Анализ системных противоречий в традиционной версии хронологии мировой истории
В.А.Иванов
Международный Университет (в Москве)
часть 1
В статье разбирается системный кризис в традиционной версии хронологии мировой истории, обсуждается история его возникновения и рассматриваются пути для выхода из этого кризиса с помощью смены парадигмы и применения методологии, выработанной новым научным направлением.
Введение
Статья, предлагаемая вниманию читателей, возможно, отличается по стилю и методу изложения от стиля, сложившегося в исторической науке. Это не связано с нарочитым пренебрежением к общепринятой лексике и выработанной столетиями методологии. Это вызвано, в первую очередь, новизной излагаемого материала и предполагает владение читателем определенной исторической культурой, не требующей подкрепления общеизвестных исторических наблюдений ссылками на источники.
Не будет здесь и ссылок на авторитетные работы историков, но не по той причине, что их мнение игнорируется, а лишь потому, что мнение даже самого авторитетного специалиста не может рассматриваться в качестве аргумента в научной дискуссии, если оно не подкреплено научными аргументами. Это один из основных методологических принципов нового научного направления.
Хорошо известно, что эстетические установки в изображении древности, или, как ее стали называть в XVI в., «античности», резко изменились. Если живописцы и писатели XV столетия считали античные события близкими к своему времени, то в XVI и в XVII вв. картина стала принципиально иной. Живописцев XV в. в сегодняшнем искусствоведении часто называют «эклектичными кватрочентистами», поскольку они изображали классическую античность в средневековом обрамлении – рыцарь Иисус Христос; доблестный рыцарь Александр Македонский; известнейший средневековый рыцарский роман «Амадис Гальский» начинается словами –
«Вскоре после страданий и смерти нашего Спасителя, Иисуса Христа, царствовал в Малой Бретани король по имени Гаринтер. Старшая дочь была замужем за шотландским королем Лонгвинусом»
[Amadis de Gaul. Bibliothek des litterarischen Vereins in Stuttgardt. XZ. Stuttgardt, 1857];
в книге Иоанна Хильдесхаймского «Повесть о трех святых королях» XIV в. описываются европейские монеты – гульдены, талеры, венецианские дукаты и нобли, якобы имевшие хождение в Европе в момент казни Христа.
«Но да не будет никто обманут и введен в заблуждение тем, что сии тридцать монет зовутся серебренниками, как то записано и в Евангелиях, ибо они были из чистейшего аравийского золота. Однако все их называли серебренники. Подобно тому золотые монеты назывались в то время еще дукатами, талерами, рейнскими гульденами и ноблями»
[Иоанн Хильдесхаймский. Легенда о трех святых царях. М., 1998, с. 94]
А вот как изобразил сцену распятия Иисуса Христа голландский художник XV в. Ян ван Эйк
Обратите внимание на облик римского воина, протыкающего правый бок Спасителя, для того чтобы облегчить его страдания.
Ссылки на то, что эти произведения являются художественными, не относятся к сути дела. Во-первых, в те годы самого понятия ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА не существовало, все источники имели равный вес и силу, а во-вторых, процитированные тексты отражали представления своей эпохи.
Просим читателей обратить внимание на то, что мы не исследуем вопрос о подлинности страстей Иисуса Христа, мы исследуем подлинность представлений о них. Одним из основных предметов нашего исследования является так называемый «дух эпохи».
Естественно, все документы до XVI в. подтверждают версию этой эпохи и никак не могут подтверждать традиционную хронологическую версию. Сегодня историки называют сложившуюся к XVII в. версию мировой истории баснословной (труды П.Крекшина, М.Орбини, М.Стрыйковского, Летописец Еллинский и Римский).
Вот что пишет, например, о Крекшине Большой Русский Биографический Словарь:
«Крекшин Петр Никифорович – писатель, новгородский дворянин (1684 – 1763); Крекшин был горячим поклонником и хвалителем Петра I. На сочинениях его сильно сказывается влияние книжной учености допетровской эпохи; он верил баснословным рассказам из русской истории, бывшим в ходу между книжниками XVI – XVII вв.»
Представления о времени начала письменности в средние века существенно отличались от сегодняшних. Так, известный исследователь античности и латинского языка Лоренцо Валла тонкими лингвистическими и психологическими наблюдениями доказавший подложность знаменитого «Константинова дара», в своей знаменитой работе «О красотах латинского языка» в XV в. утверждал, что
«книги мои имеют перед латинским языком больше заслуг, чем все, что было написано в течение 600 лет по грамматике, риторике, гражданскому и каноническому праву и о значении слов» [Barozzi L., e Sabbadini R. Studi sul Panormita e sul Valla. Firenze, 1891. P.4],
полагая тем самым, что латинская литература существует всего 600 лет.
Шекспир в своем знаменитом 59 сонете также утверждает о 500-летнем существовании письменности и времени со дня пришествия Иисуса Христа. Вот как выглядит текст этого сонета в издании 1640 г. (рис.2):
Титульный лист и сонет 59
из издания поэм Шекспира 1640 года
А вот как этот текст публикуют в современных изданиях. Обратите внимание на принципиальные изменения в 8 строке (mine – mind) и в 11 строке (where – whether), не говоря уже о многочисленной модернизации орфографии (hundreth – hundred, beguild – beguiled и других).
Sonnet LIX
If there be nothing new, but that which is
Hath been before, how are our brains beguiled,
Which, labouring for invention, bear amiss
The second burden of a former child!
O, that record could with a backward look,
Even of five hundred courses of the sun,
Show me your image in some antique book,
Since mind at first in character was done!
That I might see what the old world could say
To this composed wonder of your frame;
Whether we are mended, or whether better they,
Or whether revolution be the same.
O, sure I am, the wits of former days
To subjects worse have given admiring praise.
Заметим, что все переводчики на русский язык пользуются не оригинальным текстом Шекспира, а его современной адаптацией.
Вот классический перевод С.Я.Маршака:
Уж если нет на свете новизны,
А есть лишь повторение былого
И понапрасну мы страдать должны,
Давно рожденное рождая снова,
Пусть наша память, пробежавши вспять
Пятьсот кругов, что солнце очертило,
Сумеет в древней книге отыскать
Запечатленный в слове лик твой милый.
Тогда б я знал, что думали в те дни
Об этом чуде, сложно совершенном,
Ушли ли мы вперед, или они,
Иль этот мир остался неизменным.
Но верю я, что лучшие слова
В честь меньшего слагались божества!
В переводе А.М.Финкеля хронологическую ошибку попытались исправить, заменив пятьсот лет на тысячу:
Когда и впрямь старо все под луной,
А сущее обычно и привычно,
То как обманут жалкий ум людской,
Рожденное стремясь родить вторично!
О, если б возвратиться хоть на миг
За тысячу солнцеворотов сразу
И образ твой найти средь древних книг,
Где мысль впервой в письме предстала глазу.
Тогда б узнал я, как в былые дни
Дивились чуду твоего явленья,
Такие ль мы, иль лучше, чем они,
Иль мир живет, не зная измененья.
Но я уверен – прежних дней умы
Не столь достойных славили, что мы!
Наиболее близким к оригиналу является перевод Сергея Степанова:
Коль то, что есть, все было, и давно,
И нет под солнцем ничего, что ново,
И заблуждаться разуму дано,
Один и тот же плод рождая снова,
То память пусть в седые времена
Лет на пятьсот своим проникнет взором,
Где в первокниге первописьмена
Отобразили облик твой узором.
Взгляну я, как писали искони,
Такую красоту живописуя, –
Кто лучше пишет, мы или они?
Иль времена переменялись всуе?
Но знаю: их едва ли уступал
Оригиналу мой оригинал
Таким образом, нельзя не отметить, что переводчики заметили странности «датировки» Шекспиром начала письменности, однако одни из них эти странности проигнорировали, списав их на анахроничность эпохи XVI–XVII вв., другие попытались все же исправить в соответствии с сегодняшними представлениями о хронологической шкале.
В любом случае Шекспир, без сомнения, отражал представления своей эпохи и в поправках современных переводчиков не нуждается.
Наличие многочисленных нестыковок в традиционной версии хронологии мировой истории вызвало к жизни Проект Цивилизация, посвященный непредвзятому анализу нарративных текстов и построении хронологии, основанной только на основе изучения источников, вне зависимости от каких-либо идеологических, политических или религиозных установок.
В появившихся в последнее время дискуссионных материалах по цивилизационным проблемам часто ставится странный вопрос – есть ли у Проекта документы, подтверждающие его хронологическую версию. Сама постановка вопроса выглядит анекдотичной – поскольку установки в изображении древности изменились только после XVI в., то и документы стали отражать смену установки лишь начиная с XVII в. (и то, как мы впоследствии увидим, не все, поскольку процесс смены представлений был постепенным).
Документы, относящиеся к эпохе до XVI в., всем своим массивом противоречат традиционной хронологической версии, и, естественно, никак ее подтверждать не могут. Это одно из серьезнейших противоречий породило множество других противоречий, анализу которых и будет посвящена предлагаемая статья.
Часть противоречий, имеющих локальный характер, историками была замечена давно, и, начиная с XVI в., был выработан арсенал средств для объяснения этих противоречий. До определенного времени эти объяснения науку удовлетворяли. Однако к концу двадцатого века одновременно со взрывом в развитии информационных технологий произошел взрыв и в методологии науки, в том числе и исторической.
Были выявлено большое количество системных противоречий в традиционной хронологической версии истории, разрешить которые традиционными методами уже не удается. Их разрешение возможно только одним путем – сменой парадигмы. Выработке этой новой парадигмы и посвящен Проект Цивилизация.
В дальнейшем для простоты изложения традиционная концепция хронологии мировой истории будем кратко именоваться Традиционной Историей.
Настоящая статья посвящена обзору и анализу системных противоречий, приведших к кризису Традиционной Истории, и намечает пути к выходу из этого кризиса.
Автор выражает признательность многочисленным участникам дискуссии в Интернете по цивилизационным проблемам.
Обзор традиционной историографии античности
История всегда понималась как «наставница жизни», поэтому историки всех эпох занимались интерпретацией и интерполяцией исторических событий в определенных и вполне конкретных целях, занимаясь прославлением героического прошлого или обоснованием законности императорских династий.
Наличие циклов в историческом развитии было замечено еще античными авторами, и концепция циклического развития лежала в основе всех античных исторических теорий.
Средневековая историография не знала достижений античной историографии, и в первую очередь это связано с тем, что основная масса античных источников еще была неизвестна. В рамках традиционной историографии это удивительно – согласно этой теории античные тексты повсеместно переписывались средневековыми монахами, вместо того чтобы сжигаться в соответствии с христианской доктриной уничтожения языческих источников; причем, в связи с отсутствием до XIV в. бумаги, рукописи писались на дорогостоящем пергаменте; ГДЕ монахи тайком доставали это материал, остается загадкой. Аристотель стал известен в Европе не ранее XIII в., а повсеместное незнание Европой греческого языка вплоть до XV в. в науке давно стало общим местом.
История до XV в. была служанкой богословия, и ни о какой античности речи быть не могло. Тем более удивительна теория о массовом переписывании античных текстов.
К примеру, византийские хроники XI–XII вв. начинали обзор мировой истории с кесаря Августа, не упоминая Юлия Цезаря вовсе, а вся римская история излагалась крайне схематично и конспективно. Август кесарь считался фигурой легендарной.
В русских летописях и хрониках ссылок на античные источники не было.
Самый ранний список «Летописца Еллинского и Римского» – первого свода знаний об античных хрониках на Руси – датируется XVI в. Включение выдержек из византийских хроник Григория Амартола в «Повесть временных лет» нельзя, строго говоря, называть ссылкой на античные источники.
Самые ранние греческие рукописи, хранящиеся в России, относятся к XV в. [Б.Л.Фонкич. П.И.Дубровский и начало коллекционирования греческих рукописей в России. Византийский временник, 53. М., Наука, 1992, с. 124].
Сборник изречений древнегреческих авторов «Пчела», популярный на Руси, также датируется XV в.
Гуманизм возник в Италии, состоявшей в XV в. из множества самостоятельных городов-государств, не считавших себя этнической целостностью вплоть до XIX в. И сразу началось «возрождение» античности и охота за «рукописями». Основной корпус источников по истории античности был «открыт» на протяжении двух веков – XV и XVI. Процесс этого «открытия» детально отображен в трудах Фоменко и Носовского и, в принципе, в истории хорошо известен. Троянская война изучалась по Даресу и Диктису. [Гвидо де Колумна, «Historia de bello Troiano» в 35 книгах, в русском варианте известная под названием «Историа, в ней же пишет о разорении града Трои …» М., 1709.] Лишь в 1425 г. Кириако из Анконы (1391–1451) посетил Константинополь с целью изучения Гомера и Гесиода и перевода их на латинский язык.
Помпонио Лето (1427–1497) не только мечтал о Возрождении Рима, но и вел себя как античный римлянин – одевался, писал, говорил, носил «античные» титулы, ставил «античные» пьесы. Точно так же вели себя его последователи и ученики. Впоследствии это массовое поведение было охарактеризовано как «игра в античность» (в соответствии с теорией Хейзинги).
Виноградник Помпонио Лето стал местом сборищ восторженных почитателей «второго Катона», впоследствии основателя «Римской академии». Ее члены приняли «античные» имена и отмечали «античные» римские языческие праздники.
Вопрос с первым Катоном решается неоднозначно. Лоренцо Валла, о котором мы говорили выше, встречается с Катоном лично:
«А вот появляется и Катон Сакко, павиец, и с ним Гуарино из Вероны, прибывший сюда накануне из Феррары. О них я мог бы сказать так: Катон именно тот, кого я без колебаний ставлю среди самых красноречивых древних юристов, а также оратор обстоятельный и серьезный» [Lorentzo Valla. De vero valsoque bono. Bari. 1970].
Катон Сакко – (1397-1463) – юрист при павийском университете, противник учения Аристотеля, оставил после себя обширную переписку.
Помпонио Лето издал Курция Руфа, Варрона, Плиния Младшего, Саллюстия и комментарии ко всем произведениям Вергилия.
Лоренцо Валла (1407–1457) обратил внимание общественности на противоречивость сведений «античных» авторов. Наиболее ярко критический анализ Лоренцо Валла проявился в разоблачении так называемого «Константинова дара», согласно которому светская власть было передана папам в IV в. императором Константином Великим.
Лоренцо Валла уличает Тита Ливия в многочисленных ошибках, Аристотеля – в абсолютном незнании и непонимании «аристотелевой» диалектики, а Евсевия – в подлоге.
Лоренцо Валла в XV в. считается основоположником критического метода в историографии. Родным языком Лоренцо Валла считает латынь – «Авиценна и Аверроэс, безусловно, были варварами, совершено не знавшими нашего языка, и едва ли они имели представление о греческом» [Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., с.293]
Крупным историографом XV в. является Тито Ливио да Форли, автор «Vita Henrici Quinti regis Angliae» [Tito Livio da Forli. Vita Henrici Quinti. 1716, BM], положивший начало английской историографии Нового Времени.
Славу французской историографии принес Юлий Цезарь Скалигер (1484–1558), отец основателя современной традиционной хронологии Жозефа Жюста Скалигера. Настоящее имя Юлия Цезаря Скалигера – Джулио Бордони. Однако он решил увековечить себя в имени Скалигеров делла Скала (Scaligeri, della Scala), имени итальянского рода, к которому принадлежали синьоры Вероны с 60-х гг. XIII в. до 1387 г., когда Верона была захвачена правителями Милана Висконти. Юлий Цезарь критикует латинских поэтов и приводит детальное сопоставление Вергилия с Гомером.
В XVI–XVII вв. идеи античности начинают внедряться в массы, но происходит это с колоссальным трудом – число образованных людей невелико.
Подражание античности приняло внушительные масштабы. Томас Мор, «подражая» любимому им Лукиану, написал «Золотую книгу, столь же полезную и забавную, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» (1516).
Написанная Томасом Мором картина, естественно, воспринималась не как утопия, а как реальность – такова была степень воздействия письменного источника в XVI в.!
Активным популяризатором античности явился Шекспир, создавший многие свои пьесы на сюжеты «античных» авторов – Плутарха, Лукиана, Овидия, Плавта (Кориолан, Юлий Цезарь), в которых выступают «исторические» фигуры Антоний, Клеопатра, Тимон, Перикл.
Плутарх как античный писатель был в течение продолжительного времени невероятно популярен. «Однако развитие исторической науки подорвало его авторитет как историка» [С.Радциг. История древнегреческой литературы. М., 1977, с.485], и сегодня он рассматривается лишь как собрание исторических анекдотов. Можно лишь сожалеть, что эти исторические анекдоты воспринимаются многими как исторические факты.
Легендарность сообщения о самоубийстве Клеопатры с помощью укуса змеи подтверждает и Страбон, утверждающий, что Антоний и Клеопатра были уничтожены Августом Цезарем, который положил тем самым конец пьянству и распутству. [Страбон. География. М., 1994, с.735.]
Русские источники заговорили об «античности» лишь в XVI в., когда Москва заявила свои права в качестве третьего Рима, а Иван Грозный объявил себя прямым потомком легендарного Пруса и родственником Августа кесаря.
В частности, в сборник «Летописец Еллинский и Римский» вошли повесть о гибели Трои Дареса и Диктиса (без упоминания имени Гомера) и перевод Иудейской войны Иосифа Флавия с реалиями XV–XVI веков нашей эры.
Основной особенностью античной историографии XVII–XVIII вв. является отсутствие новых источников. Просветителей не интересовал фактический материал – свои теоретические построения они выводили путем логических умозаключений из анализа свойств человеческой личности, а материал источников использовали только для примеров, иллюстрирующих свои теоретические построения.
В 1779–1809 гг. были изданы труды латинских авторов в 117 (!) томах в так называемом Бипонтинском издании.
Первые раскопки (Геркуланум) начались в 1711 г., в 1748 г. начались раскопки в Помпеях. Раскопки носили рекламный и коммерческий характер. Ни о каких научных исследованиях речь в XVIII в. еще не шла.
Первые раскопки в Афинах были проведены английским «Обществом дилетантов» (!) в 1751–1743 гг., об их уровне говорить сегодня неловко.
Но уже первые, весьма поверхностные результаты начали порождать в обществе скептические настроения в отношении «античности». Так, итальянец Франческо Бьянкини утверждал, что археологические памятники дают совсем иное знание прошлого, чем письменные данные «древних» авторов. Реализацией его взглядов явилось опубликование «Всеобщей истории, изложенной по памятникам и изображенной в древних символах» – одним из самых значительных исторических произведений XVIII в.
Основным достижением эпохи Просвещения было то, что историки увидели многочисленные неточности, ошибки, искажения и фальсификации в источниках. Разрушение авторитетов привело к развитию критического взгляда на источники вообще и расцвету филологической критики источников в частности.
Основателем критического метода в классической филологии является английский ученый Р. Бентли (1662–1742). Он исследовал письма одного из сицилийских тиранов VI в. до н.э. Фалариса (1699) и путем тщательного и всестороннего анализа установил, что они являются не подлинником, а фальсификатом.
Джанбаттиста Вико (1668–1744), основной труд которого «Основания новой науки об общей природе наций» (1725) (теория циклов), установил, что гомеровские поэмы написаны разными авторами и в различные эпохи.
Барух Спиноза в «Богословско-политическом трактате» (1670) указал на многочисленные пропуски, противоречия, разрывы и повторы (дубликаты, как мы говорим сегодня) в тексте Ветхого Завета.
В середине XVIII в. француз Астрюк доказал существование двух редакций в книге Бытия – Элохиста и Яхвиста.
Критическая работа над источниками Пьера Бейля «Исторический и критический словарь» (1696) привела его к полному скептицизму – он отметил глубочайшие противоречия между источниками и пришел к выводу о невозможности установить в них какое-либо рациональное зерно.
Центром критической работы над античными источниками в XVIII в. стала основанная в 1701 г. в Париже «Академия надписей и изящных искусств». В 20-х годах в Академии развернулась ожесточенная дискуссия о достоверности римской истории. Член Академии Пуйи доказывал абсолютную легендарность римской исторической традиции и считал, что никаких достоверных источников по римской истории не существует.
Скептическое отношение к источникам вообще и к римской исторической традиции в частности развил Луи де Бофор в своем знаменитом историческом труде «Диссертация о недостоверности первых пяти веков римской истории» (1738).
В 1754 г. И. Винкельман (1717–1768) опубликовал капитальный труд «Мысли о подражании греческим произведениям в живописи и скульптуре», а в 1764 – «Историю искусства древности», ставшие энциклопедиями по истории и философии античного искусства. Трудно переоценить вред, доставленный этими трудами о мировой истории – капитальность исследований Винкельмана породила иллюзию достоверности, и на протяжении двух веков – до открытий середины XX в. – труды Винкельмана считались истиной в последней инстанции. Историки не удосуживались заглянуть в первоисточники и изучить фактический материал – им было достаточно авторитета Винкельмана.
Правда, уже Лессинг (1729–1781) попытался было полемизировать с Винкельманом, но его голос потонул в потоке истерических сторонников классической теории.
Одним из самых фантастических открытий XIX в. явилось «случайное» обнаружение Бартольдом Георгом Нибуром «Институций Гая» якобы II в. н.э, совершенно неизвестных в средние века и содержащих массу современных XIX в. реалий (алгебраическое мышление, сформировавшееся лишь к XVI в., принципы современного бухучета, заложенные в XV в., постоянные упоминания о бумаге, появившейся в Европе только в XIV в., и о книгах, речь о которых во II в. нашей эры идти не могла, упоминания о живописи, появившейся тоже только в XV в. одновременно с изобретением братьями ван Эйк масляных красок).
Еще более фантастична история открытия Нибура – обнаруженный им источник оказался палимпсестом третьего порядка, найденный в библиотеке Вероны в 1816 г. при чтении одного из богословских трактатов. При «восстановлении» текста пришлось дописывать до 90 процентов информации!
Нибур является одним из основоположников метода интерполяции – на основании отдельных документов и руководствуясь так называемым «духом эпохи», он восстанавливал огромные пласты древней истории!
Неаполитанские короли также оживились и в рекламных целях в XIX в. стали активно финансировать раскопки Помпей. Начали закладываться новые науки – эпиграфика и источниковедение.
Основная масса «историков» XIX в. использовала «античную» историю для отстаивания своих политических взглядов. Например, «История Греции» английского «историка» Митфорда является образцом тенденциозного сочинения, в котором материал древнегреческой истории преподносится таким образом, чтобы отстоять идеалы английских тори начала XIX в.
Во Франции в том же, XIX в., история «античности» рассматривалась как воплощение идей республиканской свободы, гражданского самоуправления, патриотизма.
Историография была снова разделом публицистики и политики, и ни о какой серьезной научной работе речи быть не могло.
Так, 33-томная «История древнего мира» Луи Филиппа Сегюра, изданная в 1824–1830 гг., была фактически многотомным художественно-публистическим произведением.
Начало XX в. ознаменовалось «модернизмом» – историки рядили героев античного мира во фраки и цилиндры финансистов, одевали в рабочие блузы пролетариев, придавали храмам облик бирж и банков, переименовывали мастерские в фабрики, всерьез рассматривали феодальные и капиталистические отношения в античном обществе.
Начались массовые хищнические раскопки – за 20 лет было нарыто больше, чем за предшествовавшие три столетия. Возникла новая наука – папирология – папирусы до XX в. были неизвестны.
Начались нумизматические исследования – тоже пока на дилетантском уровне. Массовые находки монет показали возможность их использования как датирующего материала.
Взгляды на работы греческих и латинских авторов начали пересматриваться.
Первым статистический метод для исследования древней истории применил К. Белох (1854–1929). В своей крупной работе «Аттическая политика со времен Перикла» он первым провел исследование численности населения греко-римского мира и пришел сразу к парадоксальным выводам – рабов в древних государствах не было. В работе «Греческая история» К. Белох, апеллируя к трудам древних «историков», пришел к выводу, что история – это искусство и следует не научным, а художественным законам (интересно, как можно было бы прийти к иному умозаключения, анализируя художественные произведения «древних» «историков»).
Одновременно с К. Белохом Р. Пёльман (1852–1914) в работе «Перенаселение крупных античных городов в связи с общим развитием городской цивилизации» (1884) также приходит к парадоксальным выводам.
Наступила «мода» на гиперкритицизм.
Одной из ключевых работ этого направления являются статьи Этторе Пайса «Критическая история первых пяти веков римской истории» [E.Pais. Storia critica di Roma durante i prime cinque secoli. 1913–1920]. Пайс продолжает рассматривать вопросы, поднятые де Бофором и Нибуром. Пайс полностью отрицает достоверность традиции. По его мнению, римляне не знали исторических преданий, ничто не доказывает и существование частных римских летописей, а то, что нам сегодня известно о римских учреждениях, почерпнуто из источников I в. до н.э. Пайс утверждает, что источниками по ранней римской традиции являются греческие исторические рассказы и римская драма. Например, известие о гибели 300 Фабиев под Вейями является слегка видоизмененным сообщением Геродота о смерти 300 спартанцев под Фермопилами.
Одним их приемов, характерных для исторических источников, Пайс считает дубликацию. Выражалась она в том, что одно и то же сообщение с некоторыми вариациями повторялось под разными годами. Происходило это оттого, что близкое к ним событие античные авторы переносили в далекое прошлое. Так, например, по образцу судебных формул, опубликованных Гнеем Флавием, были придуманы законы XII таблиц. Пайс обращает внимание также и на различные толкования имен и названий. Те имена, которые встречаются в ранней римской истории, имеют малого общего с исторической реальностью. Это в большинстве случаев божества, мифы о которых смешались с реальной историей. Тарквиний был божеством Тарпейской скалы; рассказ о Кориолане – измененный миф о боге Марсе.
К парадоксальным выводам приходит и Г. Дельбрюк, анализируя численность греческих армий в работе «История военного искусства в рамках политической истории».
Дельбрюк разбирает военные операции с профессиональной точки зрения и разрушает большинство легенд, долгое время державшихся в военной истории.
К интересным выводам приходит Г. Узенер в работе «Троица» (1903). Оказывается, для древних языческих религий был общепринят принцип троичности божества, поэтому поклонение Святой Троице вместо Иисуса на Руси вплоть до XVI в. приобретает особый смысл.
«Античная» история стала наиболее удобным полигоном для проверки политических концепций французских «историков» начала XX в. – сторонники «буржуазной» демократии и ее противники в лице античности получили прекрасное поле для оттачивания своего мастерства политической полемики (Фюстель де Куланж, Ж. Бабелон, П. Гиро, Ж. Дешелетт, Р. Канья, Э. Кавеньяк).
«Историческое» сообщество разделилось на гиперкритиков и на традиционалистов, которые пытались своими трудами подтвердить античную традицию, например, реальность троянской цивилизации.
Как мы увидим далее, это традиционным историкам дается все труднее. С троянской цивилизацией им вскоре придется расстаться.
Английский исследователь А. Эванс (1851–1941), занимаясь раскопками на острове Крит, открыл новую цивилизацию – минойскую, и это разрушило множество теоретических построений историков, существовавших до него.
Оксиринхская серия папирусов в 1902 г. также произвела настоящую революцию (Б. Гренфель и А. Хант).
Наличие ярко выраженных циклов и дубликатов в истории отрицать стало невозможно, и это привело к возникновению всевозможных теорий цикличности.
К наиболее известным из них относятся теории Освальда Шпенглера (1880–1936) и Артура Тойнби (1889–1976).
Шпенглер в своем фундаментальном труде «Закат Европы» (1920–1922) отметил стандартные циклы развития, которые проходит каждая цивилизация. Он выделил 8 таких цивилизаций – египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, «аполлоновскую» (греко-римскую), «магическую» (византийско-арабскую), «фаустовскую» (западно-европейскую) и майя.
Историософия Артура Тойнби выделяла 21 отдельную замкнутую независимую друг от друга цивилизацию. Все эти цивилизации равноценны и современны, даже если они исчезли тысячи лет назад.
Надо ли говорить о том, что такое толкование истории не только иррационально, но и вынуждает принимать в расчет некие силы, управляющие развитием цивилизаций по одним и тем же законам, что, согласно уверениям Традиционной Истории, является истинно научным методом.
Перед второй мировой войной стало интенсивно изучаться античное монетное дело. Первые работы по изучению штемпелей и анализу кладов относятся к 1937 г. (С. Ноу). В работах М. Ростовцева (США) «Социальная и экономическая история эллинистического мира» в трех томах (1941) впервые были использованы археологические материалы в качестве полноправного исторического источника наравне нарративными и эпиграфическими источниками.
Правда, в концепции М. Ростовцева при описании «древнего» мира важнейшее место занимают тезисы о «буржуазии» и «пролетариате». Ростовцев считает, что экономические отношения в классическом Древнем Мире были капиталистическими, а на Востоке – феодальными.
Уже в эти годы наличие рабовладения в античном мире подвергается большому сомнению (Р. Сарджент, 1924). Основная проблема историков в эти годы – недостаток фактологического материала (интересно, почему предыдущие поколения «историков» эта проблема нимало не заботила?).
Очень эффектно выглядит описание предназначения историков фашистского рейха – В. Франк, директор «имперского института истории новой Германии», призывал ученых включиться в борьбу за новую эру германского величия и «писать такую историю, чтобы творцы истории захотели носить ее в своих ранцах».
Можно с гарантией утверждать, что «творцы истории» (историки) уверенно носили ее в своих ранцах вплоть до середины XX в.
Но вот тут-то с уверенностью и начались проблемы.
Наконец-то, в 60-е годы XX в., был установлен сам факт троянской войны, который до этого у историков вызывал большие сомнения. Однако теперь окончательно установлено, что тексты Гомера к этой войне не имеют ни малейшего отношения.
В работах Д. Пэйджа «История и гомеровская Илиада (1959), Дж. Кирка «Песни Гомера» (1962) и М. Финли «Мир Одиссея» (1962) было доказано, что поэмы Гомера, кто бы ни был автором этих поэм в действительности, не отражают исторической реальности микенской эпохи.
Решающую роль в этой оценке сыграла информация, полученная в результате расшифровки линейного письма Б, – стало окончательно ясно, что общества, изображенные в архивах Пилоса, Кносса и других центров, не могут иметь абсолютно ничего общего с обществом, описанным в гомеровских поэмах.
Уверенность историков еще более пошатнулась после появления значительного числа работ, отрицающих существование рабства в античном мире (У. Уэстерман, 1955, А. Джоунс, 1960). В сборнике «Рабство в классической античности» (1960) доказывается незначительная роль рабства в античном мире (рабы – это просто прислуга, собственно, и слово ‘servo’, которое традиционно переводится как ‘раб’, означает всего-навсего ‘слуга’). Важную роль, в частности, сыграла статья М. Финли «Была ли греческая цивилизация основана на рабском труде?».
Восстания рабов, которые советская историография, подкрепляя марксистские тезисы, любила объяснять как проявление классовой борьбы, были всего лишь выражением недовольства иностранной рабочей силы тяжелыми условиями в стране пребывания.
Задачей сегодняшних историков является не выявление ошибок и фальсификаций в источниках, а объяснение их причин. Именно такой подход характерен, например, для работ Э. Габбы о Дионисии Галикарнасском (1968) и Аппиане (1957) и А. Момильяно о Тимее и Фабии Пикторе (1966), М. Павана о Диодоре Сицилийском.
Оценили 37 человек
49 кармы