Наши с тобой, друг-читатель, дедушки и прадедушки, бабушки и прабабушки – сумели перенести немыслимые, невероятные для современного человека страдания, чтобы сохранить две вещи: державность и социализм. В отличии от нас с тобой, запутавшихся в шоколадно-мармеладных тенётах, эти простые, деревенские, зачастую малограмотные люди – твёрдо знали, зачем им нужно штурмовать Перекоп, а потом и Берлин. Их не нужно было агитировать политрукам. И без всяких политруков (часто нёсших сущую ахинею) – крепким и цельным крестьянским разумом они понимали ценность земли и личной связи с землёй. Видя весь цикл воспроизводства жизни – в их времена скудной и жёсткой, но от семени до каравая, они не нуждались в теориях, в книжках, вроде этой.
Ещё Л.Н. Толстой писал, что пешком проходя Россию от края до края, солдаты из крестьян понимали собственным умом, что на такую прорву земли охотники всегда найдутся. Оттого и жил в них земляной, корневой патриотизм, неразрывно связанный с личным интересом личного выживания.
Зачем нужна Великая Держава - крестьянин знает без лекторов: потому что Земля может работать на тебя, а может и не на тебя. Задача врага – отнять её у тебя, а твоя задача – удержать. Нежелающие – вон в могилу, места всегда вакантны…
Зачем нужен социализм – крестьянин тоже знает без лишней пропаганды. Всё по той же причине: земля или на тебя работает, или не на тебя.
Это не только касается иностранцев, которые тебя вместе со ВСЕМ твоим НАРОДОМ сживают со свету.
Это касается и местных мироедов, которые со свету сживают тебя – отдельно от себя.
Жить, и жить по возможности хорошо, в достатке, должен лично я. И потому мне нет дела до какого-то Стива Смита, который хорошо живёт за океаном. Рад за него, но мне моя синица в руке дороже его журавля в небе. Он изловчился богато жить – теперь дело за мной: мне нужно тоже изловчится, и он об этом заботится не станет… Если мне нет дела до Стива Смита, то мне нет дела и до Ивана Петрова, Петра Иванова – которые живут со мной по соседству. Мне интересна только такая социальная система, которая ЛИЧНО МНЕ привезёт хлеб. А система, которая возит все мешки с хлебом только к Ивану Петрову и Петру Иванову – мне неинтересна. Она лично меня обделяет – и моя задача такую систему так или иначе сломать.
Защита человека от внешних посягательств – единая система, но у неё много контуров. Можно сравнить её с самозащитой человека, плывущего по океану на огромном лайнере.
Если лайнер в океане потонет – то потонут все, кто на нём, в том числе и я. Поэтому я имею ЛИЧНЫЙ интерес – чтобы лайнер не потонул.
И если я, простой пассажир, обнаружил в трюме течь – то я не стану отмахиваться – мол, есть капитан, вахтенные офицеры, команда, пусть они и беспокоятся.
Никакой разумный человек, будучи пассажиром на корабле, не может быть равнодушен к судьбе корабля в целом: это и есть исходная формула государственнического патриотизма.
Однако у всякого пассажира на лайнере, каким бы огромным лайнер ни был, есть и более узкий круг проблем. Допустим, лайнер не тонет, на море штиль, ход машины ровный, и всё такое. А тебя – лично – не кормят. Других кормят, а тебя нет. День-другой-третий – ты и помер. По морской традиции тебя в мешок и за борт, на корм рыбам…
То есть разные пути могут привести тебя на дно. Один путь – утонуть вместе со всем кораблём (как это случилось с французами Алжира, сербами Краины, армянами Карса). Другой путь – утонуть отдельно от корабля. Некоторые наивные скажут: во втором случае ты лично утонешь, а в первом не лично, но это враньё.
В обоих случаях утонешь ты лично. И если со всеми. И если в «гордом одиночестве».
Потому что твоё личное тело окажется на морском дне. Какими путями – дело десятое. Поэтому и спасение корабля В ЦЕЛОМ, и спасение себя самого на корабле ОТДЕЛЬНО – это важные части сугубо личного интереса.
Вот наши бабушки и дедушки, защищавшие советскую страну – знали это без аллегорий и басен иносказательных. Они это впитали с молоком матери, с запахом пашни. Они, может быть, не смогли бы сформулировать это словами, но они знали без всяких слов: НАРОДУ-ВЕЛИЧИЕ, МНЕ – ДОЛЮ.
А это и есть формула великодержавного социализма. Мне не нужны иноземные хозяева, видящие во мне рабочий скот, недочеловека. Но я и своих соседей опасаюсь тоже – как бы не придавили.
Я не хочу быть рабом у Стива Смита, но я подозреваю, что Иван Петров, деревенский кулак-земляк, тоже видит во мне раба.
И никакого противоречия тут нет.
У раба может быть один хозяин, другой, третий… Это жизнь у раба одна, а хозяев может быть хоть пять за год!
***
Вот такую разумную систему, за которую костьми ложились мудрые деды-прадеды, мы разрушили и сдали. Причина проста, хоть и ужасна: в «перестройку» мы массово сошли с ума. Нам, конечно, активно помогали свихнуться, но если бы мы были твёрже – этот номер бы не прошёл.
Мы одновременно распылили земли своего народа, и отказались от гарантий своей личной доли в общей добыче нации! Давайте подумаем над этим, не как угоревшие полудурки, а как нормальные, связно мыслящие люди…
Мы имеем права разбазаривать вотчины? Нет. Их дали нам предки, и для того, чтобы мы, попользовавшись, передали потомкам. Земля – это не помидоры, которые через год снова вырастут. Земля – это такая вещь, которую теряешь навсегда…
Теперь о личном пае в общем деле. Он у нас был. Теперь его у нас нет. Как же так получилось?! Мы же не чужое благополучие в помойку выбросили, а своё собственное, причём бездумно и в рамках карнавальных плясок…
Ведь любой разумный человек понимает ПРОПАСТЬ между правом, гарантией – и возможностью, вероятностью. Возможность, по большому счету, вообще ничто: может, выживешь, а может, нет. Может найдёшь работу – а может, не найдёшь. Может, ты нужен обществу – а может, лишний для него… Экономика, может, вырастет, а может и провалится… Заранее разве скажешь?!
Многие сегодня говорят с пафосом, что мы предали дело отцов, идеалы, предали то да сё, пятое, десятое. Но мы скажем без пафоса: предали мы, прежде всего, самих себя.
Мы переместили сами себя из мира безопасного и благополучного в мир опасный и непредсказуемый. Ладно бы кого другого – а то самих себя!
Потому что мы спятили, потому что в голове у нас разрослись социопатологические «клюквы», потому что наши желания оторвались от наших объективных потребностей, а наше поведение – от нужд нашего же выживания. Во многом это продолжается и сегодня.
Люди увлекаются ЧУЖИМ уровнем жизни, забывая ту простую истину, что ЧУЖОЕ - это не твоё. Либо оно тебя вообще не касается, либо ещё хуже - из твоего кармана взято. По свидетельству Максима Горького, такие чудаки были и в его время:
"...С явным увлечением они подсчитывали количества нефти, хлеба, сахара, сала, пеньки и всяческого русского сырья... иногда казалось, что они говорят больше цифрами, чем словами.Говорили о будущем Великого сибирского пути, о маслоделии, переселенцах, о работе крестьянского банка, о таможенной политике Германии..." Это хотя бы о своей стране; а сейчас наследники "пикейных жилетов" "с явным увлечением" подсчитывают доллары и евро в карманах американцев и европейцев.
Я не то, чтобы против таких разговоров - на досуге отчего же не покалякать? Но ведь надо же понимать, если ты не свихнулся окончательно, что важны не количество масла или пеньки сами по себе, а ТВОЯ В НИХ ДОЛЯ. Очень может так случится, что и масла, и пеньки будет очень много - а вот тебя лично не станет. Для тебя лично в их мире не найдётся места... Синица в руке важнее журавля в небе!
Конечно, в этом большая вина старой власти, которая не умела воспитывать и объяснять, поддерживать в человеке инфинитические начала психики.
Но, обвиняя старую власть в том, что она о нас не позаботилась – мы снова впадаем в инфантильность, снова ждёт заботы о себе – от посторонних, чужих дядек и тёток.
Да, все они – Горбачёв, Ельцин, Собчак, Шеварднадзе, Яковлев – поступили с нами подло, обманули. Обещали одно – а завели в тёмный лес.
Ну, а мы сами где были, когда нас в тёмный лес заводили? Уши развесили, слушая бредовые сказки, как хорошо отказаться от личных гарантий и перейти к личной неопределённости положения?
К такой, когда государство и общество, и эти вот подлые дядьки – ничего нам уже не будут должны? Ну, они и рады стараться: живите, как получится, а помрёте, так помрёте, дело ваше, нас не касается…
***
Дело в том, что мире сложного разделения труда, в мире больших городов, большой индустрии – человек утратил присущее крестьянину ВРОЖДЁННОЕ здравомыслие, автоматически поступающее через открытость взгляду всего процесса жизнеобеспечения.
Вот я, вот поле, вот зерно, сено, скотина, вот хлеб, мясо, молоко… Что откуда вытекает – даже маленький ребёнок видит.
А теперь возьмём горожанина. Где он? А где поле, которое его кормит? А где та корова, из которой ему молока надоили? И кто надоил, если он сам не доил? И почему? Ведь даже просто так задуматься – странно: кто-то для вас месит навоз, доит корову… Неужели он вас так сильно любит? Он ведь вас и не видел ни разу в жизни…
И горожанин, оторвавшись от корней, начинает ЗАВИРАТЬСЯ. Он врёт другим, вешает лапшу на уши – чтобы урвать побольше. Он и самому себе неизбежно начинает врать. Всё это враньё смешивается, закручивается в хоботы ментальных торнадо, и в итоге грозит опрокинуть цивилизацию…
Человеку традиционного общества не нужна была наука СОЦИОПАТОЛОГИЯ, потому что он и так всё понимал.
Рассказывать такому человеку про виды социопатий – всё равно, что деревенского мальчишку учить ботанике его края.
Он скажет: дядя! Я лучше тебя знаю, где тимофеевка луговая, где клевер, а где подорожник! Я их каждый день вижу, и не в книжке, как ты, а вживую…
Значимость социопатологии, исследования убийственных мыслеформ – возрастает по мере индустриализации. Человек, который всю жизнь штампует шайбочки, не зная, зачем они нужны, который не видит ни начала, ни конца процесса жизнеобеспечения – может уверовать в любую туфту, и тем охотнее – чем тяжелее, скучнее и монотоннее его труд.
Самая главная проблема – такой человек утрачивает понимание разницы между собственными личными интересами – и декларациями политических сил, с которыми начинает себя отождествлять.
Это подобно ролевой игре, когда человек ВООБРАЖАЕТ некое несуществующее собственное положение, а реального своего положения не понимает. Человек увлекается ЧУЖОЙ красивой жизнью – а свою, неказистую, некрасивую, прозаическую – перестаёт ценить. В итоге просто теряет её, свою жизнь. Не улучшает, а теряет. А чужая как была в стороне, так в стороне и остаётся.
Например, на Украине одно время увлечённо сравнивали уровень жизни в России и в Европе на предмет – где лучше, кого выбрать. Но это же безумие! Жизнь в Европе – это то, что отвоевали европейцы ДЛЯ СЕБЯ. А жизнь в России – то что отвоевали для себя россияне. Какое отношение это имеет к посторонним людям? Их никто не приглашает жить ни в Европе, ни в России. Им нужен хлеб в собственный рот, а не десять в чужой.
Мы же в «перестройку» дошли до такого безумия, что чужой уровень жизни стали примерять на себя: это как если бы мужик, побывав в барском поместье на балу, с досады спалил бы свою избу…
Изба-то сгорит, а вот поместья на пепелище не появится!
Спасибо коллеге ss69100 за наводку.
Оценил 31 человек
68 кармы