...История не знает сослагательного наклонения, и в глазах обычного обывателя они – уже лишь отличная иллюстрация того, как проходит слава земная. И как протекает песок равнодушного времени через закостенелые зарубки лет, унося и жизнь, и даже память о ней. В апреле 2015 года исполнилось 145 лет со дня его рождения. Ранее этот день отпраздновали бы шумно и торжественно, а так дату просто прохронометрировали историки и те левые, кто еще верит в социальную справедливость для трудящихся, добытую в борьбе самих этих трудящихся. Она – его ровесница...
...Но даже дату ее смерти называют не точно – между 1913 и 1917 годами. И в 2015-м вполне могло миновать 100 лет после ее ухода в вечность. Но могилы нет, и устанавливать нечего.
Он пережил ее не намного, но как выглядит он, и сейчас знает, наверное, большинство населения планеты. Несмотря ни на что. Но и она к своему 145-летию со дня рождения невольно стала сенсацией – люди узнали, как она вообще выглядела. До этого же о ней в СССР даже вспоминать было не принято. Чтобы не порочить светлый образ его. Сегодня в России можно все, да некому ее вспоминать. И у него, и у нее не было детей, а значит нет и внуков, и правнуков. А у родственников за сто лет появилась, наверное, иная – своя – генеалогия, потому что своя память себе же и дороже...
Незнакомый портрет незнакомки
А ведь все у них могло сложиться иначе. И семья, и дети могли быть. И он мог быть бы мягче по характеру, добрее по натуре и заняться чем-то иным, а не кровавыми революциями, одна из которых вздыбила и похоронила Российскую империю. И таки перевернула весь мир, надолго, если не навсегда, изменив течение истории. Как бы кто сегодня ни праздновал победу над «мировым коммунизмом».
Но он долго и безуспешно добивался ее благосклонности и даже, по данным некоторых исследователей, руки, приглашая замуж, а она отказала. И он женился на другой, на ее подруге. А она бежала из сибирской ссылки и уехала, вы не поверите, в Лондон и там вышла замуж за их общего друга и соратника. Они еще встречались, общались и даже пивали чай семьями в том же Лондоне, но пути их уже разошлись навсегда. Он пошел к прижизненному почитанию и признанию с последующим посмертным обожествлением. А ее их былые общие соратники в мемуарах упоминали вскользь, как мебель истории, как неизбежные, дополнительные, но малозначимые штрихи к портрету эпохи. Да и то лишь добросовестные соратники упоминали, другим вообще страшновато было...
И вот через сто лет их портреты можно, наконец-то, поставить вместе. Его звали Владимир Ленин, ее – Аполлинария Якубова. Ее портрет аккурат к его 145-летию со дня рождения обнаружил в российских госархивах специалист по русской истории доктор Роберт Хендерсон из все того же Лондона. Англичанин искал материалы для книги о другом революционере и журналисте Владимире Бурцеве, который прославился тем, что успешно разоблачал провокаторов царской охранки в революционной среде. Но обнаружил фото Якубовой. По тем временам пара могла бы сложиться, как сейчас сказали бы, визуально вполне презентабельная:
Фото: http://stuki-druki.com/facts/images/Apollinariya-Yakubova.jpg
Аполлинария Якубова. Найденное фото
Фото: http://gavrilf1.bget.ru/wp-content/uploads/2014/07/Rev004-312x320.jpg
«Старик» Ленин в середине 90-х годов XIX века
...Единственная племянница Ленина, умершая в 2011 году Ольга Дмитриевна Ульянова как-то попросила его вдову Надежду Константиновну Крупскую рассказать об отношениях с таким известным мужем в их молодые годы. И Крупская сказала: «Ты теперь уже большая, Ляля. Ты многое поймешь. Он меня называл Надюша, Надюшка… Как мы любили друг друга, всю жизнь любили! А в его биографиях пишут – соратница, друг. Да кроме того, что соратники и друзья, счастье было, любовь. Любил он меня, и я его любила… И сейчас люблю».
Хороший ответ. Но правдивый ли? Многие знавшие Крупскую вспоминали, что она всегда ревностно и с заметным волнением воспринимала вопросы об их отношениях с Лениным. И как могла опровергала утверждения, что она была всего лишь надежной помощницей, незаменимым соратником и верной подругой, без которой личная жизнь «вождя мирового пролетариата» была бы еще горше. Особенно в последние годы, когда его, больного и полупарализованного, изолированного от людей и запертого на даче в Горках, планомерно сживал со свету «верный ленинец» и будущий «отец народов» Иосиф Сталин. А она была рядом и сносила все: оскорбления врага, муки любимого человека, чудовищную безысходность, которая открывала перед нею двери ада после его ухода. Многолетняя секретарь Крупской Вера Дридзо вспоминала, что ее начальница как-то сердито возмутилась по поводу рукописи мемуаров, рассказывающей, как автор воспоминаний и Ленин с женой в сибирской ссылке в конце XIX века только переводили рукописи, нужные для борьбы за счастье трудового народа, и все. «Подумайте только, на что это похоже! Ведь мы молодые тогда были, только что поженились, крепко любили друг друга, первое время для нас ничего не существовало. А он – «все только Веббов переводили», – горячилась вдова вождя. А о другой подобной писанине она сама написала еще более откровенно: «Мы ведь молодожены были. …То, что я не пишу об этом в воспоминаниях, вовсе не значит, что не было в нашей жизни ни поэзии, ни молодой страсти».
Да, скорее всего, были и любовь и страсть. Но почему же эта стареющая и больная женщина, которую даже жестокий и беспощадный Сталин только пугал, что «сделает вдовой вождя другую женщину», но не посмел этого сделать, так старалась доказать, что любили именно ее. Не только она его, но и он ее! Да потому, наверное, что взаимная любовь и уважение к ним пришли потом, в годы неразрывной связи и совместной работы, наполненной смертельным риском и опасностями, взлетами и падениями, сомнениями и горячечной фанатичной верой в правоту своего дела. Такая жизнь сильнее любви, она пронизана и сшита намертво совсем другими чувствами, среди которых благодарность и благородство – святая доминанта для порядочных людей. А Ленин, говорят, умел дружить. Но ведь он тоже был молод! И он действительно любил! Кого?
Первая любовь «Старика» и треугольник
Владимир тогда еще не Ленин, а Ульянов и Аполлинария Якубова встретились в далеком уже 1893 году. То было удивительное время – перелом эпох, на котором Российская империя стремительно, ломая и круша все традиции, устои и былые условности, уходила из замшелого полуфеодального капитализма в индустриальный империализм и била всевозможные рекорды по росту своей промышленности. Менялся и вечный уклад жизни огромных человеческих пластов и слоев. Русопятые бородачи примеряли смокинги и сдабривали самогонный перегар французскими духами, садясь в экипажи, на смену которым уже подбирались авто. Все были, что называется, «беременны» переменами и толком не знали, куда идти и что делать, чтобы будущее стало более предсказуемым и обязательно счастливым.
Стремительно менялась и революционная среда, участники которой уже уходили от народовольческого личностного террора против царей или беззубого медлительного просвещения народа. И приходили к пониманию того, что мало грохнуть губернатора и даже императора – нужно систему менять. На арену мировой истории выходил марксизм в его российской боевой и агрессивной версии, который не только подтачивал фундамент существующего строя, но и рисовал контуры будущего, указывая на уже имеющихся сначала разрушителей, а потом и зодчих грядущего – рабочий класс, пролетариат. Ему нужно было только рассказать, кто он и какова его роль в истории. Этим Ленин и занимался. Для себя он уже тогда определил: «...Русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции». Знаменитое «мы пойдем другим путем», якобы сказанное матери после казни брата-народовольца на виселице, становилось реальностью.
Империя еще не догадывалась об этом, но за ним будущий вождь революции в начале 90-х годов из своего Симбирского и Самарского Поволжья и прибыл в Санкт-Петербург, занявшись пропагандой марксизма среди рабочих и готовя таких же учителей из студентов и уже состоявшейся интеллигенции. И в феврале 1893 года на блинах у одного из первых русских марксистов, электротехника Роберта Классона Владимир встретил молодую учительницу-марксистку. Чрез год она познакомила его со своей подругой, тоже учительницей и поклонницей Карла Маркса. Первую звали Аполлинария Якубова, вторую – Надежда Крупская. Сами девушки познакомились еще на Высших женских курсах в Санкт-Петербурге, где изучали математику и физику и стали поклонниками марксизма, а к тому времени обе уже преподавали в вечерне-воскресной школе для рабочих. Вот тогда у них все и сплелось в треугольник. Страсти и любви. Отнюдь не только к революции.
О первой девушке – дочери священника Аполлинарии – ее соратница-марксистка и подруга Софья Невзорова вспоминала: «Чудесный была человек Аполлинария. Умница, стойкая, решительная, необыкновенно правдивая. Неискренность была совершенно чужда ee кристально чистой натуре. Работала она страшно настойчиво и упорно. Она была одной из лучших учительниц в воскресной школе для рабочих за Невской заставой. Она выбирала оттуда рабочих для кружков по революционной пропаганде. Позднее она же была одним из самых деятельных, преданных членов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» с его основания. Широкая в плечах, с крепко посаженной головой и ярким румянцем, она казалась олицетворением здоровья. От нее так и пахло свежестью полевых трав. Мы звали ее «черноземной силой».
Вторая – обедневшая дворянка Надежда – тоже была умна, начитана, стройна и красива. Свою внешность она сама называла «санкт-петербургской»: бледная кожа, светлые зеленоватые глаза, русая коса, и все это привлекало внимание мужчин. Глеб Кржижановский, самый близкий друг Ленина и «отец советской электрификации» и «плана ГОЭЛРО», тоже вспоминал о Крупской: «В молодости она необыкновенно была хороша, что-то во внешности ее было приковывающее, одухотворенное что-то. И русское очень. Коса ниже пояса: бывало, ахали в Шушенском». Но уже тогда она имела, как подметили чуть позже родственники Ленина, «селедочный вид»: начиналась страшная базедова болезнь, которая со временем и обезобразила ее до неузнаваемости.
Самого Владимира Ульянова уже тогда называли «Стариком» и описывали, мягко говоря, весьма противоречиво. Известный эмигрантский журналист Николай Валентинов, лично познакомивший уже с 34-летним Лениным, писал: «Несмотря на лысину, в его облике я не видел ничего, что придавало бы ему старый вид. Крепко сколоченный, очень подвижной, лицо подвижное, глаза молодые». «За обнаженный лоб и большую эрудицию Владимиру Ильичу пришлось поплатиться кличкой «Старик», находившейся в самом резком контрасте с его юношеской подвижностью и бившей в нем ключом молодой энергией. Но те глубокие познания, которыми свободно оперировал этот молодой человек, тот особый такт и та критическая сноровка, с которыми он подходил к жизненным вопросам и к самым разнообразным людям, его необыкновенное уменье поставить себя среди рабочих, к которым он подходил ...не как надменный учитель, а прежде всего как друг и товарищ – все это прочно закрепляло за ним придуманную нами кличку», – вспоминал и Кржижановский. А вот революционер и будущий меньшевик Александр Потресов видел 25-летнего Ленина совсем по-другому: «...Он был молод только по паспорту. Поблекшее лицо, лысина во всю голову, оставлявшая лишь скудную растительность на висках, редкая рыжеватая бородка, немолодой сиплый голос». Трудно сказать, кто из них прав, а имеющиеся фото фиксируют лишь молодого рано полысевшего человека с сосредоточенным лицом и суровыми умными глазами.
Но, по общему мнению большинства мемуаристов, и друзей, и врагов, Ленин с молодости действительно, что называется, «брал людей» совсем другим – страстной убежденностью в своей правоте, жестким и подчас жестоким напором, ртутной подвижностью, силой железной аргументации, мощным живым и неутомимым интеллектом, ораторским даром, способностью убеждать и переубеждать. Он мог в одиночку не только переспорить многих, но и повернуть вспять уже устоявшееся мнение и добиться нужного решения, которое он считал правильным. В любви о таких сейчас говорят, что ему легче отдаться, чем доказать, что ты не хочешь. Но «Старика» в этом деле ждал суровый облом...
...Надежда влюбилась в него практически сразу. И сразу растворилась в своем чувстве. Ее ближайшая гимназическая подруга Ариадна Тыркова, впоследствии видный деятель партии кадетов, злейших врагов и Ленина, и Крупской, впоследствии вспоминала: «Надина жизнь уже определилась, наполнилась мыслями и чувствами, которым ей было суждено служить с ранней молодости и до могилы. …Эти мысли и чувства были неразрывно связаны с человеком, который ее захватил, тоже целиком. …Надя говорила о нем скудно, неохотно. Я ни одним словом не дала ей понять, что вижу, что она в него влюблена по уши. …Я была рада за Надю, что она переживает большое, захватывающее».
Фото: https://ru.wikipedia.org/wiki/...
Надежда Крупская в 1895 году
А Аполлинария осталась равнодушной к ухаживаниям молодого «Старика». Нет, она восхищалась его способностями и талантами, отдавала должное его воле и напору, но сердце молчало. Может быть, потому, что тогда к их кругу прибился молодой и, как показало время, талантливый ученый Константин Тахтарев. Тоже человек дела, он организовал марксистский кружок в Военно-медицинской академии, даже руководил революционной группой рабочих петербуржского завода Семенникова и с добровольческим отрядом боролся с эпидемией холеры в Саратовский области. Но все же Русь к топору он не звал и хотел, чтобы просвещенные рабочие боролись не за власть, а за свои экономические и социальные права. Потом это течение в российской социал-демократии назовут «экономизмом», признают оппортунистическим и проклянут. А вместе с ним и его основоположников и идеологов.
Но то будет позже, а в 1896 году Тахтарев со своей группой вступил в созданный Лениным годом ранее «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» и готовился к этой самой борьбе, вербуя сторонников. Верной опорой ему тогда и становилась Аполлинария. Окончательный разрыв ее со «Стариком» становился неизбежным...
Любовь на троих для... двоих и четвертого
Но Ленин долго надеялся и откровенно был влюблен. Чтобы понять, в кого, достаточно вспомнить, что своих новых подруг и соратниц он и называл по-разному. Надежду – наградил кличками «Рыба», «Минога» и «Селедка», а Аполлинарию – «Кубочка» и «Лирочка». Но, как утверждает большинство историков, это был молчаливый и односторонний роман. Он любил, она – принимала знаки внимания.
«Кубочка», по данным исследователей всех граней русского марксизма, первый раз могла «отшить» «Старика» еще в 1894 году, когда он дважды увязывался за нею в Нижний Новгород. Тогда это было модно – нести идеи передового учения в массы и в провинцию. А молодых, революционно настроенных и прогрессивно мыслящих людей из Нижнего Новгорода в Санкт-Петербурге тогда училось много. На лето они уезжали на каникулы домой и приглашали к себе в гости и на марксистские посиделки «старших товарищей».
Уже упомянутая выше нижегородка Софья Невзорова с сестрой Зинаидой пригласили к себе «Кубочку». Та приехала, а за нею дважды за лето в Нижний мотался и «Старик». Сестры Невзоровы предоставили в его распоряжение пустовавший дом своей еще одной замужней сестры, ключи от которого «были в его распоряжении, и он мог приходить и уходить, когда угодно». Где жила «Кубочка», неизвестно, но «Старик» пробыл в Нижнем Новгороде всего три дня и две ночи. Не похоже на счастливую и взаимную молодую любовь...
А потом события понеслись стремительно. В 1895 году Ленин заболел тяжелой формой воспаления легких. Оторванный от семьи, но привыкший к вечной заботе матери и сестер, он особо нуждался в ласке и внимании. И «Рыба» навещала его почти каждый день и преданно, как за родным, ухаживала за болящим. А «Кубочка» преподавала марксизм. В декабре того же года полиция арестовала и отправила в тюрягу на год и Ленина, и почти всех руководителей и активистов «Союза борьбы...». И почти весь этот год, до своего ареста, «Рыба» не только поддерживала связь с ним, но и тесно познакомилась с его родными – матерью Марией Александровной, сестрами Анной и Марией, братом Дмитрием. «Рыбу» в его семье не очень полюбили, но, видя ее неподдельную любовь к сыну и брату, приняли.
А «Кубочка» занималась революцией. И «Рыба» чисто по-женски перелукавила ее, перехитрила любовью. Вот как описала ситуацию она сама: «...Как ни владел Владимир Ильич собой, как ни ставил себя в рамки определенного режима, а нападала, очевидно, и на него тюремная тоска. В одном из писем он развивал такой план. Когда их выводили на прогулку, из одного окна коридора на минутку виден кусок тротуара Шпалерной. Вот он и придумал, чтобы мы – я и Аполлинария Александровна Якубова в определенный час пришли и стали на этот кусочек тротуара, тогда он нас увидит. Аполлинария почему-то не могла пойти, а я несколько дней ходила и простаивала подолгу на этом кусочке». И этот кусочек питерского тротуара стал плацдармом для всей жизни...
...Он просил приходить двоих, а одна не приходила. Он хотел видеть обеих, а видел одну. Возможно, это и решило судьбу любовного треугольника. Его отвергли, и он ответил взаимностью. Когда Крупскую арестовали, а «Старика» наоборот – в 1897 году выпустили перед ссылкой на свободу, его на пороге тюрьмы встречала уже... «Кубочка». По воспоминаниям сестры Ленина Анны, которая не любила «Рыбу» и симпатизировала «Кубочке», Аполлинария ждала Владимира у ворот тюрьмы, сразу же бросилась ему на шею, целовала его, смеясь и плача одновременно. Но «Старик», к его чести, не дрогнул. На первое место уже выходили дело, революционная целесообразность и, наверное, обида. Однако в «Старике» все больше и больше утверждался бескомпромиссный и твердо-безжалостный вождь мировой революции.
На следующий день «Старик» и «Кубочка» встретились во время собрания уцелевших марксистов на квартире инженера-марксиста Степана Радченко и жестко поспорили. Уже на идеологическую тему. Присутствовавший там Константин Тахтарев вспоминал об этом: «В пылу спора Владимир Ильич обвинил А.А. Якубову в анархизме, и это обвинение так сильно подействовало на нее, что ей стало дурно». А на завтра «Старик» собственноручно, «химией», написал в тюрьму письмо с признанием в любви... «Рыбе». Первый треугольник вождя рухнул в новую любовь...
Вместо эпилога
Дальше судьба у героев сложилась и по-разному, и одновременно в чем-то похоже. Каждый нашел свое счастье и любовь по-своему. Ленин отбыл в ссылку в Шушенское и через год вытребовал к себе для женитьбы Надежду. «Ну что ж, женой, так женой», – шутливо ответила «Рыба» на его предложение, и слова эти надолго стали символом революционной любви и верности жены революционера, ради него и его дела готовой на все. Надежда Константиновна приехала в Шушенское в начале мая 1898 года вместе со своей матерью Елизаветой Васильевной. И 10 (22) июля того же года в местной церкви священник Иоанн Орестов совершил таинство венчания. Запись в церковной метрической книге села Шушенского гласит: административно-ссыльные православные Ульянов и Крупская венчались первым браком. Первым и последним в судьбе обоих...
«Кубочку» тоже отправили в 4-летнюю ссылку, которую она отбывала неподалеку от Шушенского. Но на венчание подруги и бывшего воздыхателя не приехала, а лишь отправила поздравительную телеграмму. Ее саму тогда буквально забрасывал письмами влюбленный в нее Тахтарев, который в то время за границей уже редактировал газету «Рабочая мысль» – печатный орган ненавидимого Лениным «экономизма». «Кубочка» успешно бежала из ссылки сначала в Либаву, а потом в Берлин и Лондон. Там же они и поженились.
Фото: https://upload.wikimedia.org/w...
Константин Тахтарев. Увы, фото только такое...
В следующий раз стороны «треугольника» встретились уже вчетвером, семьями, в Лондоне, куда из ссылки перебрались и «Старик» с «Рыбой». Он называл эти отношения «старой дружбой», а Крупская об этом периоде их жизни вспоминала: «В Лондоне мы встретились с членом нашей питерской группы – Аполлинарией Александровной Якубовой... После ссылки, откуда она бежала, Аполлинария вышла замуж за Тахтарева, бывшего редактора «Рабочей мысли». Они жили теперь в эмиграции, в Лондоне, в стороне от работы. Аполлинария очень обрадовалась нашему приезду. Тахтаревы взяли нас под свою опеку, помогли нам устроиться дешево и сравнительно удобно. С Тахтаревыми мы все время виделись, но так как мы избегали разговоров о рабочемыслемстве, то в отношениях была известная натянутость. Раза два взрывало. Объяснялись. В январе 1903 г., кажется, Тахтаревы (Тары) официально заявили о своем сочувствии направлению «Искры».
Но «Рыбе» так только казалось. Тахтаревы (Тары) после знаменитого II съезда РСДРП в 1903 году выбрали не большевизм, а меньшевизм. И тем надолго вычеркнули себя из российской истории. Как уже было сказано, дата и причины смерти «Кубочки» точно не известны. Одни обвиняют туберкулез, другие вынужденную эмиграцию. Но Константин Тахтарев никуда не эмигрировал. Наоборот – некоторые его считают чуть ли не «отцом русской социологии» и уж точно одним из первых преподавателей этой дисциплины в России, куда супруги вернулись еще в 1907 году, отойдя от революционной борьбы. Потом он уезжал из России для работы в Британском музее и снова возвращался, стал видным ученым, читал лекции в Петроградском университете и писал книги.
При победившей советской власти он со своей социологией оказался невостребованным еще при жизни Ленина. Возможно, по той причине, которую большевики позже огласили Льву Гумилеву: «Вы опасны, потому что грамотны». Возможно, потому, что не надо было любить тех, кого не надо. Но «красный террор» обошел его стороной. Тахтарев пытался еще в 1920 году создать первый в стране Российский социологический институт, но наркомат народного просвещения ему отказал. Вместо этого его отправили работать хранителем в Институте Карла Маркса и Фридриха Энгельса и читать лекции в университете. После смерти Ленина ему запретили лекции и в сентябре 1924 года уволили отовсюду. Через несколько месяцев в июле 1925-го он умер от брюшного тифа. Умер, как спасся...
...О жизни же «Старика» и «Рыбы» их общий друг Кржижановский как-то сказал: «Владимир Ильич мог найти красивее женщину, вот и моя Зинаида (Невзорова, сестра Софьи, пытавшейся свести Ленина и Якубову в Нижнем Новгороде. – Авт.) была красивая, но умнее, чем Надежда Константиновна, преданнее делу, чем она, у нас не было...». И с этим никто не спорит – жизнь была прожита...
...А в 1938 году, за несколько месяцев до смерти, Крупская посетила Мавзолей, в последний раз посмотрела на своего «Старика» Володеньку и, выйдя из гробницы, тихо сказала: «Он все такой же, а я старею». И 27 февраля 1939 года, на следующий день после своего 70-летия, так же тихо умерла. Известно, что она просила похоронить своего великого мужа рядом с Инессой Арманд, которую тот тоже страстно любил, и это уже тема другого разговора. Крупской, разумеется, отказали, но замуровали в Кремлевской стене рядом и с Мавзолеем мужа, и с прахом любовницы. И вот этому треугольнику уже суждено оставаться таким вечно. Вместе с первой любовью на троих отбрасывая светлые лучи на каменные изваяния и торжественно-скорбные плиты. И очеловечивая образы тех, кого при жизни и посмертно оскопили жестокой славой и ненужным расчеловечиванием искусственного обожествления.
Ведь и правда: «Старик» Ленин был живым человеком. А мужика превратили в пергаментную куклу-мумию. И либо в вечного инфантильного «дедушку Ленина» с лучиками улыбки у глаз, либо в кровавого монстра-разрушителя. А он даже умер в неполные 54 года. В возрасте, который его последователи-геронтологи, наследники по партии и государству при назначении чинуш на должности в старческом маразме считали «мальчишеским». Даже Михаил Горбачев, человек, который разрушил великую страну, уже его империю и дело всей жизни, приступил к этому иудиному процессу в 54 года...
...А живой Ленин страдал и радовался, мучился и веселился, грешил и каялся. Пламенный трибун перед толпой и соратниками-революционерами, он был мягким, стеснительным и даже в чем-то нерешительно-наивным в общении с женщинами, искренне ласковым и душевно щедрым с детьми. Стал успешным политиком и государственным деятелем, но вряд ли был так уж счастлив в личной жизни. Однако и такую жизнь тоже нужно помнить со всеми ее любовными треугольниками и квадратами, жизненными тупиками и прочими загогулинами. Потому что оно, конечно, чем меньше всяких треугольников, тем жизнь проще. Но интереснее и насыщеннее ли?..
P.S. Кроме несчастной любви к Якубовой и удачного адюльтера с Арманд, Ленину приписывают еще несколько романов на стороне. С некой европейской аристократкой Екатериной де К. Они полюбили друг друга, но не поняли до конца, а с последовательным Лениным нельзя было быть только физиологически податливой подругой. Вторую возлюбленную – Елену Ленину – в Казани нашла кремлевская «бытописательница» Лариса Васильева. Елена-де и подарила «Старику» его окончательный псевдоним, с которым он ушел в бессмертие. Женщина якобы любила марксизм, обещала Ленину разделить все его тяготы и лишения вплоть до ссылки в Сибирь. Но когда дошло до дела, дама спасовала, и Владимир Ильич ее забыл. А с Крупской у него, как известно, не было детей. Известный лениновед Григорий Хаит не так давно установил, что, по данным тогдашних уфимских врачей, у нее развился генитальный инфантилизм, не позволяющий иметь потомство. И такая страшная болезнь тогда была неизлечима. Это только усугубило трагедийные тона ленинской жизни. Но это не означает, что сейчас нет живых родственников вождя. После смерти упомянутой племянницы Ольги Дмитриевны у нее осталась дочь – Надежда Алексеевна Мальцева. И внучка Елена. К тому же у Дмитрия Ильича Ульянова был еще сын – Виктор Дмитриевич, который умер в 1984 году. Его дети – Мария (1943 г.р.) и Владимир (1940 г.р.). У Марии Викторовны Ульяновой – сын Александр, в свою очередь, отец двух сыновей – Евгения (1989 г.р.) и Федора (2006 г.р.). Евгений женат и ждет потомство. У Владимира Викторовича есть дочь Надежда, она замужем, но детей у нее нет. И все перечисленные потомки Ульяновых проживают, слава Богу, в Москве...
Владимир Скачко
Оценили 6 человек
8 кармы