Записи из дневника немецкого солдата, погибшего под Сталинградом.
В опубликованном дневнике немецкого солдата, воевавшего в составе группы армий «Север». Он рассказывает о случае, произошедшем с ним в самом начале войны в июле 1941 года:
«Мы с другими камрадами поспешили посмотреть, кто же причинил нам такой ущерб, и пошли влево от колонны, поднимаясь на маленькую горочку, слегка возвышавшуюся в 100 м от дороги. На этой горочке уже стояла группа наших офицеров и солдат, державших оружие наготове. Все они смотрели на что-то такое на земле, что скрывали от меня их фигуры.
Подойдя к этой группе немного со стороны, я увидел картину, преследовавшую меня затем многими бессонными ночами. На пригорке находился совсем неглубокий окоп, вокруг которого были видны немногочисленные воронки то ли от мин, то ли от малокалиберной пушки. Рядом с окопом лежало распластанное тело русского солдата, изрядно присыпанное землей — вероятно, от близких взрывов. На бруствере стоял русский пулемет без щитка; его кожух охлаждения ствола был туго замотан грязными тряпками — видимо, для того чтобы хоть как-то задержать вытекание воды через ранее пробитые пулями в нем дырки. Рядом с пулеметом на правом боку лежал второй мертвый русский солдат в грязной, измазанной кровью форме. Его покрытая густой пылью и тоже кровью правая рука так и осталась на пулеметной рукоятке. Черты его лица в кровавых пятнах и земле были скорее славянскими, я уже видел такие мертвые лица раньше.
Но самое поразительное в этом мертвеце было то, что у него не было обеих ног практически до колена. А кровавые обрубки были туго затянуты то ли веревками, то ли ремнями, чтобы остановить кровотечение. Видимо, погибший пулеметный расчет был оставлен русскими на этой горке, чтобы задержать продвижение наших войск по дороге, вступил в бой со следующей впереди нас нашей частью и был обстрелян артиллерийским огнем. Такое самоубийственное поведение уже мертвых русских тут же вызвало оживленное обсуждение у окруживших окоп моих камрадов и офицеров. Офицер ругался, что эти скоты убили как минимум пятерых его солдат, ехавших в передней машине, и испортили саму машину. Солдаты обсуждали, какой вообще был смысл русским занимать оборону на этой высотке, которую можно было обойти со всех сторон и их позиция была ничем не защищена.
Меня тоже занимали те же мысли, и я решил поделиться ими с нашим старым Хьюго, который стоял тут же, вблизи русского окопа, и молча протирал медный мундштук своей курительной трубки куском шинельного сукна. Хьюго всегда так делал, когда его что-то сильно расстраивало или настораживало. Он, естественно, видел и слышал то же, что и я.
Подойдя к нему совсем близко, я, стараясь говорить как бравый солдат, сказал: "Вот что за идиоты эти русские, не так ли, Хьюго? Что они вдвоем могли сделать с нашим батальоном на этом поле?"
И тут Хьюго внезапно для меня изменился. От его спокойной солидности, основанной на старом боевом опыте, внезапно не осталось и следа. Он вполголоса, так, чтобы не слышали остальные, сквозь зубы буквально прорычал мне: "Идиоты?! Да мы все вместе взятые не стоим двоих этих русских! Запомни, сопляк! Война в России нами уже проиграна!".
Я остолбенел от такой внезапной перемены в моем старшем наставнике, а тот отвернулся от толпы наших солдат, окружавших русский окоп и приподняв подбородок молча посмотрел на далекий русский горизонт. Затем три раза слегка сам себе кивнул, будто соглашаясь с какими-то своими скрытыми мыслями и слегка ссутулившись неторопливо пошел к нашему грузовику. Отойдя от меня на десяток метров, он обернулся ко мне и уже спокойным, привычным мне голосом произнес: «Возвращайся к машине, Вальтер. Скоро поедем»…
Оценили 56 человек
61 кармы