Вопросы веры

Часто бывает так: дискутируешь с каким-нибудь начитанным скептически настроенным чудаком, который не просто берется отрицать твои воззрения, но еще и не жалеет времени на доказательства. И чудак этот объясняет настолько аргументированно, с примерами, с опытами, дает ссылки, что не согласиться с ним невозможно просто.

И ты даже, может быть, соглашаешься с ним на словах, а потом... отходишь в уголок и там себе тихо думаешь:

как-то не хочется мне верить в такую его правоту, пусть даже он прав, но мне приятнее и уютнее считать, что всё-таки наша авиация лучшая в мире (наши танки, наша партия, генотип белых людей, микрософт, эппл, линукс, С++, Кастанеда, Николай II, советская лёгкая промышленность, удои молока в орловской области и т.п., нужное подчеркнуть).

Более того - ведь я не просто верю в то, что они лучшие - это мне даёт определённую почву под ногами, ободряющий эффект в минуты горя, стимул, силы, путевые ориентиры и линию горизонта. Это просто система координат в которой я живу. И когда я отстаиваю их (грёбаных удоев молока) правоту и величие, на самом деле я сражаюсь не за них, а за свой душевный покой, который мне дает привычная мне система координат. 

Поэтому отстаньте от коров в орловской области, пожалуйста - они важная часть моей душевной организации. Когда вы на них нападаете со своими аргументами и научным скепсисом, для меня это равносильно тому, как если вы придете к моему дому и начнете бить мне стекла в окнах палками.

Это комфортная иллюзия, которой я себя окружил, и в которой мне просто тепло и уютно. Из неё создано то душевно-чувственное одеяло, под которым я себе тихонечко сплю. 

Это мой вопрос веры. 

Мне не нужны доказательства того, что мой дом, моё одеяло, мой Бог - существуют, и что они хороши. Мне просто под ними тепло и хорошо.

По сути дела, это тоже подсознательные крючки. Мало отличающиеся от памяти боли и комплексов неполноценности. Они тоже вызывают своеобразный аффект при дергании за них. Реакцию, которой можно, но трудно управлять. 

Если вас дернуть за такой крючок, вы моментально выйдете из равновесия, и - как правило - не сможете толком объяснить, почему. Вы будете утверждать, что виноват ваш визави, но почему вы резко и неожиданно даже для себя среагировали на его проявления - вот этого объяснить не сможете. 

Это то в нас, что хочет быть выше, красивее, сильнее, больше, богаче окружающих. Это то, что оценивает и сравнивает нас с ними, любит комплименты и лесть, ненавидит критику, радостно стучит внутри в моменты роста влияния, богатства и славы, болезненно скукоживается и блюет ядом в моменты поражений, стыда и позора.

Когда оно активно включается, в кровь вбрасываются дозы гормонов того или иного толка, разум слегка или полностью затуманивается, человеку становится трудно управлять собой - как в триумфе так и в фиаско, как в страхе так и в азарте. Человек может наговорить или наделать глупостей, о чем затем жалеть, но не понимая что же делать.

Это те самые дальние и укромные кусты в душевном саду, которые прячут от всех, куда прячутся от всех, и куда очень осторожно водят даже самых близких 1-2 раза в жизни, ибо последние там обязательно нахрустят и наломают ваших драгоценных веток. Ведь для них это просто заросли. А в понимании некоторых - даже сорняки.

* * *

После некоторых личных кризисов я с удивлением обнаруживал, что, не смотря на то, что моя прежняя система координат разрушена, ничего ужасного не произошло, пришел опыт, сбалансированность, безмятежный сон сменился интересным бодрствованием. Немножечко просветлением.

Но это всегда были тепличные условия, нечистый эксперимент, ведь оставались ещё и еще свои укромные кусты, куда можно было убежать и спрятаться.

И раз за разом порубив очередные заросли, пустив на поляну свет, я снова забирался наконец в оставшиеся кусты, и с детской радостью там прятался, далеко забросив топор. Мне хотелось там ёжиться, нежиться, дремать, играть в солдатики, клеить из пластилина игрушечную реальность. Мне было там снова хорошо.