Геополитический кризис, падение мировых цен на нефть, санкции и обесценивание рубля создали комплекс последствий, негативно влияющих на уровень жизни населения России. Причем эти последствия являются как уже реализующимся, так и могут быть отложенными во времени.
Комплекс социальных рисков
Парадокс: телевизор против холодильника. На сегодня можно констатировать, что с финансовой точки зрения жизнь населения, особенно наиболее незащищенных слоев, стала заметно ухудшаться. Опрос ФОМ показывает, что половина опрошенных с начала года начала экономить на еде. Точно также как можно утверждать, что пока это не имеет очевидных политических последствий для власти: рейтинги стабильно высокие (или даже заметен рост рейтинга одобрения деятельности Владимира Путина до рекордных 89%). Этот дисбаланс носит, безусловно, временный характер, но вряд ли он будет ликвидирован в ближайшие годы. Момент, когда социальный дискомфорт и неуверенность в завтрашнем дне перерастет в политические требования – может наступить в среднесрочной перспективе, так как в краткосрочной будет продолжать действовать мобилизующий эффект «осажденной крепости».
До наступления этого момента можно ожидать роста числа локальных акций протеста социального характера (например, против отдельных реформ, как это было с реформой здравоохранения, в случае отмены привычных льгот (например, частичная отмена льгот пенсионерам в Московской области), против роста тарифов ЖКХ и т.д.). Подобные акции вряд ли будут носить массовый, общенациональный характер, но в случае остроты они способны войти в федеральную повестку дня.
Возможно появление и новых социальных раздражителей политического характера. Например, в отношении уровня жизни топ-менеджеров крупных госкорпораций. Антикорпоративный тренд может оказаться в числе политических запросов «снизу».
В случае преобразования социальных требований в политические неизбежно будет снижение рейтингов власти. В первую очередь это будет касаться рейтинга институтов: парламента, правительства, выборов, партии власти, системной оппозиции. Во вторую очередь это может потянуть за собой и снижение рейтинга Владимира Путина, хотя этот процесс будет носить длительный характер. Персона президента для многих россиян является «опорной», без нее существующая «картина мира» подвергнется серьезным испытаниям. Причем если в «докрымский» период россияне рассматривали возможность альтернатив Путину (хотя и не очень активно, рассчитывая, что эти альтернативы будут им предложены «сверху» и презентованы с помощью телевидения), то сейчас произошло сплочение вокруг лидера.
Основания для активизации системной оппозиции, прежде всего, КПРФ. Принятие государственных решений, проходящих через Госдуму может стать более политически конфликтным.
Посткрымская реальность: новая Россия в поисках себя
Отдельная группа рисков касается постепенного исчерпания консолидирующего эффекта от возвращения Крыма. 2014 год стал годом патриотического подъема в стране, сплочения общества вокруг президента. Реальная же оппозиция, и без того ослабленная в результате «консервативной волны», была вытеснена на периферию. Посткрымский эффект сам по себе является основой для набора рисков:
Накопление социальной агрессии, являющейся следствием военизированной медийной риторики, доминирующей в информационном пространстве (остающемся в значительной степени подконтрольным властям). Агрессия против Запада, «хунты» и фашистов в Украине, НАТО, «иностранных агентов», нарастание своеобразной новой «священной войны» против западной идеологии, западного вмешательства, богохульников и т.д. Эта агрессия будет искать своего выхода.
Кризис содержательного наполнения посткрымского общественного договора. На смену победной риторике возражения Крыма пришла воинствующая риторика патриотизма. Однако подобное замещение не может в полной мере и надолго заполнять содержание диалога власти и общества. Власть не может больше предлагать и докрымский «пакет»: стабильность, рост зарплат и пенсий. Она ограничена в продвижении антикоррупционной повестки (Кремль вынужден чаще вставать на защиту правительства, бюрократии, крупных компаний). Но как показывает июньский опрос «Левада-центра», 42% готовы отказаться от свободы слова и права свободно ездить за границу только при условии гарантированной нормальной зарплаты и приличной пенсии. А 49% относятся к подобной «сделке» отрицательно.
Патриотическая повестка при противопоставлении социальным требованиям стратегически проигрывает в том случае, если общество выходит из состояния «осажденной крепости». Пока что социальные претензии к власти никуда не исчезли, но «заглушены» доминированием в общественном сознании повестки, связанной с противостоянием Западу (причем как в геополитической, так и в морально-нравственной сферах) и украинскими событиями. Однако в случае ее исчерпания новой привлекательной для общества повестки у власти нет.
Стратегический тупик. Российская власть и до Крыма не могла в полной мере внятно формулировать свою стратегии во внутренней и внешней политике, а также свой экономический курс. После Крыма это стало еще сложнее. Отсутствие стратегического видения направления движения страны будет вести к непродуманным и плохо проработанным решениям, поспешности и конъюнктурности в выработке государственной политики.
В элитах продолжает существовать спрос на реформы (свидетельством этого являются заявления статусных экспертов, в том числе сделанные на Петербургском форуме), но при крайне низкой вере в наличие политической воли у власти их проводить. Неясно, как Кремль видит развитие страны в случае сохранения долгосрочности санкционной политики Запада. Это будет и дальше усугублять низкое качество системы государственного управления.
Усиление конфликтности внутри элиты. Противоречия будут нарастать по линии: государство – корпорации (Белоусов против Сечина), реформаторы – консерваторы (проблема запроса на проведение реформ).
Набор консервативных трендов во внутренней политике
Консервативная волна началась с приходом Владимира Путина на пост президента в начале 2012 года. Однако возвращение Крыма и конфронтация с Западом многократно усилили этот тренд.
Ожидается увеличение числа законотворческих инициатив, направленных на консервацию режима и его защиту от внешних и внутренних «врагов». Причем подобные инициативы могут затрагивать все более рутинные сферы частной жизни граждан (например, это может касаться регулирования абортов, социальных сетей и т.д.).
Наблюдается тренд на разрастание и экспансию репрессивного аппарата государства. Полиция и спецслужбы получают дополнительные полномочия, и этот процесс будет носить не разовый, а перманентный стабильно набирающий обороты характер.
Имеет место ужесточение контроля над политическими процессами: политическая целесообразность девальвирует закон. Это уже выразилось в принятии решения о переносе выборов депутатов Госдумы с декабря на сентябрь 2016 года. В определенной степени это решение действительно позволяет сформировать нижнюю палату парламента в более комфортных условиях (а значит и состав при прочих равных будет более лояльным). В то же время такой подход означает выгодное власти изменение привычных «правил игры», которое может стать прецедентом на будущее.
В перспективе можно ожидать появление признаков кризиса традиционных институтов режима. Это кризис доверия к губернаторскому корпусу, большинство представителей которого, по сути, являются ставленниками Кремля. Вероятен рост числа региональных политических кризисов, что может быть связано либо с крахом рейтингов губернаторов, их электоральной недееспособностью, либо с внутриэлитными конфликтами по линии губернатор-мэр или губернатор – крупный региональный игрок. Вероятен также кризис института партии власти. «Единая Россия» в начале 2012 года была на грани реформирования, ребрендинга. Однако после спада протестной активности, ее положение осталось стабильным, что не гарантирует ей спокойной жизни в дальнейшем, в случае усиления политической турбулентности.
Рост агрессивности «охранителей» и рост числа конфликтов в интеллектуальной, научной и гражданской сферах. Конфликт вокруг оперы «Тангейзер» был исключительным. Однако при сохранении инерционного движения страны, подобные конфликты могут стать более частыми и болезненными. При этом жертвами таких конфликтов, инициированных «охранителями» (православные, консерваторы, силовики и т.д.) могут становиться все более политически нейтральные представители общества: например, деполитизированная культурная интеллигенция, политически неактивные граждане, ученые, общественные организации. Такие конфликты опасны рисками формирования раскола внутри общества, избыточной поляризации внутри него, радикализации мнений.
http://www.politcom.ru/18992.h...
Оценили 0 человек
0 кармы