Убийство царской семьи должно было создать уникальную точку невозврата для всей страны. Преемство, уходящее в глубь веков, должно было быть обрублено, народ и страна – утратить связь со своим прошлым.

Две прогрессорские идеологии, либерализм и большевизм, яростно препираются между собою с таким видом, будто если мы не выбираем одну из них, то непременно выбираем другую. 

В эти дни в Екатеринбурге торжественно отмечаются Царские Дни, в ходе которых вспоминают последнего русского императора и его семью, убитых большевиками в ночь на 17 июля 1918 года.

Чтобы объяснить, какое это имеет значение, я попробую прибегнуть к такому литературному приему, как «отстранение».

Представьте, что все это случилось не с нами. Представьте, что группа террористов похитила, а потом убила английскую королевскую семью – мужчин, женщин и детей, уничтожив таким образом династию Виндзоров под корень.

Скорбь и негодование, которые вызвало бы это злодеяние у англичан, были бы связаны не только с тем, что это убийство, и не только с тем, что это политическое убийство. Но в очень большой степени с тем, что это намеренное уничтожение одного из самых известных символов Британии, одного из институтов, знаменующих единство и историческое преемство народа и государства.

Английская монархия была во времена Норманнского завоевания, Крестовых походов, Реформации, Унии с Шотландией, возникновения «Империи, над которой никогда не заходит солнце», Викторианской эпохи, мировых войн ХХ века – и вот теперь группа злодеев с ней покончит.

Таких институтов, простирающихся через века, не так много, но их миссия исключительно важна. Они обеспечивают идентичность, задают систему координат, в которой каждый член народа может сказать «мы», каждый принимает жизнь от своих предков и передает ее своим потомкам. Монархия – самое уязвимое из этих установлений. Достаточно убить всего несколько человек – и династия будет уничтожена.

Это было бы злодейство, направленное не только против конкретных жертв, но против самой «старой доброй Англии», против самой души народа, против его истории, против его места в мире. И, кто бы его ни совершил, было бы ясно, что за ним стоит огромная неутолимая ненависть к Британии.

Разговоры о том, что, в конце концов, монархия все равно себя изжила, а Виндзоры (и предшествовавшие им английские короли) были в тех или иных отношениях неприятные люди, едва ли были бы встречены британцами с пониманием.

Убитые были бы похоронены всем народом – и с великим почетом.

Но вернемся от этого гипотетического случая к реальному – группа террористов убила не британскую, а нашу царствующую фамилию. Зачем им было это нужно?

Иногда люди ищут в этом убийстве какой-то мрачный ритуал, темную мистику. Это совершенно излишне – причины происшедшего вполне ясны.

Династию надо было уничтожить, чтобы разрушить историческое преемство. Два института проходили через века русской истории – монархия и Церковь. Церковь было уничтожить трудно – это, в конце концов, несмотря на все старания, так и не удалось – а вот с монархией было покончить относительно легко.

Любое убийство необратимо – мертвые воскреснут только ко дню Страшного Суда, но убийство царской семьи должно было создать уникальную точку невозврата для всей страны. Преемство, уходящее в глубь веков, должно было быть обрублено, народ и страна – утратить связь со своим прошлым.

Для чего? Это провозглашалось прямым текстом – «весь мир насилья мы разроем до основанья, а затем – мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».

Для успеха социальной инженерии нужно было превратить народ в «массу», как тогда говорили, в людей, лишенных укорененности – во всех смыслах. И исторической укорененности, в прошедших веках народной и государственной жизни, и духовной укорененности – в христианской вере.

Это верно не только в отношении большевизма, но и в отношении любой социальной инженерии вообще. Если у кого-то есть великий проект того, как превратить страну (или весь мир) в очередное светлое царство, любая историческая и духовная укорененность будет этому мешать.

Любая прогрессорская идеология – большевизм или либерализм, или что еще там измыслит заблудившийся ум человеческий – будет естественно враждебна по отношению к монархии, к Церкви, к истории, которая будет подаваться как сплошная череда гнусностей и преступлений. От Крещения Руси до 1917 года – как в большевистском варианте – или от Крещения Руси и до сего дня, как в либеральном.

Сейчас мы видим, как две прогрессорские идеологии, либерализм и сталинизм, яростно препираются между собою с таким видом, будто если мы не выбираем одну из них, то непременно выбираем другую. Но Царские Дни говорят о том, что мы не обязаны выбирать между ними.

Мы можем отказаться слушать глумливые голоса, которые пытаются убить нашу память, наше самоуважение и наше преемство с веками русской истории. Мы можем вернуться к своим подлинным корням – которые злодеи пытались обрубить. Мы можем решить для себя – никогда больше мы не поведемся на обещания светлого будущего, которые будут давать те или иные ниспровергатели.

Мы не можем восстановить династию, но мы хотя бы можем признать ее своей и ее уничтожение – преступлением, которое революционеры совершили против всех нас.

Это наш государь, это члены его семьи, это его верные слуги – и всем им мы воздаем почести. Потому что мы – не масса, а народ, и у нас есть корни.

Сергей Худиев