Экзамен по грамматике

Крепко посидевшему накануне Моисею Гарсону, снился удивительный сон:

Снилось ему, что он, в шлепанцах и ночной пижаме, оказался в школьном классе своей родной и ненавистной средней школы.

Стесняясь своего неуместного вида, Мойша вышел к доске и глянул на смутно-знакомую внешность человека, сидевшего за учительским столом. Мама родная! А за столом сидел ОН! Величайший тиран всех времен и народов, сам великий и ужасный И.В. Сталин!

- Гражданин Гарсон! – при этих словах Мойша встал по стойке «смирно» и приготовился браво рапортовать, но тиран, скомандовав взглядом: «Вольно!» - продолжал дальше:

- Вам, предстоит делом доказать, что жалобы некоторых уважаемых людей, на Вашу безграмотность, являются безосновательными. Мы с товарищами посовещались и я решил, что экзамен на знание русского языка, расставит все точки над буквой «ё».

- Товарищ Сталин! – Мойша пытался припомнить: когда он в последний раз платил партийные взносы и на месте ли спрятанный партбилет.

- Не нужно перебивать, гражданин Гарсон. Так вот, чтобы ваши подельники-либерасты, не упрекали нас в предвзятости и махровом антисемитизме, в состав экзаменационной комиссии войдут два уважаемых товарища: Каганович и Мехлис.

Мгновенно, из небытия, возникли два знаменитых на всю страну наркома.

- Экзамен будет несложный. Вам требуется написать на доске, всего-лишь одно простое русское слово. Любое.

«Сейчас я тебе, усатая морда такое напишу!» - и насмешливо ухмыльнувшись, Гарсон написал во всю доску слово:

«Х…Й»

Злорадно глянув на призраков из проклятого прошлого, Михаил обомлел.

Взгляд Кагановича, обещал ему пожизненную работу проходчика в Московском «Метрострое» без права выхода на поверхность земли.

Взгляд Льва Захаровича, был еще ужасней: «Мамочки! Что я натворил! Ведь на фронт сволочь жидовская меня законопатит! Сталинградский! Он может!»

- Товарищ Мехлис, Вы как человек, долго работавший в центральных органах печати, должны объяснить гражданину Гарсону, что он сделал неправильно.

- Обращаю внимание присутствующих здесь товарищей на то, что в простом русском слове, состоящем из трех букв, гражданин Гарсон допустил целых пять грамматических ошибок.

Первое: Вместо буквы «ха» им написана буква «икс»

Второе: Вместо буквы «у» им написана буква «игрек»

Третье: В букве «и-краткое» вместо титла поставлен знак ударения.

Четвертое: Ударение поставлено не в том слоге.

Пятое: Из-за неправильного написания буквы и неправильно поставленного ударения, изменился смысл написанного слова. Вместо единственного числа, оно получилось во множественном числе.

- Каковы будут предложения по итогам экзамена?

- Оставить двоечника Гарсона на второй год! – это предложение комиссия произнесла хором.

Проснувшись в холодном поту, Гарсон подумал: «И какая только хрень не приснится! Наверное это от того, что сволочь Доберсон мне мочи в пиво подлил!»

Затем он встал и прошел на кухню. Посолил кусок ржаного хлеба крупнозернистой солью, он полил его постным маслицем. А затем, открыв холодильник, достал оттуда запотевший графин со «Столичной». Открыл пробку и принюхался: в нос ударил ставший привычным запах ацетона.

«Это уж точно любую хрень забьет», подумал Гарсон и лихо опрокинул все содержимое графина в глотку. Закусив хлебушком и грибочками, он повеселел:

- Хер вам ребята, а не х…й!

И пошел Мойша досыпать. Вот только зря он произносил последние слова. Ночь сегодня была особая: ночь с 30 на 31 июня. А в эту ночь, что только не происходит.

И снова снилась знакомая школа. И снова вызов к доске. И снова ОН!

- Гражданин Гарсон! Я в курсе, что Вас возмутили результаты предыдущего экзамена. Поэтому, мы решили разрешить Вам переэкзаменовку.

При этих словах, Гарсон, поправил пижаму, встал по стойке «смирно» и лихо щелкнув босыми пятками собрался обратиться с требованием отправить его на Восточный Фронт.

Впрочем, произнести опрометчивую фразу он не успел.

- Чтобы избежать обвинений в русофобии и безродном космополитизме, мы включили в состав комиссии товарища Романова и товарища Рюриковича.

Из небытия возникли фигуры Ивана Грозного и Петра Первого.

- Сейчас, гражданин Гарсон напишет на доске то слово, которое он произнес перед сном.

Дрожащей рукой, Михаил вывел мелом на доске слово:

«ХЕР»

Оглянулся. Боже мой! Взгляд Ивана Грозного, знатока латыни и автора неплохих виршей, обещал дыбу и клещи осквернителю правил русского языка.

Взгляд же просвещенного монарха, бывшему при жизни мастером как печатного, так и устного слова, обещал более изысканные «удовольствия». Например, «веселенькую ночку» в одной камере с самыми опасными обитателями Московского зоопарка.

- Товарищ Романов, укажите пожалуйста гражданину Гарсону на его ошибки.

Легко, словно учительскую указку, взяв в руку свою знаменитую увесистую дубину, просвещенный монарх направился к впавшему в панику Гарсону.

Дикий, полный боли и нечеловеческого ужаса вопль, перебудил всех жильцов тихого московского дома. В припаркованных во дворе машинах разом сработала сигнализация. Кто-то вызывал милицию. Кто-то «скорую помощь» и пожарных. А соседи за стенкой даже «аварийку» газовой службы, ибо к ним в квартиру уже проник запах меркаптана.