О воде. Живой и мёртвой.

Расшифровка видео:

Итак, уважаемые камрады и камрадессы.

В прошлом видео была слегка задета тема живой и мёртвой воды. Понятно, что это мифологические образы, но ведь за любым образом должно стоять что-то реальное. Посему разберёмся.

Ну и вообще, как я, водолаз, хоть и бывший, могу промолчать, когда речь идёт о воде?

Если коротко, то вода всегда живая, ну или ещё говорят – святая. Так вот, вода живая всегда. Или, как сформулировал мой Ангел-охранник, « Вода, для, гм, нехороших людей никакая, для всех остальных святая всегда». Став грязной от общения с человеками, она уходит либо глубоко под землю, либо высоко в небеса и возвращается чистой. Не затронутой человеческим несовершенством.

В русской мифологии живая и мёртвая вода находится в Нави, куда из нашей Яви можно попасть, только перейдя реку Смородину по Калинову мосту. Думаю, стоит рассмотреть этимологию этих слов. Коротюсенько.

Один мой друг, коллега-водолаз, едва увидит как я потираю лапки собираясь с духом и мыслями, чтобы поведать о чём-либо, сразу делает трагическое лицо и просит: Юрич, Юрич! Только коротюсенько, я тебя умоляю!

Итак коротюсенько. Корень слова «Смородина» есть «смород». Но в древнем языке есть много подобных слов, у который первая «О» вовсе не простое «О», а сверхкраткое, тоись тот самый ерЪ, «Ъ», каковой в древности обозначал твёрдость предыдущей согласной. Потом она исчезла в письме и как следствие в произношении. А может и наоборот. А вторая «О» превратилась в «А». Ну, потому что «А» проще произнести. Вот попробуйте…. Приоткрыл рот и вот тебе уже «А». Но чтобы сказать «О», то надо сдвинуть губы в трубочку. Таким образом, идя по пути наименьшего сопротивления, человек стал произносить «Смрад» вместо «Смород». Что сие значит, все знают. Таким образом, река Смородина – река смрадная. Из горящей серы и покрышек мишлен. Кстати таких изменившихся слов очень много, вот навскидку – борода – брада, ворон – вран, солодкий - сладкий, колода – клад, порох – прах, ворота – врата, сорока – срака. Ржать только не надо. Боярыню Морозову (Мороз – мраз) бросили в подземелье стрельцы Алексея Тишайшего в одной срачице. Сорочка, по нынешнему.

Итак, Смородина это ничто иное, как речка-вонючка, помните:

В тропическом лесу купил я дачу

Была она без окон и дверей

……………………………

А мы сидели у речки у вонючки

А дело было во двенадцатом часу

Тоись у реки Смородины они сидели. Такая теперь есть в любом городе. Да и не одна.

А вот ещё Калинов мост.

Калина тоже, мягко скажем, не Красной Москвой благоухает. Таким образом, река и мост, были границей, через которую мог перейти редкий герой. Иногда, за водой живой и мёртвой посылали животных. Оно и понятно. Но вот что непонятно: что же это за вода?

На наш скромный взгляд это песня, или музыка. Она, ведь, тоже может литься как вода, она тоже может журчать как ручей, она может взлетать фонтаном и рушиться водопадом. Она может прибить к нужному берегу, она может унести на стремнину, она всегда живая, но мёртвой её делают люди, а совсем не музыкальные инструменты.

А вот почему музыка в Нави, и за ней надо посылать гонцов? А тут всё просто – путь ко всему хорошему, что способно поднять человека над суетой, всегда лежит через боль и страдания. Пересечь запретную границу всегда подвиг, ибо только тогда достигнутое будет дорого и каждая пядь отвоёванной благодати навеки прирастёт к сердцу. Иначе, все, что достаётся на халяву уходит легко и незаметно. В одной нашей песне есть такие строки:

Всё, что приходит без «Здрасте»

Без «До свиданья» уйдёт.

Это как раз об этом.

Тут вспомнил один давний разговор с одним камрадом. Я, помнится, ему рассказывал о своей идее скрестить гусли с синтезатором. А он мне, кажется, говорил, что такая музыка будет неживая. Начали искать критерии, по которым можно однозначно определить живая музыка или нет, но вроде бы так ни о чём не договорились. А ответ нам кажется, прост – музыка как вода, живая всегда, но для разных людей по-разному. Одному, запавшая в душу, песня придаст жизненной силы выполнять свой урок, а другому в тот же момент она причинит дискомфорт и умрёт в его сердце. Там будут другие живые песни и не факт, что они останутся таковыми всегда.

Может быть, имеется в виду живое исполнение? Но теперь это непозволительная роскошь. И, спросим мы негромко, а чем отличается песня, услышанная вживую на концерте, от её записи? Почти всё то же самое. Звукосъём, преамп, эквалайзер, усилитель-комбик… ну и что, что в дополнение к этой линейке, часть аккомпанемента сыграет забавный китайский механизм? Нам думается, что ничего страшного. Живое может делать живым никакое. Но для этого в душе слушателя должно отозваться нечто. Но тут мы умолкаем. Ибо никто не знает что это такое, но все прекрасно чувствуют, когда это нечто приходит в движение.

А вот заглянем ка лучше ещё раз в нашу гуслемуру.

Как мы уже говорили, живой музыку делает слушатель. Ну, или не он сам, а его нечто, что живёт в нём. Ну, или наоборот. Как говорится: «У тебя нет души, это у души есть ты». В данном случае это не важно, ибо живой музыка становится, когда её слышит отзывчивое сердце. И не важно на чём будет сыграна эта музычка, на фортеплясе, дудке, гитаре, гуслях, балалалайке, шарманке, или вообще на губах. Когда таких отзывчивых слушателей становится очень много, песня получает статус народной и вечную прописку в культурном фоне.

Беда современности в том, что в нашем культурном фоне прописалось много всякой …Гмм…мягко скажем, бяки. Но, с-сука, всё законно ибо любит наш народ всякое фуфло. Как показал опыт последних десятилетий, формирование культурного фона дело гусударственное, каковое нельзя отдавать на автосос. Или аутсорс, уж и не знаю как правильней.

Поэтому сегодня мы вспомним старую добрую свадебную песенку. Раньше хотел спеть её на чьей-нибудь свадьбе. Но теперь свадьбы кончились, по крайней мере, в моей реальности. Так что просто споём.

Кстати, эта песня относится к той самой соборной традиции. Так что, не просто слушаем, а подпеваем! Интересующихся тем, что же такое соборная традиция, отсылаем к политинформации «О музыке». Ссылочка в описании к видео.