Последние несколько недель в центре внимания немецкой и российской прессы оказалась русскоязычная диаспора, проживающая в ФРГ. Впервые диаспора обозначила себя в немецком обществе многочисленными демонстрациями по всей стране.
Поводом для массовых выступлений соотечественников стала непростая ситуация в одной из берлинских семей русских немцев на общем фоне кризиса с мигрантами в Германии.
Историю тринадцатилетнего подростка знают уже в подробностях в обеих странах. К счастью, ребенок нашелся. К несчастью, детство её закончилось самым трагическим образом — на виду у миллионной публики.
И девочке и ее семье теперь придется пережить трудные времена — огласка истории получилась скандальная, и у немецких структур есть много поводов предъявить семье свои претензии.
В самом начале истории на защиту семьи встали их соседи и знакомые, те люди, которые жили рядом, близко или через знакомых знали родственников семьи. Сначала речь шла о похищении тринадцатилетнего ребенка, и совершенно понятно, что многие восприняли эту историю очень остро и глубоко.
Напомним только, что после событий новогодней ночи Кельна, с поразившими всю Германию бесчинствами по отношению к женщинам, прошло всего лишь 10 дней. В прессе стали как раз появляться неверояные подробности всяческих безобразий, именно тогда в обществе наиболее остро проявилось чувство внезапно потерянной безопасности. И накалились претензии к тем, кто допустил замалчивание фактов преступлений, совершенных беженцами.
Вот на таком тревожном фоне и вышли люди на улицы, чтобы потребовать от властей расследования истории в Берлине и наказания всех виновных. Можно сказать, что благодаря общественной активности и освещению этой темы, у родителей появился адвокат, который, похоже очень еще пригодится этой семье.
Ситуация постепенно прояснялась, но часть русскоязычного населения все же вышла в выходные на многочисленные акции в поддержку девочки и ее родителей. Демонстрации прошли во многих городах — где-то люди выступали с требованиями, где-то просто обменивались информацией и мнениями о произошедшем.
Вот эта неожиданная активность и проявление своей позиции русскоязычными жителями Германии и вызвали многочисленные толкования в немецкой и русскоязычной прессе.
Мы узнали много интересного о себе. Ну, хотя бы то, что большинство изданий обозначило величину диаспоры - шесть миллионов. Раньше в прессе было принято называть только цифру в четыре миллиона. Выходит, занижали?
Выступило много экспертов по русскоязычной среде, и самые лояльные из них оказались немцами. Русскоязычные, из числа нашей же диаспоры, себя особо не сдерживали, и постарались выставить соотечественников в наихудшем виде: обвинили в плохой интеграции, незнании немецкого языка и зависимости от русской пропаганды.
Зная, как не любят в немецком обществе закрытые национальные общины, педалировали именно эту тему, доказывая нежелание русских общаться ни с кем кроме своих, в выстраивании целой структуры с русскими магазинами и т.д.
Забавнее всего, что такую чушь активнее всех нес и человек, построивший свой бизнес на издании одной из самых крупных русскоязычных газет, читателями и рекламодателями которой и являются эти самые соотечественники, которых он так недолюбливает.
Многие эксперты подчеркивали особую ментальность русскоязычных, воспитанных в советской системе, где не было доверия к политикам, органам безопасности и органам, обеспечивающим порядок и закон, и где якобы всегда процветала ксенофобия по отношению к прочим национальностям.
Выводы экспертов получились, мягко говоря, ангажированными и ничем не подкрепленными.
Можно ведь и сказать по-другому: как раз хорошее знание местных реалий, включенность в новое общество могло дать почву для недоверия к службам, занимающимся расследованиям.
Достаточно вспомнить громкое дело нацистской группировки, которая целенаправленно убивала несколько лет назад мигрантов. Среди жертв в большинстве были турки и греки. И вначале следствие пришло к заключению, что все погибшие (!) были жертвами криминальных национальных разборок. Полиция так долго не могла раскрыть это дело, что поводы усомниться в профессионализме были вполне естественны.
Лишь совсем недавно были приненесены извинения семьям жертв преступлений от лица правительства. Эти семьи во время следствия подвергались давлению, многие были вынуждены уехать из Германии.
Так что, вопрос о доверии к органам следствия в работе с мигрантами был поставлен под сомнение не сегодня, почва для этого уже была.
Да и, честно говоря, то, что пишут в немецкой прессе о современной криминальной ситуации особо уверенности в безопасности не внушает. Тут, собственно, русской прессе, которую обвиняют в разжигании и манипулировании фактами, не угнаться за накалом наших немецких новостей.
Ситуация с криминалом такова, что количество происшествий превысило черту терпения обычного обывателя. И никакая русская пресса здесь не причем, это проблемы внутренние, и прежде всего, резкая потеря привычной уверенности в нашей безопасности.
И заверения о том, что среди беженцев криминальных случаев гораздо меньше, чем могло бы быть на общее количество прибывших , возможно и соответствует истине, да только мало кого успокаивает.
Для беспокойства достаточно бы было и одного Кёльна, а у нас тут что ни день, то новые случаи из области "столкновения культур". А чего стоит недавняя новость от Европола о том, что пропали тысячи детей из числа беженцев, и предположения, что и здесь не обошлось без криминала? Понятно, все это разрушает веру, что полиция способна справиться с ситуацией.
Мы увидели острую реакцию г-на Штайнмайера на вопросы его российского коллеги. Но что же мы хотели, ведь много раз немецкие политики обращались к русским коллегам тыча пальцем во внутренние дела России. Теперь - происшествие в Берлине, есть двое подозреваемых. Стоит ли удивляться, что дело в отношении 13-летней гражданки России, теперь тоже под особым, в том числе и дипломатическим надзором?
И на этом фоне обвинять русскоязычную диаспору в том, что они черпают свои фобии из русского телевизора — явно продуманная, но то же время и безответственная ложь.
Тогда встает вопрос кому адресована эта ложь? Ну, во-первых - русскоязычной аудитории, проживающей за пределами Германии. Поэтому возникают репортажи RTVI и Дойче велле, где эксперты рассказывают об убогости людей, вышедших на демонстрации, пытаясь представить их как асоциальных, паразитирующих на немецком обществе маргиналов, с нулевыми культурными потребностями, и с развитой агрессивной формой ксенофобии по отношению к другим мигрантам.
Во-вторых — подобную ложь мы находим и в немецкоязычной прессе, ориентированной на немецкого внутреннего потребителя: здесь как непреложный факт подается управляемость русской диаспорой из Кремля, плюс связь русскоязычных с правыми националистическими группировками.
Можно предположить, что для жителей немецких городов все эти демонстрации не явились из ряда вон выходящим событием. У нас в Германии на публичные акции выходят часто и по разным поводам. Порой на улицах одна демонстрация сменяет другую — здесь демократическое общество.
Общество вовсе не было шокировано - вся волна была поднята прессой. И здесь было вброшено много грязи: акции, мол, подтверждают опасения немцев по поводу возможной интеграции беженцев — дескать, и русские и через 25 лет остаются не интегрированными и отсталыми.
Все штампы пошли в ход - «рука Москвы», пригретая и обласканная «змея за пазухой», «путинская пятая колонна». И новый клин в русскоязычную шестимиллионную диаспору, которая и так разделилась после событий на Украине.
В итоге, получается очень грустная картина — русскоязычное сообщество стало мишенью самой откровенной пропаганды и очернения, а особенно пострадала часть, относящаяся к русским немцам.
Интересно, что и немецкая и русскоязычная пресса, выступившая с обвинениями, оговаривались, что второе и третье поколение, выросшее здесь, уже иное, не такое, мол, «кондовое». Но вот старшее поколение запросто относят к разряду «монстров», вызывающих самые неприятные чувства. А речь идет, между прочим, о народе, который пережил в своей совсем недавней истории трагедию. В этом году будет как раз семьдесят пять лет с той поры, как народ был обвинен и выслан из своих родных мест.
Внушать читателю, что поволжские немцы, которые выжили в Туркмении, Казахстане, Киргизии и Сибири, среди сплава других народов и национальностей, являются ксенофобами — откровенная безграмотность, либо сознательная провокация.
Казалось бы, кто в нее поверит? Но ведь к поволжским немцам в ФРГ относятся не как к обычным немцам, а порою просто как к русским, не признавая их за стопроцентно своих. И сколько бы не собирали поволжские немцы свою историю, интересна она, похоже, только им самим.
Про них создан расхожий стереотип - о выродившихся в недоучившихся работягах из глухих деревень, растерявших и свою культуру, и интеллигентность - мол, уехали "за колбасой"... В России их часто поминают недобрым словом. И это отдельная, большая и горькая тема.
Поэтому вся ахинея, вылившаяся за последние недели со страниц прессы, нашла и свою благодарную целевую группу, которая легко поверила и в образ соотечественника, пьющего "немецкое пиво под русское телевидение", вечного получателя социального пособия.
Картина вышла настолько ужасающая, что где-то решили снизить градус нападок. И тогда дали слово уполномоченному правительства ФРГ по делам немцев-переселенцев Хартмуту Кошику, который по долгу службы встал на защиту русских немцев. Интервью хорошее, но, к сожалению, запоздалое.
Общественный имидж русскоязычной диаспоры формировался давно: вроде бы, и интегрированные они, но простоватые и отсталые, как в книжках Каминера и других, похожих на него исследователей «русской души». Смеялись дружно десятилетиями, а теперь начиналась другая история, печальная.
И сейчас «русскую карту» в Германии разыгрывают все, кому не лень: пресса лепит сенсации, деятели никому не известных партий пытаются всеми силами засветиться на фоне тревожных событий.
Елена Еременко
Оценили 0 человек
0 кармы