Культура стареть, или Как состариться красиво

Протоиерей Владимир Пучков

В странной раздвоенности существует современный человек: дожить до старости – хорошо, быть старым – плохо. Хотим пожить подольше, но боимся старости. А стоит ли бояться?

Попробуйте охарактеризовать старость одной фразой. Нет-нет, не «что такое старость в моём понимании». Тут вообще можно одним словом обойтись и у каждого оно будет своё. Попытайтесь придумать универсальное определение старости. Я, к примеру, придумал.

Если посмотреть, как относится к старости среднестатистический обыватель, то выйдет, что старость – это то, чего каждый хотел бы в перспективе достичь, однако главное, чтобы эта перспектива была как можно более далёкой. То есть долго жить хотят все, стало быть дожить до старости хочется всем. При этом, собственно, быть старым не хочется никому. Вот в такой странной раздвоенности и существует современный человек: дожить до старости – хорошо, быть старым – плохо.

Конечно, так думают далеко не все. Однако этим не всем исключительно повезло со временем: мы живём в эпоху технического прогресса, развитой цивилизации и высоких технологий. Как следствие, «при современном машинном обилье» человек с высокими запросами и соответствующим доходом может позволить себе стареть не так быстро и не особо заметно. Ну, или как сейчас говорят «стареть красиво». Что под этим подразумевается, в общем-то, совсем не секрет: используя разнообразные косметические средства можно, например, замедлить процесс внешнего старения. Прибегая к более радикальным приёмам можно и вовсе стареть, продолжая считать себя молодым. Если к этому прибавить не лишённый приятностей, но в целом здоровый образ жизни, активность и неизменно позитивный настрой, можно стареть даже в тайне от себя самого, главное только в паспорт пореже заглядывать.

Красота старости должна быть подлинной. Подлинной же, в возрасте, который как никакой другой чужд всякой красоты, может быть только одна красота – внутренняя.

Если вы думаете, что я сейчас обрушусь с критикой на такой образ мысли и подобные жизненные стремления, то поспешу вас разочаровать.

Во-первых, как говаривали древние, каждому – своё. Одним – клюка, косынка, вязание и лавочка у подъезда, другим – косметолог, ботокс, подтяжки век и прогулки по магазинам. Одним – тапки, нитроглицерин, диван и телевизор, другим – скандинавская ходьба, спортзал и велосипед. Одним – утренняя газета, свежая выпечка и кофе, другим – охота, палатка, рыбалка и горы.

Во-вторых, речь всё-таки идёт о старости, а вышеописанное – не столько способ стареть, сколько попытка от старости убежать. Попытка изначально безнадёжная и лишённая всякого смысла. Можно не хотеть стареть, можно не принимать себя старым, можно до самой старческой деменции играть в молодость, сути дела это не изменит: единственный способ не состариться – умереть молодым. Так стоит ли критиковать то, что заранее бессмысленно и безуспешно?

Между тем, стареть действительно нужно красиво. Только красота старости должна быть подлинной. Подлинной же, в возрасте, который как никакой другой чужд всякой красоты, может быть только одна красота – внутренняя. И созидается она заботами и трудами куда большими, нежели внешняя привлекательность и мнимая молодость в пенсионном возрасте вместе взятые.

Начинается внутренняя красота с основательности и степенности. Редких, по нынешним временам качеств даже для обладателей седин. А между тем, не то чтобы красивую, а мало-мальски почтенную старость без этих качеств представить трудно.

Человек сам себе не даёт ни нормально взрослеть, ни естественным образом мудреть, ни по-человечески состариться.

Суета нынче в порядке вещей. Суетятся все: молодые и не очень, подчинённые и руководители, родители и дети. Суета – наше всё. Она одновременно показатель и неравнодушия, и исполнительности, и неумения сидеть без дела. Это в былые времена даже самый отъявленный егоза с возрастом и опытом успокаивался и остепенялся. Сейчас не то. В молодости суетись, чтобы оценили твою расторопность, в зрелости не переставай мельтешить, чтобы создать видимость трудолюбия, да и в старости не думай успокаиваться – старику прилично обо всём заботиться и переживать. А кто не суетится, тот равнодушен и чёрств.

Человек сам себе не даёт ни нормально взрослеть, ни естественным образом мудреть, ни по-человечески состариться. Всё в спешке, всё на бегу, всё без толку. Поэтому первое правило почтенной старости: взрослея – угомонись. Уже во взрослом возрасте, когда до старости ещё годы и годы, нужно отучить себя спешить, суетиться, нервничать, крутиться вокруг своей оси. Научиться жить здесь, сегодня и сейчас. Тогда к старости приобретается опыт основательного, вдумчивого, внимательного отношения к жизни. Опыт, который от мудрости отделяет всего один шаг. Шаг в сторону смирения.

Увы, последние годы и даже десятилетия, слово «смирение» употребляется так часто и так бездумно, что подлинный его смысл, как это ни странно, остаётся сих пор скрытым от многих. Между тем эта, без преувеличения ключевая, христианская добродетель является ничем иным, как спокойным, мирным принятием действительности. Той действительности, в которой человек и действует. Так зачастую смирение требует от человека принять факт собственного бессилия перед тем или иным обстоятельством жизни. Но нередко бывает и наоборот. Тогда, когда обстоятельства требуют от человека действия, он должен смириться и действовать даже если не хочется, даже если страшно или нет сил.

Опыт смирения вкупе с основательностью делают человека мудрым, а старость – почтенной.

Смирение заставляет нас принимать себя такими как мы есть, без иллюзий и обольщения и оно же вынуждает нас бороться с пороками и страстями, вне зависимости от степени их укоренённости в нас. Опыт смирения вкупе с основательностью делают человека мудрым, а старость – почтенной.

Последнее, что необходимо, чтобы благородная старость стала поистине прекрасной – опыт доброты. Не наигранной елейности и не слезливой сентиментальности. А именно доброты. Доброты как результата собственного жизненного опыта и напряжённой духовной работы. Научившейся милосердию и снисходительности благодаря познанию собственных немощей, не спешащей судить и всегда готовой простить, терпимой к чужим недостаткам и позволяющей другим быть непохожими на себя. Чуждой заносчивости и злобы, человечной и всегда готовой помочь.

Такова она, по-настоящему красивая старость: спокойная и основательная, смиренная и мудрая, добрая и насыщенная опытом. И хотя, при правильном отношении к жизни, данный идеал способен воплотить в жизнь практически каждый, не стоит забывать, что в полной, совершенной мере он достижим лишь во Христе.

Подлинно прекрасная, почтенная благородная старость всегда приходит как венец жизни по вере, как логичный итог воплощения евангельского идеала.

Источник