Большинство провинциальных городов России (то есть около 80% населения всей страны) сейчас испытывает одинаковые сложности — отсутствие перспектив развития, депрессивность и либо стагнация, либо сокращение доходов. Практически любой город с населением до 300 тыс. человек можно смело назвать «болотом», совершенно не опасаясь обидеть местное население, потому что оно само даёт такую характеристику. При этом население обвиняет в сложившейся ситуации в первую очередь местную власть, которая, по общему мнению, «не хочет работать, погрязла в коррупции» или «слишком старая» для энергичного решения проблем.
В моём родном городе ситуация точно такая же. Значит, есть повод поговорить об общих проблемах, волнующих подавляющую часть сограждан.
Причина постепенного угасания провинции очевидна — это выбытие советского промышленного наследия. Новые собственники, получившие его в ходе приватизации, далеко не везде вкладывались в модернизацию, зачастую просто эксплуатируя и без того не новое производство на износ. Картина, когда на базе закрывшихся предприятий возникают торговые и развлекательные центры, характерна для всей страны. К сожалению, никакой торговый центр не способен сгенерировать даже тысячу рабочих мест. Всё это усугубляется продолжающимся мировым экономическим кризисом и санкциями. Но есть, как кажется, и политические причины провинциальной депрессии. Они кроются в конструкции власти. Поясню.
Сама по себе вертикаль — дело в наших широтах востребованное, особенно с учётом царящей у границ нестабильности. Кажется, накрени её, и всё разрушится, породив тьму проблем на территории от Северного Кавказа до Дальнего Востока. Поэтому стоит признать, что одну из главных функций, а именно обеспечение стабильности, наша вертикаль выполняет. Ведь федеральному центру от регионов нужна в первую очередь стабильность и предсказуемость, на все остальные недочёты на местах глаза закрываются, чем, естественно, пользуются региональные власти, успешно адаптировавшиеся к требованиям времени. Однако вертикаль у нас получилась железобетонная. А в идеале она должна представлять из себя живой организм, корнями уходящий глубоко в землю и поднимающий из неё питательные вещества к солнцу, попутно рождающий плоды и укрепляющийся. При этом, будучи живой, она вовсе не обязана терять свою вертикальную силу — столб свалить проще, чем крепкое дерево.
Почему наша вертикаль мертва? Потому что изначально была нацелена только на обеспечение стабильности, то есть так задумывалась, а годы лишь наглухо зацементировали это положение. Оно породило и расширило провал между региональной властной элитой и гражданами. Региональная элита просто не имела и не имеет нужды опираться на своё население и вообще вступать с ним в какие-то осмысленные коммуникации — кроме как в виде кратких предвыборных вспышек, да и то не всегда и не везде. Её легитимность обеспечивает и гарантирует власть центральная в обмен на вышеописанные услуги. Это является основной причиной оттока молодого населения из провинции — оно просто не видит ни малейшей перспективы собственного развития у себя дома и рвётся в крупные города, где, как ему кажется, можно успешнее реализовать свой потенциал (что делать и там всё сложнее). Так обескровливается провинция, а местную власть продолжают представлять 60-летние мужи, на смену которым со временем приходят 50-летние. Недаром в провинции шутят, что «у нас тихо, как на кладбище».
Значит ли это, что железобетонную вертикаль нужно сносить? Наверное, не теперь, когда у границы бродит война, слишком высок риск, ведь ростки вертикали живой, новой будут всходить и крепнуть годами. Но, продолжая образное сравнение, можно дать возможность молодым побегам, опираясь на вертикаль имеющуюся, стремиться вверх. На практике для этого региональной элите нужно будет повернуться к своему народу. Понимаю, что очень тяжело, но нужно. Ей нужно искать возможности остановить бегство подающей надежды молодёжи. Создать ей тепличные условия для развития, тем более что наша престарелая провинциальная элита знает, о чём речь, так как своими огородами увлекается порою больше, чем служебными обязанностями.
Я это говорю так уверенно ещё и потому, что вижу интересный феномен — в провинции зреет тот класс, который в перспективе может стать основой по-настоящему национально ориентированной элиты. Это молодые люди, политическое взросление которых происходит прямо сейчас на фоне развития государственнического дискурса.
Они смотрят на свою региональную власть — и не понимают, как она может в этом дискурсе существовать, полагают её за пережиток прошлого. Но и не грезят революциями, надеясь на эволюционное взросление нашего политического устройства и применения себя на благо Родины в будущем.
Поэтому железобетонная вертикаль больше не может удовлетворять требованиям времени, плавно её должна сменить вертикаль живая и плодоносящая. Без революций, руководствуясь здравым смыслом и интересами страны.
Оценили 19 человек
29 кармы