Турайдская роза, или История одного харассмента

Вот в Средневековье харассмент был, так харассмент. Не то, что сейчас. Эх, какие времена просрали! )))

Средневековый харассмент - он суровый и беспощадный, после него обычно в суд подавать было некому и не на кого. Вот одна история.

Есть в Латвии Турайдский замок, за который, когда там еще была Ливония, долго воевали между собой немцы и шведы. Вот однажды, в 1601 году, шведы таки ворвались туда, и отпиздили немцев. Битва была тяжелая, кровавая, само собой, шведы перерезали и мирное население. А потом сели бухать в замке. Был среди них писарь Грейф, человек душевный и добрый, не чуждый толерантности.

— А хули, прогуляюсь, майские погоды прекрасные стоят, — решил он, и вышел из замка.

Идет, насвистывает, любуется видами. Вокруг тишина, трупы лежат. И вдруг слышит плач. Подошел — сидит маленькая девочка, крошка совсем. Грейф справедливо рассудил, что ребенок врагом быть не может, и на замок вряд ли претендует. Забрал девочку, назвал Майей, в честь месяца, и вырастил, как родную дочь. За что честь ему и хвала.

Майя выросла редкостной красавицей, и прозвали ее Турайдской Розой. Как истинная роза, была она шипастая и несговорчивая. Уж как к ней мужики подкатывали, но Майя их гордо посылала ко всем ебеням. Но потом влюбилась в садовника из соседнего Сигулдского замка, который находится в трех километрах от Турайдского.

Влюбленные встречались на нейтральной территории, в пещере Гутманя. Хер знает, зачем они из своих отношений тайну делали, все равно ведь собирались пожениться. Но нет, им секреты подавай — влюбленные все романтические придурки. Чуть выше пещеры Виктор выкопал грот, пиздил из сада Сигулдского замка розы, и носил их Майе. Чтобы она любовалась. Короче, никто про них не знал.

И жил в Турайдском замке охранник-наемник, поляк Адам Якубович, гоноровый такой. Вбил он себе в башку, что должен заполучить Майю любой ценой. То в углах ее зажимал, то подарки предлагал, бабло швырял — ничего не помогало.

— Ты мне хоть сиськи в вотсап пришли разок, — просил иной раз у Майи. — Томлюсь, не могу.

— Иди на хуй, — неизменно отвечала Майя. — Никакой в тебе романтики. Развел тут «Поле чудес», понимаешь ли.

Поляк даже жениться был согласен, и пришел к Грейфу просить руки дочери.

— Ничего не знаю, — ответил писарь. — Девка она огонь, так что уж пусть сама выбирает.

Тогда Якубович и решился на харассмент. Подговорил еще одного мудака, по имени Петерис Скудритис, ему помочь. Выследили, куда ходит Майя, и написали письмо от имени жениха: «Приходи вечером в нашу пещеру, потрахаемся, с меня пиво и чипсы».

Принес Петерис это совместное творчество девушке. А та то ли дура совсем была, то ли глюк у нее случился, но почему-то не сообразила, что почерк другой. И отправилась на свидание.

Приходит, а там Якубович со Скудритисом. Поймали они Майю, Якубович говорит:

— Ты ее держи, а я трахать буду, потом поменяемся.

Девушка смотрит, помощи ждать неоткуда, харассмент в разгаре, и кричит:

— Забирай приз, и мы не будем открывать этот ящик!

— Совсем ты ебанулась, — говорит Адам. – Какой приз? У тебя нет ничего.

— А вот и есть, — отвечает Майя. – Волшебный заговоренный платок. Кто его наденет, того ни штык, ни пуля, ни сабля, ни даже ядерная бомба не возьмет.

И показывает шейный платок, который ей Виктор подарил, с вышитой надписью «Любовь сильнее смерти».

- Да пиздишь, наверное, - сомневается Якубович.

А сам задумался: солдат же, защита пригодится. Идиот, в общем, полный.

- А ты проверь, - говорит Майя. – Ударь меня по шее саблей.

Ну этот дебил взял, да со всей дури девушку и херакнул. Голову снес, конечно. Кровища хлещет, Скудритис охуевает, как он влип, Майя без головы на земле валяется. Адам как увидел, чо натворил – захохотал безумно, убежал в лес, и там на собственном ремне и повесился. Нервы не выдержали, трепетный оказался. Скудритис вообще свалил и спрятался.

А тут Виктор приходит, решил завернуть после работы, с мотыгой на плече. Увидел Майю без головы, мотыгу бросил, и побежал за помощью. Типа, может, еще не поздно голову-то пришить. Народ в пещеру пришел, глядит - а там мотыга Виктора рядом с безголовой девушкой.

- Ну и хули ты тут сочиняешь? – говорят ему. – Ты же девку и замочил.

И забрали его в тюрьму. А судья тоже попался с дедукцией, Шерлок Холмс недоделанный. Решил, что Виктор Майю грохнул. Так бы и казнили бедного садовника по ложному обвинению. Если бы не Скудритис, у которого внезапно проснулась совесть. Он пришел в суд, и все рассказал, как было.

Виктора отпустили, и он уехал в Германию, лечить разбитое сердце пивом, колбасками и немецким порно. Скудритиса посадили, но через 4 месяца выпустили по УДО, ибо не он же голову Майе отрубил. И депортировали из замка. А Турайдскую Розу похоронили с почестями, чтоб туристов привлекала. И до сих пор привлекает, кстати. В Латвии даже марка есть с ее портретом.

Мораль тут такая: не доверяйте бумажной корреспонденции, если вы не эксперт-графолог. Назначайте свидания в вотсап, там по крайней мере ясно, вашего это мужика номер или нет. А если уж нарвались на харассмент, не торопитесь шею под удар подставлять. Надо было Якубовичу предложить на его собственной шее платок испытать. Или на хую, так даже лучше. Он же совсем дурак был, авось и согласился бы.

Автор не знает, кто решит оскорбиться ее текстом на этот раз: либералы, лоялисты, феминистки, романтические девы или брутальные мужики, поляки, латыши, немцы или шведы. Но кто-нибудь будет обязательно. Поэтому превентивно делает официальное заявление:

- Харассмент – это плохо,

- Насилие – вообще хуево;

- Захват замков – пиздец и безобразие.

Миру – мир, пису – пис, все описанные события вымышлены народом, совпадения случайны.

© Диана Удовиченко.