Сначала 2016 года над мировыми рынками висит, как дамоклов меч, перспектива существенной девальвации китайского юаня. Ни один другой источник политической неопределённости не является столь дестабилизирующим. Мало кто сомневается в том, что рано или поздно в течение ближайшего десятилетия Китай будет вынужден перейти к плавающему валютному курсу юаня. Вопрос в том, сколько драматических событий, вызванных столкновением политических и экономических императивов, произойдет до того, как это случится.
Может показаться странным, что стране, имевшей в 2015 году торговый профицит в размере $600 млрд, приходится беспокоиться по поводу возможной слабости своей валюты. Однако комбинация факторов, в том числе замедление экономического роста и поэтапное ослабление ограничений на инвестиции за пределы страны, вызвала стремительный отток капитала.
Сейчас гражданам Китая разрешено вывозить из страны до $50000 в год. Если хотя бы один из каждых 20 китайских граждан воспользуется этим правом, валютные резервы страны испарятся. Тем временем, богатые китайские компании активно пользуются всеми возможными механизмами вывода денег за рубеж. Есть совершенно легальный способ — выдавать кредиты в юанях, а выплаты по кредиту получать в иностранной валюте.
Есть менее законный способ — выставлять поддельные или завышенные счета. По сути, это одна из форм отмывания денег. Например, китайский экспортёр может отчитаться о продаже товара американскому импортёру по цене ниже, чем он на самом деле получил. Разница затем тайно размещается в американском банке на долларовом счету (который затем может быть использован, например, для покупки картин Пикассо).
Кроме того, китайские фирмы приобрели сейчас столько американских и европейских компаний, что отмывать деньги можно в рамках внутрикорпоративных расчётов. Эту идею вряд ли можно считать китайской. После Второй мировой войны, когда лежавшую в руинах Европу душил валютный контроль, нелегальный отток капитала с континента зачастую достигал в среднем 10% объёмов торговли и даже выше. Будучи одним из крупнейших участников мировой торговли, Китай фактически не в состоянии жёстко ограничить отток капитала, если стимулы к бегству становятся достаточно весомыми.
И действительно, несмотря на гигантский внешнеторговый профицит, Народному банку Китая пришлось проводить активные интервенции для поддержания валютного курса, причём настолько активные, что валютные резервы страны в 2015 году сократились на $500 млрд. На фоне столь дырявого контроля за движением капитала китайских резервов в размере $3 трлн будет не достаточно, чтобы удерживать эту крепость бесконечно. Действительно, чем больше люди беспокоятся по поводу снижения курса валюты, тем больше им хочется немедленно вывести свои деньги из страны. Этот страх, в свою очередь, является важным фактором, движущим вниз китайский фондовый рынок.
На рынке нередко высказывают предположения, что китайцы проведут масштабную единовременную девальвацию, скажем, на 10%, и, тем самым, ослабят юань достаточно для того, чтобы снизить давления на обменный курс. Однако (помимо подбрасывания дров таким, как Дональд Трамп, уверенного в том, что Китай ведёт торговлю нечестно) подобный стратегический выбор является очень опасным для правительства, которому не вполне доверяют финансовые рынки. Основный риск в том, что крупную девальвацию воспримут как индикатор, свидетельствующий о более существенном замедлении экономического роста в Китае, чем принято думать. В этом случае деньги будут и дальше утекать.
Простых способов улучшения коммуникаций с рынками не появится до тех пор, пока Китай не научится выпускать экономическую статистику, вызывающую доверие. Огромный шум вызвала новость о том, что Китай отчитался о росте ВВП на 6,9%, что было лишь чуть ниже официального целевого уровня — 7%. Такая разница не должна была иметь особого значения, однако рынки посчитали её исключительно важной, поскольку инвесторы уверены, что дела обстоят реально очень плохо, если правительство не в состоянии подкрутить цифры для рапорта о выполнении поставленных задач.
Хорошим началом для китайских властей стало бы создание комиссии экономистов, которые подготовят более реалистичные и вызывающие доверие данные о ВНП за прошедшие годы. Это открыло бы возможность для публикации вызывающих большее доверие данных о ВНП в последующие годы. Вместо этого, первой идеей правительства, стремящегося ослабить давления на валютный курс, стала привязка юаня к корзине из 13 валют, а не к одному лишь доллару США. В теории — это хорошая идея; однако на практике привязка к корзине валюте, как правило, вызывает хронические проблемы с прозрачностью.
Более того, курсу, привязанному к корзине валют, свойственны почти все те же проблемы, что и курсу, привязанному только к доллару. Да, за последние два года евро и иена упали относительно доллара. Однако если в 2016 году доллар ослабнет, тогда, следуя за корзиной валют, юань начнёт укрепляться относительно доллара, а это может оказаться не очень полезно. Кроме того, правительство заявило, что намерено ужесточить борьбу с нелегальным оттоком капиталов; но загнать джинна обратно в бутылку будет крайне трудно.
Жизнь сегодня была бы куда проще, если бы Китай перешел к более гибкому валютному курсу ещё тогда, когда дела шли хорошо. Многие из нас советовали это сделать более десяти лет назад. Не исключено, что властям удастся удержать ситуацию под контролем в 2016 году, однако более вероятно то, что юань будет и дальше трясти, а вместе с ним и мировые рынки.
Оригинал публикации: The Great Escape from China
Оценили 4 человека
3 кармы