Продать душу

Однажды вечером, получив по морде, я решил продать душу дьяволу. Я был загнан в угол. Жизнь моя не удалась.

Мне конкретно не повезло с самого начала. Я родился не там и не у тех. Моего отца ничего не интересовало кроме футбола и водки. Моя мать любила шмотки и телефон.

Я был им не интересен. Они мне тоже.

Всю жизнь вокруг меня были одни уроды. И в садике, и в школе, и в армии. После дембеля мне вдруг повезло. Я круто замутил с Людкой, и сначала все было чики-пуки, но эта тупая овца быстро залетела и приволокла меня в ЗАГС.

После свадьбы она задумала сломать мне и жизнь, и простату. По радио каждый день обещают, что к сорока годам у меня по любому будет затрудненное мочеиспускание и проблемы в интимной жизни. Мне и двадцати пяти еще не стукнуло, а проблемы уже начались. Из-за маленького истязающего нас день и ночь урода секс кончился. Подгузники, распашонки и пинетки сжирали все мои деньги.

Когда сыну исполнилось два месяца, я купил ему в подарок игровую приставку. Людка, злобная стерва, огрела меня пультом по голове, и я ушел к Наташке.

Полгода назад Наташкиного мужа закрыли в изолятор. Он ждал суда. Натаха оказалась мировой бабой. Мы с ней зажигали по полной. Но через три месяца ее муж откинулся за недоказанностью, и пацаны слили нас. Наташка получила в табло, а мне он сделал предъяву.

«К Натке ничего нет. Баба она баба и есть. Бабам даже полезно погуливать. Они от этого тока краше становятся,- сообщил мне ее муж, - А вот ты конкретно попал. Давай считать. Наташа телка классная. Больших денег стоит. Такие по соточке за ночь идут. Итого, за три месяца с тебя девять штук бакинских. Но ты у нас оптовик, с особым уважением к тебе я пятихаточку скину».

Я этому уроду сказал, что он месячные в расчетах не учел и что мы не каждый день встречались. В ответ получил по морде и сроку три дня. И тогда, страдая от физической и душевной боли, я нашел правильный выход – Сатана.

После Натахи я временно осел у матери. Хата была свободна. Отец окочурился месяц назад, а мать летом торчала на даче. Загорала там целыми днями головой в грядку, задом к солнцу.

В инете я быстро нашел чисто конкретный способ вызывания дьявола без звезды в круге и прочей лабуды. Вдобавок прилагалась куча советов как не продешевить. Главными условиями успеха назывались вера и крайняя необходимость встречи. Всего этого у меня было с избытком, и я, сев на стул посреди залы, начал уверенно и без остановки звать: «Сатана, приди»!

Всего через десять минут в дверь позвонили. На пороге стоял реальный адвокат из американских фильмов, красивый мужик в костюме и с портфелем. Он был без рогов, копыт и хвоста. Сначала я решил, что мои крики задолбали кого-то из соседей, но мужик быстро развеял все сомнения.

- Вызывали? – спросил он и, отодвинув меня в сторону, прошел в квартиру.

В зале Сатана уселся на мой стул, поставил портфель к себе на колени и поинтересовался, что мне надо.

Сначала я очень боялся, что, когда появится жуткий демон, я со страха наложу в штаны, брошу все и убегу. Но в Аду тоже, наверное, не дураки работают. Опыт общения с людьми за века накоплен большой. Знают чертяки, как к себе клиента расположить. Сатана был настолько человечен, что я моментально почувствовал себя равным ему. У него деньги, а у меня эксклюзивный товар. Чего мне стесняться? Когда папкину четверку айзерам продавал и то страшнее было.

- Хочу, – сказал я, - Вам бесценный товар предложить. Дорого.

- И что же это? – живо спросил он.

- Душа, - ответил я, - Вы же принимаете души, или я не по адресу?

- Принимаем, - согласился Сатана, - но не все.

Я тут же приободрился. Раз торговля началась, значит все путем. Сегодня моя жизнь конкретно изменится.

- Не извольте беспокоиться, - ответил я, - Душа у меня высший класс. Не находится ни под арестом, ни в залоге. Растаможена, право собственности оформлено. Крещеная.

Сатана ухмыльнулся, оценив мое чувство юмора, и спросил:

- Что же Вы хотите за крещеную душу?

Я вспомнил советы из инета и солидно назвал цену:

- Пятьсот лет молодости и богатырского здоровья. Каждый год по сотне красивейших женщин, частью девственниц, частью блудниц, чтобы мог выбирать себе под настроение. Желаю ни в чем не нуждаться. Хочу свободу передвижения по всему миру. Еще…

- Любезнейший, - перебил меня Сатана, - скажите, а Вы много людей знаете, которые по пятьсот лет живут?

В инете предупреждали, что торговля будет жесткой, но можно не уступать ни копейки. Сатане человеческая душа слаще меда. Самый нужный товар. Берет за любые деньги.

- Не знаю, - беззаботно ответил я, - такие люди, наверное, не светят свой возраст, и я не буду. Не дурак. С большими деньгами все будет чики-пуки. Паспорта буду менять, места жительства.

Я подумал мгновение и добавил:

- Людей разбогатевших ни с того ни с сего, хоть пруд пруди. Олигархи все эти. Половина наших богатеев из ниоткуда появилась…

- Вы путаете, - снова перебил меня Сатана, - Путаете призыв с контрактом. Большинство олигархов пришло к нам по нашему призыву. Например, один молодой пацан проявил смекалку. Отогнал бесхозную цистерну нефти в укромное место. Выждал момент. Потом удачно ее продал. Мы его сразу заметили, оценили его неординарные способности. Понаблюдали за ним и, в конце концов, призвали этого молодого человека на Службу. Сначала учебка, потом два года на передовой. Он очень быстро стал отличником боевой и политической подготовки. Затем школа старшин. Потом офицерские курсы. Везде с отличием. У него уже пятнадцать боевых наград. Сейчас этот олигарх на Высших офицерских курсах в Академии, в Лондоне. Это Вам не по щучьему велению. Это все заработано тяжелым беспринципным трудом. Блестящая карьера.

Сатана махнул портфелем в сторону телевизора и тот сам по себе включился. В ток-шоу вспоминали таинственно почившего заграницей беглого олигарха.

- Вот другой пример, - указал на экран Сатана, - Кадровый демон. Провел сорок три года под прикрытием в человеческой личине, хотя в нем самом не было ничего человеческого! Ходил в детский сад, школу, институт, на работу. Сорок три года изображал из себя простого человека. И никто ничего не заметил, даже жена. Потом настало его время и он пятнадцать лет с большим энтузиазмом разваливал Россию! Уникальная была по своей эффективности работа. Затем перевелся в штаб, в Лондон, где стал куратором по Европе. Недавно был отозван в Ставку. Вы же предлагаете мне заключить с Вами контракт и не обладаете при этом никакими полезными для нас навыками.

Я даже слегка опешил от таких заявлений.

- Какими навыками? - с нажимом спросил я, придя в себя, - У меня есть все необходимые навыки. Я плохой!

- Плохой, - усмехнулся Сатана, - То, что Вы купили на последние деньги игровую приставку и оставили жену с младенцем на руках - это очень хорошо. То, что Вы блудили с чужой женщиной… это просто биохимия. Вот то, что Вы потратили на себя те деньги, которые дала Вам мама на памятник папе – это уже блестяще, но это не навыки. Вы просто очень далеки от Бога, что само по себе очень хорошо, но у Вас нет ничего интересного для нас. Ничего такого, за что бы я захотел заплатить.

Я окончательно растерялся. Торговля пошла не так. Меня начали конкретно разводить.

- Какие же навыки Вам нужны? – спросил я.

Сатана поднялся со стула, явно собираясь уходить.

- Чтобы заключить контракт, надо что-то предложить взамен. Умение, как вы только что про меня подумали, грамотно разводить людей по-крупному, в масштабах городов и стран ценится очень высоко. Умение разводить отдельных граждан тоже ценится. С умением грабить, убивать и воровать также берем.

Договорив, он направился к выходу.

- Подождите! – в отчаянии вскричал я, - А душу-то за сколько возьмете? Ваша цена?!

Сатана обернулся и с улыбкой посмотрел на меня.

- Молодой человек, - поинтересовался он, - Что Вы можете мне предложить за тот стул, на котором я только что сидел?

- Но это же мой стул, - удивился я.

- Ваша душа тоже моя, – довольно оскалился Сатана.

- С какой радости? – я прямо опух от такого наглого развода.

- С той самой, как к Вам пришла в голову мысль продать мне душу. Как только решили на своей душе заработать, так она тут же стала моею, а использовать как-то Ваше тело я не могу. Вы же ничего не умеете, даже пенсионеров на лжелекарства разводить. За что мне Вам платить? Деньги на ветер. Вы не способны к настоящему коварству и злу. Пустышка, а не злодей. Вы в скором времени умрете и бесплатно окажетесь в нашем полном распоряжении. И тогда мы обеспечим Вам очень теплый прием. Можно даже сказать, горячий. Про скрежет зубовный слышали? Нет? Ну и славненько. Так что до встречи.

- И чего тогда приходил? – спросил я, но этот урод ничего мне не ответил, а просто исчез.

Я стоял посреди залы как оплёванный. Что с Наташкиным мужем теперь делать? Где деньги брать? Если бежать, то куда? Может, ментам заяву написать? Ментам заяву написать? Ментам заяву? Заяву…

Мысль оформилась. Выход был найден. Выход чисто конкретный и без помощи потусторонних уродов. Завтра пойду в отделение и напишу им заявление на работу. У них там постоянный недобор, а я во внутренних войсках служил. Возьмут. Обязательно возьмут. И тогда мы с Наташкиным мужем еще посмотрим, кто кого в оборот возьмет…

Я начал озираться, вспоминая куда задевал свой военный билет, и взглянул в большое мамкино трюмо. По центру отражался я, а слева за моей спиной стоял он. Сатана ободряюще улыбнулся и беззвучно произнес: «Ждем».

Я обернулся, но рядом со мной никого не было. Я снова взглянул в зеркало, там было пусто. Померещилось.

Как-то беспонтово идти в менты, - внезапно подумалось мне.

Я представил себя в обшарпанном кабинете нашего отделения и взгрустнул. Как ни крути, служба в полиции не вариант.

Вот пойду к этим уродам и сам быстро уродом стану,- вновь подумалось мне и от этой перспективы совсем муторно стало.

Ну а делать то что? Что делать-то? Где бабосы брать?

- Нигде и не возьмешь, - снова пришла в голову мысль. - Мамкину квартиру можно было бы продать, но и та до сих пор не приватизирована. Как всегда, никто ни о чем не думает заранее. Уроды…

Замелодил мобильник. Номер был ни мне, ни телефону не неизвестен. Я ответил на вызов, и тут же понял, что зря. Звонил Натахин муж.

- Брателло, - бодро начал он, - Завтра день расплаты. Денег за аренду моей бабы собрал?

- Ну, - уклончиво ответил я.

- О, так это только за аренду, - обрадовался этот урод, - а еще оказывается надо за ремонт!

- Че? – не понял я.

- Я ей за тебя слегка в челюсть двинул, - сообщил он мне, - Если б не ты, она была бы в шоколаде, а теперь из-за тебя со сломанным зубом. Мне поломанная баба не сдалась, я тебе качественный товар оставлял. Короче, она к зубному ходила. С тебя еще пару штук на инт…, имп…,новый зуб в общем. Давай шевели батонами, завтра жду. И смотри там, без театров всяких. Я этого не люблю. Могу разгневаться.

Мне окончательно поплохело. Ни завтра, ни послезавтра я ему денег не отдам. Мне их просто неоткуда брать.

А раз бабосы не отдам, то что тогда?

Я вспомнил, что случилось с одним придурком, взявшим денег у Натахиного мужа на точку на рынке. Точку то он выкупил, а рынок прикрыли. Бизнес в зародыше накрылся. Деньги вернуть не смог. Пацаны трендели, что мужика того до смерти запытали. Может и не хотели убивать, но Натахин мужик, когда в раж входит, башню напрочь теряет. Зверь зверем становится.

- Утюжком по тебе пройдутся, - пробежала в моей голове мысль, - да по причинному месту, чтобы чужих жен впредь не трогал.

Стало страшно. Мысли поскакали в разные стороны. Ни остановить, ни уцепить. Перед глазами поплыло.

- Если все равно убьют, то может быть самому? – пришла в голову здравая мысль. – Самому не больно будет.

- Что за бред? – испугался я сам себя, - что за бред?

- Совсем и не бред, давай уже к нам, - отчетливо произнес сзади меня голос, - Я тебя проституток пасти поставлю, раз ты на девичьи прелести так слаб. Завидное местечко.

Сатана снова проявился в зеркале за моей спиной.

- Ты только представь себе, - он мечтательно закатил глаза, - тихое лесное озеро. На берегу в тени березок стоит милая деревянная избушка для тебя, и уютный барак для жриц любви на перевоспитании. Весь день они в озере купаются и грехи свои смывают, а ты следишь за ними, чтобы по ягоды да грибы не расползались. Вечером же можешь любую себе брать, хоть одну, хоть две, хоть сколько пожелаешь. Все прямо как ты хотел.

Сатана ободряюще улыбнулся.

- Как это тихое лесное озеро? - с зарождающейся надеждой спросил я, - а геена огненная где?

- Поповские сказки, - устало вздохнул Сатана, - Пропаганда. Если бы люди знали правду о посмертии, то давно бы уже эвтаназия стала нормой жизни. Это здесь, в вашей короткой и несчастной жизни, горячие утюги, а у нас там, в вечности, прекрасные гетеры. Целое озеро.

- Зачем же попы тогда? – в горле у меня пересохло, мысли начали путаться.

- Сложно все это, - как-то очень проникновенно и по-доброму сказал Сатана, - людей веками зомбировали, а ты хочешь, чтобы я тебе в двух словах объяснил. Что в пустую разговаривать? Давай уже, решайся. Будь мужиком, приди и увидь.

- Как прийти?

Перед глазами все поплыло, в голове побежали пузырьки, как в бутылке с газировкой.

Сатана по-прежнему отражался в зеркале. Он стоял за моей спиной и улыбался мне. Очень ласково улыбался. Его деловитость и строгость куда-то исчезли, и он, вдруг, показался мне поразительно красивым. Настолько красивым, что я не мог оторвать от него глаз. Он был прекрасен. Его очи лучились светом, а от лика исходило неземное сияние. Его красота завораживала. Весь окружающий меня мир замкнулся на этом прекрасном лице, и я испытывал невероятное наслаждение смотря на него. В нем не было и не могло быть ни толики лжи, ни капли тьмы. Ведь за моей спиной стоял светлый Ангел.

- Как к Вам прийти? - снова спросил я.

- На полке в кладовке банка медного купороса, - подсказал мне Ангел, - разбавь столовую ложку на стакан воды. Будет красиво, как ликер Блю Кюрасао. И не бойся ты так. Смерть – это ерунда. Это вообще не конец, это просто переход. Из одной жизни в другую. Смерть, на самом деле, это только начало. Начало другой, более интересной жизни.

Он легонько подтолкнул меня в сторону кладовки.

Я достал с полки стеклянную банку с красивыми голубыми кристаллами, прошел на кухню и взял батянин граненный стакан. Отмерил в него столовую ложку порошка и залил купорос водой из-под фильтра. Перемешал. Получилось и в самом деле очень красиво. Стакан был наполнен жидкостью небесно-голубого цвета.

- Коктейль «Путь на Небеса», - пробормотал я и поднес стакан к губам.

Жидкость пахла деньгами. Мелочью из потной ладошки.

- Горько не будет? – спросил я.

- Совсем чуть-чуть – успокоил меня Ангел.

- А больно? Я умру в мучениях?

- Я облегчу твои страдания, - пообещал он мне, - Давай уже, не тяни. Ко мне ежесекундно обращаются страждущие, уставшие от этого мира, а свободная вакансия пастыря гетер всего лишь одна. Кто-то может опередить тебя.

- Страшно мне, - признался я.

- Посмотри в окно и не бойся, - предложил мне Сатана.

Я повернул голову и посмотрел на улицу. У моего подъезда парковался большой черный английский чемодан. Такой был лишь один в нашем городе, и ездил на нем Натахин муж.

- Мы же на завтра договаривались, - пробормотал я.

- Он только что в карты всю наличность проиграл, вот и решил у тебя авансом взять, отыграться хочет, - объяснил мне Сатана.

Я резко выдохнул воздух, поднес стакан к губам и тут услышал отчаянный матушкин крик внутри себя.

- Сына!!!

Громко, отчетливо, но не в ушах, а в сердце. Я пораженно замер.

- Завтра тебя запытают до смерти, и ты перейдешь ко мне, но домик у озера будет уже занят, - объявил мне Сатана. – Пей!!!

- Сына! Сына! Сына! – снова застучало в сердце. Настолько громко, что я снова выглянул в окно посмотреть, а где же мамка?

Она бежала к подъезду смешно перебирая толстыми короткими ножками, раскачиваясь всем телом, как мультяшная курица. Мамка пронеслась мимо Натахиного мужа. Тот посмотрел ей вслед, застегнул ширинку и, отойдя от кустов, залез обратно во внедорожник. Джип мягко отвалил от газона, а мамка скрылась под подоконником.

Не за деньгами приезжал, просто приспичило, вот и вылез случайно под моим окном. Он полный отморозок, ему хоть на детской площадке справлять нужду, на всех плевать он хотел. Не ко мне приезжал… Просто мимо ехал, а я чуть… Я с ужасом уставился на стакан с купоросом.

Грохнула дверь, в квартиру ввалилась запыхавшаяся мама.

- Сына, сына, сына, - она никак не могла отдышаться, - Все нормально, сына?

Я кивнул головой и медленно поставил стакан на стол.

- Все хорошо…

Она тяжело опустилась на табуретку и поставила сумку на пол.

- Совсем старая дура стала, как отец помер, так мозги набекрень съехали. Самой к отцу пора, - удрученно заговорила она. – Вдруг скрутило всю, не пойму от чего. То ли с тобой что, то ли пожар, то ли газ утек, то ли залез кто и уворовать хочет. То ли ты под машину попал, то ли убили тебя. Так скрутило, что на маршрутку побежала, а от кольца бегом. Точно все в порядке?

Тут ее взгляд упал на стакан с купоросом.

- Что это? Купорос что ли?

Я кивнул в ответ.

- Зачем?

Я сделал неопределенный жест руками и пожал плечами.

- Вот ты скотина, - вдруг закричала она, - Вот ты погань! Я тут извелась вся, а он купорос изводит! Опять в него гвозди сувать будешь? Не наигрался в детстве, химик-ботаник?! Да где ты теперь этот купорос найдешь? Теперь везде только гадость химическую одну продают! Чем я теперь кусты опрыскивать буду? Отравой какой? Чтобы потом сдохнуть самой? У меня этот купорос на вес золота, я его…

И тут что-то как будто лопнуло во мне. До меня дошло, что я только что едва не самоубил себя. Еще бы чуть-чуть, и я бы выпил отраву. Я бы выпил отраву и просто-напросто бы сдох. Я схватил стакан купороса и выплеснул его в раковину.

- Меня убьют завтра, а ты купороса пожалела!!! – заорал я, - Сдохну завтра, для кого кусты опрыскивать будешь?! Кто твой крыжовник жрать будет?!

Сначала я орал на нее, потом рыдал уткнувшись в ее колени, затем, вытирая сопли, все ей рассказал. И про бабосы, и про купорос. И про того, кто мне это купорос развести посоветовал.

Мамка сначала поплакала со мной, а потом и говорит с победной улыбкой:

- А я знаю, куда тебя спрятать. Тебя там ни черти, ни бандиты не найдут. Отсидишься сколько надо, а потом, глядишь, и позабудут про тебя.

- Куда же это, на Луну? - не поверил я.

- Коли скажу, не пойдешь, потому что козел, - ответила мамка, - Вставай быстро, идем.

Вышли из дома, мама схватила меня за руку, и я покорно потащился за ней. Мне всю дорогу казалось, что мы шли не одни. Как будто кто-то сопровождал нас. Когда проходили мимо витрины магазина, в отражении мелькнул человек за моей спиной. Я резко обернулся. Никого.

Через два квартала я понял, что мамка тащит меня в монастырь. Старинный мужской монастырь. Пятьсот лет назад его отстроили за городом, а сейчас в жилом квартале стоит. При советах там стройбат квартировался. Теперь же монахи снова опиум для народа стали варить.

- Да ты не с ума ли сошла? – я остановился на переходе, - Ты же меня в монастырь тащишь!

- А где тебя еще приютят? От шпаны и чертей спрячут?

- Я в монахи не пойду! – я выдернул свою руку из ее маленького кулачка. – Я еще пожить хочу! Я лучше на Чукотку сбегу, меня там никто не достанет!

Монастырские стены возвышались на другой стороне улицы. Оставалось только перейти дорогу.

- Да кто тебя в монахи то возьмет, козла такого? – прошипела мамка. – Спрячут тебя, укроют от бандитов, а чертей Боженька в святое место не пустит.

- Не надо, - твердо ответил я, - Лучше уж я как-нибудь сам.

Слева к переходу подъезжал грузовик. У нас в городе за рулями сидят одни уроды, никто пешеходов не пропускает, поэтому мамка отошла на пару шагов от дороги, уступая право передвижения грузовику.

- Ну, как, как ты сам? – вскричала мама, а я подумал, и, правда, а как я сам? И тут меня кто-то толкнул под машину.

Как меня мамка успела пихнуть в бок - не поняла и она сама, но я рухнул не под колеса, а растянулся вдоль тротуара. Грузовик завизжал тормозами, водила заорал матерно, а я вскочил на ноги и бросился мимо него на другую сторону улицы в монастырские ворота.

Оказавшись среди огородов с клумбами, я остановился изумленно оглядываясь. Надо же за стенами город, а здесь деревня.

Подоспела мамка и потащила меня по широкой лестнице наверх. Мы прошли по беленной галерее и зашли в крохотную церквушку. Там мамка покудахтала с теткой за прилавком, и та куда-то убежала. Через минуту она вернулась с молодым монахом. Опять о чем-то покудахтали. Монах покивал головой и удалился. От нечего делать я начал рассматривать развешенные по стенам иконы. На одной из них был изображен сутулый старичок, с длинным ожерельем в руках. Я пробежал по нему глазами, хотел перейти к другой иконе, но тут мне показалось, что взгляд у старичка живой. Я снова посмотрел ему в лицо. Глаза были нарисованы. Начал отвадить взгляд, и глаза на иконе ожили. Я в испуге зажмурился, потом вновь взглянул на икону. Старец внимательно смотрел на меня.

Умели же раньше рисовать, изумился я, куда там Рубенсам с Рембрандтами, не говоря уже о Шишкине. Справа от головы старичка старинными буквами было надписано: Серафим. Серафим же вроде шестикрылым должен быть, усомнился я, вспомнив Пушкина.

Снова закудахтала матушка. Я обернулся. Мамка разговаривала со стареньким попом. Они оба посмотрели на меня, и матушка махнула мне рукой, подзывая к себе.

Я подошел, дедушка взглянул на меня ясными голубыми глазами, как у Серафима с иконы, и спросил:

- Как зовут тебя, сыне?

Я ответил. Он взял меня за руку. Мы посмотрели друг другу в глаза, он грустно вздохнул, отпустил меня и, перекрестившись, изрек:

- О-хо-хо, грехи наши тяжкие…

И сделался такой печальный- печальный. Мне даже стало как-то неприятно. Зачем он так обо мне?

Согласен, с вызыванием сатаны я погорячился, чуть было сам себя не наказал. Но больше ничем не грешен. Никого не убил, ничего не украл. С Натахой разве только немного погулял, но так я же Людке не изменял. Она меня сама выгнала.

- Благословите, батюшка, - жалобно пропищала матушка, сложила ручки лодочкой и заискивающе посмотрела на дедка.

Дедушка тяжело вздохнул, еще раз окинул меня взглядом и, перекрестив матушку, уронил свою руку в ее ладошки.

- Благославляю.

Мамка чмокнула его в руку, заулыбалась и ввела меня в курс дела. По мере того, как она радостно раскрывала детали моего проживания в монастыре, до меня начало доходить, что родная мама только что отдала меня монахам в рабство. Я должен буду не только у них работать за койку и еду, но и еще вместе с ними молиться. Конкретно жить буду в казарме с другими такими же терпилами, как и я. Для нас даже название специальное имелось – трудники. Да, трудновато мне будет, понял я и твердо решил через неделю сбежать.

- Давай, проси благословения, - прошипела мне матушка и я, сложив руки лодочкой, покорно склонил свою головушку перед новым господином.

Дедушка перекрестил меня, больно тыркнув в лоб, живот и плечи, опустил свою ладонь мне на темечко и что-то зашептал. По телу прокатилась теплая волна. Затем побежали мурашки, потом внутри все ухнуло куда-то будто меня на скоростном лифте покатили, а затем стало тихо и покойно.

Батюшка убрал руку с моей головы и вложил ее в сложенные лодочкой ладони.

- К руке приложись, - шепнула матушка, и я, склонившись, коснулся губами руки священника.

- На нем креста нет, - устало проговорил батюшка, - безотлагательно приобретите. Спаси вас Господь. Отец Василий проводит в келью.

Священник ушел, а матушка потащила меня к свечной лавке за крестиком.

Пришел молодой монах и проводил нас до кельи трудников. Дорогой он что-то объяснял нам, мамка кивала, а я его не слышал. Мне казалось, что я только что проснулся и все мои ужасы случились даже не вчера, а когда-то давным-давно…

Мне здесь взаправду помогут, отчетливо понял я. Пугающие перспективы последних дней истерлись, поблекли и отошли куда-то на второй план. И, наверное, впервые в жизни, я почувствовал добрую надежду на то что все у меня будет хорошо.

Через неделю пришла матушка и рассказала, что Натахиного мужа неожиданно повязали опять. Всплыли новые подробности его уголовного дела, и полицейские забрали братка. Говорят, что теперь надолго.

Можно было возвращаться домой, но мы меняли проводку в монастыре, и я не мог взять и все бросить. Во всем монастыре был только один квалифицированный электромонтажник, и это был я. Остальные мужики нормальные, с руками. Могут и полы стелить, и кровлю класть, и штукатурить. Руки у них из плеч растут. Но для электропроводки этого мало, электромонтажнику кроме рук еще и голова нужна. Вот и получалось, что никто кроме меня.

Через месяц, я поехал к Людмиле, к жене своей. Она вначале не пустила меня домой. Пришлось ее неделю под дверьми караулить и разубеждать, что я теперь другой. Долго не могла поверить, дуреха. Зато теперь нас четверо. Я, Люда, старший Василий и мелкая Василиса. И жизнь моя конкретно изменилась в лучшую сторону.

Всю жизнь вокруг меня были одни уроды. И в садике, и в школе, и в армии, а в монастыре их не было. Вернулся домой и там их тоже нет. Пошел на работу и оттуда исчезли, хотя, как раз там у нас урод на уроде сидел и уродом погонял, а теперь нет. Не стало их. Я увидел, что вокруг меня обычные люди. Даже наш прораб оказался человеком. Не хуже и не лучше, чем другие. И знаете, это так здорово, когда живешь среди людей и без уродов. И я все время думаю, а зачем они раньше были мне нужны, уроды эти?

Ведь без них так хорошо.