ТАЙМЕР пообщался с людьми, освобождёнными из украинских тюрем в обмен на военнопленных правительственных войск.
Обмен, которого многие его участники ждали несколько лет, состоялся 27 декабря. Изначально предполагалось, что 306 украинских политзаключённых, включая порядка 10 граждан России, будут обменяны на 73 пленных и политзаключённых, находящихся в местах лишения свободы в непризнанных ДНР и ЛНР.
Однако уже в день обмена стало известно, что Украина доставит к линии разграничения куда меньше заявленного числа: в частности, была названа цифра в 237 человек, которую уже после обмена подтвердила представитель президента Ирина Геращенко, а затем озвучил и сам глава государства. Что же касается непризнанных ЛДНР, то пока что официальной версией является то, что они выполнили свои обязательства в полном объёме.
Правда, ходят слухи о том, что в реальности свободу в результате обмена обрели ещё меньше людей — не 237, а то ли около 200, то ли ещё меньше — порядка 150. Подтвердить или опровергнуть эти слухи можно будет лишь после того, как станут известны пофамильные списки участников обмена, а их обе стороны пока хранят в тайне — по причинам, о которых мы поговорим немного ниже.
Устали ждать
Почему Украине не удалось выполнить в полном объёме свои обязательства по выдаче насильственно удерживаемых лиц? На то есть несколько причин.
Во–первых, цифру в 306 человек сформировали по результатам процесса т. н. верификации списков пленных и политзаключённых, которая происходила ещё весной и летом 2017 года. Однако за прошедшее с тех пор время ситуация достаточно ощутимо изменилась: многие из тех, кто фигурировали в списках, успели выйти на свободу.
В большинстве случаев речь шла о заключённых, обвиняемых в политических преступлениях в Харьковской, Одесской, Запорожской, Николаевской и других областях Украины. Эти люди ждали обмена нередко ещё с 2014 года и, разочаровавшись в возможности получить свободу таким образом, ради своего освобождения шли на сделки со следствием. Взамен на признание вины они получали мягкие приговоры, не предполагающие лишения свободы. В других случаях их приговаривали к реальным, но небольшим срокам, которые уже считались отсиженными с учётом пребывания в СИЗО на этапе следствия. Подобным образом освободились, например, обвиняемые в подготовке взрыва на Центральном автовокзале Одессы Шикин, Родин и Бирюков.
«Во многих случаях ситуация была такая, что СБУ просто подставляла прокуратуру, — рассказал ТАЙМЕРУ пожелавший сохранить анонимность сотрудник правоохранительных органов. — То есть, они передавали обвинительный акт, в котором вообще не было никаких доказательств, кроме признания вины самими обвиняемыми. В СБУ неплохо научились добывать такие признания, но проблема в том, что в суде обвиняемые от сказанного на досудебном следствии нередко отказывались, и прокуратура оказывалась у разбитого корыта».
В результате слушания дел длились иногда годами, причём сам процесс сводился к вывозу заключённых в суд раз в два месяца — для очередного продления сроков содержания под стражей.
«Нас попросту "маринуют" — ждут, когда мы снова согласимся сознаться в том, чего мы не совершали», — ещё в сентябре 2017-го жаловался автору этих строк один из заключённых Одесского СИЗО.
Однако и для самого гособвинения наличие «висяков», застрявших в судах без какой–либо перспективы, составляло проблему. Именно поэтому гособвинение охотно соглашалось на сделки с заключёнными, выгодные обеим сторонам: подсудимые получали возможность выйти на свободу, прокуратура — «закрыть» очередное дело.
Таким образом, по предварительным оценкам, только за вторую половину 2017 года из мест заключения освободились около сотни человек, включённых в списки на обмен. Будучи уже свободными людьми, участвовать в обмене с тем, чтобы уехать в чужой город без права в ближайшем времени вернуться к родным и близким, они, конечно, уже не желали.
Проблема списков
В этой ситуации уже в ноябре стало ясно: собрать нужное число политзаключённых, соответствующих достигнутым договорённостям, не удастся. Это была проблема, и её кинулись решать.
С одной стороны, теоретически у официального Киева не должно быть проблем с заменой «выбывших» заключённых другими: заявленные 307 человек составляли не более половины от общего числа лиц, на освобождении которых настаивали непризнанные республики. Но проблема заключалась в том, что далеко не всех насильно удерживаемых лиц Украина готова была обменять.
Официальная версия украинской стороны гласила: обмену не подлежат обвиняемые в тяжких преступлениях. Однако это был лишь благовидный предлог.
Во–первых, «основная» политическая статья 258-3 (Создание террористической организации или участие в ней) также относится к тяжким преступлениям. Поэтому, если бы Киев действительно следовал такой логике, то обмен в принципе не мог бы состояться. Во–вторых, как мы увидим ниже, официальные власти Украины оказались готовы обменивать людей, обвиняемых в таких преступлениях, как убийства, разбои и т. п., причём не имеющих особой политической подоплёки.
С другой стороны, не так уж редко возникали ситуации, когда одних членов группы, проходящей по одному и тому же делу, включали в списки на обмен, а других — нет. Так было, к примеру, с обвинениями в сепаратизме оправданных фигурантов дела 2 мая Сергея Долженкова и Евгения Мефёдова: Мефёдова в списки на обмен включили, Долженкова — нет.
По официальной версии это произошло потому, что Долженков, дескать, отказался меняться. Сам Долженков, его адвокаты и родные эту версию опровергают, утверждая, что Сергей был согласен на обмен, однако ему такую возможность даже не предлагали.
Евгений Мефёдов
Почему официальный Киев соглашался включить в верифицированные списки одних политзаключённых, но категорически отказывался делать это в отношении других, — загадка.
Для галочки
«Добивать» списки до чисел, хотя бы близких к заявленным, приходилось различными, зачастую — достаточно противоестественными способами.
К примеру, вынуждали соглашаться на обмен заключённых, которые в принципе не были в нём заинтересованы. Речь идёт о тех, кто уже «решил вопрос» с прокуратурой о своём скором освобождении через признание вины. Эти люди подписали соответствующие соглашения и ждали своего освобождения в декабре 2017-го — феврале 2018 года. Однако сотрудники СБУ, непосредственно занимающиеся организацией обмена, вполне доходчиво объяснили им, что отказываться от обмена не стоит, иначе могут быть «проблемы»: например, 2-3 года лишения свободы, о которых заключённые договорились с прокуратурой, в приговоре могут превратиться в 10-12 лет.
«Неожиданно» могут возникнуть и новые обвинения, по которым даже уже освобождённых из–под стражи заключённых снова закроют на неопределённый срок. В качестве компромисса таким заключённым предлагался иной вариант: участие в обмене, после которого они снова вернутся в Украину, где и получат свою сделку в ранее оговорённом формате. По имеющейся информации, покинуть ЛДНР планируют, по крайней мере, несколько десятков заключённых, принявших участие в обмене.
Вторым вариантом было «дописывание» в списки разных людей, ранее в них не фигурировавших и не очень нужных украинским спецслужбам. Таким образом освободились, например, обвиняемые в организации фейкового покушения на нардепа Гончаренко Александр Кушнарёв и Алексей Слободяник — причём Слободяника включили в списки чуть ли не в последние часы перед обменом.
Странные «политзаключённые»
Уже после обмена выяснилось, что в итоговые списки попали и вовсе странные люди. Например, в списках переданных Киевом в ДНР обнаружился некто Сергей Хараджа, получивший 14 лет за убийство с целью ограбления своего знакомого, занимавшегося мелким предпринимательством. К политике его дело не имело никакого отношения. И этот случай — далеко не единичный: среди «политзаключённых», выданных в ДНР, немало людей, осуждённых или состоящих под судом за кражи, угоны авто, разбойные нападения и т. п.
Среди причастных к обмену, а также заключённых, как попавших в списки, так и «пролетевших» мимо них, бытуют различные объяснения такого положения дел. Одни говорят, что украинская сторона попросту «наполнила» списки «левыми» (т. е. не имеющими отношения к политике) людьми, согласными выйти на свободу «через ДНР». Другие говорят, что места в списках через СБУ продавались за деньги желающим освободиться таким способом.
Не меньше вопросов возникает и к «принимающей» стороне: ведь в ДНР и ЛНР не могли не видеть, что меняют пленных на обычных уголовников. «Дарья Морозова (уполномоченная ДНР по правам человека — ред.) не фильтрует списки, людей не фильтрует. Важно количество. Вот набралось количество — и неважно кто эти люди», — сетует одна из освобождённых заключённых.
Однако есть и другое мнение.
«Оставьте Морозову в покое, — советует компетентный источник в правоохранительных органах. — Ни она, ни Геращенко (представитель президента в контактной группе в Минске Ирина Геращенко — ред.) к этим спискам не имеют никакого отношения. Списки составляли в СБУ и ФСБ — даже не МГБ ДНР, а напрямую ФСБ. Вот то, что там составили, им просто спустили для исполнения. Может быть, где–то что–то там они "подхимичили" в последний момент, но это, может быть, 5-10 фамилий, не более».
К слову сказать, весьма странные фамилии есть и среди 73 человек, которые непризнанные республики передали Киеву. Так, фигурирует в списках двоюродный брат экс-министра аграрной политики Украины Игоря Швайки Виталий Швайко. Родство с видным членом ВО «Свобода» не помешало Швайко тесно сотрудничать с властями непризнанной ЛНР: с 2014 года Швайко возглавлял здесь государственное предприятие ЛНР «Лутугинский научно–производственный валковый комбинат». В марте 2016 года Швайко был задержан МГБ ЛНР за организацию нелегальных операций с металлоломом — в т. ч. разборку на металл повреждённой военной техники. 27 декабря Швайко под видом «военнопленного» был передан официальному Киеву и, по имеющейся информации, уже находится на свободе.
Виталий Швайко крайний справа
По подсчётам самих заключённых, обычных уголовников среди тех, кто прошёл процедуру обмена, — от 10 до 30 процентов.
Судьба россиян
Буквально в последний момент исключили из списков на обмен 8 — по другим данным 13 — граждан России, ранее согласованных для обмена и включённых в окончательно утверждённые списки.
По официальной версии, озвученной всё той же Ириной Геращенко, украинские юристы пришли к выводу, что межгосударственные соглашения между Украиной и Россией запрещают Киеву передавать российских граждан в руки третьих лиц. Именно поэтому, мол, россиян можно будет передать только России — в обмен на украинских заключённых, осуждённых за терроризм и другие преступления в Российской Федерации.
По неофициальной версии, юриспруденция тут ни при чём — просто в обмен в очередной раз вмешалась политика.
«Видимо, у Порошенко кто–то сообразил, что это будет хорошим ходом — показать, что мы, мол, заботимся о своих гражданах, арестованных в России. Ну и вот в последний момент их попросту отказались везти на обмен», — рассказывает источник в правоохранительных органах.
Проверка на благонадёжность
Обмен не принёс заключённым немедленной свободы: после самой процедуры обмена, произведённой вблизи Горловки, всех освобождённых украинской стороной поместили в автобусы и развезли по общежитиям и гостиницам Донецка и Луганска, где они должны были пройти проверку спецслужбами непризнанных республик. Некоторых заключённых, нуждающихся в медицинской помощи, поместили в больницы.
Стоит отметить, что, по крайней мере, половина освобождённых — жители Донецка, Луганска и других населённых пунктов, находящихся на территории непризнанных республик, которые надеялись, что сразу после освобождения им дадут хотя бы пообщаться с родственниками. Все эти надежды пошли прахом.
Проверка включала допрос (тщательный и строгий, но корректный), снятие отпечатков пальцев, а также фотографирование, при котором особое внимание уделялось татуировкам и другим приметам. Также провели тщательный медицинский осмотр.
У входов в общежития, куда поместили заключённых, поставили вооружённую охрану — правда, не слишком строгую: проходящим проверку даже разрешали выходить на улицу (скажем, сбегать в соседний киоск за сигаретами и т. п.).
Большинство опрошенных заключённых жалуются на условия, в которые их поместили.
«Захожу в комнату: холодно, матрас толщиной в палец, одна лампочка горит — в подвале светлее, чем в этой комнате. Подушка — дом для клопов и тараканов, серая, грязная, липкая, — жалуется одна из заключённых. — Мы расписались за одеяло и набор постельного от Красного креста, в итоге нам сказали: это нельзя забирать из общежития. Спрашиваем, нам вода будет, хоть что–нибудь? "В 11 закрывается кухня, всё закрывается, пойдите на 6-й этаж, там кормят". Тушёнка из субпродуктов с гречкой — если вилку вставить и перевернуть тарелку, она стоит. И остывший чай в трёхлитровой кастрюле. Я посмотрела, взяла кусочек хлеба, налила воды из–под крана и пошла в комнату. Ну это нормально?!».
Питание прошедших обмен и снабжение их всем необходимым, включая лекарства, взяли на себя их единомышленники — в первую очередь, из числа эмигрантов, после начала войны покинувших Украину и осевших в Луганске и Донецке. Однако организовать снабжение нескольких сотен человек было нелегко…
Через несколько дней «постояльцев» посетил глава непризнанной ДНР Александр Захарченко. «Захарченко выстроил в ряд пацанов, говорит: "Какая ходка?" — ну там, кто–то отвечает: "первая". — Дальше! — Вторая. — Дальше! — Первая. — Дальше! — Четвёртая. Захарченко говорит: "Морозову вообще расстрелять нафиг, за то, что она кого попало в списки включила!"» — рассказывает один из прошедших обмен.
Не обходилось и без эксцессов. Так, по данным наших источников, около 30 прошедших обмен покинули «фильтрационные пункты» самовольно — попросту сбежали. По предварительной информации, большинство сбежавших — как раз уголовники–рецидивисты, не ожидавшие ничего хорошего от итогов спецпроверки.
С ними вообще было немало проблем: так, большой скандал возник в общежитии медицинского института на Калужской, 6а, где участники обмена проживали в одном здании со студентами: группа уголовников попыталась изнасиловать одну из учащихся.
Что дальше?
По плану, проверки на благонадёжность должны завершиться до середины января. Среди прочего всех освобождённых ожидает тщательный медосмотр на предмет инфекционных заболеваний, которые те могли заработать в украинских тюрьмах — по крайней мере трое бывших политзаключённых там получили туберкулёз.
После этого всех, успешно прошедших проверку, обещают отпустить на свободу, назначив им материальную помощь (что–то вроде пенсии), помочь с жильём и, возможно, работой.
О том, чем закончится эпопея с обменом пленных, мы надеемся рассказать нашим читателям уже в ближайшие дни.
Оценили 10 человек
13 кармы