В последние три года я пытался понять, почему украинские нацисты, у которых власть валяется под ногами, которые имеют опыт свержения малыми силами, куда более прочного чем порошенковский режима Януковича, которые ненавидят Порошенко и прочих украинских олигархов, тем не менее эту власть не берут.
Многие наблюдатели считают, что это из-за американского запрета на перевороты. Но это не вполне соответствует действительности. Американцы никогда не пытались удержать у власти слабый режим, если идущий ему на смену обещал соответствовать американским интересам. Именно не быть демонстративно проамериканским, а соответствовать интересам.
В Латинской Америке масса местных диктатур публично и активно ненавидела «гринго», будучи вполне искренними в этой ненависти. Но они поддерживались американцами за их антикоммунизм. Коммунистов они ненавидели сильнее. Именно это — блокирование возможности прихода к власти левых режимов было принципиальным. А нелюбовь к американцам компенсировалась тем, что антикоммунистические режимы всё равно могли работать на внешних рынках только с американскими корпорациями.
На Украине ситуация аналогична. Нацисты являются куда большими русофобами, чем олигархи. Если Порошенко, Тимошенко и компания, при определённых условиях могут попытаться перебежать на другую сторону, то нацисты никогда. И войну в Донбассе они бы вели активнее, хотя бы потому, что больше ничего не умеют делать. И на Крым могли бы напасть по той же причине.
Приди к власти на Украине «дикие» нацисты, США без усилий получили бы желаемое — войну, в которую была бы непосредственно втянута Россия. Причём победа в этой войне, повлекла бы за собой необходимость «обустраивать Украину», что было бы для Москвы немногим лучше поражения, так как надолго связало бы её ресурсы и обеспечило бы снижение уровня жизни населения и внешнеполитической активности России намного более эффективно, чем все бывшие, настоящие и будущие санкционные пакеты вместе взятые.
Таким образом, США, хоть и не стимулировали приход к власти на Украине наиболее радикальных националистов, но и препятствовать ему не планировали.
Другая часть экспертов, объясняла импотентность нацистов тем, что олигархат в целом и Порошенко, в частности, контролировали силовые структуры. Янукович контролировал их значительно надёжнее и это ему не помогло. Кроме того, в первые же месяцы, после прихода к власти нынешнего режима произошла массовая инфильтрация нацистских боевиков в армию и МВД. СБУ не скрываясь активно с ними сотрудничает, офицеры армии, полиции и спецслужб им симпатизируют настолько, что сами мало чем от них отличаются. Выступление силовиков против «патриотов» было невозможным уже к средине 2014 года.
Это не исключает периодические перестрелки в «зоне АТО», но сражения разворачиваются не по идеологическому принципу. Различные армейские подразделения («добровольческие батальоны» уже к средине 2015 года были практически полностью интегрированы в армию и МВД) воюют друг с другом за контроль над потоками контрабанды, «отжимают» ещё работающие предприятия. Так и в Киеве различные банды нацистов на почве рэкета и рейдерства периодически сталкиваются как друг с другом, так и с полицией.
Совсем идеалистически настроенные люди утверждают, что украинское общество не приемлет нацизм, поэтому, мол, тридцать-пятьдесят тысяч боевиков не могут удержать власть в многомиллионной стране. Конечно, власть всеми ненавидимых олигархов нацисты удерживать могут, а свою собственную не могут. Это при том, что со времён позднего Кучмы украинское общество активно мечтает о «сильной руке», которая перевешает и перестреляет политиков и олигархов. И неважно под каким знаменем эта «рука» выступит.
Как раз начни нацисты антиолигархические репрессии и общество их бы с радостью поддержало. Ради участия в разграблении олигархических поместий в ряды штурмовиков влилось бы раза в три-четыре больше маргиналов, чем они насчитывают сейчас.
Возникает странная картина. Власть слаба и ненавидима как никогда. Нацисты много лет претендуют на то, чтобы власть взять и строить настоящее нацистское украинское государство. Сопротивляться им некому, наоборот, все структуры, обладающие реальными силовыми возможностями, готовы их либо поддержать, либо не препятствовать. А власть они не берут.
Если кто-то сомневается, что дело обстоит именно описанным образом, рекомендую вспомнить ситуацию с блокадой Донбасса, которая плавно начала перетекать в беспорядки в Киеве, от погромов филиалов российских банков, начавшие перерастать в погромы офисов Ахметова и других близких к власти олигархов. Два месяца Порошенко пытался решить вопрос с опорой на силовиков, а затем вынужден был сдаться и возглавить процесс, поскольку понял, что дальнейшее сопротивление становится опасным для него самого — следующий погром могут учинить уже в здании Администрации президента. И США в этот процесс не вмешивались.
Почему же люди, рвущиеся к власти, знающие, что в любой момент могут подобрать её с земли, власть не берут, рискуя тем, что рано или поздно окно возможностей закроется: укрепится этот режим или придёт ему на смену следующий, а более вероятно, что окончательно рассыплется вроде бы милая их сердцу Украина и они окажутся в лучшем случае не у дел, а в худшем в тюрьме?
Сегодня мне это противоречие представляется кажущимся, а ответ, как часто бывает в таких случаях, не просто лежит на поверхности, но неоднократно и многими давался, только не доводился до логического конца.
И мне, и другим экспертам приходилось устно и письменно обращать внимание уважаемой публики на одну интересную особенность украинского нацизма, отличающую и всегда отличавшую его от нацизма германского. Этот нацизм вторичен. Он бессмысленно копирует внешнюю форму своих «старших товарищей», не заботясь и не понимая содержания, а в последние десятилетия даже стесняясь его.
Гитлер в Германии строил национал-социализм, как альтернативу интернациональному марксизму. Он давал право-радикальный ответ на лево-радикальный вызов. В 30-е годы нацизм и фашизм, как право-радикальные, тоталитарные, националистические движения были популярны во всей Европе, но тогда и коммунистические, и социалистические, и другие лево-радикальные партии в европейских странах были не просто популярны, но активно претендовали на власть. Фашистские и нацистские диктатуры устанавливались именно там, где приход к власти левых невозможно было предотвратить в рамках стандартной буржуазной государственности.
Нацисты тридцатых годов в Германии чувствовали себя востребованными политически. Они были «в тренде». И даже антисемитизм Гитлера, может и был немного шокирующим для «чистой» европейской публики, но вполне соответствовал внутренним убеждениям правящего большинства. Поэтому и концлагеря и «хрустальные ночи» на Западе не только тогда «не замечали», но и сейчас, по прошествии времени, начинают называть «преувеличением».
Таким образом, нацистская идеология в Европе 30-х годов не только не была чем-то позорным, она находилась в моде.
Обратимся к украинским нацистам того же времени. В своём подавляющем большинстве ОУН и УПА составляли неграмотные крестьяне забитой Галиции. Они же служили в 14-й дивизии СС «Галиция». В идеологических тонкостях нацизма они разбирались так же, как красноармейцы Гражданской войны в марксизме. «Ты за большевиков али за коммунистов», — это не шутка, а зарисовка с натуры.
Их зверства потому и ужасали, намного превосходя всё, что придумали гитлеровцы, что были обычной реакцией трайбалистского общества, направленной на чужаков, которых они считали врагами. С равной немотивированной жестокостью они вырезали поляков, русских, евреев, своих соседей галичан, коммунистов, учителей, врачей, представителей польской и советской администрации — всех «не таких», всех, кто воспринимался, как чужой.
Их действия ничем не отличаются от Уманской резни, которую в XVIII веке учинили повстанцы Гонты и Зализняка, задолго до появления первых нацистских идей. Пугачевцы и разинцы так же вдохновенно резали дворян, тамбовские и полтавские крестьяне с такой же зверской жестокостью расправлялись вначале с помещиками, а затем с продотрядовцами, коммунистами, комбедовцами. Аналогичные зверства запорожцев в отношении евреев и поляков описывает Гоголь в «Тарасе Бульбе», но так же зверствовали те же запорожцы и в захваченных ими русских городах, во время похода Сагайдачного на Москву в 1618 году. В зависимости от века и конкретной ситуации выступать они могли «за правду», «за волю», «за православие», «за настоящего царя» против «ненастоящего», «за землю». До нацификации, в начале ХХ века они часто объявляли себя приверженцами социалистической (Грушевкий, Винниченко, Петлюра) или анархистской (Махно, Зелёный, Ангел) идеологии. На самом деле они боролись против государства, как такового, видя в нём ненужный «простому крестьянину» механизм угнетения и желая жить своей патриархально-трайбалистской общиной, чтобы в её дела никто не вмешивался.
В тридцатые годы ХХ века в моде в Европе оказалась нацистская идеология и бывшие «социалисты» и «анархисты» стали нацистами.
Тот же путь они пробежали в конце ХХ века. Древнейший из новейших украинский нацист Корчинский начинал, в перестройку как приверженец анархистских идей. Но в моду на постсоветском пространстве вошёл нацибилдинг и все разномастные либералы, демократы, анархисты, троцкисты, чучхеисты и прочие, вылезшие, как грибы после дождя в последние годы перестройки, стали националистами и быстро радикализировались.
Идея ухода из СССР, а затем от России, предполагала приход на Запад. НАТО и ЕС замещали в сумеречном трайбалистском сознании коммунистическое светлое будущее всего человечества, но воспринимались точно так же — как общество, где всё будет, а работать будет не надо. Между тем, Запад играл по правилам, установленным после Второй мировой войны и освящённым Нюрнбергом. Нацизм был не только не в моде. Он считался чем-то позорным. При этом вы могли думать, как нацист, действовать как нацист и мечтать о построении нацистского государства, но признавать себя нацистом публично было нельзя. Даже Тягныбок переименовал слишком прозрачно названную Социал-национальную партию Украины в ВО «Свобода», чтобы не так бросалась в глаза коричневатость.
Вот и получилось, что если в тридцатые годы галицийские крестьяне, будучи в душе стихийными анархистами и обычными трайбалистами, признавали себя нацистами, потому, что так было модно, то в конце ХХ — начале ХХI века, настоящие украинские нацисты, «украсив» тело вытатуированными свастиками и зигуя направо и налево вынуждены были признавать себя либералами и демократами, вопрошая «где вы видели на Украине нацизм?» и объясняя, что под флагом со свастикой они просто «вату тролят» а на самом деле являются патентованными приверженцами классической демократии.
Оказавшись «не в тренде» современный украинский нацизм уже при своём зарождении лишился интеллектуальной составляющей. У них не оказалось не только своего д’Анунцио или Хаусхофера, но даже какого-нибудь плохонького Гитлера, способного с помощью Гесса хотя бы «Майн Кампф» написать. Их же политические предшественники из 30-х годов ХХ века могли поделиться с ними только анархо-трайбалистской второсортностью, привести которую к какому-то подобию порядка могла только внешняя сила.
Таким образом, современные украинские нацисты, имея племенных вождей, не смогли выдвинуть из своей среды политиков. В результате они постоянно требуют внешней силы, которая могла бы их организовать. Легенда об американском запрете на нацистский переворот (это после того, как нацистский по своей глубинной сути переворот уже произошёл в феврале 2014 года при полной поддержке США) возникла именно из желания и ожидания, что США возьмут на себя бремя и ответственность за дальнейшую организацию прихода нацистов к власти.
Раз Вашингтон отказался от такой «чести», значит «запретил». И украинские нацисты, не получив официального зарубежного покровителя, пошли в наём к собственным олигархам. Поэтому на Украине грузины, евреи, татары и армяне могут выступать владельцами или лидерами нацистских батальонов и более мелких банд. Они удовлетворяют потребность нацистов во внешнем лидере, который не просто укажет им направление действий, но и возьмёт их на содержание.
Но отказ от собственной нацистской субъектности, не позволяет украинским нацистам объединиться в одно общенациональное движение и выдвинуть собственную программу. Они являются лишь силовым ресурсом, обеспечивающим борьбу олигархов за право единолично питаться трупом Украины. Их энергия уходит на борьбу друг с другом за интересы нанимателей. Они готовы хоть завтра разорвать Порошенко, но кто-то должен их организовать, направить, оплатить им «работу» и взять на себя ответственность за последствия.
Даже подававший большие нацистские надежды Билецкий, со своим полком «Азов», одноимённым гражданским корпусом и политической партией, не смог преодолеть наследственный трайбализм украинского нацизма, не смог заставить нацистов отказаться от сиюминутного заработка ради идеи захвата власти.
С первых дней своего существования украинское государство производило впечатление, какой-то ненастоящности, театральности. Всё пытались сделать «как у людей» — флаг, герб, гимн, посольства, армию, президента, парламент. А государство на выходе всё равно не получалось. Какая-то сплошная «свадьба в Малиновке», которая снята по мотивам украинской «государственности» начала ХХ века, но до боли точно и узнаваемо передаёт состояние сегодняшней Украины.
И нацисты на Украине такие же, как её государственность — ненастоящие опереточные, готовые в любой момент, как «поэтесса» и «учёный» Бильченко, снять папаху, одеть будёновку и радостно кричать: «Власть меняется!» А всё, что было до этого, так это «мы прикалывались».
Дети в детском саду тоже играют то в семью, то в магазин, то в президента и периодически «прозревают» под руководством воспитательницы. Проблема Украины в том, что её никто не хочет и не будет воспитывать, её «детский сад» закрылся, а местные политики этого так и не заметили. Между тем, даже самый право-радикальный режим, обеспечивающий, хоть нацистский, но порядок, с точки зрения как обеспечения выживаемости отдельного человека, так и сохранения государства, предпочтительнее полной трайбалистской анархии, предполагающей постоянную войну банд и стай.
Но, на нет и суда нет.
Ростислав Ищенко
Оценили 15 человек
17 кармы