Тартароцентричный взгляд на сибирячество: в чём прав или неправ Фурсов, критикуя русский сепаратизм?

*Представьте себе мир, совершенно схожий с нашим, но сохранивший память о Тартарии. И блог омского тартароведа-любителя*

Из заявления культурного общества "Тартарийское СоГласие":

Пересказ взгляда Андрея Ильича Фурсова на скандал с исключением имени Ермака в названии тобольского аэропорта https://aurora.network/article...

Сначала по фактам.

Ермак (кто бы это ни был) не является захватчиком или оккупантом для сибирских татар. Если, конечно, использовать в дискуссии общепринятые значения русских слов, а не своевольно выбранные толкования.

На момент похода Ермака народ сибирские татары (точнее, народности, из которых в 1920-х гг. сформировали нормативную советскую национальность "сибирские татары") не имели собственной государственности. Они её утеряли в ходе завоевания Кучумом в 1653 году, который происходил из рода чингизидов-Шибанидов, правивших в Бухарском ханстве. Поэтому чисто теоретически претензии в "завоевании и оккупации" могут предъявить т.н. "узбеки", то есть тюрко-монголы Средней Азии, которые не связаны с современными узбеками - ранее известными как сарты. Такого начала достаточно, чтобы дальнейшее углубление в эту тему считать излишним, так как она крайне сложна и многогранна.

Таким образом, соратники Ермака (кем бы они ни были) разгромили и вытеснили пришельцев из Бухары, после чего подтвердили ранее установленный порядок шерти и сбора ясака для тяглового местного населения. С точки зрения населения ничего не поменялось, только вместо Бухары ясачная пушнина шла в Москву.

Современники Ермака из предков сибирских татар не имели к данному персонажу чётко выраженного негатива, о чем свидетельствуют легенды в летописи Ремезова, и что подпитывает версию о татарском происхождении самого Ермака Тимофеевича.

Сами "сибирские татары" не являются автохтонами Западной Сибири, они (весьма упрощённо) появились в ходе смешивания местного угро-финского населения и пришлых тюрков. Экспансия имела разные аспекты, от мирного проникновения до завоевания, но с точки зрения современных хантов, сами татары являются захватчиками, которые вытеснили их с благодатного юга Сибири.

Товарищи из татарского общества "Наследие", видимо, плохо знают собственную историю, или решили применить неподходящий для данного случай сценарий "оккупантам - каяться и платить". К сожалению, правительство РФ слишком часто поддавалось на подвохи подобного рода, что укрепило всех желающих в продуктивности таких действий.

Но далее Андрей Ильич излагает мысль, которая является формально правильной, но из-за смещения позиций реальных политических сил, по нашему мнению, неверна.

Он считает подобные претензии зародышем сепаратизма, который в полной мере проявил себя в начале 1990-х гг, привёл к массовому трагичному исходу русскоязычного населения с национальных окраин, а самих обитателей постсоветских республик отбросил назад в междоусобные конфликты и к развалу всех сфер жизни.

Если брать национальный аспект сепаратизма в прежнем СССР и в нынешней РФ, то уверенно можно заявить, что вина местных националистов иных национальностей является минимальной, много меньшей, чем сознательная политика Москвы - как в 1990-х. так и сейчас.

Отдельные фракции центральной власти с полным осознанием последствий использовали и используют политику "разделяй и властвуй", втихомолку поддерживая действия на местах против единства страны.

Этим самым они добивались двух целей: возможности устанавливать выгодный для них режим, и держать в состоянии тревоги русское большинство, натравливая на него национальные меньшинства.

Развал СССР не мог состояться без волнений в союзных республиках, без чёткой политики центра дать волю республиканским лидерам для разграбления своих вотчин - с тем, чтобы они не претендовали на грабёж общесоюзного наследия московскими политиками. Сотни тысяч убитых в конфликтах и миллионы беженцев были списаны в графу приемлемых потерь.

При Путине, при внешней стабилизации выжженных и разграбленных ресурсов, заигрывание с национальными регионами выглядит как слаженная игра рейслинга, в которой роли распределены заранее, а все приёмы заранее обговариваются.

Политики - националы пестуют местных горлопанов, подкидывая им идеи для выдвижения претензий России и русским. Когда до Москвы доходит информация о брожении среди конкретной национальности, то власти этой республики с сокрушённым видом сообщают, что это последствия малого объёма федеральных вливаний в экономику автономии, вследствие чего среди обедневшего населения вырастают протестные настроения.

Москва рассматривает вопрос и под давлением якобы форсмажорных обстоятельств выделяет дополнительные транши в автономии. Разумеется, федеральные чиновники справедливо получают свой откат, а на местах деньги благополучно оседают в карманах местной коррумпированной верхушки. И, разумеется, Москва получает совершенно верные отчёты об экономическом эффекте вливаний и благоприятном влиянии на умонастроении людей конкретной национальности.

Но…

Потом цикл повторяется снова и снова, до бесконечности, обескровливая экономику страны и не принося реального улучшения в жизни простых людей. Единственным видимым результатом является рост сумм на зарубежных счетах всех чиновников, причастных к т.н. "национальной политике"

Тартарийцы возлагают вину на демарш с наименование тобольского аэропорта не на тобольское сибиротатарское землячество, а на областные и федеральные власти, которые заигрывали с протестными настроениями. По данному поводу должно быть проведено расследование и названы конкретные виновные из администраций всех уровней.

Что касается нюансов взаимоотношений сибирских татар с Ермаком, с русскими и тартарийцами, то они должны решаться не обвинениями, которые неизбежно примут обоюдный характер. Впрочем, для Сибири это не характерно: здесь до сих пор живы древние обычаи "единства в многообразии", составлявшей суть внутренней политики Великой Тартарии.

Крайне спорным выглядит также обвинение русского населения окраин в сепаратизме.

Тартарийцы, к примеру, всегда с сочувствием относились к областническим, федералистским и демократическим движениям русского населения Сибири, не потому, что видели в них таран для разрушения империи, а потому, что для них установка на относительную самостоятельность регионов была естественной. Тем более - регионов весьма отличных от центрального, еврорусского, по природно-климатическим условиям, составу населения, развитию производительных сил, окружению, положению в мировой политике. Разумеется, при условии сильной и самостоятельной Державы, которая надстоит над федерацией земель, приводит к оптимальному балансу интересы территорий, народов и общественных сил, и, главное, обеспечивает защиту Северной Евразии. Для тех, кто считает себя тартарийцем, областничество сибирских старожилов девятнадцатого века, а также их современных последователей, является частью собственного наследия, общим делом в прошлом, настоящем и будущем.

Поэтому надобно ещё раз пояснить, что русское областничество не является сепаратизмом, оно скорее, направлено на подавление установившегося хронического сепаратизма центральной власти, предательства ею общероссийских интересов.

Напомним, в чём заключалось требования классических областников эпохи Потанина и Ядринцева, и почему они были выдвинуты именно в ту эпоху? Для сибирских старожилов главной ценностью был их общинный образ жизни, как для казака Потанина, так для потомка крестьянина - старожила Ядринцева.

Молодые демократы того времени были согласны с мнением Герцена, что победно шествующий в Европе капитализм является бедствием для простого народа, а при внедрении в Россию, приведёт к её колонизации, превращению в конечном счёте в Индию со всеми прелестями хищнического управления. И Сибирь, в этом случае подвергнется тотальному разорению, как территория, уже имеющая внешнее управление, а в дальнейшем предназначенная оказаться под двойным игом, управленческим и капиталистическим.

Но тот же Герцен, опираясь на тогдашние коммунистические взгляды, предложил путь к спасению: сохранению исконного для русских народоправия и общего хозяйствования в виде русской общины, и переход непосредственно к коммунизму. Отсталость России в мировой экономике должна была стать её спасением: русская община, не подвергшаяся разложению капитализмом, послужила бы фундаментом строительства нового, более справедливого общества. Эти взгляды вызвали к жизни народничество в Евроссии и областничество в Сибири. В последнем, из-за специфики местных условий, из-за внешнего управления, "чиновничьего ига", как выражались областники, стал вырабатываться сценарий сохранения традиционных устоев жизни ввиду надвигающегося капиталистического апокалипсиса, в виде временного отделения Сибири. Спасение общинной народной Сибири в избавлении от гнёта Петербурга, который предал традиционные устои русской жизни и готов был продать русских антихристовой Мамоне. Потом Сибирь послужила бы плацдармом для освобождения остальной России, а далее им грезилась федерация вольных славянских земель. Её можно назвать Сводославией - так восставшие ссыльные поляки в 1866 году представляли себе будущее вечно враждующих Польши и России: в умеренном объединении простых людей, а не аристократов.

Кого в этой ситуации можно назвать сепаратистом?

Тех, кто предаёт свою страну, отдавая её во внешнее управление (как это сделал Петербург во второй половине девятнадцатого века) или тех, кто стоит на страже коренных интересов страны, за её свободное и независимое развитии в интересах народа (за что всегда выступали областники)?

С таким же успехом сепаратистами можно назвать большевиков Петрограда в конце октября (по старому стилю) 1917 г, которые провозгласили захват города ради прекращения бессмысленной империалистической, передачи земли крестьянам, демократических реформ - но потом за месяц к ним присоединилась остальная страна, потому что эти лозунги соответствовали интересам подавляющего большинства общества. И оказалось, что власть политиков, сперва укрепившемся в одном городе, прошла все испытания Гражданской войны, сохранила настоящую независимость страны и вывела её в ранг супердержав - то есть совершила то, на что не был способен прежний центр власти в Петербурге.

Тем более, что в русской истории был прецедент - поход нижегородского ополчения Минина и Пожарского, то есть сепаратистов, против законно избранной центральной власти в Москве. То, что центральная власть держалась на польских клинках и в перспективе планировала уничтожение страны, формально не являлось поводом для "сепаратистского мятежа". Но воля народа поставила правду над формальным законом.

События Смутного времени и Гражданской войны позволяют чётко определять, кто был в конечном итоге прав в подобных политических казусах.

В СССР русский сепаратизм сошёл на нет не потому, что его свело к нулю инфернальное НКВД, а потому, что советский строй и социалистическая экономика, в общем, отвечали ожиданиям большинства населения. Центр и регионы жили в одном ритме, Москва была вывеской страны, но все были уверены, что раз уж в столице что-то появилось, то оно рано или поздно докатится до самой Камчатки. Большинство населения Советского Союза жило как работники одного сверх-предприятия, связанные между собой как смежники или в одной технологической цепочке, для которых разрыв связей означал аварию или остановку деятельности. При таком общественном строе были созданы объективные условия, при которых сепаратизм был самоубийственен и не мог получить массовой поддержки.

Тогда любая форма сепаратизма, то есть отделение, противопоставление себя остальному обществу, воспринималась как преступление, не только с точки зрения формального закона, но и по мироощущению большинства.

Если бы Андрей Ильич критиковал сибирячество в СССР, то он бы получил полную поддержку тартарийцев.

Но сейчас нет СССР, а есть РФ, нет единой страны, а есть Москва - анклав глобализма, и остальная Россия, криптоколония Запада, нет единого народа, а есть компрадоры с коллаборационистами - и противостоящая им масса населения, лишённая даже ограниченных советских экономических и социальных свобод.

Поэтому сейчас т.н. русский сепаратизм - есть антиколониализм.

Есть совершенно естественная борьба за достижение, как минимум, регионами декларируемой в Конституции РФ степени федерализации, а как максимум - избавление от глобализма с его приспешниками в лице центральной власти.

Сепаратизм в России состоялся и утвердился, но не на окраинах, а в самом центре: Москва предательски отторгнута от остальной страны и перешла службу чуждой силе, которая ставит конечной целью ликвидации страны.

При такой точке зрения потомки тартарийцев не могут воспринимать русских сепаратистов, новых областников-сибиряков. как преступников. Это наши соратники.

Снова, как в девятнадцатом веке, мы принуждены бороться за общее дело и за общую для нас Россию.