Этого населенного пункта вы не найдете ни на одной карте. Мордовский поселок Дикий официально нигде не числится, и власти предпочитают не вспоминать о его существовании. Здесь проживают родственники дезертиров Великой Отечественной войны. Они почитают своих предков и слагают о них легенды. Дикий - единственное в мире место, где существует памятник героям-дезертирам, который власти за 30 лет так и не смогли уничтожить... Степан Сангин считается одним из самых почитаемых героев поселка Дикий. Он два года в навозной куче прятался... "Герой", - говорят про Сангина в Диком. "Зверюга, - возражают в райцентре чиновники, в очередной раз услышав легенду о навозной куче, - и предки у них звери, и потомки - бандиты"
Основателем странного поселка считается лесник Иван Зверев, который до войны, еще в начале 30-х, осваивал здешние места, богатые зверем и рыбой.
Нашел он их, спускаясь по течению протекающей здесь речушки, которую местные жители прозвали Вад. Теперь уже никто не помнит, откуда пошло столь странное название реки. Одни говорят, что вела она в страшные дебри, куда не ступала нога человека.
Якобы местное население пугало своих детей, чтобы те не пытались пробираться по течению, а то попадут в ад. Другие жители думают, что название речки что-то должно обозначать на старом мордовском языке. Однако что именно - никто не знает.
А вот смелый Зверев умудрился не только пробраться сквозь чащобы, но и построить себе близ речушки времянку. Потом он часто пропадал в сказочно красивом местечке целыми месяцами. Когда в мордовских селах вовсю началась пора раскулачивания, решил не возвращаться в район.
Забрал семью и стал жить в тиши, подальше от цивилизации. Именно он и перетащил в это место и своего зятя Владимира Фокина. - Это в 1931 году было, - вспоминает 80-летняя Анна Ивановна Баландина. - В Зубово-Поляновском районе раскулачивали всех подряд, собирали добро в колхозы.
Народ на себя надевал по десять одежек, чтоб последнее не забрали. Отец взбунтовался против такого самоуправства и попытался возразить. За это его чуть не арестовали, да вот лесник Зверев помог.
"Одна тебе дорога, - сказал, - теперь уж спокойно жить не дадут. Данилку-то Ширибасова вон за одно только слово в лагеря отправили, сказал что-то не так. Бери семью и беги..."
Ночью отец погрузил нас в сундук, запряг лошадь и поехали мы по течению Вад за Зверевым. Так и стали второй семьей в Диком... Следом за Фокиными поселение пополнилось семьями Каргиных, Сангиных, Елисеевых и Пушкаевых.
Они были людьми, которые не принимали навязываемую коммунистами систему. Поэтому решили отказаться от цивилизации и создать свое маленькое государство посреди мордовских чащоб. Здесь не было ни света, ни воды. Но жизнь кипела вовсю.
Герои Дикого Когда началась Великая Отечественная война, народу в деревеньке прибавилось. Сюда стекались дезертиры, не желающие идти на фронт, да беглые, кто из плена, кто - с поля боя.
Прознали о поселении и районные власти, они-то и прозвали деревню - поселок Дикий. - Место там Дикое, и не люди живут, а дикие одни - так про нас в ту пору говорили, - вспоминает старожил поселка Анна Баландина. - Да не слушайте вы никого, это власть наших дедов в предателей превратила.
Даже тех, у кого детей мал мала, а он один кормилец, дык все равно на фронт забирали. А вот дядька мой покойный - Куприяныч, он вообще в плен к фашистам попал, потом бежал. Но его сразу как пропал без вести, так дезертиром и окрестили.
Только в 1947 году он к нам вернулся. Рассказывал, как над ним в плену издевались. А беглый дезертир Фура все по лесам прятался. Да, было дело, разбойничал в чащах. Но нападал-то на богатых, тех, кто только прикрывался высокими чинами.
Они сами людей обирали, добро делили, а мужей да отцов наших стреляли как дезертиров. Как-то засаду в лесу милиция устроила, 15 наших мужиков положила. Поймать не смогли только Степку Сангина. А он, бедолага, два года в навозной куче прятался. Оттого и собаки след не брали.
Степан Сангин считается одним из самых почитаемых героев поселка Дикий. Его отец - Лутоня - разбойничал в лесах вместе с бандой Фуры. А мать в поселке прозвали Неха, что по-мордовски значит "бедная". Она растила восьмерых детей и не имела никакой возможности помочь им скрыться от властей.
Вот и придумала Неха хитрость. Поставила с сыном будку прямо на задворках своего дома да засыпала ее навозом. Сюда же отходы всякие выливала. А та будка на самом деле стала убежищем для Степана.
Два года он прожил в ней. Мать носила ему еду втихаря, прямо в ведрах для скотины - на случай, если облава неожиданно нагрянет. И только по случайности попался Сангин. Его младшая сестра вилами приводила навозную кучу в порядок, чтоб не виднелось и следа будки, но на беду приехали милиционеры.
Одному из них девушка приглянулась, он решил ей помочь, взял вилы и стал тыкать по куче. Раздался глухой звук. И тут до милиционеров дошло, что навоз тут не спроста лежит. Разгребли они кучу и вытащили из будки Степана. Говорят, вонь от того исходила страшная.
Только из жалости к бедной Нехе Сангина не расстреляли, а забрали в штрафной батальон. К тому времени Степан озверел настолько, что бросался на врагов голыми руками. Первый трофей он получил, бросившись во время атаки на немеца и вцепившись в него зубами.
"Герой", - говорят про Сангина в Диком. "Зверюга, - возражают в райцентре чиновники, в очередной раз услышав легенду о навозной куче, - и предки у них звери, и потомки - бандиты".
Знак зверю - Именно так некоторые зубовополянцы называют установленный в Диком памятник, который в начале 80-х годов дети и внуки расстрелянных дезертиров установили в честь погибших предков. Такого монумента вы больше нигде не увидите.
Огромный мореный дуб зарыт посредине поселка корнями вверх. - Иван Зверев, лесник-то наш, говорил, что дерево это лет 300 в реке Вад пролежало, - рассказывает Валентина Фокина, - а ребята наши решили его вытащить. Мешали его корни и купаться, и рыбу ловить.
Да и памятники нам больше тут не из чего делать. А старики-то говорили, мореный дуб тыщу лет на земле простоит. Да поднять его нелегко было... Руководил установкой памятника племянник местного дезертира по кличке Глаз, который давно живет в Москве и считается авторитетом в бандитских кругах.
Сначала дуб хотели трактором поднять, да трос все лопался. Тогда Глаз сам нырнул в реку, закинул на дуб удавку, а в трос впряглись все собравшиеся в Диком мужики, и стар, и млад. Здесь были приехавшие с Глазом потомки местных и просто его друзья-авторитеты.
Лошадь Фокиных тоже запрягли. И так - общими силами - восьмиметровое дерево вытащили из воды. Потом мужики вырыли глубокую яму, куда и вкопали ствол, а корневище направили вверх, к небу.
Сделали это не случайно. "Это корни нашего народа, которые вывернули из земли. Нас хотели заставить жить по-другому. Но этого не было и не будет никогда, - говорят в Диком. - А дуб - вечная память нашим предкам, павшим от разрушителей корневой системы".
Население Дикого уверено, что их памятник простоит гораздо дольше всех городских монументов. "Там все власть меняется, одни памятники сносят, другие ставят, - говорят они, - а мы свой дуб вкопали не просто так. Это от сердца..."
Правда, живы в памяти дикинцев годы, когда власти хотели уничтожить их памятник. Установили его еще во времена андроповского правления. И хотя само существование "позорного" поселка районные чиновники тщательно скрывали, прослышав про дуб, решили перестраховаться.
Пригнали из Зубовой Поляны автокран, чтобы выкорчевать памятник. Но дикинцы настолько глубоко и сильно утрамбовали свой дуб, что машина так и не смогла вытянуть его из земли. Чтобы чиновники больше не домогались, потомки дезертиров заказали в столице стальную табличку с гравировкой "Репрессированным родителям. Благодарные потомки". С тех пор власти больше не пытались уничтожить мореный дуб.
Современная жизнь поселка Дикий мало чем отличается от довоенных времен. Все та же отдаленность от цивилизации, и то же неприятие властей. В Диком осталось всего семь домов и 15 человек. Из них три семьи, остальные - одинокие старушки.
Но дикинцы уверены, что их поселение никогда не исчезнет с лица земли. - Дети это место не оставят, - говорят они, - это их память, это их корни, это их начало... Был поселок, есть он и будет всегда!
По-прежнему дикинцы живут одним натуральным хозяйством. Держат скот, пчел, пашут землю. Сами сеют, сами жнут. - Хлебушек вот пеку - на неделю четыре буханочки, - говорит Валентина Фокина, - от коровы молоко, да масло сама пахтаю.
Пасека у меня небольшая. Отдыхать, конечно, некогда. Но все равно других занятий здесь нет. Ни тебе газет, ни телевизора, ни телефона. Из мужиков-то... один хромой, другой - косой.
Это хорошо, что вы приехали. А то все со скотиной разговариваю. Пенсию раз в месяц привозят, да дети летом приезжают. Мне сын даже связь эту, как ее, сотовую, обещал наладить. Или телефон простой провести.
Но, видно, непросто это. То ли дело в лето, когда все наши дети да внуки приезжают. Человек сто в июле собирается на землю родную. Это традиция такая. Кто из Питера, кто из Москвы, кто из Бугульмы, из Владимира много тоже.
Убитые в тех краях в 1931 году агитаторы и отряд присланный для подавления бунта. Мордовия, Ичкаловский район.
Все едут. У дуба мореного всю ночь костры горят. Сидим да поминаем наших родителей. Истории разные рассказываем, в Ваде купаемся, песни поем... Моются дикинцы в своих банях, белье стирают прямо в речке, а вот готовить недавно стали на газовых плитах.
Один из обеспеченных выходцев из Дикого провел им газ, завез газовые плиты и научил пользоваться ими. - Как в раю! - улыбаются здешние старушки. Вот только продать мясо или скотину они до сих пор не могут. Не принимают его в заготконторах, как и было испокон веков.
Не принято брать продукты из поселка дезертиров даже за копейки. А далеко местные жители ехать не могут. Куда им на своих лошадях... - Да ничего, сами научились и шкуры выделывать, и мясо запасать, и шерсть прясть, - не унывают дикинцы. - Да, может, и к лучшему.
Говорят там, в больших городах, несладко живется. Преступления, бандиты... А у нас все спокойно. И дай бог так и будет всегда... А помрет кто, так тетя Валя лошаденку свою запряжет, съездит в Журавкино да привезет оттуда бабок из церкви. Они и отчитают.
Ну и сами учимся помаленьку. Надо уметь ежели что. Церкви-то нет здесь. Иконы вот у нас стоят по сто лет, еще от дедов наших. Последние годы изредка в Дикий стал наведываться "уазик" с продуктами. Один из зубово-полянских коммерсантов решил подзаработать, организовав для поселка своеобразный выездной магазин.
А еще в Дикий частенько заглядывают охотники из окружных сел, только местные их не выдают. - Это раньше охотниками-то были, а теперь вона - тут зона охраняемая стала. И называются они уже браконьерами, - рассказывают дикинцы. - Да зачем уж так. Все равно рыбы, птицы да зверя тут еще на десять веков хватит, не переведется.
Именно охотникам дикинцы порой продают свой товар. Самым большим спросом пользуется здесь мед. Он чистый, без всяких примесей и считается лечебным. Дикинцы умудряются продать трехлитровую банку липового за 500 рублей.
- Да за деньгами мы не гонимся, - смеются жители поселка, - где нам их тратить? Но труд свой ценим. Дети научили. - А народ сюда еще придет, - уверены дикинцы, - вон времена какие неспокойные бывают. А здесь - свой мир.
Как глаз бури, это точка посреди урагана. В его центре всегда тихо и спокойно. Все вокруг рушится, и только это место остается нетронутым. Это про нас, и это хорошо. Еще сотни и сотни лет будут у мореного дуба петь песни, а вечерами - гореть костры. Самые горячие и красивые в мире...
Оценили 3 человека
3 кармы