Whores (Шлюхи)

"Моррис любил шлюх. Шлюхи отвечали ему взаимностью".

Весной и летом двухтысячного ночной Краснодар снимал сливки с увольняющихся ветеранов второй ДОН. Снимал жестоко, снимал нагло, снимал честно, снимал ласково. Рубил, как мог, выжимая до копейки пацанов, не желающих возвращаться домой злобными скотами, выпускающими дурь не на материнских глазах.

Марина училась на втором или третьем курсе кубанского меда, то ли института, то ли училища, черт пойми-разбери. Смешно, но одевалась она строго и выглядела подчеркнуто серьезно. Вплоть до выпрыгивания из нее.

Золотисто-неродные ненастояще вьющиеся волосы, светло-лиственные глаза, улыбка от уха до уха, сгоревшее в девяносто четвертом детство, оставленное в Грозном. Упоровшись вермутом вместо своей хлюпающей и звонко шлепающей работы, зло крича про пиздливых и не верящих мудаков, шваркнула на стол паспорт. Место рождения совпадало. Остальное? У всех свои резоны врать... или нет.

Осенью, вернувшись в Крас на пару дней, ржал как конь. Ванька и Шварц сцепились летом из-за проститутки с зелеными глазами и широкой улыбкой. А Марина просто испарилась из их жизни.

Деньги, заработанные своим риском и чужой кровью, казались невообразимо легкими в двадцать. Они улетали, помахивая красными крылышками, растворяясь в искусственном дыму танцполов, сигаретном смоге от негаснувших "винстонов" и "парламентов" в краешках ртов, тонули в жидком горько-сладком пиве и ядовитой прозрачности палёной клубной водки. И липли, липли как сами по себе, к сладкому дурману голых, от шеи и до пяток, тел, еженощно выставляемых на продажу.

Проснулся, первую неделю не веря сам себе, встал, умылся, пошел гулять с чужим доберманом, прихватывая, от магаза к магазу, темные бутылки "балтики", наливаясь ею до обеда, ожидая остальных. За нас, за вас, за Кавказ, к борщу или пельменям тети Наташи.

Грустно-доброглазая Ванькина мама приходила с работы, не спорила, не ругала, не учила. Она просто забрала, сколько смогла, красно-розовых пачек, спрятав в сейфе на своей работе. Чтобы довезли домой.

- Зачем вам в столовую?

Зачем, зачем... там же котлеты! И водка ничего.

Как она обиделась, Господь ты мой Бог, как мы её задели...

- Мальчишки, ну вы чего не сказали-то?..

Не сказали. В тот вечер нашего бабла не досчиталась пара баров, а Ванькин папа благостно открывал кранчик жестяного бочонка на сколько-то там литров и подливал нам еще дедушкиной абрикосовой.

А котлеты? Выше этих золотистобоких колобков в тот вечер было только небо, только Аллах.

Следующие два дня сложились, как водится, как хотелось ещё не заснувшим псам внутри каждого. А где псы, там и суки.

Налить, выпить, опрокинуть, долить, хлопнуть, расторять, топить, пороть как не в себя и в последний раз.

Боевые деньги невесомы и скользки, текли промеж пальцев песком и неслучившимся будущим, расплываясь в потоке, хлещущем из карманов еще стриженых и худых пацанов с злыми глазами.

Кто-то хотел знакомиться с такими из нормальных женщин? Да. Получилось? Нет. Кто виноват?..

А шлюхи? Да их просто хватило вдосталь всем и каждому, кто хотел. Вот и всё.

"Моррис любил шлюх. Шлюхи отвечали ему взаимностью".

История Морриса темна и страшна, а его любовь, эта самая, сложилась из обстоятельств.

Есть за что благодарить тех молодых баб, оставшихся в прошлом. За простые вещи.

Секс без любви делает женщину спермосборником. Это гадко.

Трахаться без жадных или хотя бы отвечающих губ тупо мерзко. Как получать ордена, ни разу не скатавшись, пусть даже с инспекцией, на завалящий блокпост.