Для кого весна приходит?

Когда я был ребёнком – я, как и сейчас, часто ходил по магазинам, по нашим уфимским улочкам, по центральному рынку. Смотрел на то, что есть. Было тогда далеко не всё. Но я испытывал чувство сопричастности ко всему, что есть. На нет и суда нет, а вот всё, что есть – моё и для меня. Дома строят – для меня. Консервы рыбные закатывают – для меня. Хлеб пекут, молоко пакуют – для меня. Для меня работают университеты и лаборатории. Да, не всего хватает, но всё, что я вижу – для меня…

Теперь на тех же улочках – наоборот. Есть всё. Мыслимое и немыслимое из благ. Но всё – чужое.

Изобилию радуешься, когда чувствуешь свою сопричастность ему. А когда отделён от него непроходимой стеной, то оно, скорее раздражает и бесит. Что толку, если строятся новые дома? Они не для тебя (и ты даже не знаешь – для кого). Что толку в этом пёстром изобилии прилавков – когда ты больше не совладелец?

Если новое вкусное блюдо принесли на тот стол, за которым ты сидишь – понятно, чему радоваться. Но чему радоваться, если вкусные блюда несут на чужой стол? Так вот и вспомнится шансон – «не для меня придёт весна»…

Роковая суть частной собственности в том, что никакое благо не является общественным, общим – каким бы публичным оно ни было. Его могут столь угодно навязчиво выставлять, крутить, презентовать – но оно касается только двоих: продавца и покупателя. Для остальных его нет.

Человек захватывает позиции в жизни, и если не помешать везучим и нахрапистым – то они не оставят остальным ничего. Например, строятся дома; если бы каждый, получивший в них квартиру, лишался бы права снова получить квартиру – двигалась бы жилищная очередь, расселялись бы нуждающиеся и жильё было бы общественным благом.

Но если жильё за деньги – то богатый покупает вторую, пятую, десятую квартиру, снова и снова, и никакая жилищная очередь не движется никуда, и нуждающиеся в жилье – понимают рано или поздно, что перед ними – чужое благо.

Когда, например, Г.А. Явлинский заявляет вот такое:

«Надежный институт частной собственности в России возможен только при условии, что это явление будет массовым. Человек должен чувствовать, что он не пыль на ветру, что он причастен ко всему, что есть у его страны».

То это кажется мне не просто демагогией, но ещё и издевательством над здравым смыслом, надругательством над логикой.

Как можно сочетать «надежный институт частной собственности» с «человек причастен ко всему, что есть у его страны»?

Ведь именно частная собственность делает так, что ты ни к чему, что есть у страны, непричастен, ибо всё это – чужое, и не временно, а навсегда. Да и сама-то страна к тому, что есть у страны – непричастна, потому что всё растащено по конкретным ручонкам конкретных выжиг и плутов.

Если понимать страну, как народ – то должна быть коллективная форма собственности, владения и распоряжения.

Если понимать страну, как государство – то это государственная собственность.

Частная собственность никакого отношения ни к народу, ни к госаппарату не имеет, представляя из себя пережиток феодальной наследуемой деспотии, с полным произволом владетеля над обладаемым.

Если мы говорим о мелкой собственности – то кто сказал, что феодальная наследственная деспотия должна быть обязательно крупна? Принцип-то один и тот же: единоличное, вне закона, владение одного лица, передаваемое по наследству, как средневековая корона…

Попытайтесь туда засунуть закон – и частная собственность перестанет быть частной. Нельзя вмешаться в отношения собственности так, чтобы не перераспределить собственность. Какой же смысл во вмешательстве, если оно не имеет полномочий ничего перераспределить?!

Вот – посмотрите на обличительное фото времён «перестройки»:

Понятно, какую мысль вложил сюда фотограф: мол, советская символика наляпана на страшненькую дверь, и дом страшненький, и электропроводка какая-то сомнительная… Он уравнял советскую символику с бытовыми неудобствами…

А я прекрасно понимаю мотивы человека, восторженно украшавшего такие страшненькие строения советской символикой, и не видевшего в этом никакого «когнитивного диссонанса».

Этот человек ещё помнит угнетательское общество – когда и дверь, и стена были ЧУЖИМИ. И вот они стали ЕГО! Он получил комнату, выгороженную чёрти-как в особняке бывшего купца – и скачет от восторга. Чего же ему скакать-то? Ведь его комната и вся коммуналка – убогие, а жизнь купца была такой привлекательной и яркой!

Но в том-то вся и штука, которую мы понимаем только сейчас: убогое своё ближе роскошного чужого. Купец или барон в особняке, может быть, жили шикарно… Но ко мне эта их жизнь не имела никакого касательства. Ничего, кроме раздражения, она мне принести не могла и не несла никогда. А вот когда интерьер особняка испортили, разгораживая уродливые коммуналки – я вдруг обрёл свой угол, крышу над головой! Разница между этой комнатой – и барачным углом, землянкой, курной избой, ночёвками под мостом так разительна, что человек находится в состоянии полной эйфории!

Постепенно люди забыли – ОТКУДА ОНИ ВЫШЛИ, и куда их могут снова загнать.

Постепенно люди перестали видеть абсурд в таких вот нелепых словесных конструкциях:

«Свобода, неприкосновенность частной собственности, равенство возможностей, верховенство права, поощрение и поддержка творчества и самостоятельности должны стать основными правилами жизни в России» (я снова цитирую Г.Явлинского, его программу 2018 года, которую мне в почтовый ящик бросили).

Понимаете, друзья мои, нельзя одновременно лежать «в жарком, прохладном месте». Вам или жарко, или прохладно. Можно выбирать между духотой и холодом, но совместить их невозможно.

Это же оксюморон!

«Свобода, неприкосновенность частной собственности» - и «равенство возможностей, верховенство права». Если верховенство права – то какая свобода? И если равенство возможностей – то какая же неприкосновенность частной собственности? Это же получается «ограниченная беспредельность» какая-то, или «огромная миниатюрность»!

Право ограничивает свободу. Именно свободу – потому что не нужно думать, что преступник делает преступления свои принудительно, вне свободы воли. Право – запрет, Свобода – разрешение. Уживаться они могут только на разных площадках. Скажем, свобода слова и запрет на действие. Уже в этом случае они вступят в противоречие: получается, призывать бить по морде можно, а бить – нельзя. Зачем тогда призывать?

Это как у нас с охотничьими кинжалами: свободны в продаже, но носить с собой нельзя. И как ты его купив, до дому донесёшь? Доносят, конечно, но ведь закон нарушают…

Совместить право и свободу на одной площадке вообще немыслимо. Если у тебя есть право – те, кто его предоставляют, несвободны тебе отказать. А если они свободны отказать – то права у тебя нет.

Какое может быть равенство возможностей при неприкосновенности частной собственности? Один будет всю жизнь учится наотлично – и в самом лучшем случае станет управляющим у другого, который с рождения наследник предприятия…

Понимаете, все современные сложнейшие и порой издевательские квалификационные требования к персоналу (типа «требуются официанты, высшее образование обязательно») – они только для рабов.

Для рабовладельцев не требуется ничего. Официанты будут с обязательным высшим образованием, а хозяин – может и школы не заканчивать, ему зачем? Он где нужно родился…

+++

Либералы совершенно безумно сочетают несочетаемое.

Вот строчит, как из Лилия Шевцова: «Запад. Противник и донор одновременно. Облегчает выживание самодержавия, создавая образ "врага" для нужд мобилизации вокруг власти, одновременно снабжая ее ресурсами»[1].

То есть Лилия Шевцова – не последний у либералов идеолог и трибун – искренне верит, что не доллары возникают из нефти, а наоборот, нефть из долларов! Вот не дал бы «донор» Запад Путину долларов и евро – так ни нефти, ни газа в недрах РФ не возникло бы! Насколько перевёрнутым, искажённым сознанием нужно обладать, чтобы жить в такой дикой картине мира? Но Шевцова об этом хотя бы говорит – кремлёвские же горе-экономисты об этом молчат, хотя верят… Второе ещё хуже, чем первое!

И снова Явлинский, у него, глядите, «аксиома»:

«модернизация политической системы постсоветской России должна завершиться созданием новой политической системы с реальным разделением власти».

Как может система завершиться разделением?! Система – это подключение элементов. Их взаимозависимость. Нельзя создать ни телевизор, ни утюг «реальным разделением» их деталей. Расчленение системы на независимые друг от друга детали – это разрушение системы, но ни в коем случае не создание её, и тем более - не завершение создания.

Реальное разделение властей приведёт к тому, к чему всегда в истории приводило: к хаосу и гражданской войне.

Даже свекровь с невесткой не могут ужиться на одной кухне, и народ сложил про это поговорку: «двум медведицам не жить в одной берлоге». А вы хотите ветви власти сделать независимыми, чтобы каждая про себя думала, что главная! Да вы хоть приблизительно понимаете, что из этого получится?! Какой бардак вы создадите (и уже создали в «перестройку») – швыряясь словами, смысла которых не понимаете: «ресурсы», «равенство», «собственность», «разделение властей» и т.п.?!

+++

Нет никакого выхода, кроме того, который памятен мне с детства удивительным чувством сопричастности ко всему вокруг: живи сам и дай жить другим! Хлеба к обеду в меру бери – а не утаскивая в хомячью нору весь хлеб, как постоянно тянет сделать частных собственников, которые уже охрипли орать про всё на свете: «Моё! Не ваше! Моё! Не ваше!».

На чужом изобилии, на чужих успехах, на чужом великолепии – как бы оно не сверкало бриллиантами образцовых помещичьих усадеб – своего счастья не построить человеку. Чужое – оно и есть чужое. Не для тебя делалось, не тебе и пользоваться. Его, почитай, и вообще нет (в твоей жизни) – а то, что ты его видишь, считай, оптический обман зрения…

Бездомный среди чужих особняков будет счастлив только тогда, когда ему там выгородят пусть коряво и некрасиво, но его собственную комнатку.

А так, любоваться как красиво ОНИ живут ВМЕСТО тебя – быстро надоедает.

Вы, думаю, тоже уже это поняли…

[1] https://www.svoboda.org/a/29029956.html

Источник