Развенчиваем мифы «Бабы ещё нарожают» – откуда и зачем взялась эта фальшивка

Краткое описание мифа

«Бабы ещё нарожают». Эту фразу — в значении «нечего жалеть работников/солдат/людей вообще» – приписывали очень многим деятелям русской истории. Она приводится как доказательство якобы присущей российскому государству кровожадности и небрежного отношения к жизням собственных граждан.

Происхождение мифа и его применение

В культурный обиход фраза вошла с лёгкой руки авторов фильма «Пётр Первый». Этой фразой пытается утешить молодого царя, потерпевшего катастрофическое поражение при осаде Нарвы и оплакивающего погибших солдат, один из его полководцев Шереметев: «Не кручинься, государь, бабы ещё нарожают». Если верить этой легенде, кстати, то очень многие из приписывающих эту фразу Шереметеву добавляют, что царь за эти слова от всей души ударил будущего фельдмаршала в морду.

Эта «цитата» воспроизводится и множится, в основном, во всяких злых русофобских филиппиках. И приписывается великому множеству исторических персонажей – кроме Шереметева, и самому Петру I, и Меншикову, и Екатерине II… И, конечно же, Георгию Жукову, которого принято обвинять в чудовищной кровожадности и чудовищных же кровопролитиях.

А.В. Исаев, исследовав документы, показал, что при прочих равных условиях именно у Жукова были наименьшие боевые потери из всех советских военачальников. Другое дело, что Жукову крайне редко доводилось действовать «при прочих равных условиях». Как известно, кто везёт, того и грузят. И именно Жукову приходилось регулярно решать боевые задачи такого уровня сложности, с которыми просто не справились бы другие наши полководцы. Поэтому у Жукова в среднем за войну потери были наибольшие, но это — никоим образом не из-за какой-то жуковской кровожадности, а исключительно из-за того, что задачи ему поручались наитруднейшие.

Сохранилось множество приказов Жукова, в которых он подробнейшим образом объяснял своим подчинённым, как именно следует вести боевые действия в той или иной реальной обстановке, чтобы предельно сократить потери.

Про жуковский же «бабынарожайный» подход нам известно как бы из мемуаров Эйзенхауэра. Но – не из самих мемуаров, а из пересказа их кустарными «разоблачителями». Вот так трактует американского полководца Володарский – режиссёр фильма «Штрафбат»: «Генерал Эйзенхауэр в своих воспоминаниях пишет, как он увидел под Потсдамом огромное поле, устланное трупами русских солдат. Выполняя приказ Жукова, они штурмовали город в лоб под кинжальным огнём немцев. Вид этого поля поразил Эйзенхауэра. Ему стало не по себе, и он спросил Жукова: "На черта вам сдался этот Потсдам?". А Жуков, — я, говорит, точно помню это, — ответил: "Ничего. Русские бабы ещё нарожают!"»

Конечно, в книге самого Эйзенхауэра ничего такого нет.

Нет там и эпизода, где Жуков якобы рассказал Эйзенхауэру, как гнал своих солдат разминировать минные поля своими ногами. На самом автор вспоминает, как обсуждал с Жуковым некоторые бои, в которых им приходилось участвовать, и как они оба пришли к выводу, что не только военная теория, но и их собственный боевой опыт доказывают: в том случае, если войска вышли на границу минного поля и с противоположной стороны этого поля противник ведёт обстрел, — то немедленная атака через неразминированное поле влечёт меньшие потери личного состава, чем попытка остановиться и дождаться подхода сапёров. И оба порадовались тому, что такие тяжёлые решения им приходилось принимать крайне редко.

На самом деле

В реальном русском миропонимании такие вещи не только говорить, но и думать не пристало.

Почему так – я разъяснял в своё время в статье «Наша сила — в том, что нас мало». Причина в том, что Россия – исторически страна малонаселённая. Плотность населения у нас всегда (даже когда наша территория не доходила и до Волги, а вся вытянулась вдоль Янтарного пути — из варяг в греки) была в разы меньше, чем в любой из европейских стран к западу от неё. Соответственно, ценность каждой человеческой жизни в России была многократно выше.

Это объективное обстоятельство породило в русском народе такой уровень гуманности, какой в большей части европейских народов трудно себе даже вообразить. По этой же причине, кстати, ставшая уже легендой советская модель образования были именно такой – фундаментальной, всеобщей и обязательной. Потому что количественная нехватка народа естественным образом принуждает государство совершенствовать качество знаний и умений каждого гражданина – даже независимо от его желания.

Отчасти это же обстоятельство спровоцировало у нас и склонность, искренне скорбя, преувеличивать, доводить до невероятных степеней любую жестокость и любое настоящее кровопролитие. Так, масштаб сталинских репрессий различные разоблачители по сей день пытаются умножить в 10-20 раз – хотя и реальные цифры сами по себе трагичны. А легенду о чрезвычайной жестокости Ивана IV Грозного и вовсе породил он сам – отмаливая персонально каждого казнённого и умученного по его повелению. И, хотя репрессивная политика Ивана Васильевича была более чем умеренной по тогдашним европейским меркам, потомки не сочли возможным увековечить царя на памятнике «Тысячелетие России».

Но вернёмся к «Бабы нарожают».

Единственный документ

На самом деле в русской истории есть только один письменный авторский документ, где приводится фраза, хоть как-то похожая на мифическую «Бабы нарожают»: «Генералы знают, что у нас ещё много солдат в России, и поэтому не щадят жизней». Это – из письма императрицы Александры Фёдоровны Николаю II от 4 (17) августа 1916 г.

Повторяю: это – единственный документ. Как из него можно сделать вывод о «кровожадности» конкретных русских военных и государственных деятелей и, тем более, распространить его на всех на них – от Петра I до маршала Жукова, – уму непостижимо.

 по материалам А. Вассерман

P.S. Ну а теперь цитата Иосифа Виссарионыча,  которая лучше всего развенчает миф о  его "кровожадности"

______________________________________________________________________________-

"...Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый “остался там”. На мой вопрос: “Как же так, остался?” – они с тем же равнодушием ответили: “Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть”. И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что “надо бы пойти кобылу напоить”. На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: “Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу”. Вот вам штрих, может быть, малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири.

Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить ее в действие, мы должны прежде всего научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди".

Сталин, И. В. Речь в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной Армии 4 мая 1935 года.