Князь Петр Вяземский: «Квасной патриотизм нужен, сивушный — нет»

Великолепный русский поэт, мемуарист, чиновник, мудрец — об опасностях, которые подстерегают Россию на выбранном ею пути

Русский поэт, литературный критик, историк, переводчик, публицист, мемуарист, государственный деятель Петр Андреевич Вяземский

Интервью со знаменитым русским поэтом, творившим в 19 веке.  В его богатейшем наследии можно найти ответы на те вопросы, которые волнуют и, может быть, даже мучают нас сегодня. И такими ответами  будут цитаты из произведений, писем и дневников.

Россия и ее окружение

— Нравится ли вам современная наша литература, от Прилепина до Быкова?

— Главная беда литературы нашей заключается в том, что, за редкими исключениями, грамотные люди наши мало умны, а умные люди мало грамотны. У одних недостаток в мыслях, у других недостаток в грамматике. У одних нет огнестрельных снарядов, чтобы сильно и впопад действовать своим орудием; у других и есть снаряды, но зато у них нет орудия.

— Россию много и часто критикуют из-за рубежа, в том числе наши же соотечественники, в том числе писатели. Как вы думаете, есть ли у них моральное право на это?

— Адмирал Чичагов после Березинской передряги невзлюбил России, о которой, впрочем, говорят, отзывался он и прежде свысока и довольно строго. Петр Иванович Полетика, встретившись с ним в Париже и прослушав его нарекания всему, что у нас делается, наконец сказал ему с своею квакерскою (а при случае и язвительною) откровенностью: «Признайтесь, однако же, что есть в России одна вещь, которая так же хороша, как и в других государствах». — «А что, например?» — спросил Чичагов. «Да хоть бы деньги, которые вы в виде пенсии получаете из России».

— Опора на собственные силы, импортозамещение — один из главных идеологических трендов последнего времени. Как вы думаете, действительно ли стоит покупать все российское; правильно ли поступают особо ответственные россияне, пытающиеся отказаться от иностранных товаров?

— Рассказывали, что в предсмертные дни Москвы, до пришествия французов, С.Н. Глинка, добродушный и добросовестный отечестволюбец, разъезжал по улицам стоя на дрожках и кричал: «Бросьте французские вина и пейте народную сивуху! Она лучше поможет вам». Рассказ, может быть, и выдуманный, но не лишенный красок местности, современности и личности.

Выражение «квасной патриотизм» шутя пущено было в ход и удержалось. В этом патриотизме нет большой беды. Но есть и сивушный патриотизм; этот пагубен: упаси Боже от него! Он помрачает рассудок, ожесточает сердце, ведет к запою, а запой ведет к белой горячке. Есть сивуха политическая и литературная, есть и белая горячка политическая и литературная.

— Подъем национального самосознания — это не всегда хорошо?

— Все хорошо в меру. Мы удивительные самохвалы, и грустно то, что в нашем самохвальстве есть какой-то холопский отсед. Французское самохвальство возвышается некоторыми звучными словами, которых нет в нашем словаре. Как мы ни радуйся, а все похожи мы на дворню, которая в лакейской поет и поздравляет барина с именинами, с пожалованием чина и проч.

— Вы близко наблюдали польские волнения XIX века, в значительной степени схожие с современными украинскими событиями. Ваша точка зрения на это, насколько важно нам доминирование в этом регионе?

— Какая выгода России быть внутренней стражею Польши? Гораздо легче при случае иметь ее явным врагом... Для меня назначение хорошего губернатора в Рязань или Вологду гораздо важнее.

— Но чем же кончится это противостояние?

— Наполеон говорил польскому князю Понятовскому в 1811 году: «Наше дело впрок не пойдет. Я рад всеми силами поддерживать вас, но вы от меня слишком далеки, а от России слишком близки. Что ни делай, а тем кончится, что она вас завоюет, мало того, завоюет всю Европу». Не поразительно ли нескромное и как будто невольное признание Наполеона в такое время, когда он готовился на войну 1812 года и подымал на дыбы Польшу силой несбыточных надежд, и поднял ее, и вместе с ней того же самого князя Понятовского!

Внутренние дела

— В России постоянно растет штат государственных служащих. Не становятся ли они постепенно из слуг страны ее обузой?

— Кажется, А.А. Нарышкин рассказывал, что кто-то преследовал его просьбами о зачислении в дворцовую прислугу. «Нет вакансии», — отвечали ему. «Да пока откроется вакансия, — говорит проситель, — определите меня к смотрению хотя за какою-нибудь канарейкою». — «Что ж из этого будет?» — спросил Нарышкин. «Как что? Все-таки будет при этом чем прокормить себя, жену и детей».

Во время пленарного заседания Государственной Думы РФ. Фото: Станислав Красильников/ТАСС

— Поиск теплого места «у канарейки» становится смыслом жизни, а получение этого места — полным успехом?

— Именно так. Слепой Молчанов (Петр Степанович) услышал однажды у себя за обедом, что на конце стола плачет его маленький внучок и что мать бранит его. Он спросил причину тому. «А вот капризничает, — сказала мать, — не хочет сидеть тут, где посадили его, а просится на прежнее место». «Помилуй, — ответил Молчанов, — да вся Россия плачет о местах. Как же ему не плакать? Посади его, куда он просится».

— То есть наш раздутый госперсонал попросту неэффективен? Но почему правительству не задуматься, наконец, над этим, не обратить внимание на собственные расходы? Да и зачем миллионам хороших людей заниматься бессмысленной работой за государственные деньги?

— Дело в том, что вся государственная процедура заключается у нас в двух приемах: в рукоположении и рукоприкладстве. Власть положит руки на Ивана, на Петра и говорит одному: ты будь министр внутренних дел, другому — ты будь правитель таких-то областей, и Иван и Петр подписывают имена свои под исходящими бумагами. Власть видит, что бумажная мельница в ходу, что миллионы нумеров вылетают из нее безостановочно, и остается в спокойном убеждении, что она совершенно права перед Богом и людьми.

— Как же в подобном окружении работать тем немногим чиновникам, которые действительно хотят принести пользу стране?

— Чем выше подымаешься, тем более человеку, признающему за собой призвание к делу, выходящему из среды обыкновенных дел, должно быть неуязвимым с ног до головы, непроницаемым, непромокаемым, несгораемым, герметически закупоренным, и к тому же еще иметь способность проглатывать лягушек и при случае переваривать ужей.

— Россия богатая страна, но одной рукой мы переводим миллиарды долларов за рубеж, а другой экономим по тысяче рублей на пенсиях стариков. Почему так получается?

— Приближенные к императору Александру замечали не раз, что он не имел ясного понятия о ценности денег: иногда вспоможение миллионом рублей частному лицу не казалось ему чрезвычайным; в другое время он задумывался над выдачей суммы незначительной.

— Все 2000-е годы, имея вдоволь возможностей, Россия не налаживала производство, не поддерживала своих производителей. Сейчас власти, кажется, наконец начинают прозревать. Не поздно ли?

— Надеяться, что они когда-нибудь образумятся, — безрассудно, да и не должно. Одна гроза могла бы их образумить. Гром не грянет, русский человек не перекрестится. И в политическом отношении должны мы верить бессмертию души и второму пришествию для суда живых и мертвых. Иначе политическое отчаяние овладело бы душою.

В материале использованы мемуары Петра Вяземского — «Старая записная книжка».

Подготовил Михаил Мельников