В этом году прямая линия с Путиным продолжалась четыре полных часа. Михаил Леонидович, хотелось бы услышать ваш комментарий. Было ли сказано что-то неожиданное? Или, наоборот, обнаружились темы, которые были старательно обделены вниманием?
Темы, которые были обделены вниманием, — конечно, были. Некоторые из них — достаточно важные, например, тема выборов 2018 года. Но все-таки хотелось бы дать более аккуратный и более четкий комментарий по сравнению с тем первым комментарием, который я дал в эфире Nevex.tv.
Что я могу сказать? Как и полагается, люди, которые смотрели или слушали этот комментарий, воспринимали его на свой лад. То есть те, кто Путина «любят», говорили, что я недоучел те большие позитивные сдвиги, которые он сделал. А те, кто его «не любят», напротив, говорили о том, что я за деньги Путина его обеляю и вывожу из-под удара.
И те, и другие — не совсем адекватны, чтобы не сказать совсем неадекватны, потому что я-то говорил именно о тех выводах, которые можно делать из Прямой линии. То есть я совершенно не говорил о роли Путина в истории, о роли Путина в России, о его будущем и так далее.
Так вот, что можно сказать? Главный вывод, который я сделал, состоял в том, что была разрушена институциональная система управления. То есть, иными словами, команда Путина о том, чтобы выделить деньги пострадавшим и выделение денег конкретным пострадавшим — это уже два события, которые никак между собой не связаны.
Ведь пострадавшим могут дать денег, могут не дать денег, но это не имеет никакого отношения к Путину. В частности, мы видим, что уже после Прямой линии губернаторы говорили: Путин сказал, что деньги выделены, а мы ничего не получали. И мы даже не можем определить, кто врет! Губернатор ли врет в телевизор, или это Минфин врет Путину, что он деньги выделил, или еще что-нибудь. Могут быть разные варианты. Но при этом мы понимаем, что вранье может быть в любом месте.
Второе: что же такое произошло, почему ни год назад, ни два года назад нельзя было констатировать, что институциональная структура разрушена, а тут вдруг неожиданно, ни с того ни с сего, такая штука «вылезла». На самом деле это совершенно естественно. Дело в том, что мы оказались объективно в чрезвычайно сложной ситуации (я про это, кстати, тоже писал).
Любая система управления государством — она по определению существует в некоторой среде. Так вот мы оказались — в последнее время — в среде достаточно жесткой. Это связано и с постоянно усиливающимся экономическим кризисом (усиливающимся не в том смысле, что нарастает скорость спада, а в том, что нарастают последствия, поскольку спад не останавливается). Кроме того, мы оказались в ситуации ужесточения санкций (а санкции ужесточаются не столько из-за нашего поведения, сколько из-за внутризападной проблемы; я думаю, что в ближайшее время еще напишу текст по поводу новой волны санкций).
А третья причина состоит в том, что в условиях сужающегося пирога начинается внутриэлитный конфликт, и в этом смысле все равно придется элиту «чистить». А если речь идет о чистке элиты (а элита всегда очень тонко чувствует, особенно ее бюрократическая часть), то психология любого деятеля от элиты достаточно специфическая. Дело в том, что никакой гарантии сохраниться, поскольку нет объективного критерия. Например, в окружении Сталина были представления о том, что если ты качественно исполняешь свои функции, то шансы не попасть под молох значительно выше, чем если ты просто бездельничаешь и воруешь.
А сегодня это никак не связано. То есть как бы ты ни работал — или вообще не работал, или что-то делал — это никак не влияет. Твое сохранение или несохранение определяется исключительно устойчивостью твоего клана. Так вот, в этой ситуации у чиновников основная мысль — что надо плюнуть на все! Плюнуть на все приличия и воровать все, до чего руки дотянутся, потому что очень скоро придется бежать.
Следующий шаг — как сохранить то, что украли, там — вообще у чиновника не стоит. Просто потому что вариантов нет! А что вы ему предложите делать в его ситуации? Бежать прямо сейчас? Но как в фильме: «Некоторые испугаются и побегут сейчас, их поймают и расстреляют. А у тех, кто побежит, когда русские танки будут рваться к Рейхстагу, — вот у тех есть шанс».
Так и тут. Люди, которые достаточно разумны, прекрасно понимают: бежать надо тогда, когда государство рассыпалось в прах. Потому что если оно в прах не рассыпалось, то тем, кто первым убежит, будут наказаны теми, кто убежать не успеют. По этой причине степень наглости конкретных чиновников в части неисполнения даже прямых и важных для Путина поручений — резко растет.
Некая институциональная инфраструктура государственного управления была создана на развалинах советской системы в 2000-е годы Путиным (потому что в 90-е годы эта система была разрушена окончательно, я был как раз частью сегмента, который был разрушен одним из последних, — это была система контроля администрации президента за деятельностью правительства; в результате именно для того, чтобы уничтожить этот контроль и было ликвидировано экономическое управление, которым я руководил).
Так вот, в 2000-е годы Путин попытался что-то восстановить. Восстановлено было не все, восстановлено через пень-колоду и так далее. Но самое главное — то, что оказалось, что эта система худо-бедно, но как-то работает. Кое-что она не могла делать абсолютно, например, контролировать некий объем воровства. Кое-что она делала крайне плохо, например, генерировала государственную идеологию, и так далее. Но она все-таки работала!
Сейчас выяснилось, что эта система, созданная Путиным, не может работать в условиях кризиса. И именно по этой причине сегодня я даже не могу себе представить, как можно произвести регулярные выборы 2018 года. Это не значит, что их вообще нельзя провести. Это значит, что регулярную модель проведения таких выборов сегодня нельзя даже описать. Это, кстати, очень хорошо видно по тем аналитическим текстам, которые пишут наши политологи. Они всем своим видом демонстрируют, что они себе вообще не представляют, как все это будет устроено.
Выступление Путина на Прямой линии четко показало, вот просто прямым текстом, что эта система больше не работает. Нет денег ни в ситуации со здравоохранением, ни в ситуации образования, ни в ситуации выделения денег на чрезвычайные ситуации — система вообще не работает! И это, мне кажется, главный вывод из этой прямой линии.
Не следует думать, что люди, которые активно участвуют в реальной политической жизни нашей страны (то есть те самые политические кланы, о которых много говорилось), этого не видят, не слышат и не понимают. Они это увидели, услышали, и совершенно непонятно, какие они из всего этого будут делать выводы.
Михаил Хазин — Институты государства разрушены окончательно…
Оценили 38 человек
47 кармы