Ключевые слова: 112 стрелковая дивизия 1 формирования; бои в июне 1941; бои в полоцком уре; бои в полоцком районе; линия сталина; великая отечественная война
ПРЕДИСЛОВИЕ
Первые дни войны были не только самыми тяжелыми для Красной армии, но и до сих пор они остаются малоизученными, с множеством неизвестных фактов.
Это связано, в первую очередь, с большими потерями бойцов в первые дни и недели войны.
А впереди еще были целых четыре года кровопролитной войны с жестоким врагом.
И после войны уже крайне мало осталось тех, кто в июне - июле 1941 года первым встретил врага (особенно 1921 - 1922 годов рождения), они просто были выбиты.
Тем дороже каждое воспоминание о тех трудных днях войны.
А ведь и тогда были героические моменты, подвиги солдат.
Именно тогда Красная армия начала "перемалывать" не знавшую еще поражений германскую армию и дала возможность стране мобилизоваться.
И это должны знать поколения, родившиеся и выросшие уже после войны.
Здесь мы представляем вам воспоминания нашего отца о том, как по-солдатски честно выполнили свой долг в самом начале войны под латвийским городом Краслава воины 416-го (Кунгурского) стрелкового полка 112-й стрелковой дивизии, сформированной в 1939 году в городе Пермь.
Статья «В рядах Кунгурского полка» с воспоминаниями отца напечатана в трех номерах Кунгурской газеты «Искра» от 20 и 22 августа, 5 сентября 1974 года.
Леонид и Владимир Барминские
(сыновья ветерана Барминского Василия Васильевича)
В РЯДАХ КУНГУРСКОГО ПОЛКА
Осенью 1940 года после окончания рабфака меня вместе с другими моими сверстниками, вчерашними студентами, призвали в армию и направили на Урал, в 416-й Кунгурский стрелковый полк 112-й стрелковой дивизии.
К этому времени по приказу наркома обороны в армии создавались учебные подразделения, которые комплектовались из бойцов, имеющих высшее и среднее образование.
После двухлетнего срока службы всем бойцам таких подразделений предусматривалось присвоение офицерского звания и увольнение в запас.
В нашем полку была создана учебная рота при первом батальоне, куда меня определили для прохождения службы.
За сравнительно непродолжительное время мы прошли неплохую военную выучку.
После войны с Финляндией требования в армии значительно возросли. Нас обучали в условиях, приближенных к военному времени.
Мы овладевали оружием, знакомились с военной тактикой.
Много внимания уделялось физической закалке и выносливости.
В эти годы впервые были введены зимние лагеря.
Туда мы выезжали на несколько месяцев, учились ходить по азимуту на лыжах с полным снаряжением. Участвовали в учениях с боевой стрельбой, находились под артиллерийским и минометным огнем, привыкали к заунывному вою боевых снарядов и мин.
Ночевали в зимнем лесу. Учились делать шалаши из снега и хвои, совершали марши-броски на большие расстояния.
Проводились лыжные кроссы на десять и более километров с полной экипировкой.
Нас много учили ведению разведки и наблюдению. Специально было оборудовано поле для наблюдения. Надо было нанести на схему расположенные на нем основные предметы.
Через определенное время некоторые из них убирались и устанавливались новые. Предстояло обнаружить, какие перемены произошли на поле и отметить их на схеме. За это выставлялась оценка.
Словом, мы учились всему, что требовалось на войне.
В связи с тем, что из нас готовили будущих офицеров, в роту назначили наиболее опытных командиров и политработников.
Командиром нашего отделения был сержант Тютюкин, энергичный и веселый человек. Он никогда не унывал и учил бойцов мужественно переносить все лишения.
Полком командовал майор Буданов.
Не раз к нам в часть приезжал командир дивизии комбриг Адамсон.
7 ноября 1940 года, в годовщину Великого Октября, мы приняли военную присягу. После принятия присяги нас стали пускать в увольнение для знакомства с городом.
1 января 1941 года мы были на экскурсии в знаменитой Кунгурской пещере.
В тот же день я сфотографировался в зимней форме. Снимок у меня и сейчас хранится, как ценная семейная реликвия.
1 мая на центральной площади Кунгура состоялся праздничный митинг трудящихся и парад войск нашего полка.
В конце месяца мы выехали в летние лагеря. Туда же прибыло много бойцов для прохождения учебных сборов. Бойцам нашей роты поручили вести с ними строевую подготовку.
В середине июня нам объявили, что полк должен передислоцироваться на запад в связи с предстоящими большими учениями, на которых, как говорили командиры, будут применяться все рода войск.
На станции Кунгур собралось много провожающих, так как полк состоял в значительной части из кунгуряков. Плакали женщины и дети, прощались со своими мужьями, отцами, сынами.
Многим из них не пришлось уже больше встретить своих родных и близких.
20 июня 1941 года полк прибыл на железнодорожную станцию Дретунь к северо-востоку от белорусского города Полоцк.
Там нас и застала весть о начале войны с фашистской Германией.
112-й стрелковой дивизии предстояло занять оборону на участке фронта в районе латвийского города Краслава с целью воспрепятствовать попыткам немецких войск сходу форсировать Западную Двину на этом направлении.
30 июня наш полк, совершив 152-километровый марш, прибыл в город Краславу.
Здесь нам поставили боевую задачу: задержать противника на подступах к городу.
Вместо отдыха после изнурительного марша мы всю ночь рыли окопы на горе Замковой, что на западной окраине Краславы.
Мой окоп, как снайпера-наблюдателя, находился метрах в ста впереди от расположения роты в направлении кладбища. Имея винтовку с оптическим прицелом, я должен был меткими выстрелами поражать отдельные цели противника.
1 июля утром немецкие самолеты бомбили наши позиции. Когда улетели самолеты, заработала артиллерия противника. Потом перед нашим расположением, примерно в 300 метрах, из низины выползли несколько танков. Появилась вражеская пехота. Наши открыли ураганный огонь. Атака была отбита, а затем и вторая.
Ночью командиры накоротке рассказали о боевой обстановке: днем противник проводил разведку боем, завтра ожидается генеральное наступление фашистов.
С рассветом 2 июля началась орудийная канонада,
которая не стихала весь день.
Разрывы бомб и снарядов заглушили все, едкий дым расстилался по полю. Ползли темные квадраты танков, изрыгая смерчи огня. Появились цепи вражеских солдат. Слышались дикие крики на чужом языке. Пьяные головорезы шли в полный рост и вели сплошной огонь из автоматов.
Из окопов невозможно было выглянуть, потому что над головами летели огненные струи. Разрывные пули, рассчитанные на психологическое воздействие, лопались от удара о травинку, создавая иллюзию, что автоматчики ведут огонь совсем рядом.
Создалось критическое положение. Выручила наша артиллерия, которая заставила противника залечь. Этого было достаточно, чтобы бойцы открыли ураганный огонь по врагу из всех видов оружия. Инициатива перешла в наши руки. Атака захлебнулась, противник откатился, оставив много убитых и раненных, подбитых танков и другой техники,
Через некоторое время неприятель, введя в бой резервы, начал еще более яростное наступление. Ему удалось достигнуть нашего переднего края. Началась рукопашная схватка, пошли в ход гранаты. Наш батальон поднялся в контратаку и с криком «ура» бросился на фашистов. Все перемешалось. Были моменты, когда трудно было сразу определить, где враги и где наши. Контратаку поддержали другие подразделения, ударившие с флангов.
Враг не выдержал и начал в панике отходить.
Но и мы понесли большие потери.
Поздно вечером, после еще нескольких контратак, мы получили приказ оставить город и отойти на второй рубеж.
Сосредоточившись в лесу восточнее Краславы, мы начали готовить вторую линию обороны. Законы войны суровые: вместо отдыха после тяжелых двухдневных боев шла усиленная подготовка для контрудара по противнику.
3 июля нам предстояло вернуть Краславу.
В роте за время боев выбыла из строя половина личного состава. В других подразделениях было такое же положение. Командирами взводов приходилось назначать сержантов, а то и просто рядовых бойцов.
Наш исходный рубеж находился на опушке леса около шоссейной дороги, ведущей из Краславы на Полоцк. По установленному сигналу должен был начаться штурм города. Уточнялись маршруты движения, порядок связи и взаимодействия. Нам сказали, что в контрударе будут участвовать танки. Это подняло боевой дух бойцов, и остаток ночи они провели в мыслях о предстоящей атаке.
Июльская ночь коротка. Забрезжил рассвет. Вскоре сигнальные ракеты подняли бойцов, и они пошли на штурм. «Даешь Краславу!» — таков был клич. Заработала наша артиллерия. Но танки, которых мы ждали с нетерпением, так и не появились.
От опушки до города было метров четыреста — пятьсот. Их занимала низина с кустарниками и вьющимся в направлении города ручьем.
Преодолев это пространство, мы ворвались в Краславу. Вскоре сильный огонь противника заставил залечь. Передали сигнал артиллеристам побольше дать огня, по существу вызвав его на себя. Артиллерия фашистов молчала, опасаясь попасть по своим. Короткими перебежками от дома к дому мы теснили противника. Ожили вспышками чердаки домов. Залповым огнем из винтовок мы подавляли огневые точки врага. Вскоре значительная часть города оказалась в наших руках.
Но вот нашей группе путь преградил огонь пулеметов и автоматов из дома с высокой кирпичной стеной. Наши залпы не возымели действия. Дом был превращен в своеобразную крепость с амбразурами в стенах. Находясь на удобной высоте, противник простреливал лощину, по которой мы двигались. Решено было обойти дом и ворваться во двор.
Я рванул к ручью. В это время полоснула очередь, и я упал в воду. Ручей спас мне жизнь, потому что взметнувшаяся при падении плащ-накидка в нескольких местах оказалась пробитой пулями. Скатились в ручей и другие бойцы. Под прикрытием берегов мы по воде поползли вперед. Во дворе дома завязалась рукопашная схватка, пошли в ход гранаты.
Злополучный дом был взят нами, но дорогой ценой: погибло пятнадцать наших ребят.
Путь к центру города был открыт. Откуда-то появился старик, житель города Краславы. Он показал нам, как лучше пройти вперед. Еще долго шли уличные бои. В тот день Краслава несколько раз переходила из рук в руки. После нескольких атак противника мы получили приказ об отходе на третий рубеж обороны, к реке Сарянке. Фашистские самолеты и огонь дальнобойной артиллерии все время преследовали нас.
В лесу под Краславой мы похоронили многих павших товарищей.
Но здесь были разгромлены отборные гитлеровские части и надолго приостановлено их продвижение.
Наша рота заняла позиции на невысоких холмах в пятистах - шестистах метрах от реки Сарянки. Влево расположились остальные подразделения Кунгурского полка.
Рано утром 9 июля вместе с другим наблюдателем из отделения управления получил боевую задачу от командира роты старшего лейтенанта Шаева: проникнуть в деревню, которая находилась на противоположной стороне речки, и вести наблюдение в западном направлении.
Мы переправились через речку и пробрались в деревню. Жителей в ней не было. Выбрали поудачнее чердак дома и стали вести наблюдение. Впереди простиралось поле, в километре — полутора виднелся лес, слева нарушал видимость кустарник. Прошло уже около двух часов, а в нашем секторе наблюдения не было никаких изменений.
Вскоре на левом фланге разыгрался сильный бой. Отчетливо были слышны взрывы снарядов и пулеметные очереди. За лесом что-то горело, валил густой дым.
Стало ясно, что противник повел наступление на левом фланге нашего Кунгурского полка. Ситуация изменилась. Бой шел уже на левой стороне реки, а мы, как в мышеловке, сидели на правой стороне. Что делать? Принимаем решение возвратиться в роту.
На высоте видим какие-то фигуры. «Вот, значит, где наши», — подумали мы. Но в это время по нам полоснул автомат. Стало ясно, что стреляют фашисты, переправившиеся через речку. Заняв удобное положение, я навел оптический прицел. В перекрестии оказался гитлеровец в зеленом мундире. Нажимаю спусковой крючок — и подстреленный враг падает на землю.
После этого и началось: застрочили автоматы, раздались пронзительные крики на чужом языке.
Мы вбежали в рожь. Перед нами открылся противоположный берег реки. Шли бесконечные цепи немцев, ползли черные квадраты танков. Видим невдалеке наш ручной пулемет. Лежит убитый пулеметчик — вблизи воронка от мины. Пробуем пулемет. Исправный. Выпустив несколько дисков по цепям противника и прихватив пулемет, мы вбежали в горящую деревню.
Из-за реки ударил миномет. Гитлеровцы прочесывали рожь из автоматов. В это время наш левый фланг ударил по приближающимся цепям фашистов, заставив их залечь. Бой разгорелся с новой силой.
С трудом мы пробились к своим и разыскали нашу роту. Командир объявил благодарность за находчивость и правильные самостоятельные действия.
Был ясный июльский день 1941 года. Сводная колонна нашей дивизии отходила на новые рубежи. Впереди шли остатки Кунгурского полка, за нами двигались артиллерийские части, обозы. Замыкал колонну 385-й стрелковый полк.
Голова колонны вытянулась из леса. Перед нами простиралось поле. Впереди виднелась деревня, а дальше снова темнел лес. В километре от нас проходила вторая дорога. Она пересекала ту, по, которой двигалась наша колонна. По другой дороге тоже шла колонна войск.
Головы колонн подошли на сравнительно близкое расстояние. Из наших кто-то крикнул: «Немцы!». Встречные заорали: «Pyс!». Оказывается, наша колонна сошлась с немецкой. Ну и началось тогда!
На ходу, рассредоточиваясь и ведя огонь, наши бросились вперед. Было ясно, что при такой встрече возьмет верх тот, кто не растеряется.
Наша артиллерия первой ударила по фашистам. Загремело громкое «ура».
Бой продолжался не более двадцати минут. Инициатива полностью находилась в наших руках. Немецкая артиллерия даже не успела открыть огонь, так и осталась в лесу.
В этом бою было убито более ста фашистов, взяты пленные. Захвачены ценные карты и штабные документы. Среди нас убитых не было. Пленные немцы рассказали, что они нашу колонну приняли за свою. Но и мы вначале приняли колонну противника тоже за свою.
На войне бывает и такое.
Мы заняли оборону в сосновом бору на безымянной высоте.
По наименованию у нас был сводный батальон, а фактически в нем насчитывалось не больше роты личного состава.
Мы должны были задержать противника, если он здесь появится, не дать ему возможности продвинуться в восточном направлении. На вершине и склонах высоты бойцы вырыли окопы и установили пулеметы, выставили посты и дозоры, наладили наблюдение и связь. На всякий случай разобрали мостик через ручей.
Вскоре к ручью подкатил немецкий лимузин, потом стал быстро разворачиваться. «Уйдет», — подумали мы. Раздалась пулеметная очередь. Машина заглохла. Из кабины выскочили два немецких офицера, но, скошенные пулями, упали, распластав руки. Шофер и еще один фашист были убиты в машине. Мы взяли оружие, документы, штабные карты. Как потом стало известно, это были «важные птицы».
С вражеской стороны донесся дикий шум, послышалась беспорядочная пальба. Потом враг начал атаку. Когда за ручьем появились вояки в зеленых мундирах, мы открыли огонь. Атака захлебнулась, но во второй половине дня нажим противника на наши позиции усилился.
Видя, что со стороны ручья взять высоту невозможно, гитлеровцы начали обходить ее со стороны поля, на левом фланге. Одновременно автоматчики проникли в наш тыл. Подразделения на правом фланге не выдержали и стали отходить.
Создалась критическая обстановка. Мы были вынуждены оставить высоту.
Последовал приказ командования вернуть позицию. Всю ночь мы готовились к штурму. Перед рассветом, скрытно подойдя к высоте, мы единым порывом вновь овладели ею. Исход боя решили гранаты, которыми мы буквально забросали противника. Гитлеровцы, не ожидали такой дерзкой ночной атаки, и побежали.
В эту же ночь наши разведчики совершили вылазку во вражеский тыл и притащили «языка».
Противник повел новые яростные атаки на горстку храбрецов, но все они отбивались нашими бойцами, пока не был получен приказ командования перейти на новый рубеж.
День за днем таяли ряды славного 416-го Кунгурского стрелкового полка.
Но оставшиеся в живых до последнего дыхания продолжали выполнять свой солдатский долг.
В.В. БАРМИНСКИЙ,
г.Витебск
Оценили 0 человек
0 кармы