"Зеркало"

Глава II

Гости.

Проснувшись утром, я обнаружил себя лежащим лицом на столе. Вокруг

меня, разбросанные листы чистой бумаги. Надеюсь, я не пытался ими

укрыться ночью. Все мое тело стонало из-за неудобной позы, в которой я

провел всю ночь. Я проплыл в ванну. Только горячий душ может спасти меня

сейчас. Дальше, снова бутерброды с колбасой. Пора бы уже заканчивать с

таким питанием. Мне проще научиться делать растяжку, нежели начать

готовить что-то съедобное. Прожевывая мои творения в виде бутерброда, я

дотянулся до радио и щелкнул кнопкой. Телевизор, а именно

галоизображение, я давно не включаю. Все потому, что свободного времени

в журналистском графике не так много. Обычно, завтракая по утрам, я

настраиваю волну какой-нибудь радиостанции, параллельно съедая свой

завтрак. Ничего шокирующего диктор не сообщил. Только подпортил общую

новостную картину прогноз погоды. Сегодня вечером и в течение следующей

недели обещают проливные дожди. Неожиданно застрекотал мой раритетный

телефон. Он удобно располагается в прихожей. Неподалеку от входной

двери. Его стрекот, просачивается через мелкие щели под деревянной

дверью, вливается звуковой струей в замочную скважину и разлетается по

всему подъезду звонким эхом. Я не припомню, чтобы кто-то мне звонил на

домашний телефон, тем более в воскресенье. Поэтому, внутри у меня

зародился щекочущий дискомфорт, заправленный волнением. Отчего-то я

долго не решался ответить, смотрел на еле заметно вибрирующий аппарат.

Прильнув ухом к трубке, непривычно сказал алло в это воскресное утро,

переходящее уже в день.

- Привет Андрей. - Прозвучал голос Светы. А вот это уже очень интересно.

Никогда такого не было, чтобы она мне звонили домой. Моя жизнь меняется

с такой скоростью, что кажется вот-вот, может стошнить.

- Привет. – С какой-то мягкой интонацией произнес я.

- Ты наверно еще спишь, я тебя разбудила?

- Нет, нет. Я уже давно не сплю. - Вот почему так. Зная мою натуру, Света

думает, что я еще лежу в кровати и вру, потому что не хочу сделать ее

виноватой в том, что она меня разбудила. Именно сейчас, чувствую себя

неловко. Вроде говорю правду, а мои слова воспринимаются как ложь. А у

вас было такое?

- Как у тебя дела? – Спросил я. Все-таки подтолкнуть ее позвонить мне,

может только что-то чрезвычайно важное.

-У меня все хорошо. – Помолчав чуть-чуть, она добавила. – Только мне

страшно.

- Что случилось?

-Понимаешь, мне не ловко тебе говорить это… Но почему-то я набрала

именно твой номер. Я услышала сообщение, что ожидается землетрясение. Я

боюсь.

- Тогда давай, я к тебе приеду. Или ты ко мне?

- Я тебя буду ждать. – Заметно приободрившись, ответила Света.

Как говорят, было бы счастье, да несчастье помогло. Кто бы мог подумать,

что землетрясение повернет мой выходной в направлении общего отдыха со

Светой. Помнится еще недавно, пытался пригласить ее куда-нибудь сходить

вечером. Только зря я пропустил вечерний эфир на радио о том, как вести

себя в случае землетрясения. А что если оно случится? Как поступать в таких

ситуациях я знал только из общего курса обучения школьника. Не

пользоваться лифтом, и встать в проеме двери.

В приподнятом настроении выплыл на площадку подъезда. Что-то щелкнуло

под ногами, когда я открывал дверь. На истертом полу валялся небольшой

прямоугольник белого цвета. В голову ударила жгучая кровь. Подцепив

пальцами пластик, я развернул на обратную сторону. Верни то, что

принадлежит нам.

- Андрей Дмитриевич! – Сверху раздался голос старухи, скрипящий и

ноющий, из-за чего я вздрогнул. – Кто-то снова лампочку выкрутил, вот

хулиганы. – Ковыляя вниз по ступенькам, ворчала бабка.

- Безобразие Марфа Васильевна! – Поддакивал я.

- Теперь до моего этажа добрались, сволочи. Я найду на них управу. –

Поравнявшись со мной, она шепотом добавила.- Я знаю, кто выкрутил

лампочку. Пойду к нашему участковому. Все расскажу.

- И кто же? – Подав голову чуть вперед, спросил я тихо.

- Вчера вечером шатался по нашему подъезду один проходимец, - шептала

бабка. – Я его в глазок увидела. Неприятный мужчина. С орлиным носом, и

глаза глубоко посажены. – Старуха тихо захихикала. – Еще прятал лицо за

высоким воротом.

-Может не нужно так серьезно наказывать проходимца, Марфа Васильевна?

- Пусть в наш подъезд не захаживают всякие, будут знать, а то зассали тут

все, сволочи.- Шепот под конец перешел на ворчание.

Проводив взглядом спускающуюся кривоногую бабку, я еще раз прочитал:

Верни то, что принадлежит нам. Не знаю, почему я так поступил, но

вернулся в квартиру и положил флешку, на которой записан документ, в

карман. Боялся ли я, возвратившись, увидеть свой замок выкорченным из

двери, а в комнатах разбросанные вещи и открытые шкафчики, сказать не

могу.

Моя станция метро, глубже всех остальных залегала под землей. Длинная

воронка, по которой сейчас я спускаюсь, ничего не оставляя, как

рассматривать проплывающих в обратном направлении людей. Где-то далеко

загудел прибывший поезд. Воронка обнажила платформу. Сейчас, с высоты

эскалатора, она как на ладони. Много людей, точней множество голов. Скоро

и я, погружусь в этот загон, ограниченный провалом и рельсами с обеих

сторон. Только я соскочил с собравшихся ступенек, сразу окунулся в эту

реку. Сжатый со всех сторон толпой, ожидал поезда. Привычный звуковой

суп, сваренный из приглушенного гула голосов, заполнял пространство

платформы. Черный провал тоннеля, выдыхал сырость. Случайно бросил

взгляд на монитор под потолком, который вещал без звука видео последних

новостей. Съемка велась ночью с любительской камеры, от чего

изображение зеленого оттенка. Ночной двор. Дома зияют пустыми

глазницами окон. Вокруг ни души. Два белых блина на асфальте - свет от

фонариков. На изображении он тоже зеленый, но чуть светлее, выделяется из

общей картины. Камера, покачиваясь, движется вперед. За кадр уплывают

пустые глазницы окон, дома слева. Справа, припаркованные автомобили.

Что-то темное вспороло пространство между машинами. Камера

остановилась и перевела свой объектив туда. Привычный гул платформы

постепенно сник, люди, которые ждут поезда в моем направлении, прилипли

взглядом к монитору. Камера увеличила зум. В узком проеме между

машинами пусто. Объектив медленно плывет вправо, в сторону откуда шел

оператор. Девочка лет пяти, на ней белое платьице в красный горошек,

стояла одна на асфальте. Плюшевый мишка в руке, без уха. Камера чуть

дернулась. Видимо, снимающий что-то крикнул ребенку. Что обычно кричат

в таких ситуациях? Откуда ты или что ты тут делаешь? Пустые глазницы

окон знали, но молчали. Медленно приближается к девочке. Мелодия из

трех нот, сообщила о прибывающем поезде, а камера все движется вперед.

Уже возле ребенка. Всего пару метров. Остановились. Девочка

насупившись, уперто молчит. Объектив резко срывается вправо, в экран

летит человек, выставив руки и ноги вперед, как будто собирается оседлать

оператора. По платформе прокатывается волна вздоха, от ужаса

увиденного. Какой-то мужик спереди налетел на меня, шарахаясь назад от

экрана. Стекло монитора трескается стрелой по диагонали, перевернутый

асфальт, чернота. С высоты птичьего полета камера снимает район. Мрак.

Резануло слух, поток воздуха обдул лицо. Передо мной пролетели вагоны

поезда. Двери с шипением ушли в сторону, выплеснув лаву людей. Звуковой

суп на платформе, начал восстанавливаться. Я узнал этот район из новостей,

рассуждал я, смотря на смазанную черноту за окном поезда. Тот самый

район, о котором кричит радио. Ерунда какая-то творится в нем. Громкая

связь сообщила, поезд по техническим причинам дальше не идет. Я

посмотрел в карту метро, которая наклеена на стене вагона. Понятно, почему

дальше не идет. Станция метро, возле которой жила Света, последний рубеж

перед захваченным районом.

Дзинь, дзинь. Подождав минуту, я снова позвонил в дверь. Дзинь, дзинь.

Иду, иду. – Раздался женский голос за дверью, настолько приглушен, что

создалось впечатление, мне в уши набили вату.- Андрей, это ты?

- Да. – Подав голову ближе к двери, ответил я. Защелкал замок. В проеме,

сверкала Света. Она была в халате, волосы мокрые. - Проходи в гостиную,

подождешь минуту, я сейчас переоденусь.

Мое внимание привлекла статуэтка дерева, которая стояла на полочке шкафа.

Она выполнена из переливающегося цветами радуги стекла. Лепестки

желтого цвета. Внутри лепестков, что-то есть. Я наклонился и почти

вплотную рассматривал их, заложив руки за спину. В детстве у нас была игра

в казаков и разбойников. Будучи школьником, я с друзьями, когда

наступали долгожданные летние каникулы, строил дом на ветках дерева. Чем

выше, тем лучше. Это был штаб разбойников. Со временем, мы настолько

научились маскировать его, что со стороны, он был невидим. Сейчас для

меня такой дом необходим. Подумал я. Только, не выйдет Андрей, листва

давно опала.

- Это дерево жизни. – Света тихо подошла ко мне сзади.

- А что внутри листьев?

- Это янтарь. В нем мелкие частички планктона.

Когда пили чай в кухне, воцарилось неловкое молчание. Странно. На работе

такого никогда не было. Там мы коллеги. А здесь?

- Думаю, нет ничего страшного в землетрясении. – Начал я. – Будь, что

серьезное, нас давно бы предупредили. – Мне самому с трудом верилось в

сказанное мной. Поймал себя на мысли.

- Я все равно боюсь.

- Все будет хорошо… - успокаивал Свету.

- Свет, пошли в кино? – Решил увести разговор в другую сторону, от греха

подальше.

- Сегодня я в твоих руках, пошли.

Весь сеанс, я тщетно пытался обнять Свету. Только, теперь точно знаю, в

кино этого делать не нужно. Слишком высокие подлокотники кресел,

мешают комфортно обняться. Я как самолет, снова и снова заходил на второй

круг. Ничего, все еще впереди, здраво рассудил я.

Снова кухня. Кино скажем прямо, было сомнительное. Но это не самое

важное. Главное, девушка отвлеклась.

- Спасибо Андрей, что пришел. – Поблагодарила меня за столом Света.

Вертя чашечку в руках, добавила. - Я даже не знаю, как бы провела этот день

одна.

- Я тоже… - Неразборчиво прогудел я. Подумал, как бы весь день переводил

текст, а может быть, уже подался в бега, скрываясь от неизвестных.

- Что? – Не разобрав мой ответ, переспросила она.

- Говорю, я рад тебе помочь. – Время близилось к ночи. Одна мысль в

голове, что дальше? – Как ночь проведешь? Я могу остаться, обещаю,

приставать не буду.

Она засмеялась. Очевидно, она ждала этих слов. На ее лице все написано.

Идет борьба, между, да и нет. Но, где-то внутри своей души, она уже решила

все, причем давно. Вообще, страх – самый лучший инструмент для давления

на человека. Просто не все хотят это признать. А это так. Я читал мысли в ее

глазах. Страх остаться ночью одной, когда надвигается беда. Воображение

нарисовало резкое пробуждение ночью в теплой кровати, ничего не

подозревающего счастливого человека. Внезапно, штукатурка сыпется с

потолка или отрывается пластами, звон посуды, вой автомобильных сирен за

окном. Мерзко раскачивающийся пол под ногами, а вместе с ним, все

сильней так больно жалящая мысль, что стены вот-вот сложатся и все

полетит вниз. Весь этот коктейль, приготовленный из страха и воображения,

толкает девушку согласиться провести ночь с мужчиной, хоть и в разных

комнатах.

Время за полночь. Я на кухне. Света спит в своей комнате. Уснуть я не мог.

Слишком много мыслей в моей голове. Начиная хотя бы с той, что шикарная

девушка одна за стенкой, а я тут. Заканчивая, представлениями о том, как

сейчас по моей квартире расхаживает генерал СС со своей свитой, которая

потрошить мои шкафы и ящики в поисках документа. Чтобы хоть как-то

отвлечься, я побродил по квартире. К своему удивления, я нашел на полке

немецкий словарь. Сейчас, самое время заняться переводом.

Расположившись за кухонным столом, включив лишь настольную лампу и

ноутбук Светы, я продолжил перевод документа.

В то, что изделие номер 4 превосходит ядерную бомбу и так называемую

«машину времени» Вам верится с трудом, мой генерал. Мне тоже не

верилось, пока я не опробовал на себе изделие номер 4. Поэтом, я

приглашаю Вас посетить нашу лабораторию и лично убедиться во всем.

Гнас Махер

Письмо Гнасу Махеру от генерала СС Йозефа Гайнзе:

В прошлые выходные я лично убедился , изделие номер 4 заслуживает

пристального внимания высшего руководства Германии. Особенно, я был

шокирован тем, что за полчаса, благодаря изделию номер 4, я улучшил свои

логические навыки в разы. Совсем недавно я доложил высшему руководству

об увиденном. Думаю, в скором времени, вашу лабораторию посетят гости

высокого уровня. Финансирование остальных разработок VI отдела НРЗ

урезано. Высшее руководство распорядилось не скупиться с выделением

сумм, на дальнейшее техническое развитие изделия номер 4. Последнее

время меня мучает один вопрос. Существуют ли побочные эффекты? И

еще, Вы утверждаете, благодаря изделию номер 4 можно избежать

смерти, но как Гнас?

Перечитав кусочек переведенного текса еще раз, я призадумался. Я никак не

мог понять, что это за таинственное изделие номер 4. Превосходящее самое

разрушительное творение человечества - ядерную бомбу? Каким образом

генерал СС улучшил свои логические способности за полчаса? И причем тут

вопрос об избежание смерти? Тогда почему, фашистская Германия так и не

выиграла войну, и не захватила весь мир, с таким-то оружием? Что

помешало? Слишком много вопросов у меня. Остается одно, переводить

текст дальше, надеюсь, разгадка уже близко.

- Чем занят? - Раздался голос Светы за моей спиной. Я вздрогнул. Не

ожидал, что она проснется.

- Да так… кое-какие бумажки…- замялся я, собирая в кучу листы.

- Знаешь немецкий язык? – Смотря в документ через мое плечо, удивленно

спросила Света.

- С горем пополам. Просто, племянник э… просил помочь перевести

архивные бумаги… - Плохо врал я. Думаю, от того, что не был готов к

допросу посреди ночи. Включив конфорку, Света поставила чайник. Она

была в белом обтягивающем свитере с длинным воротом, свитер слегка

прикрывал оголенные, шикарные бедра. Она села напротив меня, руками

обхватив перед собой коленки.

- Какой-то ты таинственный…- Странный взгляд у нее. В нем читается игра,

или хочет что-то спросить, да боится? Или это интимный свет настольной

лампы создает такое ощущение?

- Просто погрузился в текст…

- И о чем он?

-О второй мировой войне… О фашисткой Германии. – Почти правду сказал

я. Если хочешь соврать, скажи правду.

- Я не знала, что у тебя есть здесь родственники. А вот у меня никого нет. –

Положив подбородок на голые коленки, она уставилась перед собой. – Порой

так одиноко бывает, особенно вечерами в выходной, аж жутко.

Я не знал, что ей ответить. Поэтому промолчал. Обычно вечер выходного я

провожу в баре и возвращаюсь домой почти под утро, на автопилоте.

Возможно, я прихожу вновь и вновь в этот бар, потому что как и она, одинок.

Стараюсь уйти от того чувства, о котором она говорить, когда жутко

вечерами. Закипел чайник. Света не торопясь поднялась со стула,

распрямляя на бедрах края свитера, спросила:

- Чай будешь? – Я кивнул головой. Она засуетилась возле плиты. Внезапно

настольная лампа потухла, а за ней и бледный свет ноутбука. Но я не

обращал на это внимание. Засвеченные облака на небе, через окно бросали

теплый свет на ее фигуру. Сейчас девушка смотрелась особенно

завораживающе, в одном обтягивающем белом свитере.

- Андрей, хватит шутить. – Стоя спиной ко мне сказала Света, наливая

кипяток. – Включи лампу.

Я выпал из времени и застыл, смотря на нее.

- Андрей, - она развернулась. – Ты чего?

- А… ничего, просто задумался… - Вышел я из сладкого транса.

- Свет включи.

Я пощелкал кнопочкой лампы. Не включается. Бросился к окну.

Прилегающие дома, смотрели черными глазницами окон. Чуть дальше, над

крышами, облачное небо засвечивалось оранжевым светом. Там свет еще

есть. Наш двор и еще несколько, обесточены. В моей голове всплыла

страшная мысль. А вдруг это их происки? И сейчас они уже за дверью? Тупо

смотря на соседний дом, я искал внутри себя ответ.

- Андрей, что там? – Где-то за спиной спрашивала Света. Ее голос для меня

был очень далеко…

Единственная зацепка, мой раритетный телефон. Звонок Светы ко мне в этот

день. Думаю, узнать, кто ко мне звонил, не предоставляет им трудности. Не

сложно сложит мазайку и понять куда я направился. А впрочем, зачем

обесточивать весь двор. Скорее всего, они не уверены, что я именно у Светы.

Сначала, должны убедиться, что я здесь. Поэтому жди этой ночью

странностей. Ночных телефонных звонков, не прошеных гостей в лице

электриков.

- Андрей, что с тобой? – Глухо раздавалось за спиной. - Андрей! –

Испуганно звала Света. Я повернул голову к ней. Она рядом со мной. Вроде

бы, я начал всплывать на поверхность из омута моих мыслей.

- Что? – Отстраненно отозвался я.

- Что там? – Бегая взглядом по двору, спросила Света.

- Ничего. Электричество отключили.

- Ты как- будто приведение увидел!

Черное пятно, на засвеченном небе, захватывала все большие территории.

Расплывалось дальше к горизонту. Теперь совершенно черное небо,

совершенно черные улочки и дворы города. Окна домов зияют черными

глазницами. Город во тьме. Густая чернота вокруг. Я открыл форточку. В

лицо ударил прохладный воздух, замершего в ожидании чего-то города.

Тишина. Ни лая собак, ни шума машин, ничего. НИЧЕГО. ТИШИНА. Город

затаил дыхание.

- Что происходит? – Прошептала Света.

- Не знаю. Очевидно, большая часть города обесточена, а может и весь

город. – Предположил я.

Я отстранился от окна. Поплыв сквозь темноту к входной двери.

- Ты куда? – Раздалось во тьме. Не ответив, я прильнул ухом к двери.

Прислушивался изо всех сил. Стараясь улавливать любые шорохи по ту

сторону. Продолжал слушать, пока от напряга не застучало сердце в ушах.

На площадке точно никого.

- Что это? Почему отключили свет во всем городе? – С нотками паники,

залепетала Света, когда я вернулся в кухню. – Скоро землетрясение? О нет!

Только не это, я боюсь! - Она кинулась ко мне, обхватив меня руками,

вжалась своей головкой в мою грудь.

Сколько минут прошло, не знаю. Может десять, пятнадцать или тридцать,

возможно даже час. Два человечка посреди кухни в густой тьме. Один крепко

заключает в объятия другого, и они одни в этом мире. Одни в этой темной

комнате. В этом обесточенном доме. Черный двор, с силуэтами коробов

домов и мертвых глазниц окон. Черная мгла города. Повсюду черная мгла.

- Свет, присядем? – Прошептал ей в ушко. У меня затекли руки. Вроде,

девушка уже успокоилась.

Налитый недавно чай остыл. Но сейчас, я его пил. И она тоже. Видимо, так

легче. Вроде, что-то делаешь и отвлекаешься от мысли, которая рвется

распуститься в голове и заставляет спрашивать самого себя вновь и вновь,

что происходит?

Подростком, я ездил отдыхать на море в детский лагерь. Хотя, воспитатели

или вожатые запрещали выходить после отбоя из своих комнат. Но, делали

мы это вопреки всем запретам. Часто собирались с мальчишками и

девчонкам в какой-нибудь комнате. Рассевшись в темноте кольцом, травили

байки. Было что-то в этом. Какая-то еле уловимая атмосфера. Быть

застуканными вожатыми - страшно. Темнота - предавала таинственности.

Страшные байки – тревоги. То необъяснимое чувство, было замешано на

страхе, тревоге и таинственности. Именно сейчас в кухне, когда втянул

холодный чай в этой черной мгле, я вспомнил тот момент, и та особенная

атмосфера всплыла со дна моей памяти.

Где-то загудело. Очень далеко и еле слышно. Как будто орган зарядил одну

бесконечную ноту.

- Что это? – Спросила Света.

Я прильнул к окну. Все та же картина. Мгла. Говорят, перед приближением

землетрясения животные ведут себя странно. Но только не сейчас. Их

вообще не было. Нигде. Ни воя собак, не завывание помойных котов,

тишина. Единственное, что было слышно через открытую форточку, помимо

гула, легкий шум ветерка и шорох понесенных им пожухлых листьев.

Загудело чуть настойчивее. Почему-то этот звук органа на низкой ноте,

подначивал выбежать на улицу. Сейчас, я как домашний кот. Усмиряю

желание сбежать подальше от звука пылесоса. Чем сильнее нарастал

утробный вой недр земли, тем сильнее рвало куда-то спрятаться.

В те далекие времена, когда бились на мечах и брали крепости, была такая

традиция. Трубить в рог, приближаясь к стенам цитадели. Чтобы противник

знал, враг почти у ворот. Звук этот, не предвещал ничего хорошего ни для

одной из сторон. Ибо скоро смерть. Вот и сейчас, где-то под землей трубит

неведомый вахтер, предвещая разрушения, хаос и смерть.

Звякнула посуда в шкафчике. Потом еще раз. Нет, это не мифический

великан шагал по городу, сотрясая ступнями землю под собой. Потому что

спустя минуту, бесперебойно задребезжала не только посуда, но и окна.

Сигнализации машин, как фальшивящий хор без дирижера, затянул песню на

разные мотивы. Я и Света растерянно стоим посреди кухни. Темнота.

Отчаянный женский визг за окном, пустил ток по нервам. Мне хотелось

верить, что вот-вот все закончится. Но нет. Глупо ждать. Я дернул девушку

за руку и потащил ее к дверному проему. Облокотившись спиной о косяк,

обнял ее. Не понятно что, пробежало по лицо сверху вниз. Не уж-то от

нервов? Проведя ладонью, растер по коже что-то сухое. Пробежало снова,

зачесалось лицо. Защекотало в носу. Какой-то мерзкий запах ввалился в

ноздри. Теперь я все понял. Сыплется штукатурка с потолка. Где-то

заскрежетало, скрипнуло. Звякнуло рядом. Потом еще раз и еще. Даже в

кромешной тьме, с вибрирующим косяком под спиной, я без труда

определил, что безжалостно разбивается посуда о пол. Стало совсем

невыносимо. Не знаю, что было страшнее и неприятней. Гадкий гул,

втекающий в уши, вопли и визги людей за окном оголяющие нервы или

неумолимо уходящий пол из-под ног. Света, то дело теряла равновесие. Она

уткнулась лицом в мою грудь. Ее ноги подкашивались, из-за ускользающего

в разные стороны пола. Но я держал ее. Крепко. Косяк – хорошая опора. За

окном лопнуло. Чуть выше. Спустя секунду, облизав подоконник, что-то

похожее на звук обрушившегося водопада, приглушая громкость, утекло

дальше вниз. Молниеносно строя догадки, я определил - лопнуло окно где-то

вверху и осыпало царапающим дождем все вокруг. Опять пролился дождь.

Только немного в стороне. Пол задребезжал сильнее. Я вжался спиной в

косяк, что есть силы, из-за чего спину прострелила боль. Закрыл глаза. Если

умирать, то только так. В объятиях. Нет ничего слаще. Сколько продолжался

кошмар не знаю. Я потерял ощущения времени. Смутно помню, когда начало

стихать, я соскользнул на пол вместе со Светой…

Я очнулся. Пасмурное утро. Дождь барабанил в окно. Некоторые части тела –

деревяшка. Хуже всего ноги. Из-за не меняющейся позы, все конечности

затекли. Света спит рядом. Сложилось ощущение, она поседела за эту ночь.

Штукатурка, окрасила ее волосы в пепельный цвет. Интерьер вокруг, как

после вечеринки выпускников университета. Только пустых бутылок на

полу не хватает. Кухонная мебель, как и волосы девушки, окрасилась в серый

цвет. Трещины на стенах, выписывали извилистый маршрут. Стекло в окне

пустило стрелу по диагонали.

- Свет, - шепча, аккуратно тормошил плечо девушки, - Свет, проснись.

Толком не проснувшись, на границе сна и бодрствования, девушка сладко

потянулась. Она еще думает, все то, что произошло ночью – страшный сон и

сейчас она не на полу, среди меловой пыли, кусков штукатурки, битой

посуды, а в теплой кровати. Но как только дымка сна развеялась, выражение

ее лица перешло от умиротворенного на тревожное.

Вспоминая ночь, дождь из стекла, уходящий пол, мерзкий гул - я ожидал

увидеть страшную картину за окном. Почему ожидал, я уверен в этом.

Пятиэтажки с зияющими квартирами в брюхе. Прорезанную землю во всех

местах, как будто чья-то рука, вонзила нож и с наслаждением потянула

рукоятку на себя. Серое, скучно небо, мокрые еле живые высотки, и на все

это смотрит сквозь молочное небо бледный диск солнца. В общем, полная

картина апокалипсиса.

Звеня осколками посуды, я доплелся до окна. Сквозь рассеченное трещиной

стекло, сбрызнутое каплями дождя и слега запотевшее, оглядел пейзаж… Из

моих догадок, выстроенных на фундаменте ощущений полученных этой

ночью, подтвердилась одна. В домах, некоторые окна, чернее, чем остальные.

А это значит, и они осыпали стеклянным дождем все, что снизу. Общая

картина двора вселяла оптимизм. Дома целые, земля не вспорота трещинной.

Общий итог, то, что я сейчас увидел, ни чем не отличалось от картины

вчерашнего дня. И это хорошо.

- И что там? – Спросила Света из глубины кухни.

- Все не так страшно как я ожидал.

Картина в моем дворе не вселяла большого оптимизма. Мой дом дал

огромную трещину в брюхе. Через нее обнажился интерьер квартир. Подъезд

засыпан штукатуркой и битым стеклом, которое растиралось под подошвой.

Моя дверь как бульдозер, сгребла с площадки весь этот срам, когда я открыл

ее. По квартире будто прошелся ураган. Битая посуда вокруг, навесной

шкаф в комнате покосился, раскрыв дверцы. Люстра слетела на пол, вырвав

за собой пласт штукатурки. Я не говорю уже о пыли, которая как пепел

облепила мебель.

Когда за окном стемнело, я навел порядок. Глупо идти на работу сегодня.

Думаю, не одному мне не до нее. Электричество восстановили довольно

быстро, хотя воды до сих пор нет. Включил радио в кухне, чтобы оно как-то

разбавляло пространство, заварив чай, я расположился как всегда за своим

рабочим столом, и собрался переводить документ, но в дверь постучали....

Интересно кто? Я глянул в мутное стеклышко глазка, через которое вся

площадка смотрится дольно комично. Почему-то все предметы уменьшались

по краям стеклышка. Большой нос, чуть поменьше глаза, маленькое

туловище и миниатюрная фуражка на голове. Он протянул свою маленькую

ручку и постучал снова.

- Кто там? – Спросил я.

- Полиция. – Вещал человек в глазке.

- По какому вопросу?

- Вы будете открывать или нет?

- А что случилось? – Через призму моего глазка, весь мир смотрелся как

игра. Поэтому сложно воспринимать ситуацию всерьез. А вот тому парню за

дверью, кажется, совсем не до смеха.

- Я сейчас ребят позову и мы вышибим дверь нахер. Открывайте! – Сегодня

у полиции много работы как никогда. Поэтому особо церемонится, они не

будут.

- Майор Шапашников. – Небрежно козырнул мне полицейский, когда я

открыл дверь. – Ничего сегодня не слышали подозрительного?

- Нет. – Протянул я. – А что случилось?

- Убили вашу соседку сверху. Вчера вечером. – Сдвинув фуражку на

затылок, он то и дело зыркал в мою прихожую.

- Марфу Васильевну? – Приоткрыв рот, уточнил я.

- Да, поэтому спрашиваю, слышали вчера, а может, видели кого-то?

Моя память перенесла меня во вчерашний день. Как черно-белое кино,

проигралась сцена моей последней встречи с соседкой. Белая визитка у меня

в руке, поднятая с пола площадки мгновение назад, ковыляющую Марфу

Васильевну сверху, ее слова эхом прокрутились в моей голове…

Выкрученная лампочка, проходимец с высоким воротом и ее визит в

полицию… Это точно он сделал. Я его видел в редакции… Даю руку на

отсечение, Петровскому визитку он приносил. И мне… Но зачем бабку-то?

Все понятно, свидетель, собравшийся стучать в органы. Не гнушаются они

ничего.

- Ну, так что? – Лицо полицейского рябью восстановилось передо мной.

- Нет… Вчера вечером я был в гостях…

- У кого?

- А это как-то относится к делу?

Полицейский помолчав, попросил сообщить, если что вспомню.

Все слишком далеко зашло. Сидя за рабочим столом, запустил пятерню в

волосы и вертел в руке белую визитку с просьбой вернуть документ.

Петровский, Марфа Васильевна… Во всем я виноват. Из-за меня пострадали

ни в чем не повинные люди. Хорошие люди. Если бы не моя авантюра, с

взломом этого чертова компьютера девушки модельной внешности, всего

этого не случилось бы. Не появился бы незнакомец с высоким воротом,

орлиным носом и впавшими глазами. Я перестал сверлить взглядом

столешницу и посмотрел в монитор компьютера, где было изображение

страницы документа. Есть только один способ, остановить все. Я проплыл в

прихожую. Снял трубку. Посмотрел на номер телефона в визитке. Сейчас я

им позвоню, сообщу адрес, куда придти. Положу флешку в какой-нибудь

почтовый ящик, как это делается в кино. Все очень просто. Я набрал три

цифры из десяти. И все. Точка. Уйду. Забуду, что произошло. Может,

перееду. Пять цифр из десяти. Перееду к родителям. Хоть город и меньше, но

зато буду первым номером в провинциальной газетенке. Семь цифр из

десяти. А Света? Как Света? Ты хочешь упустить ее? Только неудачники

бегут. А ты неудачник, мужик. Угораздило так удачно взломать чужой

компьютер. Света молода, красива, найдет себе экземпляр получше. А что я

им сейчас скажу? Адрес. Возле бара в паре кварталов, оставлю флешку в

телефонной будке. Решено. Палец, набрав последнюю цифру, освободил

отверстие барабана. Короткие гудки. Сердце побежало. Один. Два. Три.

Четыре. Пять. Щелчок. Тишина… Я на мгновение немного сдвинул трубку в

сторону, убедиться, что мое ухо не оглохло внезапно. Я прислушиваюсь к

молчанию в трубке. Ни щелчков, ни фона улицы, ни гула. Ничего. Глухая

тишина. Я начинаю нервничать. Почему молчат? Глупо оставлять номер

телефона и сопеть тихо в трубку. Сердце галопировало. Испарина выступила

на лбу. Собравшись с силами, чуть кашлянув, я спросил:

- Кто здесь? – Мой голос предательски поскользнулся и взвизгнул. Ответа не

последовало. Черт побери, что за шутки! Небольшой огонек гнева разгорелся

в груди. Последнее дело молчать в трубку, когда так рьяно ищут свои

бумажки, пуская кровище.

-Эй, ты там! – Бубнил я в трубку. – Придурок, я знаю, ты слышишь меня.

Иди ко мне и возьми свои грязные бумажки! – Брызжа слюной, зло цедил

слова через зубы. – Что слабо ответить? А? Адрес мой знаешь, до встречи

клоун! – Я положил трубку, с такой силой, что звякнул телефон. Сейчас мне

гораздо легче. Даже как-то легко внутри. Выдохнув, я побрел обратно в

комнату. Через пару минут, стал жалеть, что сказал чуток лишнего. Вот

идиот. Теперь они знают, ты боишься. Ты теряешь контроль над собой.

Глубоко за полночь, я смог перевести небольшой кусочек текста.

Отвечаю на Ваш вопрос, об избежание смерти, мой генерал. Однозначного

ответа, я дать не могу. Есть некоторые трудности. В людских ресурсах…

Нам нужно пара добровольцев. Только тогда, мы сможем окончательно

сказать, отменили мы смерть или нет. Как не парадоксально это звучит,

чтобы стать бессмертным, человек должен умереть. Никто не

соглашается на такой эксперимент над собой. В этом вся проблема.

Отвечаю на Ваш второй вопрос о побочных эффектах. Вы можете смело

улучшать свои способности с помощью изделия номер 4, Вам бояться

нечего, кроме, мигрени. Пожалуй, это единственное побочное действие.

От дальнейшего перевода, меня отвлекло радио в кухни. Надо же глубокая

ночь, а эфир еще работает. Мое внимание привлек, до боли знакомый адрес

соседнего дома, озвученный диктором:

…Снова зафиксировано массовое убийство. Убито пять человек в квартире

жилого дома. Правоохранительные органы не берутся давать

комментарии, об орудующем маньяке в городе.

Снова убийство. Это же в соседнем доме произошло, на следующий день

после встречи с Петровским… И почему все они случаются рядом со мной?

Хотя…Нет. Был инцидент в клубе реставрации средневековых боев, он

далеко от меня. Но там все обошлось. Бред какой-то.

Мой друг Гнас, я распорядился, чтобы Вам прислали два добровольца…

Можете не переживать, это люди приговоренные к электрическому стулу.

Они просили сменить приговор, что ж, дадим им шанс. Жду Вашего отчета

о результатах.

В дверь постучали… Три ровно отмеренных, четких, сильных удара. Снова

полиция. Я проплыл в прихожую. По пути услышал прогноз погоды, диктор

сообщал о сильном ливне, который ждет нас завтра. Жаль. Прильнул к

глазку. В меня как в полый сосуд залили леденящую жидкость. Их было

трое. Один лысый, без бровей, светлый костюм тройка в полосочку.

Остальные два, точно братья близнецы. Высокий ворот, орлиный нос,

глубоко посаженные глаза, кожа кокаинового оттенка. Мой глазок, делал их

ничуть ни смешнее. Наоборот. Снова три четких удара. Площадка в тишине,

разве что, 50 ватная лампочка гудела над счетчиком. Я отступил в кухню.

Голос из радио, под цирковую музыку, зазывал слушателей посетить

невероятное выступление приехавшего шапито. Ненавижу клоунов. Мой

взгляд метается по кухне. Ничего лучшего для самообороны мне не

попалось как сковородка на плите. Снова три отмеренных удара. Флешка! Я

бегу на цыпочках в комнату. У меня мало времени, для того, чтобы найти

подходящий тайник. Сначала, прячу ее в плафон люстры. Дверь застонала,

захрустев деревом. Черт! Выудив флешку, я закружил по комнате. Я хотел

забросить ее за шкаф, в последний момент мне пришла гениальная идея.

Закопать ее в горшке с кактусом. Так делали в кино… Дверь хрустит. Я

заталкиваю флешку в землю. Что-то звонко лопнуло. Влетев в прихожую со

сковородкой в руке, я увидел, как дверь дала трещину ближе к косяку.

Ломают, сволочи! Снова три удара. А радио все разрывалось, не пропустите,

невероятное выступление нашего цирка! Впервые в городе! Тигры, слоны,

змеи… Внезапно, фоновая музыка стихла, голос диктора заглушил треск.

Радио заглохло, как и хруст двери. Андрей Дмитриевич! Донесся

металлический голос из радио, мерзко проникающий мне во внутрь.

Откройте! Андрей Дмитриевич, откройте! Андрей Дмитриевич… Чеканила

адская пластинка. Я посмотрел в глазок. Вся та же картина. Андрей

Дмитриевич!... Сейчас я с радостью сиганул бы в окно. Только уж высота

приличная. Третий этаж… . Они стоят неподвижно. Металлический голос

замолк. С минуту я провел в полной тишине. Моя рука, сама потянулась к

ручке двери…Не знаю, что я делаю. Провернул ключ. Надавил ручку вниз,

дверь слегка приоткрылась, и несмазанные петли взвизгнули на весь подъезд.

Эта сирена, вернуло мне сознание происходящего. Я тяну дверь на себя. Не

выходит! Лысый держится за ручку с той стороны… Мои обе ладони, не

смогли сдвинуть ее ни на сантиметр вниз. Дверь, медленно, но уверенно,

потянула меня за собой. Мерзкий скрип петель. Как клич птицы. В

небольшом проеме, я вижу его плечо. 50 ватная лампочка гудит, исполняя

гимн. Дверь неумолимо тянет меня за собой. Я ослабил хватку. Теперь я

лицом к лицу с ними, а порог эта граница.

- Что ж вы так, Андрей Дмитриевич, грубо разговариваете! – Сказал лысый.