Знаете, почему минёров на флоте называют румынами? Мне лично больше нравится прозвище "пасынки флота", но в основном их называют румынами, потому что на выходах в море они практически ничего не делают. Иногда они, конечно, болванками пуляют, в Баренцево море целясь, и, знаете, таки да - попадают.
На том выходе, историю из которого я сейчас расскажу, мы и должны были стрельнуть торпедой вместе с сиксилиардом других задач. С первого дня минёры ходили суровые, как нитки от матросской шинели.
- Минёры, - спрашивал их командир, - вы почему бродите по моему кораблю небритые? Я понимаю, что вы - румыны, но не военнопленные же!
- Нельзя, тащ командир!! - гордо отвечал минёр с тремя волосинками на подбородке. - По традиции бриться запрещено, пока не стрельнем!!!
- Минёр! Чем там стрелять-то? Одну железную трубу из другой забортным давлением вытолкнуть!!! А если бы вы боевой стреляли, то вы и жопы не подтирали бы, может? Напомнить тебе про ДУК у трюмных? Полчаса - и все здесь стоите передо мной, как хуй перед травой!! Гладко выбритые!!!
Через пять минут к командиру прибежали флагманские минёры дивизии и флотилии (тоже с нами были, а как же?). Долго с ним шушукались, меняли цвет лица и махали руками.
- Да хуй с ними! - сдался командир. - Пусть так ходят, вы мне уже больше нервов порвали, чем их убогий вид. Только на глаза мне пусть не лезут без дела!
Старшим с нами на борту был командир дивизии, совсем недавно назначенный и не успевший ещё получить контр-адмирала. Вообще ему предлагалось идти на торпедолове и оттуда руководить стрельбой и, соответственно, поимкой торпеды, но так как это был наш печальный Ван Хельсинг, то комдив вышел с нами на борту. Был он мужчиной суровым, начинавшим свою военно-морскую карьеру боевым пловцом-диверсантом на Черноморском флоте и занявшим свою очередную, но не последнюю ступень. Он много и со вкусом ругался, был крепким, коренастым мужиком и часто орал. Но при этом был так добр и обаятелен, что никто его не боялся. В основном им восхищались и уважали. По национальности он был черемис, как и наш экипажный замполит, что заставляло их вслух гордиться этим и пикетировать друг друга подколками без конца. Других известных мне черемисов, на флоте не было, и мы часто издалека и аккуратно подъёбывали их обоих по этому поводу. Особенно замполита. Комдив так вкусно и изощрённо ругался, что мы им просто заслушивались:
-Почему вы улыбаетесь, когда я вас ебу?! - возмущался он.
Когда кто-то из штабистов сделал ему замечание, что он много матерится, он, не раздумывая, ответил:
- Это я не матерюсь, это просто тупой и так шучу!
И да, торпеду после стрельб положено словить. Так как она дорогая и всёвотэтовот. Если вы не читали мой рассказ про наш дивизийный торпедолов, то настоятельно рекомендую ознакомиться сначала с ним для понимания всей глубины мазков, которые я сейчас буду наносить на картину вашего воображения.
Вот он, этот красаучег-торпедолов, до покраски его серебрянкой.
Заняли полигон, погрузились, сидим и скучаем - тоже мне делов-то - торпедкой пульнуть.
- Чего такие нетревожные?! - интересуется комдив, прибегая в центральный. - Чувствую какое-то всеобщее расслабление в воздухе! Хафизыч, волнуешься хоть?
- А чего мне волноваться? Мне Антоныч рассчитал уже дифферентовку на полное затопление семнадцатого отсека, Эдуард кнопочки на Молибдене протёр, отсек семнадцатый трюмные загерметизировали из первого и второго. Запаса ВВД - полные баллоны с горочкой. Не нахожу ни одного повода для волнения, тащ капитан первого ранга!
- Хафизыч!!! - краснеет комдив. - Это жестоко!!!
- Не ну я могу сделать вид, что волнуюсь, хотите, по центральному бегать начну, заламывая руки?
Комдив подумал:
- Не, если механик будет бегать по центральному, заламывая руки, я сам от страха обосрусь.
Ну и так слово за слово, ложкой по столу, стрельбанули. Тут же всплываем, конечно, по ходу торпеды и вызываем торпедолов. Все волнуются, включая море. Потому что потерять торпеду - это косяк, конечно, несравнимо больший с затоплением семнадцатого отсека. Наверху пасмурно плюс косой дождь и небольшой штормик. Ну как "небольшой"? Для нас-то он небольшой, а торпедолов мутузит знатно, конечно. Торпеду мы нашли быстро, что неудивительно с нашей-то высоты, начали семафорить торпедолову, закладывая его на верный путь. Торпедолов командам не внимал почему-то.
Минут через пятнадцать сверху послышался топот двух пар ног - это командир с комдивом прибежали мокрые, злые и возбуждённые до невозможности. Доносятся обрывки их диалога:
- Да сколько я здесь буду торчать, как забытая слива в жопе, Саша?!! У нас планов ещё отсюда и до космоса, а он дрочит там на волне!!!
- Связисты! - орёт комдив, снимая мокрый тулуп уже в центральном. - Дайте мне этого уебка на связь!!
- Упадок, - говорит командир, стаскивая валенки.
- Что "упадок"?
- У него позывной "упадок", а не уёбок.
- Это торпедолов - упадок, а командир его - уёбок!!!- и комдив начинает бешено вращать глазами по центральному посту.
Я разворачиваю дифферентовочный журнал, беру карандаш, калькулятор и начинаю рисовать в журнале ромашки, периодически подсчитывая количество их лепестков на калькуляторе. Чтоб, значит, сразу было понятно, что я ужасно занят и меня лучше не отвлекать вообще. Механик начинает милиметровать обороты турбин обеими руками, а боцман двумя руками хватается за рулевое управление, хотя рулём сейчас с мостика управляют.
- Может, Вам чаю стакан, б? - спрашивает замполит у комдива.
- Может, мне коньяку стакан лучше? Чаем-то душу не обманешь!!!
- Ну мы же на подводной лодке, б, всё-таки.
- Это вы на подводной лодке, а я в упадке!!! Черемис! Ты черемису коньяка зажал, что ли?
- Да нет у меня коньяка, б!
- У замполита нет коньяка? Да на кой хуй ты тогда вообще в море пошёл, если не комдиву коньяк наливать? Как ты меня без коньяка воспитывать-то будешь? Я ж упёртый, как баран, когда трезвый!!!
- Так Вас же замполит дивизии должен воспитывать, б, а не я!!
- Ну да. Мало мне дармоедов на борту.
Связисты дают связь.
- Упадок, - напоминает командир, пока комдив не успел открыть рот. Комдив машет на него рукой и начинает притворно ласково, но постепенно срываясь на ор. Нафиг ему связь вообще? С такими-то децибелами его и на Евровидении в Норвегии слышно, небось:
- Упадок! Упадок, это Стрелок! Упадок, когда у вас обед закончится? Как нет обеда? Хорошо, когда у вас закончится адмиральский час? Как не спите? А что вы там вообще тогда делаете?!!! Я бы возмутился, если бы вы обедали или спали, игнорируя мои нелепые попытки вами управлять!!! Возмутился, но понял бы!!! Подумаешь, тут полк по тревоге сидит пять часов - обед же у моряков!!! А так я нихуя не понимаю - я три лампы семафорные спалил уже, управляя вашим баркасом!!! Куда вы гребёте, блядь, объясните мне??? Как?? Как вам передать курс, чтоб вы начали правильно маневрировать??!! Что волна? А у меня что, не волна, а бизе на торте?!! Хотите я сейчас эту торпеду сам словлю, а потом вам в жопу её засуну?!! Нет, блядь? А почему же нет??? Я сейчас развернусь и в пенной волне уйду дальше Родину защищать, а вы, пока торпеду не словите, чтоб в базу не возвращались!!! А если не словите, то вообще не возвращайтесь никогда!!! Корсарствуйте тут до конца своего века!!! Значит так!!! Отставить плакать по открытым каналам связи!! Я сейчас развернусь на торпеду, идите мне в нос и пиздуйте вперёд, пока в поплавок не уткнётесь!!! И быстро! быстро мне!!! Отбой!!
- Тащ комдив, - замечает командир, - может зря Вы их так отъебали жёстко. Им же там сейчас очень не сладко с такой волной и на таком корыте.
- Ты что, Саша? - брови комдива уползли под шапку, и голос опять спокоен, как река августовской ночью. - Кто их отъебал? Я ж так, взбодрил их просто, от души, чтоб чувствовали локоть товарища! Чо ты валенки-то снял? Айда маневрировать!!!
- Не знаю, как на счёт локтя, б, - глубокомысленно замечает зам, когда они убегают обратно на мостик, - но хуй возле жопы даже я почувствовал!
- Лишний хуй в жопе не помеха, - философствует механик, - что там про чай-то ты говорил, Стас?
А замполит у нас боролся с матом на корабле. Но всё время говорил букву "б" в конце каждой фразы, особенно когда волновался. Это он так слово "блядь" сокращал. Хороший был замполит, жаль уволился потом.
Торпеду они словили, конечно, что очень и очень непросто, если вы не в курсе. А по возвращении в базу командир дивизии объявил всем членам экипажа торпедолова благодарность и наградил их внеочередным отпуском. Справедливый был потому что.
---
Овечкин Э.А.
Оценили 53 человека
66 кармы