужском и женском наборах изображений. [илл. 5]
[ Добавление веб-версии: ]
Татуировки сохранились на мумифицированных останках из Второго и Пятого курганов Пазырыкского могильника (в обоих случаях мужчина и женщина) [илл. 1, 3, 4], из кург. 1 могильника Ак-Алаха-3 (женщина), из кург. 3 могильника Верх-Кальджин-2 (мужчина), и из кург. 1 могильника Олон-Курин-Гол-10 в Северо-Западной Монголии (мужчина) [илл. 2]. В последнем случае рисунок крайне фрагментарен и не реконструируется, но в остальных — «читаются» как сами изображённые фигуры, так и образуемые ими композиции. Во всех случаях фигуративные изображения выполнены в зверином стиле.
Основные мужские татуировки размещались: 1) на левой стороне груди с заходом на спину — барс или фантастический хищник [илл. 6]; 2) на руках от плеча до кисти — так называемые копытные грифоны, лошади и др., всегда в «жертвенной» позе, то есть с вывернутым крупом [илл. 7]; 3) на голени — вереницы бегущих горных козлов [илл. 8].
Сюжеты татуировок соотносятся с ролью несущих их частей тела. Приуроченность крупных изображений хищников к области сердца заставляет вспомнить о том, что именно сердце часто считают вместилищем отваги, ярости и других качеств, у многих народов связываемых с крупными хищниками. Бьющиеся в агонии копытные — образ побеждённого или жертвы — на руках, которыми люди совершают жертвоприношения, воюют и охотятся. На ногах, которые должны быть быстры и выносливы, — бегущие травоядные из числа самых быстрых и выносливых. Всё это — обычное использование звериного стиля как средства магического воздействия на несущий изображение объект.
Рисунок рыбы на ноге, внизу, согласуется с принадлежностью рыб к нижнему миру кочевнической вселенной и, может быть, отражает некий космологический аспект звериного стиля; впрочем, в виде рыбы исполнены и пазырыкские деревянные поножи из Первого Туэктинского кургана, так что этот рисунок, возможно, играл и какую-то защитную роль.
Особое явление — образ копытного грифона. Кочевники западных степей не знали этой химеры, но в памятниках Северного Китая и Монголии изображения копытных грифонов нередки, что свидетельствует о неких контактах. Существенно при этом, что на пазырыкских изображениях такие грифоны предстают в «жертвенной» позе [илл. 9], тогда как на юге и юго-востоке их изображали в самых разных позах и композициях [илл. 10]. Пазырыкские изображения явно вторичны; предположу, что алтайские кочевники, отводя связанному с соседями чудовищу непременно роль жертвы, не только знали «хозяев» этого образа, но и враждовали и воевали с ними. То, что воплощавшие такую идею изображения неустранимо наносились на тело, говорит о глубокой укоренённости и даже, возможно, сакрализованности этой вражды. Тем интереснее исчезновение этого образа спустя полвека, отделяющие Второй Пазырыкский курган от позднейшего Пятого, где на руке вождя бьются в агонии уже не копытные грифоны, а кони. В какой-то момент истории пазырыкцев направление их внешних связей изменилось, и это отразилось в бестиарии мужских татуировок.
Женские татуировки имели как черты сходства с мужскими, так и отличия от них. Самое яркое — сцены терзания, отсутствующие у мужчин [илл. 11]. Аналогии композиции из хищников, окруживших терзаемых копытных [илл. 12], есть к западу от Алтая — на пряжках и украшениях с исходным сюжетом: жертва в кольце из трёх хищников [илл. 13]. Татуированная сцена явно вторична, искажена ради заполнения рисунком всего предплечья — в частности, вместо одной жертвы в центре круга хищников показаны два. Отразившееся здесь направление связей согласуется как с западными аналогиями находкам из Пятого Пазырыкского кургана, так и с найденными в нём импортами [илл. 14]. Видимо, погребённая здесь женщина была родом из Восточного Казахстана или Юго-Западной Сибири. Она появилась на Алтае, скорее всего, вследствие замужества, связанного с усилением западных связей культуры — похоже, в ущерб сношениям с юго-восточными соседями. Таким образом, не исключено, что пазырыкские татуировки не только донесли до нас серию художественных образов и сюжетов звериного стиля, но и запечатлели систему контактов пазырыкской культуры и их динамику в IV-III вв. до н.э.
Вполне вероятно, дальнейшее изучение аналогий и хронологического соотношения памятников позволит выяснить, отголоски каких событий того времени отражены в татуировках — от древнейших китайско-кочевнических войн до греко-македонской экспансии.
Оценили 23 человека
44 кармы