История песни: "Журавли"...

Давайте в начале послушаем эту прекрасную песню, которая берет за душу...

Началось всё 6 августа 1945 года в Японии. Именно в этот страшный день на Хиросиму была сброшена атомная бомба. Дом двухлетней Садако Сасаки находился всего в полутора километрах от эпицентра взрыва, но девочка не только выжила - казалось, она вообще не получила никаких повреждений. До одиннадцати лет Садако росла самым обычным ребёнком - активным и весёлым. Девочка занималась спортом, участвовала в соревнованиях... Но внезапно её жизнь стала совсем иной. В ноябре 1954 года у Садако проявились первые признаки лучевой болезни, а в феврале врачи поставили страшный диагноз: "лейкемия" - рак крови, который в Японии в то время называли "болезнью атомной бомбы".

Девочку поместили в госпиталь, но надежд на выздоровление не было. Однажды лучшая подруга Садако, Чизуко, пришла навестить больную и принесла ей необычный подарок: бумажного журавлика. Чизуко рассказала старинную японскую легенду: тот, кто сложит тысячу бумажных журавликов, сможет загадать любое желание, и оно исполнится. Садако мечтала выздороветь. Она начала складывать журавликов, занимаясь этим целыми днями. Любой клочок бумаги, который попадал в её руки, превращался в бумажную птицу.

Часто пишут, что Садако успела сделать всего 644 журавлика. Но это не так. Просто в 1977 году писательница Элеанор Коэр выпустила книгу под названием "Садако и тысяча бумажных журавликов", в которой и рассказала про 644 журавлика - якобы, больная девочка не успела воплотить свою мечту в жизнь. На самом деле, всё было гораздо печальнее: Садако сделала тысячу журавликов, но... её желание не исполнилось. Болезнь не уходила. Девочка продолжала бороться и складывала всё новых и новых журавликов...

На фотографиях: Садаки Сасако и бумажные журавлики:

Увы, жизнь оказалась жестокой: Садаки умерла 25 октября 1955 года.

Страшная и грустная история девочки сделала её символом неприятия ядерной войны. Памятники Садако были установлены в разных городах и странах. Конечно же, самый известный из них находится в Хиросиме - в Парке Мира. Он был установлен в 1958 году, и на его постаменте написано: "Это наш крик, это наша молитва, мир во всем мире". А на верхушке купола-постамента - скульптура Садако с бумажным журавликом в руках.

Памятник Садаки Сасако в Хиросиме:

Ровно через 20 лет после завершения войны, в 1965-м, дагестанский поэт Расул Гамзатов посетил Японию. Ему показали памятник Садако и поведали её историю. Этот рассказ настолько потряс Гамзатова, что он не переставал думать о маленькой японке и её журавликах. Но в той поездке поэта настигло его собственное горе: он получил телеграмму, в которой сообщалось о смерти его матери... Гамзатов вспоминал: "Я вылетел в Москву и в самолёте, думая о матери, вспомнил и умершего отца, и погибших на войне братьев. Но та хиросимская девочка с бумажными журавликами не уходила из памяти. Так было написано это стихотворение".

Да, Гамзатов написал стихотворение "Журавли" на своём родном аварском языке, и птицы стали символом всех погибших на войне солдат. В 1968 году Наум Гребнев перевёл стихотворение на русский язык, и "Журавли" были напечатаны в журнале "Новый мир".

Расул Гамзатов и Наум Гребнев:

Вот оно, это стихотворение. Так оно выглядело до того, как стать песней:

Журавли

Расул Гамзатов, перевод на русский язык - Наум Гребнев

Мне кажется порою, что джигиты,

С кровавых не пришедшие полей,

В могилах братских не были зарыты,

А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?

Сегодня, предвечернею порою,

Я вижу, как в тумане журавли

Летят своим определенным строем,

Как по полям людьми они брели.

Они летят, свершают путь свой длинный

И выкликают чьи-то имена.

Не потому ли с кличем журавлиным

От века речь аварская сходна?

Летит, летит по небу клин усталый —

Летит в тумане на исходе дня,

И в том строю есть промежуток малый —

Быть может, это место для меня!

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я поплыву в такой же сизой мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая

Всех вас, кого оставил на земле.

Это стихотворение попалось на глаза известнейшему артисту Марку Бернесу. Бернес был поражён. Он сразу же позвонил Гребневу и рассказал, что мечтает превратить стихотворение в песню. Оговорили изменения, о которых Гамзатов вспоминал: "Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми, и вместо „джигиты“ написали „солдаты“. Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание". Кроме того, текст сократили - из оригинальных 24 строк оставили 16.

С готовым текстом Бернес обратился к композитору Яну Френкелю - их уже объединяло длительное и продолжительное сотрудничество. Но "Журавли" не сразу "сдались" композитору - только через два месяца он написал вступительный вокализ, и после этого работа пошла легче. И вот музыка была готова. Френкель писал: "Я тут же позвонил Бернесу. Он сразу же приехал, послушал песню и... расплакался. Он не был человеком сентиментальным, но нередко случалось, что он плакал, когда ему что-либо нравилось".

Марк Бернес и Ян Френкель:

Бернес очень торопился записать песню. В то время он уже был очень тяжело болен, и, как бы предчувствуя свою кончину, хотел, чтобы "Журавли" стали его последней песней.

Марк Бернес умер 16 августа 1969 года, и, по его просьбе, на похоронах звучали "Журавли". Через 20 лет, в 1989 году, эта же песня провожала в последний путь Яна Френкеля.

"Журавли" оставили глубочайший след в памяти народа. Именно благодаря этой песне журавль стал символом памяти о погибших в Великую Отечественную войну. Эту птицу можно увидеть на многих памятниках, посвящённым павшим.

Множество артистов записали свои версии "Журавлей" и исполняют эту песню на своих концертах (в том числе, например, англичанин Марк Алмонд). Правда, вряд ли их можно сравнить с Марком Бернесом, который подарил этой песне бессмертие.

Журавли

Текст песни:

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?

Летит, летит по небу клин усталый,

Летит в тумане на исходе дня,

И в том строю есть промежуток малый,

Быть может, это место для меня.

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я поплыву в такой же сизой мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая

Всех вас, кого оставил на земле.

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю нашу полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей...

Источник