В своей первой статье на эту тему я попытался кратко изложить все от а до я .
Неполучилось , народ не понял . Поэтому я собственно и удалил статью .
Но я просто обязан был воимя науки написать подробно о об этом .
С чего начнём , пожалуй с летописей и описаний очевидцев .
Византийский посол Приск Панийский в 449 году отправился к Атилле - гуннскому царю для переговоров о размере дани. Позднее в своих воспоминаниях дипломат писал, что ожидал увидеть шатры из конской кожи и немытых всадников. Столица гуннов поразила его. Город находился через три реки к северо-востоку от Дуная и был выстроен из дерева. Царский дворец с резными ставнями высился на горе. Гунны мылись в банях , праздновали славянский праздник страва . Гостей встречали хлебом-солью, медом и квасом. Девушки в длинных платьях водили хороводы в честь прибытия гостей.
Кто не верит , вот цитата : "При въезде в эту деревню Аттилу встретили девицы, шедшие рядами под тонкими белыми и очень длинными покрывалами; под каждым покрывалом, поддерживаемым руками шедших с обеих сторон женщин, находилось по семи и более девиц, певших скифские песни; таких рядов женщин под покрывалами было очень много. Когда Аттила приблизился к дому Онегесия, мимо которого пролегала дорога к дворцу, навстречу ему вышла жена Онегесия с толпой слуг, из коих одни несли кушанья, другие — вино (это величайшая почесть у скифов), приветствовала его и просила отведать благожелательно принесенного ею угощения. Желая доставить удовольствие жене своего любимца, .Аттила поел, сидя на коне, причем следовавшие за ним варвары приподняли блюдо (оно было серебряное)"
" Проехав некоторое пространство вместе с варваром, мы свернули на Другую дорогу по приказанию наших проводников-скифов, объяснивших, что Аттила должен заехать в одну деревню, в которой он хотел жениться на дочери Эскама 54; хотя он уже имел множество жен, но хотел еще взять и эту по скифскому обычаю. Оттуда мы продолжали путь по ровной дороге, пролегавшей ло равнине, и встретили судоходные реки, из коих самыми большим после Истра были Дрекон, Тигас и Тифесac 55. Мы переправились через них на челноках-однодеревках, употребляемых прибрежными жителями, а остальные реки переплывали на плотах, которые варвары возят с собой на повозках для употребления в местах, покрытых разливами. В деревнях нам доставлялось продовольствие, притом вместо пшеницы просо, а вместо вина — так называемый по-туземному «мед» 56; следовавшие за нами слуги также получали просо и напиток, добываемый из ячмени; варвары называют его «камос» (kamon) 57. Совершив длинный путь, мы под вечер расположились на ночлег у одного озера с годной для питья водой, которой пользовались жители близлежащей деревни. Вдруг поднялась буря с вихрем, громом, частыми молниями и сильным дождем; она не только опрокинула нашу палатку, но и покатила все наши пожитки в воду озера. Перепуганные разбушевавшейся стихией и всем случившимся, мы покинули это место и впотьмах, под дождем, потеряли друг друга, так как каждый обратился на ту дорогу, которую считал для себя легкой. Добравшись до хижин деревни,— ибо оказалось, что мы все двинулись разными путями по одному направлению,—мы собрались вместе и с криком стали разыскивать отставших. Выскочившие на шум скифы зажгли тростник, который они употребляют как горючий материал, осветили местность и спрашивали, из-за чего мы кричим. Когда бывшие с нами варвары ответили, что мы испугались бури, они позвали нас к себе, оказали гостеприимство и обогрели, зажигая множество тростника. Правившая в деревне женщина, оказавшаяся одной из жен Бледы, прислала нам съестных припасов и красивых женщин для компании согласно скифскому обычаю почета. Этих женщин мы угостили предложенными нам кушаньями, но от общения с ними отказались и провели ночь в хижинах. С наступлением дня мы обратились к розыскам своих пожитков и, найдя все, частью на том месте, где остановились накануне, частью на берегу озера и частью даже в воде, собрали вместе. Этот день мы провели в деревне, просушивая все пожитки; ибо буря прекратилась, и солнце ярко светило. Обрядив также лошадей и остальных вьючных животных, мы пришли к царице, приветствовали ее и предложили ответные дары, именно три серебряные чаши, красные кожи , индийский перец, финики и другие лакомства, которые дорого ценятся, потому что не встречаются у варваров; затем мы удалились, пожелав ей благополучия за ее гостеприимство. Совершив семидневный путь, мы остановились в одной деревне по приказанию провожавших нас скифов, так как Аттила должен был заехать в нее по пути, и нам следовало ехать позади него. Здесь мы встретились с людьми из западных римлян, также прибывшими в качестве послов к Аттиле. В числе их были: Ромул удостоенный почетного звания комита, правитель Норикской области Промут и предводитель воинского отряда Роман; с ними был Констанций, которого Аэций послал к Аттиле в качестве секретаря» и Татул , отец эдеконова спутника Ореста. Последние двое путешествовали с названными лицами не в составе посольства, а по личным отношениям, именно: Констанций — благодаря завязанному еще в Италии знакомству с этими лицами, а Татул — по родству, так как сын его Орест был женат на дочери Ромула ... "
Летописцы сведетельствуют : люди Атиллы основном со светлыми волосами и голубыми глазами. Сам Аттила был родом с Волги. Его страна называлась Буляр , а основал ее прадед Аттилы царь Баламбер. Некоторые историки читают его имя как Владимир. Брата Аттилы звали Блед, что иногда звучит как Влад. А в древнебулгарской летописи «Гази-Барадж тарихы» (почти все историки считают эту летопись подделкой) написано настоящее имя самого Аттилы — Мстислав. Но это не аргумент , ибо в том , что настоящие имя великого Атиллы - Мстислав можно убедится во многих былинах . Взять хоть былины о Дунае Ивановиче , там один из персонажей , великий государь носит имя Атилла Мстиславович . Если учитывать , что в былинах прозвище заменяло имя , а имя занимало роль отчества , то все как вывидите указывает на такое положение .
Что же до слова Атилла , в его имени - и в латинской, и в греческой - присутствует два "т". Ни одна интерпретация этого имени - ни из германских, ни из тюркских языков - это сдвоенное "т" не оставляет. Предполагается происхождение от Ата - в той или иной форма - т.е., "отец"; но там "т" - только одно!
Сдвоенное "т" естественным образом возникает при соединении двух слов, одно из которых на Т заканчивается, другое - начинается. Т.е., Ат-Тила. Учитывая все-таки слабую различимость безударных А и О (хотя в древности они различались лучше) - Аттила с большей вероятностью чем Athilla (готская интерпретация) может быть От-тила. От - предлог, до сих пор обозначающий в болгарском "из", да и в русском имеющий смысл происхождения "от корня такого-то". Слово Тил, Тиль или Тел, Теля, Тело - имеет смысл и в болгарском, и русском, и славянском языках; Феофилакт Симокатта пишет о "реке Тиль", под которой подразумевается Волга - а гунны пришли откуда-то с Волги, так что От-Тила, от Тиля - вполне может быть прозвищем "С Волги", "волжанин".
Так что сама конструкция имени - вполне славянская.
Я уж не говорю о куче других гуннов со славянскими именами : Бигила, Ругила (Руила), а также другие имена, явно на тюркские не похожие, но относимые им к "уннам":
Мам, Атакам, Эдекон, Скотта (очень интересное имя! Считается, что слово Скот заимствовано - редкость! - германцами у славян), Эскам, Онегесий...
Лишь описание Аммиана Марцеллина об гунны "безобразии" заставляет думать о хуннах как о тюрках или монголах. Но давайте прочитаем это описание внимательно:
"Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит своей дикостью всякую меру.
2. Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов.
3. При столь диком безобразии человеческого облика, они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть.
4. Никогда они не укрываются в какие бы то ни было здания; напротив, они избегают их, как гробниц, далеких от обычного окружения людей. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под крышу только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под ней.
5. Тело они прикрывают одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения.
6. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги -- козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях. Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что попадает на пути.
8. Иной раз, {491} будучи чем-нибудь обижены, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь.
9. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком.
10. Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи. Без определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды, соединяются с мужьями, рожают, кормят детей до возмужалости. Никто у них не может ответить на вопрос, где он родился: зачат он в одном месте, рожден -- вдали оттуда, вырос -- еще дальше."
(Аммиан Марцеллин, Римская история, кн. XXXI).
Единственное, что может указать на какую-то "неевропейскость" их внешности - это вот эта строчка:
"Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов".
Но Аммиан, надо думать, все-таки знал, как выглядят шрамы, будучи человеком военным, чтобы не путать последствия "врожденной аномалии" с приобретенными шрамами. Если, конечно, видел гуннов сам. Если нет - то его свидетельство резко падает в цене.
Однако более ничего. Дикость, грубость - да. Но думаю, сотни мужиков, несколько месяцев не слезавших с коня, вряд ли будут выглядеть привлекательно в глазах "цивилизованных эллинов", какого бы происхождения они ни были... Почему-то, Вернадский считает, что "безобразие" гуннов связано с их происхождением - тогда как Аммиан Марцеллин объясняет их "шрамами, которые им наносят еще в детстве". Если Аммиан Марцеллин прав - то мы имеем дело с некоторым "обычаем", и, соответственно, никаких оснований говорить об их происхождении от какого бы то ни было народа.
Но сравним далее у него же, у Марцеллина, описание Аланов:
"17. Аланы, разделенные по двум частям света, раздроблены на множество племен, перечислять которые я не считаю нужным. Хотя они кочуют, как номады, на громадном пространстве на далеком друг от друга расстоянии, но с течением времени они объединились под одним именем и все зовутся аланами вследствие единообразия обычаев, дикого образа жизни и одинаковости вооружения.
18. Нет у них шалашей, никто из них не пашет; питаются они мясом и молоком, живут в кибитках, покрытых согнутыми в виде свода кусками древесной коры, и перевозят их по бесконечным степям. Дойдя до богатой травой местности, они ставят свои кибитки в круг и кормятся, как звери, а когда пастбище выедено, грузят свой город на кибитки и двигаются дальше. В кибитках сходятся мужчины с женщинами, там же родятся и воспитываются дети, это -- их постоянные жилища, и куда бы они не зашли, там у них родной дом.
19. Гоня перед собой упряжных животных, они пасут их вместе со своими стадами, а более всего заботы уделяют коням. Земля там всегда зеленеет травой, а кое-где попадаются сады плодовых деревьев. Где бы они ни проходили, они не терпят недостатка ни в пище для себя, ни в корме для скота, что является следствием влажности почвы и обилия протекающих рек.
20. Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком, и все они становятся вследствие {493} многообразных упражнений великолепными воинами. Поэтому-то и персы, будучи скифского происхождения, весьма опытны в военном деле*.
21. Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни; в разбоях и охотах они доходят до Меотийского моря и Киммерийского Боспора с одной стороны и до Армении и Мидии с другой.
22. Как для людей мирных и тихих приятно спокойствие, так они находят наслаждение в войнах и опасностях. Счастливым у них считается тот, кто умирает в бою, а те, что доживают до старости и умирают естественной смертью, преследуются у них жестокими насмешками, как выродки и трусы. Ничем они так не гордятся, как убийством человека, и в виде славного трофея вешают на своих боевых коней содранную с черепа кожу убитых.
23. Нет у них ни храмов, ни святилищ, нельзя увидеть покрытого соломой шалаша, но они втыкают в землю по варварскому обычаю обнаженный меч и благоговейно поклоняются ему, как Марсу, покровителю стран, в которых они кочуют.
24. Их способ предугадывать будущее странен: связав в пучок прямые ивовые прутья, они разбирают их в определенное время с какими-то таинственными заклинаниями и получают весьма определенные указания о том, что предвещается.
25. О рабстве они не имели понятия: все они благородного происхождения, а начальниками они и теперь выбирают тех, кто в течение долгого времени отличался в битвах"
(там же)
Выделю: "Почти все аланы высокого роста и красивого облика, волосы у них русоватые, взгляд если и не свиреп, то все-таки грозен; они очень подвижны вследствие легкости вооружения, во всем похожи на гуннов, но несколько мягче их нравами и образом жизни"
Т.е., аланы "во всем похожи на гуннов", при этом "высокого роста и красивого облика".
Никаких характерных признаков ВРОЖДЕННОГО отличия. А все эмоциональные описания безобразности - явно относятся к шрамам и к "дикому виду" (косматости? Шкурам на ногах?)
Т.о., в реальности, Аммиан Марцеллин никак не может быть свидетелем о неевропейскости гуннов.
И я не говорю уже о том , что Марцеллин отметил отсутствие у гуннов привычки есть варёную пищу, они на деле были вполне знакомы с кулинарным искусством, но весьма неприхотливы в длительных походах.
А так как кроме Прийска и Аммиана о гуннах пишет разве только Иордан , но так как он жили спустя много лет после Атиллы и основывался на первых двух - вполне уверенно можно говорить , что гунны вероятно были европеоидами .
Византийский посол называет народ Атиллы унны , это слово славянского происхождения .
Тот же византийский дипломат Приск Панийский называет народ Атиллы "унны". Это слово славянское. Еще в "Повести временных лет" употребляется выражение "унны" то есть "юные" - молодые. Это молодые сыновья, которые за неимением наследства отправились в чужие края за лучшей долей .
Открою для некоторых секрет - с финского оно не преводтся .
И все же уж слишком много доказательств тождества гунны-хунну . Помимо созвучия имён на генетическую связь между гуннами и хунну Центральной Азии указывает ряд категорий материальной культуры , в особенности в сфере военного дела, характерной чертой которого было использование сложносоставного лука .
Об этом напишу в следущей статье на эту тему . Мы познакомимся с загадочными псевдотохарами , коренными жителями Ирана гутиями и хетто-лувийцами . Мы узнаем , кто же все таки построил " Китайскую стену " . Ведь бойницы в ней смотрят в сторону китая . И мы познакомимся с другими , " белыми " и " черными " .
Оценил 1 человек
1 кармы