КРАЙНЕШИИТСКИЙ АНДЕРГРАУНД ТУРЦИИ

Одна из самых сложных задач в исследовании алевизма – обобщение этого комплексного и эклектичного феномена.

Алевизм – одна из базовых составляющих переднеазиатской "еретической" среды. Одним из наиболее обобщающих определений этого феномена является понятие "Али-ориентированные общины", указывающее на особый статус имама Али – двоюродного брата и зятя пророка ислама Мухаммада. Его особое почитание в шиизме приобрело крайний характер, вплоть до обожествления в недогматической шиитской среде. Отсюда еще одно определение алевитов – гулат (букв. "крайние").

НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЭТОГО КРАЙНЕШИИТСКОГО ТОЛКА ОПРЕДЕЛЯЮТ СЕБЯ как "мазхаб Джафара" (по имени шестого шиитского имама), считая себя "общиной спасенных". Иногда алевиты Турции обобщаются термином "кызылбаши", что не совсем верно, учитывая прежде всего тюркскую этническую атрибуцию кызылбашества, тогда как среди алевитов, составляющих, возможно, 20-25% населения Турции, по крайней мере четверть представлена иранскими группами – курдами и заза. Иногда с алевизмом максимально сближают бекташизм. Назвать это абсолютно неверным нельзя, хотя и тут необходима оговорка на историческое развитие - Бекташитский орден, основанный в ХIII в. Хаджи Бекташем Вали и имевшим огромное влияние на крайнешиитскую среду, в частности, на своих многочисленных поклонников в среде Али-ориентированных общин.

Зульфикар - раздвоенный меч Али - один из символов алевитов

Заза-алевиты называют свою синкретическую религию "йол ушаки" (последователи Пути (Истины), не особо подчеркивая исламскую составляющую своей веры. Али-ориентированные общины Ирана именуют себя "ахл-и хакк" (люди истины), "али-иллахи" (обожествляющие Али) или йаресан (обитель возлюбленных (братьев), их иракские единоверцы выступают под названием "какаи" (братья). Самоназвание друзов – "мувахиддун" (единобожники), а современные нусайриты выступают как "алави" – сторонники Али.

Каждую из Али-ориентированных общин можно считать не просто уникальной, с определенными элементами этноконфессиональности. Эзотерический характер доктрины и эндогамия позволили некоторым общинам обрести характер оформившихся этноконфессиональных групп с четкими параметрами идентичности.

Мы остановимся на алевитах Турции, представленных тремя группами – алевиты-турки, алевиты-курды и алевиты-заза. Турецкая крайнешиитская среда уже сама по себе – наглядный образец диверсифицированности алевитского феномена, и не только энтической.

Различные группы алевитов порой имеют принципиально отличающиеся друг от друга формы самосознания, особо акцентирующие то религиозный, то этнический, то языковой, а порой даже социальный или политический аспекты собственной идентичности. Различны и подходы исследователей к алевизму: для одних наиболее важным является шиитский фактор в мировоззрении алевитов, для других – влияние суфийского ислама или идеологии бекташизма, различных форм христианства (в том числе армянского) или субстратные элементы (от собственно анатолийских до пережитков тенгризма – древнего наследия кочевников-тюрков), столь отличающие Али-ориентированные общины друг от друга. Одни акцентируют лефтистский характер алевитских общин в политическом поле, другие – социальный - перехода от горцев-крестян к оформившейся, интегрированной в различные сообщества урбанизированной прослойке.

Понять феномен алевитской идентичности означает выявить все ее маркеры – и внутренние (кем считают себя сами представители различных групп алевитов), и внешние (как определяет алевизм внешний мир, прежде всего догматический ислам). Таким образом, предстоит ответить на вопрос: что в тех или иных исторических условиях, в том или ином религиозном и культурном пространстве, в той или иной политической ситуации выступает в качестве коррелята при определении алевизма, а, следовательно, какие характеристики являются основными, а какие отступают на второй план?

Алевитский ритуальный танец

РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ АЛЕВИТОВ – ЯВЛЕНИЕ ТАКЖЕ МНОГОПЛАНОВОЕ, но именно оно является базовым маркером идентичности, определяющим культуру, мировоззрение, образ жизни, а порой - социальные и политические аспекты идентичности. Многие группы алевитов рассматривают себя как часть более широкого шиитского пространства. Они позиционируют свое мировоззрение как истинный ислам, сохранивший изначальную систему ценностей, привнесенную пророком Мухаммадом, подчеркивают особую приверженность Али, вводя его имя в символ веры ислама. Помимо классического "Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммад – пророк Аллаха" он дополнен у алевитов фразой "Али – друг Аллаха". Мухаммад и Али считаются в алевизме эманациями Божественного Света, но фигура Али возвышается даже над пророком ислама. Она наделяется божественными качествами и определяется как "врата", ведущие к эзотерическому знанию. Алевиты, подобно прочим крайним шиитам, верят в воплощение Божественного Света в роде Алидов - 12 имамах, прямых потомках Али. Бог, считают представители этой формы недогматического ислама, периодически проявляет себя в человеческих формах в цикличной истории мира, но его абсолютное воплощение – Али.

Эзотерическое знание в алевитских общинах считается доступным в полной мере лишь посвященным, иноверцам же доступ к нему закрыт. В основе знания – аллегорическое толкование Корана, дополненное местными литературными традициями.

Нарушение норм шариата – одно из основных обвинений, выдвигаемых догматическим исламом в адрес крайнешиитских сект. Большинство из них – устоявшиеся веками клише, стереотипы, закрепленные за общинами в дерогативных характеристиках. Некоторые из этих обвинений соответствуют действительности, чего не отрицают и сами сектанты. К таковым относятся, например, потребление вина, недозволенной пищи, несоблюдение традиционного поста, отказ от традиционного хаджа в пользу т.н. хаджа сердца, т.е. пренебрежение нормами, являющимися формальным проявлением веры. Одно из распространенных и абсолютно необоснованных обвинений – оргии и промискуитет – результат закрытого характера религиозной практики, а также особого статуса женщин в общине, их допуск к участию в эзотерических ритуалах.

Деде - алевитский авторитет

В ОСНОВЕ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ АЛЕВИТОВ ЛЕЖИТ МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС, согласно которому последователь алевизма должен быть "хозяином своей руки, своего языка, своих чресел", что предполагает абсолютный запрет на воровство, ложь и прелюбодеяние. Бог заключен в каждом человеке – совершеннейшем из его творений, считают алевиты, и для его познания необходимо лишь очистить сердца от скверны праведной жизнью, любовью к окружающим и прощением.

Отличаются от исламской догмы и эсхатологические интерпретации сектантов. Алевиты ждут прихода спасителя-мессии в конце времен, который исправит несовершенства мира и установит справедливый миропорядок. До тех же пор людей направляют предтечи – мессии своего времени.

Общины алевитов традиционно эндогамны и имеют кастовую структуру, делясь на духовенство, составляющее порядка 10% общины, и мирян. Межкастовые браки исключаются. Духовенство – носители религиозного знания, передаваемого из поколения в поколение, и знатоки ритуальной практики ответственны за духовное совершенствование учеников. Духовная элита, возводящая свое происхождение к Али, 12 имамам и легендарным святым, делится на "муршидов" (учителей), "деде" (патриархов, дедов), "пиров" (старейшин) и "рахбаров" (лидеров, вождей), состоящих друг с другом в отношениях наставник-ученик и имеющих специфические обязанности перед мирянами.

В рамках одной статьи невозможно даже бегло осветить все аспекты религиозной идентичности алевитов. Но, говоря об алевитской самости в ее противопоставлении догме, необходимо рассмотреть и другую сторону проблемы – официальный взгляд догматического большинства на алевизм сегодня. Исследователи данного вопроса отмечают, что большинство суннитов Турции, имея крайне поверхностные представления о сути алевизма, просто игнорирует его как религиозный фактор. Однако широко известное высказывание Эрдогана "Если алевизм являет собой любовь к Али, то и сам я – алевит!", сводящее сложный феномен исключительно к почитанию Али, указывает скорее на прямое отрицание алевизма как фактора, имеющего помимо религиозного прочие существенные составляющие, - от социально-культурной до этнополитической. Высказывание Эрдогана почти слово в слово повторяет сказанное имамом Хомейни об иранских "Ахл-и хакк": "Если вы почитаете Али как истину, тогда все мы – люди Истины". Но за внешним сходством скрыта довольно существенная разница в ситуациях. Иранские алевиты никогда не маркировали собой серьезной исторической оппозиции, как это происходило в Турции. Во-первых, они представлены иранскими этническими группами (гуранами и курдами). Во-вторых, религиозные противоречия между крайними шиитами и шиитами-двунадесятниками в Иране не могут сравниться с алевито-суннитским противостоянием в Турции. Вопрос о крайнешиитском сектанстве был актуализирован в Иране после Исламской революции и последующего установления норм шиизма двунадесятников, которые в своей системе отношений отводят формальную нишу иным конфессиям, но отнюдь не сектантству внутри шиизма. Однако и в этой ситуации камни преткновения к взаимному согласию были устранены достаточно безболезненно. По официальной версии, Али-ориентированные общины Ирана пошли на сближение, по крайне мере внешнее, с официальной доктриной. Нет сомнения, что "Ахл-и хакк" в Иране остаются носителями своего эзотерического учения и сохраняют ритуальную практику, внешне демонстрируя приверженность шиизму двенадцати имамов. Они не скрывают этого в нейтральной среде, тем более в присутствии христиан, с которыми охотно идут на контакт.

Танец на алевитском празднике

АЛЕВИЗМУ СВОЙСТВЕННА СКРЫТАЯ ПРАКТИКА, ДОПУСКАЮЩАЯ ВНЕШНЕЕ сближение с официальной доктриной при сохранении эзотерического учения внутри общины. В Турции, где проблема алевизма (в зависимости от политической ситуации) то актуализируется, то умалчивается, алевитам свойственно и посещение суннитских мечетей, и участие в суннитских праздниках, и проч. Это менее заметно в традиционных алевитских доменах, но стало распространенным явлением в урбанистической среде, что позволяет алевитам не выделяться на общем суннитском фоне и, таким образом, обеспечить себе де-факто равные права и доступ к государственным ресурсам.

Религиозное сознание алевитов Турции формировалось прежде всего в оппозиции алевизм-суннизм. Алевиты считают суннизм ограниченным мировоззрением, пришедшим из Аравии и не свойственным открытому анатолийскому сознанию. Расколы и прочие негативные тенденции в исламе – следствие арабского менталитета, поэтому суннизм с его реакционной, фанатичной и недемократичной природой не может считаться истинным исламом.

На популярном уровне об алевизме существует множество расхожих клише: "Каждый любящий семью пророка мусульманин - алевит", "Алевит – просто демократичный и толерантный человек любой конфессии, защищающий права человека", "Алевизм и есть истинный ислам", "Алевизм – наиболее исконное проявление турецкого анатолийского ислама", "Алевизм – это и есть шиизм в чистом виде", "Алевизм – это исконный суннизм", "Алевизм – образец классической марксистской борьбы угнетенного меньшинства", "Алевизм – смесь ислама, христианства, иудаизма, манихейства, зороастризма, шаманизма и гуманистических традиций ХХ в." и т.д.

Вся эта парадигма мнений так или иначе маркирует феномен и его восприятие со стороны. А тот факт, что религиозные характеристики перемежаются с определениями социального и политического характера, указывает на то, что алевизм, оформившийся изначально как факт развития недогматической мусульманской среды, давно вышел за собственно религиозные рамки и синкретизм его приобрел качественно новые параметры.

Особенно четкие очертания эти параметры получили в новой и современной истории Турции. Несмотря на различную этноязыковую среду алевитов Турции, одним из маркеров алевизма так или иначе является его т.н. "турецкий характер". Здесь алевизм выступает прежде всего в качестве именно турецкой религиозной системы, удачно адаптировавшей ислам к исконно турецкому культурному пространству. Пространство это определяется алевитами как более терпимое, а также склонное к эзотерике и неформальной "вере сердца". В рамках этой концепции именно алевиты считают себя носителями исконной турецкой культуры.

Интересно, что отнюдь не в противовес упомянутому "турецкому характеру" алевизма в качестве одного из его определений может выступать и понятие "анатолийская культура" во всем ее синкретизме. Это определение акцентирует многообразие факторов, повлиявших на формирование алевизма: местный древний субстратный слой, наследие христианских народов Анатолии (армян, греков), культура народов, переселившихся в Анатолию за последнее тысячелетие (дайламитов – предков нынешних заза из Южного Каспия, курдов и среднеазиатских тюрков). Алевитский синтез представляется, таким образом, как наложение ислама на эти культурные слои. Актуализация различных культур и добавление к трем современным этническим составляющим (туркам, курдам и заза) армян и греков, выступавших в качестве соратников в борьбе с Османской империей, определяет алевизм как оппозицию турецкому национализму. 

Один из символов алевитов - Лев Аллаха- имам Али

С КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX вв. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ АЛЕВИЗМА ВНОВЬ АКТУАЛИЗИРУЕТСЯ. В принципе анатолийское противостояние было практически неотъемлемой частью Османской истории. Отчасти оправдали ожидания алевитов реформы, направленные на либерализацию, а главное – на светский аспект имиджа нового государства. Последнее было призвано существенно смягчить суннитскую доминанту в идеологии молодого многокультурного государства, хотя и с сохранением акцента "тюркскости". Но накала борьбы Анатолии с центральной властью это не ослабило. 30-е годы ХХ в. отмечены массовыми восстаниями алевитов. Вектор этой борьбы пронесен через весь ХХ в. в новое столетие. И именно в ХХ в. это противостояние приобрело новое политическое качество, а за Анатолией прочно закрепился статус центра лефтистской идеологии. За это столетие Западом был успешно "раскручен" так называемый "курдский фактор", ставший неотъемлемой составляющей этой идеологии. На начальном этапе своего формирования курдский фактор вбирал, пожалуй, больше иллюзорных параметров, чем реальных, отражая размытость самого понятия "курд" в качестве этнической принадлежности. Огромный конгломерат с ярко выраженным преобладанием племенного сознания, не объединенный ни языковыми, ни религиозными, ни культурными параметрами, виделся идеальным инструментом для реализации политических планов на Переднеазиатском пространстве. И именно отсутствие четких параметров определения "курд" позволяло подводить под него этнические группы и этноконфессиональные образования, не имеющие с курдами ничего общего, и использовать этот фактор под разными вывесками, в разных географических ареалах, порой с прямо противоположными целями и далеко не в интересах самих курдов.

Оставляя в стороне нюансы курдской идентичности – вопроса крайне проблематичного, неоднозначного и излишне политизированного, надо отметить, что в целом западные идеологи преуспели в создании отчасти виртуального, единого массива, ошибочно обозначаемого как курдский, но включающего разные иранские народы, а курдский фактор стал одним из самых действенных этнополитических рычагов. Пожалуй, лишь профессионалы-востоковеды и отчасти сами носители курдских и псевдокурдских идентичностей реально представляют себе особенности этнической, языковой и религиозной мозаики огромного массива, включающего различные народы, этноконфессиональные образования и племенные конфедерации, огульно причисляемые к курдам.

Особое место в этой мозаике занимают курды-алевиты Анатолии. С одной стороны, понятие Alevilik как единой культуры (и шире - идеологии) объединяло всех турецких алевитов – турок, курдов и заза – в единое религиозно-культурное пространство, противопоставляемое Sunnilik, что однозначно характеризовало алевизм как надэтнический феномен. Этому способствовал и языковой фактор: хотя курды и заза - носители собственных иранских диалектов (курманджи и заза), языком религиозной традиции всегда оставался турецкий. Однако по мере промотирования курдского фактора этнический аспект стал актуализироваться все чаще. И хотя сознание курда-алевита однозначно ближе к сознанию турка-алевита, чем курда-суннита, политическое поле порой делает фактор принадлежности к курдской этнической среде определяющим в вопросе идентичности.

ЕЩЕ ОДИН СУЩЕСТВЕННЫЙ АСПЕКТ АЛЕВИЗМА – СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОТЕСТ. Алевиты позиционируют себя как поборники прав угнетенных и маргинализированных слоев общества, прежде всего анатолийских номадов-скотоводов, крестьян, рабочих. Революционный пафос требований справедливости и равенства часто окрашен в религиозные тона, так как в качестве образца справедливости выступает фигура Али, а сыновья имама - Хасан и Хуссейн - представлены как мученики, защитники бедных и угнетенных. В этом контексте социально-политическая окраска алевизма приправлена идеями социализма, справедливости, социального равенства и т.д. Отметим, что с начала ХХ в. марксистская идеология постоянно подпитывала социально-политический аспект "еретической" среды Турции, породив массу подводных течений. А со второй половины ХХ в. среда эта стала благодатной почвой для либералистских тенденций, хотя формально они сводились к борьбе против тирании, главным олицетворением которой алевиты считают реакционный суннизм.

Огромную роль в актуализации политического и социального аспектов алевизма сыграли трансформации в самих алевитских общинах - урбанизация (а теперь и глобализация), отчасти затрагивающие даже маргинальные алеви-населенные регионы, и расширение алевитской прослойки в городской среде, но главное – формирование алевитской интеллигенции. Процесс этот получил принципиально новую динамику с начала 80-х гг. ХХ в., когда после политического переворота в Турции многие алевитские лидеры обосновались в Западной Европе.

Активная общественно-политическая позиция, желание непременно сохранить и популяризировать собственную культуру в новой среде, надежда вернуться в Турцию, чтобы отстаивать свои интересы на родине – все это пало на благодатную почву. Создание алевитской интеллигенции с лефтистскими настроениями, судя по всему, входило в планы Запада и, вероятно, было запланированным этапом политики использования алевитского фактора.

Именно этой пассионарной группе молодых активистов в изгнании удалось познакомить широкие слои европейцев с алевизмом. Их издания и многочисленные публикации по алевитской культуре сыграли свою роль. Алевизм предстал перед европейским обывателем в форме романтической идеологии благородных и мужественных горцев, отважных воинов и мистиков с чистыми сердцами, объединяющих традиционализм и либеральные ценности, несвойственные догматическому исламу, но близкие европейскому сознанию понятия равенства в правах мужчин и женщин, внутреннюю свободу, демократические ценности, идеи социального равенства и толерантности. Академические исследования были отодвинуты на задний план заполнившим европейские книжные рынки популярным чтивом по алевизму.

Существенным результатом деятельности алевитов в диаспоре стала новая волна интереса к этому явлению. Сегодня вопросами алевизма занимаются серьезные исследовательские центры, но количество вопросов, связанных с алевизмом, не уменьшается. Это объясняется и тем, что алевизм – не застывшее догматическое явление. Внутри него постоянно происходят часто непредсказуемые новые трансформации.

КАК БЫ ТО НИ БЫЛО, АЛЕВИЗМ ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛ СПОСОБНОСТЬ ВЫЖИВАТЬ, избегая формализации традиции, в разные исторические периоды. Тенденции глобализации и модернизации, затронувшие и алевитское общество, возможно, представляют гораздо более серьезную опасность алевитской культуре, чем политические преследования. Если бы не переворот 1980 г., мощного взлета самосознания у алевитов, возможно, и не было бы. Критическая ситуация спровоцировала формирование коллективной алевитской идентичности, оттеснив этнолингвистические детали. Это еще более политизировало ситуацию вокруг алевизма, усилило политическую составляющую алевитского самосознания, придало мощный вектор новому алевитскому движению, члены которого уже не являются сторонниками сокрытия своей религиозной принадлежности и в противовес своим предкам-эзотерикам тайно практиковавшим свою религию, не просто открыто заявляют о своих корнях, но и подчеркивают значимость культурной составляющей алевизма.

И в Турции, и в Европе созданы сотни алевитских обществ, клубов, не просто объединяющих алевитов с разными этническими корнями, но и вовлекающих в свои ряды представителей других конфессий. Алевизм со своим ореолом мистицизма и эзотерики часто позиционирует себя как открытое и толерантное культурное поле для всех, что привлекает в его среду и европейцев. Эти современные тенденции – новый вызов алевизму. Утрата эзотерики любой закрытой общиной - начало глубинных и опасных трансформаций. Этот процесс открывает доступ чужакам в некогда закрытую, эзотерическую общину, снимает завесу со "знания для избранных", прикоснуться к которым еще недавно можно было лишь по праву рождения. Некогда эзотерическая религия обнаруживает миссионерскую тенденцию, трансформирующую алевизм как продукт прежде всего религиозного "еретического" поля в феномен с ярко выраженной культурной доминантой – надконфессиональный, надэтнический, претендующий на универсальность проповедуемых ценностей. Процесс этот обещает рождение новых форм синкретического сознания внутри алевизма, которые, возможно, и не повлияют на общеалевитскую групповую идентичность, но сделают культурную составляющую алевизма еще более диверсифицированной.

источник