Единство в империи (отрывок из книги)

В году 1999 на месяце седьмом с небес
спустится внушающий ужас король.
Пробудит к жизни он великого
правителя Ангольмуа и править
преждевременно начнет и до,
и после Марса.

(Из пророчеств Нострадамуса, центурия X, стих 72.)

          Чуть приподняв завесу тайны

    9 августа 1999 года Борис Ельцин назначил новым российским премьер-министром совершенно неизвестного широкой общественности Владимира Путина. Но этим дело не ограничилось. Дальше последовало сенсационное заявление, поразившее мировую общественность: именно сорокашестилетнего Путина президент хотел бы видеть своим преемником. Неужели почти никому не известный человек за одиннадцать месяцев, оставшиеся до президентских выборов, сумеет набрать необходимое количество голосов? Может быть, Ельцин сошел с ума? А может быть, у него просто сдали нервы?

    В начале августа 1999 года Россия воевала с чеченскими сепаратистами, которые не только вторглись на территорию Дагестана — субъекта Российской Федерации, являющегося неотъемлемой частью ее Северо-Кавказского региона, но и объявили Москве джихад («священную войну»). России ничего не оставалось, как выбрать один из двух вариантов — или уйти с Северного Кавказа, то есть фактически признать победу исламских мятежников, или использовать против чеченских боевиков военную силу. Любая попытка политического решения данной проблемы была обречена на провал. Поэтому Путин отдал приказ перейти в контрнаступление и тем самым начал вторую Чеченскую войну. Российской армии потребовалось более полугода, чтобы установить контроль над территорией мятежной Чечни; при этом наша сторона понесла большие потери. Но Путин как человек, взявший на себя ответственность за развязывание военных действий, как своего рода «бог войны», снискал огромную популярность. Одержанная вооруженными силами победа вознесла Путина на вершину политической пирамиды. Иными словами, она обеспечила ему первое место в кремлевской иерархии. В автобиографии, изданной накануне президентских выборов, Путин всячески отстаивал свой взгляд на чеченский вопрос. Он утверждал, что спас Россию от распада.

    Но, хотя полномасштабные военные действия закончились, долгожданный мир так и не наступил и, видимо, не скоро наступит. Напротив, именно во время войны стала особенно актуальной проблема «балканизации» Каспийского региона, который постоянно чреват военными конфликтами.

    Санкт-Петербург, конец марта 1994 года

    В холодный мартовский день 1994 года кортеж автомобилей с номерами санкт-петербургской мэрии точно в условленное время подъехал к особняку для почетных гостей. Высокопоставленные пассажиры вышли из черных лимузинов и быстрыми шагами направились к зданию, которое тут же окружили сотрудники охраны мэрии. Внутри уже толпились журналисты. В этот промозглый уик-энд здесь была намечена весьма необычная встреча. Впервые после распада Советского Союза в бывшей столице Российской империи должен был пройти учрежденный Фондом Кербера знаменитый Бергедорфский форум.

    Журналисты тщательно изучали список приглашенных. Ведь именно для участия в заседании Бергедорфского форума сюда прибыл министр обороны ФРГ Фолькер Руэ в сопровождении своего начальника Управления стратегического планирования вице-адмирала Ульриха Вайсера. Для обсуждения проблемы наметившегося расширения НАТО на Восток из Москвы приехал политолог Андрей Кокошин, занимавший тогда должность заместителя министра обороны. Из лимузинов вышли также и другие известные политические деятели, дипломаты, журналисты, ученые. В особняке они в алфавитном порядке разместились вокруг круглого стола. В ближайшие два дня планировалось широкое обсуждение животрепещущих вопросов, связанных с проводимыми в России реформами. Телеоператорам по традиции позволили заснять открытие 101-й сессии Бергедорфского форума, а затем проводивший заседание статс-секретарь администрации федерального канцлера и президент Немецко-российского форума Андреас Мейер-Ландгут вежливо попросил журналистов удалиться.

    Краткую вступительную речь произнес, естественно, «хозяин дома». Мэр Санкт-Петербурга и демократ первого призыва Анатолий Собчак явно гордился тем, что смог собрать в одном из подведомственных ему зданий такое количество высокопоставленных особ. Но если он надеялся, что представители Германии, США, Франции, Англии, Польши и Эстонии будут безудержно хвалить Россию, то его ждало горькое разочарование. Тон участников сессии становился все более жестким. Если российские политики говорили о значительных успехах и четко обозначившейся прогрессивной тенденции, то представители западных держав предостерегали от возврата к прошлому. Полгода назад по приказу президента России Ельцина был разогнан, а затем расстрелян парламент. В избранном через три месяца новом высшем законодательном органе две трети мест получили партия ультранационалиста Владимира Жириновского и коммунисты. О какой демократии вообще может идти речь? — спрашивали критически настроенные немцы.

    После обеда неожиданно взял слово человек, который до этого внимательно наблюдал за отдельными участниками дискуссии и тщательно фиксировал их выступления, но сам предпочитал оставаться в тени. Лишь немногие западные эксперты знали заместителя мэра Санкт-Петербурга. Именно в таком качестве он и значился в списке приглашенных лиц. Когда на такого рода заседаниях слово берут неизвестные личности, остальные участники дискуссии обычно позволяют себе немного расслабиться. Они выходят, шепчутся с соседями или набрасывают тезисы будущего выступления. Однако резкий, почти агрессивный тон Владимира Путина заставил всех насторожиться.

    Путин осудил позицию корреспондента журнала «Цайт» в Москве Кристиана Шмидта-Хойера, считавшего, что после распада Советского Союза новое руководство России во главе с Ельциным не знает, какой должна быть новая внешняя политика страны. Дескать, в своем стремлении сместить Михаила Горбачева с поста президента распадающегося Советского Союза Кремль руководствовался исключительно прагматическими соображениями и совершенно не заботился о внешней политике. «Я считаю это мнение абсолютно неверным, — говорил Путин. — Политика ЦК КПСС во главе с Горбачевым преследовала совершенно иные цели, а именно сохранение Коммунистической партии и СССР». Однако Горбачев показал себя бездарным политиком, и это в конце концов привело к полному краху.

    Затем Путин без вводных слов перешел к главной теме своего выступления — будущему Сообщества независимых государств (СНГ) и положению двадцатипятимиллионного русскоязычного меньшинства, после распада СССР внезапно оказавшегося на территориях других стран.

    По словам Путина, этих русских ни в коем случае нельзя считать оккупантами, они — такие же жертвы коммунистического режима, как и другие народы бывшего Советского Союза. Эти люди частично жили теперь на территориях, которые исторически принадлежали России, как, например, Крым или Северный Казахстан. Ради сохранения всеобщего мира Россия отказалась от них.

    Русские в новых независимых государствах, подчеркнул Путин, не должны подвергаться никакой дискриминации. Им следует предоставлять двойное гражданство. Он добавил, что «мировое сообщество ради сохранения всеобщего мира также должно уважать интересы российского государства и русского народа, являющегося, несмотря ни на что, «великой нацией».

    Тон Путина, невольно заставил содрогнуться представителей западных держав. Заместитель мэра затронул проблему, которая крайне актуальна и для наших дней. Гибель империи была крайне болезненной. На Западе об этом хорошо знают и потому стараются не касаться данной темы, во избежание конфронтации. Речь нынешнего президента также вызвала бурную реакцию. Профессор политологии из Бремена Вольфганг Эйхведе предупредил, что появление российского варианта доктрины Монро применительно к территории бывшего Советского Союза чревато тяжкими последствиями. Историк из Англии Бартон Аш прямо спросил Путина, как в таком случае быть с британской трактовкой понятия «национальность». «Все англоязычные люди? Но тогда получится государство больше, чем Китай». По мнению другого немецкого представителя Вильгельма Хойнка, все население бывшего Советского Союза представляло собой «русскоязычное меньшинство» — таким образом, Путин слишком узко трактовал понятие «русская нация». Советник министра обороны Эстонии вообще атаковал Путина со всех сторон. Оказывается, русскоязычные жители стран Балтии сами не знают, чего хотят, а российская пропаганда только вводит их в заблуждение, не позволяя четко сориентироваться и разобраться в своих требованиях.

    Однако заместитель министра обороны России и будущий секретарь Совета безопасности Кокошин попытался, напротив, поддержать Путина. По его словам, Путин был совершенно прав, когда говорил, что Россия еще не утвердилась в своих нынешних границах. Западу, продолжал Кокошин, следовало бы более объективно освещать эти процессы. Ведь Россия, действительно, добровольно отказалась от многих территорий, не получив взамен никакой компенсации. Поэтому маятник общественного мнения может качнуться в другую сторону, но это отнюдь не следует воспринимать как возрождение великодержавной идеи.

    Затронув весьма болезненную тему, Путин невольно задал тон дискуссии. Представители Запада наконец поняли, кто их главный оппонент. Правда, в дальнейшем они разделились на сторонников и противников его позиции. Дебаты стали принимать все более острый характер. Неожиданно один из немецких участников дискуссии поддержал Путина. Председатель комитета по внешней политике бундестага Карл-Гейнц Хорнхус обвинил западные державы в том, что они во-первых, всячески препятствуют четкому определению понятия «ближнее зарубежье», а во-вторых, не готовы внести свой вклад в установление прочного мира на Кавказе. Что же касается конкретно Германии, она не вправе, с одной стороны, отстаивать интересы российских немцев, а с другой, игнорировать беспокойство России по поводу положения внезапно потерявших родину миллионов русских людей.

    Наиболее резкие критические высказывания в адрес Путина прозвучали со стороны некоторых его коллег. Так, советник Ельцина по национальным вопросам Эмиль Паин призвал Путина воздержаться от каких-либо попыток «защитить русских, оказавшихся за пределами России, ибо тем самым он лишь создаст почву для новых конфликтов внутри СНГ и сильно ухудшит положение своих подопечных. Профессор из Санкт-Петербурга Ватаньяр Ягья удивленно покачал головой: какие территории Москва, по мнению Путина, добровольно уступила новым независимым государствам? Крым был завоеван Россией только в конце XVIII века. Северный Казахстан также в свое время был аннексирован царями. Такими высказываниями, — Ягья произнес эти слова, глядя в глаза сидевшего напротив Путина, — он провоцирует появление имперских настроений, которые, в свою очередь, делают возможным великодержавную политику.

    Внутри российской делегации назревал серьезный конфликт. Многие выразили несогласие с точкой зрения Путина. Андрей Загорский, например, заявил, что подавляющее большинство русских по горло сыто империалистической политикой прошлых лет и что крайне националистические взгляды присущи исключительно «политически активному меньшинству».

...

Рар А. Немец в кремле

P.S. Идея объединившая "меньшинство" стала всеохватывающей и все объясняющей. Но ее уже мало, на фоне последних успехов, все чаще звучит вопрос - нужна ли империя ради империи?, или все же начало идеи это судьбы людей.