В.Антонов - Я уже твёрдо теперь знал, что не убью никакое животное себе в пищу и не воспользуюсь телом уже убитого — даже если сам буду умирать от голода!

Когда-то в этой земной жизни я тоже был человеком порока: не мыслил о Боге, убивал животных — и “ради науки”, и будучи охотником и рыбаком [5]. Потом — резко порвал с традицией этих злодеяний — вместе с прекращением курения и употребления спиртных напитков. Это случилось, когда вдруг наступило прозрение: пришло понимание смысла нашего бытия и бытия всех других эволюционирующих существ. И я уже твёрдо теперь знал, что не убью никакое животное себе в пищу и не воспользуюсь телом уже убитого — даже если сам буду умирать от голода.

Когда это пришло — уже само общение с лесными дикими животными стало столь трогательно-блаженным!

… Собирая однажды грибы в карельском лесу, я разбудил зайца. Он встал, потянулся, зевая, как пёсик, недовольно покосился на меня и очень медленно, ещё не вполне проснувшись, заковылял прочь…

А ведь раньше я убил бы его — своего столь трогательно-симпатичного лесного друга…

Но к тому времени я уже знал, что каждое убийство безвинной живой твари (или соучастие в таковом) есть преступление пред Эволюцией, пред Богом.

… И мы ездили потом на природу, чтобы учиться любить её в её живой красе: учиться любить эволюционирующую Жизнь — в телах рыб, птиц, лягушек, муравьёв, зверей, растений…

Когда мы работали на местах силы с расширением и утончением своих духовных сердец — обитатели леса льнули к нам, им приятно было просто побыть с нами.

Вокруг вдруг начинали токовать по-весеннему пёстрые дятлы — не весной, не летом, а в ноябре, декабре…

Зарянки садились на ветки как можно ближе, совсем рядом. Потом они начинали летать внутри круга наших стоящих тел, пролетали у земли между ногами… Они не просили есть: человеческая еда их не привлекает. Им просто хорошо было среди людей любви, людей добра.

А вот синицы — те едят и хлеб, и сыр. Они, бывало, садились нам на плечи и головы, кружили над нами, “зависали”, как пчёлки, около наших лиц во время трапезы, выхватывали еду из рук, хватали сыр с бутербродов, пока их подносишь ко рту…

Смех, общая радость, нежность — вот на этом-то фоне Творец и объясняет, как сделать именно такую любовь — вселенской. Ибо именно такова Любовь и Самого Творца.

… Однажды мы сидели на рассвете на опушке, на краю поля, и к нам пришёл большой заяц. Одна из нас, уже немолодая, но, однако, ещё никогда не видевшая зайца, закричала:

— Ой! Смотрите! К нам коза пришла! Какая симпатичная козочка!

… Заяц отбежал метров на двадцать, сел, сидит ошеломлённый, ушами шевелит. В нём застыл немой вопрос:

— Ну почему — коза?!

… Чтобы так больше не обижать зайцев и других зверюшек, я потом заранее подготавливал своих друзей к таким встречам: показывал зимой следы зайцев, лис, бобров, мышей, мы изучали, что и как они едят, где ночуют. А по весне мы отправлялись послушать, как поют вальдшнепы, тетерева, жаворонки, чибисы, кроншнепы.

И там же мы учились обнимать Бога руками сознания, простираемыми из утончённых и развитых духовных сердец.

С нами тогда всегда зримо присутствовали Иисус и Сатья Саи Баба́ в Их Огненных Божественных Обличиях, часто навещали Кришна, Бабаджи, Хуан-Ди и другие Божественные Учителя. Вместо Солнца при пасмурном небе светили нам чудесным Божественным Светом прекрасные Лада и Сурья, дарили Свою Божественную Нежность Рада и Элизабет Хейч — бывшая дочь египетского фараона. Растворяла в Своей Божественной Любви Мария Магдалина, приподнимал в знак приветствия Свою шляпу дон Хуан Матус, сияли улыбками Хенаро, Апостолы Филипп, Иоанн, Марк, Андрей, Матфей, также Птахотеп, Лао, многие Другие, Кого мы по именам знали или пока не знали.

Мы любили Их всех — и Они любили нас Своей Любовью, выстилая нам Путь в Их общую Обитель — Обитель Вселенского Творца.

Приходите и вы туда! Там — прекрасно! И там — на всех места хватит!

Там — больше, чем рай!