Зачем Александр Невзоров предлагает отменить русскую классическую литературу

Тут в связи с Днём русского языка какая-то добрая, или не добрая душа, вытащила на свет божий старый текст Александра Невзорова под скромным названием «У русской литературы закончился срок годности»

Господин Невзоров, ещё в далёком 2014 году, достаточно коротеньким текстиком просто отменил всю русскую литературу. За всю эту её мракобесность, реакционность, непрогрессивность. Колонка у господина Невзорова получилась достаточно злая, но в этом чувствуется некая обида на то, что происходило в то время – от Украины ушёл Крым, а народ Донбасса решил не прогибаться под младоевропейскую прогрессивную бандеровщину и предпочёл позору войну. Всё это очень сильно ударило по самосознанию убеждённого русофоба Невзорова и он решил оттоптаться на разумном, добром и вечном.

На самом деле, у господина Невзорова получился полноценный манифест. Даже странно, как тогда прошли мимо него, ибо писанина весьма занятная и многое объясняющая. В первую очередь – о какой же новой прекрасной России будущего мечтают все эти невзоровы. Ответ прост – о никакой. Есть же сейчас модный термин – культура отмены, так вот этот текстик, это пламенный призыв об отмене всей русской культуры. Ну её в топку. И аргументация замечательная – современным детям это не интересно. Всё устарело. Ну вот вам просто одна цитата:

«Богоискательская истерика Достоевского имеет к сегодняшнему дню такое же отношение, как шумерские глиняные таблички. Пафосное, мучительное, многословное фэнтези Толстого о войне 1812 тоже свое отжило.»

Прочитайте и вдумайтесь. Конечно, лучше бы найти и прочитать весь текст, но я не буду вас толкать на эту эмоциональную пытку. В принципе, весь концепт текста – именно в этой цитате. Богоискание – пустая, не имеющая смысла фигня. Богоискание, в данном смысле – это не религиозное понятие, а скорее о некоей морали, термин, который очень хорошо перекликается с другим смыслом Фёдора Михайловича: «Если Бога нет, всё позволено». Ну а отжило, не «пафосное фэнтэзи Толстого о войне», а само понятие Родина. Отжило понятие исторической памяти, частью которой является и «Война и мир».

Разумеется, я несколько утрирую и упрощаю. Просто говорить на эту тему, наверное, можно очень долго. Но хватит и главных смыслов этого удивительного манифеста, ибо изложены они предельно просто и понятно.

Невзоров призывает не пичкать детей всей этой мутью. И если соблазниться чертовщинкой — в чём-то он даже прав. Вспомните себя в школьные годы – вам очень была интересна классическая литература? И сейчас современным детям наверняка интереснее Гарри Поттер, комиксовые фильмы о супергероях и прочее, тому подобное. Достаточно примитивно и занимательно, что ещё нужно ребёнку? Но дело в том, что несмотря на то, что многие мучились в школе с классической русской литературой, наступал момент, когда к ней возвращались. И вот тогда, читали уже понимая, впитывая в себя всё то, что в ней заложено. И «Преступление и наказание» — воспринимался уже не нудной, надоедающей шнягой, а почти что философским трактатом. Но чтобы к нему вернуться – надо было помучиться в школе. То зерно, которое потом прорастало, было брошено именно там.

Отказаться от русской литературы, у которой «закончился срок годности» — достаточно просто. Никаких сверхусилий для этого не потребуется. Только этот отказ будет равносилен отказу от своей идентичности, от своей истории, от своей памяти. Это будет отказом от всего, что делает некую общность людей, населяющую определённую территорию, народом.

Собственно, именно это и есть главная цель этого манифеста и других причин призыва отказаться от русской литературы нет. Наверное, это такая ключевая точка, с которой удобно было бы начать некое уничтожение народа, не физическое, а моральное. Но в какой-то мере, это ещё страшнее. Физическому уничтожению противостоять гораздо легче, а вот тут – ты ещё попробуй пойми, кто враг.+

А для начала – литературу можно заменить литературкой, а культуру вообще – культуркой. В принципе, процесс и так уже идёт и его признаки мы наблюдаем каждый день.

Голос Мордора