Тяжелый талант

I

Роман Петрович страдал полным отсутствием музыкального слуха. Не мог ни колыбельную детям спеть, ни в караоке с друзьями отжечь. Всю жизнь мучился бедолага. Но однажды Пречистая пожалела его и в одно мгновение одарила ярчайшим музыкальным талантом. Пой, Роман Петрович, во славу Божию, радуй людей. Потому, что очень плохо, когда у человека нет музыкального слуха. Вокруг тебя все поют, а ты только натянуто улыбаешься или беззвучно разеваешь рот. Нехорошо это.

Так что, держи талант, Роман Петрович, большой и тяжелый. Неси к людям, только, смотри не споткнись под его тяжестью. А то упадешь и нос расквасишь.

От рождения не было у Романа Петровича ни слуха, ни голоса. Не то что бы он их не развил или в землю закопал, а изначально Бог ему не дал. А без музыки же оно как? Без музыки и пения произрастает зависть к людям и зреет обида на родителей:

- Ну как же так, папа с мамой, как же так? Тщательнее вам надо было ребенка заводить, тщательнее. Со старанием, по любви…

Но, чтобы совсем уж не расстраивать бедолагу, Господь компенсировал отсутствие музыкальных талантов кое-чем другим. Взамен музыкальности Роман Петрович получил от Бога мир да любовь в семье, комфортный уровень жизни, хорошее здоровье и приятную наружность. Все что хочешь, Роман Петрович, только не пой и не играй на музыкальных инструментах. Вот так до обидного несправедливо обошелся с ним Бог, и, главное, не понятно за что.

К сорока годам Роман Петрович немного успокоился и уже привык, что караоке без него, но тут Бог позвал его жену в Церковь, жена позвала Романа Петровича, и через некоторое время им стало непонятно, как это они раньше жили без Бога. Огромный и бесконечный мир поглотил их. Жизнь, в том числе и семейная, обрела новый смысл. На свою двадцатилетнюю годовщину они с женой обвенчались. И стало на душе у Романа Петровича покойно и хорошо. Хорошо, но не очень.

Всем известно, что в Церкви много и очень красиво поют. Но опять же без Романа Петровича. Он даже «Символ Веры» не решался петь вместе со всеми. Стоял и тихонько шептал, боясь смутить своим фальшивым козлетоном окружающих его прихожан.

А ведь он мог бы петь на клиросе. Люди бы слушали его, плакали от умиления и сильнее тянулись к Богу. Молитвенный настрой имеет огромное значение. Когда вокруг тебя все душевно, то и духовно как-то полегче, думалось Роману Петровичу.

Прошло всего-то пару лет, как они пришли в Церковь, а рокопопная музыка уже перестала интересовать его. Концертам рок-звезд он стал предпочитать выступления праздничных монастырских хоров и ансамблей духовной музыки. Еще каких-то три года назад он бы не поверил, что знаменный распев можно с удовольствием слушать. Теперь же наоборот. Даже воспоминания о своих бывших музыкальных предпочтениях вызывали у него тошноту.

И ему с новой силой захотелось петь. Но теперь уже не фуфло всякое, а только красивое и близкое к Богу.

Обычно чудеса случаются на Рождество. Так повелось со стародавних времен, но Романа Петровича одарили чудом на Покров. Богородица сжалилась над страдальцем и упросила Сына не ждать еще два с половиной месяца, а помочь безголосому уже в октябре.

На праздник Покрова Пресвятой Богородицы Роман Петрович стоял рядом с женой в храме. Начиналась Литургия верных. Как бы ни с того ни с сего Роману Петровичу вспомнились строки из акафиста Покрову Пресвятой Богородицы про Романа Сладкопевца: «егда от Тебе во сне прият свиток книжный на снедение: тем убо умудрен нача разумно пети во славу Твою».

Роман Петрович не знал наизусть ни одного акафиста. А этот он читал несколько раз вместе с женой, но не более того, и, вдруг, неожиданно, строка на церковнославянском всплыла в памяти.

Роман Сладкопевец, о котором упоминалось в Акафисте, был поначалу так же безголос и ухоотдавлен как и Роман Петрович. Но в отличии от нашего современника бедный византиец был предметом насмешек своих собратьев христиан. Однажды они очень жестоко подшутили над ним, вытолкнув на клирос перед самим императором. Пришлось петь… Опозоренный Роман весь вечер молился Богородице, прося у нее утешения и Пречистая явилась ему, одарив обиженного свитком, который тот должен был съесть. Следующим утром Роман проснулся сладкоголосым певцом и талантливым композитором. Настолько талантливым, что Церковь до сих пор поет его кондаки.

В голове Романа Петровича поскакали мысли: «Вот ведь все же сходится! Он Роман, и я Роман, он не умел петь, и я не умею, Сегодня Праздник Покрова Пресвятой Богородицы, сегодня Церковь чтит память Романа Сладкопевца, ему помогла Богородица, так может и мне поможет?!!!»

И он горячо взмолился одновременно к Пречистой и к Роману Сладкопевцу. Объяснил им как мог про свои несчастные детство, отрочество, юность, зрелость, начинающуюся старость прожитые без животворящей музыки. Про то, что смиренно принимает свое наказание безголосостью, так как раньше пел бы всякую гадость, но теперь то он не то что раньше. Теперь то он совсем другой. Даже десятую заповедь исполняет! И готов славить своим пением Бога, Пречистую и всех святых. Молите Бога обо мне Богородица и Роман Сладкопевец! Очень хочу петь!

Хор с клироса затянул Херувимскую. Роман Петрович прикрыл глаза, отпустил мысли и поплыл по волнам молитвы. Под закрытыми веками созвучно пению начали перетекать медленно меняющиеся тени. Они то складывались в узнаваемые образы, то распадались, а потом взяли и обратились в прекрасное женское лицо и руку, протягивающую свиток. Рука отпустила свиток и тот поплыл прямо Роману Петровичу в рот. По размеру свиток был как советская сахарная трубочка, и на вкус оказался таким же, только без мороженного. А когда Роман Петрович его съел, все вокруг взорвалось яркими бемолями и скрипичными ключами. Ноты вихрем закружились под прикрытыми веками, но с окончанием Херувимской как сухие листья опали на землю. Роман Петрович открыл глаза. Видение было настолько ярким, что во рту даже ощущался сладкий вкус свитка. Продолжительное время Роман Петрович находился в ступоре, потом начал приходить в себя и тут дьякон возвестил: «Двери, двери! Премудростию вонмем».

Воодушевленный Роман Петрович грянул «Верую», но тут же сконфуженно затих. Чуда не произошло.

На следующее утро он приехал в офис. В его кабинете секретарша поливала цветы и тихонько напевала немудренный попсовый мотив. Роман Петрович кивнул ей, бросил портфель под стол, включил компьютер и тут услышал, что секретарша чудовищно фальшивит. Она полностью перевирала простейшую мелодию. Это было очень странным, потому что раньше девушка умела петь. Два раза в неделю она заходила в кабинет Романа Петровича и поливала растущие у него деревья. При этом постоянно что-то тихонько напевала. Голос у нее был приятный, песенки незатейливые и Роману Петровичу каждый раз нравилось. Но в это утро все было просто ужасно. Слушать ее не было никаких сил. Роман Петрович терпел, терпел и вдруг неожиданно для самого себя выпалил:

- Леночка, там же совершенно все не так. Вот послушайте, - и он в полный голос запел. Запел очень громко, правильно и красиво.

Пропев куплет, Роман Петрович в изумлении остановился. Они с Леночкой уставились друг на друга.

- Так Вы что, разве поете? - удивленно спросила секретарша.

- Получатся, что пою, - подтвердил Роман Петрович и, перекрестившись, добавил – Слава тебе, Боже наш, слава тебе!

- Вам же в «Голос» надо. - Леночка осторожно поставила лейку на подоконник и пятясь вышла из кабинета.

II

Музыкальный талант, дарованный Роману Петровичу, оказался настолько редкостным, что новый владелец поначалу даже растерялся. Не понятно было, как его с пользой применить.

То, что он не сможет петь на клиросе стало ясно на первой же после Покрова службе. Когда Роман Петрович от души запел «Верую», прихожане сначала стали оборачиваться на него, потом один за другим затихать. Молитву заканчивали дуэтом с героическим дьяконом, остальные сконфуженно шептали.

Больше в Церкви себя Роман Петрович никак не проявлял, ведь петь на клиросе не представлялось никакой возможности. Он и старушки. Как вы себе такое представляете? Видели когда-нибудь бриллиант в пластмассовой оправе? Нет? Вот и Романа Петровича с хором старушек не услышите никогда. Такой редкостный талант, как у него, возможно было огранить только патриаршим праздничным хором, но Патриарх у нас в Москве, а Роман Петрович в Питере. Не складывалось как-то.

Надо было что-то придумывать и Роман Петрович придумал. Он вспомнил совет Леночки и решил принять участие в шоу «Голос». Следующие полгода до начала отбора на новый сезон Роман Петрович знакомился со своим даром. Сначала попел перед друзьями, потом пару раз шокировал публику в караоке, затем похулиганил в кабаках, где выступали молодежные группы. Он так качественно и громко подпевал им, что те приглашали его к микрофону, как вокалиста. Через пару месяцев он пошел в студию звукозаписи и занялся аранжировками всемирных хитов. Оказалось, что он умеет не только петь, но и играть на многих музыкальных инструментах.

Его записи и отборочное выступление произвели на продюсера «Голоса» такое сильное впечатление, что Роман Петрович открывал шоу.

Выйдя на сцену, он исполнил арию Мефистофеля в своей аранжировке, начав с классики и закончив ее жестким хардом. Его сатана там правил такой бал, что все четверо наставников развернулись и слушали его, раскрыв рты.

Когда пришло время выбирать с кем дальше идти по шоу, с глаз Романа Петровича словно пелена спала.

- Боже, что я здесь делаю? - пронеслась в его голове мысль, - Господь мне такой дар дал, а я… Я участвую в каком-то балагане. Ну кого я из них выберу? Что они могут дать мне? Я ведь своим талантом превосхожу их всех вместе взятых. Боже, как я ошибся! Мне же надо было в Лондон ехать на английский «The Voice». Уже сегодня заключил бы с кем-нибудь многомиллионный контракт.

Но делать было нечего и Роман Петрович милостиво согласился влиться в команду самого маститого из наставников.

После первого командного собрания отправились всей гурьбой знакомиться в ресторан. Другие участники шоу смотрели на Романа Петровича как на звезду. Постоянно спрашивали откуда он такой взялся и где прятался столько лет. Роман Петрович отшучивался. Как объяснить безбожникам, что с ним чудо произошло? Роман Петрович решил не метать бисер перед певцами и певицами. Испугался предстать в глазах молодежи мракобесом. Поэтому только наливал да пил. В результате он довольно сильно набрался халявного виски и решил отчалить в гостиницу. Неожиданно выяснилось, что одна из молоденьких конкурсанток остановилась в одном с ним отеле и они самым естественным образом покинули вечеринку вдвоем.

Вызвали такси. Девчонка была живая, смешливая и очень красивая. Сначала, Роман Петрович с большим удовольствием балагурил, вызывая ее красивый смех. Потом они начали петь дуэтом, а на одном из крутых поворотов девушка завалилась на Романа Петровича и всю оставшуюся дорогу они ехали обнявшись. Не смотря на большую разницу в возрасте, они быстро почувствовали некую родственность своих душ. Это ведь такое счастье, когда у мужчины и женщины общие интересы. Он певец, а она певица. Какая славная пара! В гостиничном лифте они вовсю целовались.

Утро обрушилось на Романа Петровича шоком. С одной стороны рядом с ним лежала очень красивая женщина, с другой стороны от кровати висело зеркало. В зеркале отражалась опухшая морда блудника. Роман Петрович начал испытывать терзания совести. Не смотря на свои за сорок, он изменил жене первый раз в жизни.

Жена отпустила Романа Петровича в Москву с легким сердцем. Ее муж был верующим человеком, брак у них был венчанный, а за долгие годы совместной жизни Роман Петрович зарекомендовал себя верным супругом, много раз был в командировках и никогда ничего себе не позволял. И ладно бы такое случилось с ним раньше, но теперь то что? Он же венчанный!

За завтраком в гостиничном ресторане девушка улыбнулась и сказала, что ночью было очень вкусно, но, учти Роман Петрович, что ничего между нами не было. Ничего, и забыли об этом.

Роман Петрович внутренне облегченно вздохнул. В его интересах тоже было, чтобы как бы ничего не было.

В дуэтную пару наставник назначил ему тридцатипятилетнюю более-менее состоявшуюся певицу, москвичку.

- У вас будет волшебный дуэт, отлично споетесь, - пообещал им наставник и не обманул.

После первой репетиции женщина пригласила напарника посмотреть, как она живет.

Роман Петрович приглашения испугался. Он уже один раз изменил жене и твердо решил для себя, что хватит. Свое грехопадение оправдывал навалившейся славой, стрессом и пьянкой. Хотя жена тоже отчасти была виновата в случившимся. Роман Петрович прекрасно видел какими глазами на него смотрят окружавшие его на шоу женщины. Сколько было в этих взглядах интереса и любви. Жена же хоть и любила Романа Петровича, но уже много лет на него так не смотрела. Перестала ценить мужика, вот и оказалась в зоне риска.

Но как христианин, Роман Петрович не должен обращать внимания на недостатки жены, а любить ее всякой, даже если она не способна в полной мере оценить громаду его таланта, раз такую супругу дал ему Господь. Он же не язычник, который любит только тех, кто любит его. Он, все-таки православный христианин. Поэтому приглашения певицы Роман Петрович испугался.

Он представил себе, как та затащит его в свое логово, там предложит постель и придется ему, как мужчине, согласиться, и будет это уже не случайная половая связь по пьяни, а обдуманный грех, на что он пойти никак не мог.

Как отказаться от приглашения Роман Петрович сразу не придумал, поэтому для начала поинтересовался, велики ли хоромы?

- Да, ерунда, а не хоромы. Маленький загородный дом, площадью всего лишь триста метров, - махнула рукой напарница, - Я же пока не Пугачева.

- Одна на трехстах метрах живешь? – как бы изумился Роман Петрович, выуживая информацию.

- Я что, ущербная? – удивилась певица. - У меня муж и двое детей.

- Муж – продюсер? - заулыбавшись спросил Роман Петрович.

- Муж – Челентано, - гордо ответила певица и показала на мобильнике фотку молодого мужика удивительно похожего на Челентано, но не в майке, а в камуфляже. Вместо гитары он держал в одной руке охотничье ружье, а в другой труп зайца.

- Итальянец? – Спросил Роман Петрович.

- Нет, ФСБэшник. А вот мои детки, - и она пролистала ему несколько фоток своих дочурок.

Муж-силовик с детьми успокоили Романа Петровича, и он согласился сходить к ней в гости.

На взгляд провинциала из культурной столицы она жила очень хорошо. Красивый коттедж в ближнем Подмосковье.

- Дети на каникулах в Крыму, а муж рыбу ловит на Камчатке, - расстроила Романа Петровича хозяйка, - Давай, я тебе дом покажу.

И показала.

- Большой у тебя дом, красивый, - оценил строение Роман Петрович, - Со вкусом все сделано.

-Да ну, скажешь тоже, - заулыбалась хозяйка, - разве это большой и красивый и со вкусом? Это ты у нас большой и красивый, и рассказывают, что очень вкусный.

Роман Петрович густо покраснел. Если до этого момента у него была надежда, что все обойдется, то теперь стало ясно, что придется пойти на грех. Не может же он женщину обидеть? Ему ведь еще с ней на большом шоу петь. Куча репетиций впереди. Может оно и к лучшему? Друг друга по-настоящему узнают. Для творческих людей это очень важно.

Вернусь в Питер, исповедаюсь незнакомому священнику в отдаленной церкви, причащусь и буду как раньше, - решил для себя Роман Петрович и, обняв хозяйку за плечи, поинтересовался: Покормишь?

Но как выяснилось, есть никто не собирался. Из еды в доме были только испанская ветчина и греческие оливки. Когда они закончились, а вместе с ними иссякла и бутылка текилы, хозяйка, таинственно улыбаясь, извлекла на свет божий пакетик с белым порошком. Сыпанула из него на стеклянную поверхность кухонного стола и протянула гостю короткую бумажную трубочку.

- У тебя кредитка далеко? - спросила она Романа Петровича.

- Я не буду, - ответил тот, доставая из кармана пластиковую карту, - Я даже не курю.

- Я тоже, - ответила хозяйка, деловито шуруя карточкой по порошку, - нам курить нельзя, а орех и можно, и нужно. Давай, не стесняйся.

- Да я и не умею, - продолжил отговариваться Роман Петрович.

- А что тут уметь? - удивилась хозяйка и, забрав трубочку, снюхала одну из дорожек.

Ладно, чего уж там девочку из себя корчить, - определился Роман Петрович, - с одного раза наркошей не стану.

Он наклонился к порошку, зажал одну из ноздрей пальцем, во вторую сунул трубочку, резко вздохнул через нее и все вокруг взорвалось яркими бемолями и скрипичными ключами. Ноты вихрем закружились под прикрытыми веками, и, вдруг, опали как сухие листья на землю. Роман Петрович открыл глаза. Он стоял в своем храме на праздничной службе Покрова Богородицы. Заканчивалась та самая Херувимская с которой все началось.

«А ведь это была даже не слава, а лишь преддверие славы, - прошелестел в его голове женский голос, - но ты и этой малости перенести не смог. Что же ты просишь гибели для своей души, неразумный? Тебе же вообще петь нельзя, ни нотки, нисколько. Уж больно ты тщеславный. За тщеславие потянули и рухнул твой домик на песке.

Видел бы ты себя в истинном свете, весь в язвах и струпьях, сам бы от стыда на сцену не вышел, а спрятался в самом темном углу, чтобы твоего позора не видел никто. Но Сын мой милостив, и знает, что есть еще что-то живое под проказой в тебе. Еще можешь очиститься, излечиться. Бог поможет, только будь с ним.»

Плохо, когда человек совсем не умеет петь. Плохо, но не смертельно. Смертельно, когда себя любишь больше всех и легко других предаешь. Вот это по-настоящему плохо. А петь…

Роман Петрович взглянул на стоящую рядом с ним жену.

«Интересно, мне теперь за измену надо исповедоваться или таки ничего не было?» – наморщил он лоб, но тут дьякон возвестил: «Двери, двери! Премудростию вонмем» и Роман Петрович зашептал:

- Верую…