В прошлом материале, посвященном военной мощи КНДР, уже указывалось, что ныне сложившийся относительный паритет военных возможностей сторон на Корейском полуострове скоро завершится, причем именно в пользу Южной Кореи . Этот тезис вызвал массу дискуссий и комментариев в Сети, поэтому было бы логично шире осветить именно этот аспект региональной военной политики: динамику военных потенциалов Пхеньяна и Сеула.
Любой военный потенциал, так или иначе, опирается на демографический, экономический, технологический, научный и политический фундамент, поэтому вначале стоит оценить именно эти параметры на сегодняшний день.
В первую очередь важны демографические характеристики. Так, население Южной Кореи – 48,87 млн. чел., Северной Кореи – 24,5 млн. чел. По оценкам, опубликованным в открытой военной печати, мобилизационные ресурсы Южной Кореи составляют 14,2 млн. чел. (в т.ч. 9 млн. годных к военной службе), а Северной Кореи – 6,2 млн. чел. (в т.ч. 3,7 млн. годных к военной службе). Итого: если по численности населения Юг превосходит Север в 2 раза, то по мобилизационному ресурсу в целом в 2,29 раза, а по годным военной службе уже в 2,43 раза.
Если же оценивать экономический потенциал сторон, то картина следующая. Если сопоставить совокупные показатели ВВП по обменным курсам валют и по паритету покупательной способности (ППС), то соотношение у противостоящих сторон следующее. Если брать номинальный ВВП за 2010 г., то у Юга он больше в 35,2 раза, а если рассчитанный по ППС, например, за 2011 г., то видно превосходство уже в 38,9 раза!
Важнейшей характеристикой экономического потенциала в плане общего военно-экономического потенциала являются также объемы промышленного производства, уровень развития инфраструктуры, золотовалютные резервы. Тут ситуация для КНДР еще более плачевная.
Так, по производству стали Пхеньян уступает в 46,1 раза, а по производству автомобилей - в 1068 раз. Еще одним важнейшим показателем является энергетика. Пхеньян уступает по установленным мощностям в электроэнергетике в 10 раз, а по объемам производства электроэнергии в 20 раз. Обе страны импортируют нефть, а именно нефтепродукты - ключевое топливо в современном гражданском транспорте и военной технике: Север импортирует нефть в объеме меньшем в 226 раз. Это и неудивительно, ведь суммарный объем внешней торговли КНДР меньше в 212 раз.
Картинка в полном размере: http://voprosik.net/wp-content...
Если же сопоставить размеры доходных и расходных статей бюджетов обеих стран, то сопоставление снова в пользу Юга. Так, если брать доходы бюджета Южной Кореи, то они примерно в 30-40 раз превышают соответствующий показатель КНДР, рассчитанный по самым оптимистичным оценкам, если же брать пессимистические оценки, то разрыв достигает 80-100 раз. Аналогичная картина и по расходам. Наиболее красноречивый показатель - одни только расходы государственного бюджета Южной Кореи примерно в 8-10 раз превышают оценочный объем всего годового ВВП КНДР. Одни только золотовалютные резервы Южной Кореи превышают весь годовой ВВП КНДР в 7,5-11 раз.
Если сравнивать транспортную инфраструктуру, важную с точки зрения стратегических возможностей, то здесь превосходство снова на стороне Юга и причем системное. Сеул опирается на более плотную и гибкую транспортную сеть. Так, уступая по размерам территории, Южная Корея значительно превосходит Северную по плотности аэродромной, автодорожной и железнодорожной сетей: в 1,75, 4,87 и 1,2 раза, соответственно. Южная Корея также располагает очень мощной портовой инфраструктурой, на порядки превышающей пропускные возможности портов КНДР. В то время как Южная Корея контролирует один из крупнейших торговых флотов мира, аналогичные показатели у Севера практически ничтожны.
Разрыв в технологическом потенциале лучше всего характеризует такой пример: одна только компания Samsung потратила на исследования сумму большую, чем все государственные расходы КНДР! Отставание такой важной отрасли, как станкостроение, у КНДР от Республики Корея, по оценкам западных экспертов и опубликованным интервью перебежчиков с инженерным и научным образованием, составляет около 25-27 лет, возможности по производству элементной базы электроники отстают примерно на 30 лет, в области базового приборостроения отставание от 15 до 40 лет в зависимости от направления и т.д.
Политический вес Сеула лучше всего показывает его экономическая значимость даже для дружественных Пхеньяну стран. Ключевой партнер КНДР - это Китай. В 2011 г. объем двусторонней торговли между Китаем и Южной Кореей достиг уровня в 245 млрд. долл. Объем же торговли Китая с Северной Кореей за 11 месяцев 2011 г. достиг лишь 4,673 млрд. долл. Итого, Юг Китаю в 52,5 раза «дороже», чем Север. Конечно, эти цифры несколько условны, но достаточно точно характеризуют нынешнее неравенство.
При взгляде на все эти цифры возникает закономерный вопрос: каким образом вообще возможен какой-либо паритет между сторонами при таком вопиющем разрыве? Причем паритет не только из-за ядерного оружия, но и обычных вооружений КНА. Дело здесь не только в фортификации Северной Кореи и других асимметричных ходах. Чтобы понять, как и почему сложилась нынешняя ситуация, необходим кое-какой исторический экскурс в историю последних двух десятилетий.
Картинка в полном размере: http://voprosik.net/wp-content...
Для оценки нынешней ситуации и перспектив ее развития следует учитывать определенные особенности новейшей истории Корейского полуострова.
Во-первых, Южная Корея, в принципе, куда менее милитаризована, чем Северная. Причин тому несколько. Это и наличие войск США на своей территории после окончания войны (советские и китайские части покинули КНДР еще в 1950-х гг.), что значительно упрощало поддержание военной безопасности страны со ставкой на гарантии союзника. И принципиально иной тип экономики - открытая экспортная, а не импортозамещающая автаркическая, что в свою очередь ограничивало возможность превращения страны в общество с доминированием военных приоритетов над экономическим развитием. Иной поэтому была и историческая стратегия модернизации: если КНДР уже с начала 1960-х гг. стала вести политику «параллельного гражданского и военного строительства» и «превращения страны в неприступную крепость», то Республика Корея поставила в приоритет наращивание именно экономической составляющей.
Во-вторых, неуправляемость и низкая предсказуемость Пхеньяна для союзников была той причиной, из-за которой КНДР не получала ни от Китая, ни от СССР достаточной военно-технической помощи для обеспечения гарантированного военного превосходства над Югом. В свою очередь, и США, и СССР своими поставками относительно современного вооружения обеим сторонам поддерживали определенный паритет на полуострове, не допуская возникновения перевеса в пользу одной из сторон. Эта ситуация продолжалась до конца 1980-х гг.
Ситуация изменилась в начале 1990-х. Пхеньян оказался в условиях экономической катастрофы после распада СССР и серии стихийных бедствий, Сеул же очутился в условиях «почти победителя» в традиционной борьбе двух Корей.
Но прошедшие 20 лет так и не были использованы для целенаправленного создания Югом тотального военного превосходства на полуострове.
С одной стороны, в 1990-х гг. сказывалось ошибочное ожидание скорой гибели КНДР под грузом внутренних проблем. С другой стороны, конец 1990-х - начало 2000-х гг. - это и попытки проведения политики «мирного сосуществования» с продолжающейся ставкой на США как союзника, который, так или иначе, сможет окончательно решить проблему с Севером, «если вдруг что-то пойдет не так». Ведь в эти годы всем окончательно стало ясно, что объединение как мирным, так и силовым путем для Южной Кореи - это новые расходы и теперь уже внутренние социальные проблемы. Тем более за 1990-е гг. окончательно исчезла угроза северокорейского вторжения и Сеул, просто поддерживая свои вооруженные силы в тонусе и осуществляя относительно вялое перевооружение, за эти 20 лет и так уже по формальным индикаторам военного потенциала во многом обошел соперника.
Однако целая серия инцидентов в 2010 г., связанных с продемонстрированной недостаточной боеготовностью Южной Кореи, и предшествующее бессилие США в 2000-х гг. остановить военную ядерную программу КНДР привели к смене стратегии развития военного потенциала страны.
Во-первых, традиционная парадигма симметричной гонки вооружений изжила себя. Наличие относительно большего количества современного оружия оказалось легко компенсируемым при помощи ядерного оружия, а также целого ряда асимметричных ходов (фортификация, маскировка, ставка на баллистические ракеты и т.п.).
Во-вторых, выяснилось, что если Север может нанести достаточно разрушительный первый или ответный удар по гражданскому населению Юга, то в общем уже не столь важно насколько КНДР формально уступает в целом и способна ли победить в войне. А для того, чтобы гарантировать неспособность Пхеньяна нанести этот самый неприемлемый ущерб при различных сценариях конфликта, требуются радикально иные и степень, и форма превосходства. Просто иметь более сильную армию недостаточно. Требуется создание иного и по численности, и по составу набора силовых инструментов: новые системы ПВО и ПРО, технической разведки, высокоточное оружие, робототехника и т.д.
В-третьих, все эти проблемы усугубляются еще тем, что в значительной степени нынешняя армия во многом вооружена морально устаревшими образцами вооружения как в сухопутных силах, так и в ВВС. Долгие годы полное перевооружение затягивалось и откладывалось по причинам экономии финансовых средств, однако бесконечно это продолжаться не могло. Аналогичная ситуация, конечно же, характерна и для КНДР, и даже в большей степени.
В-четвертых, в отличие от периода «холодной» войны, у Южной Кореи уже накоплен достаточный финансовый потенциал, развитая гражданская промышленность, а также создан достаточно мощный военно-промышленный комплекс. Теперь Сеулу уже не требуется довольствоваться только дешевыми системами, поставляемыми в рамках военной помощи или выбирать лишь из того, что есть на обычном рынке вооружений в базовой экспортной комплектации у ограниченного списка поставщиков. Тем более теперь уже Юг часто размещает заказы лишь на разработку отдельных систем и подсистем под собственные требования (в США, России, Израиле), и сам осуществляет конструирование и выпуск военной техники с использованием иностранных, либо адекватных отечественных технологий. Поэтому программа перевооружения сейчас уже не только средство решения военно-политических задач, но и способ наращивания промышленного и технологического потенциала страны.
В-пятых, не только на Корейском полуострове, но во всей Северо-Восточной Азии происходит стремительное наращивание военной мощи. Идет активное обновление вооруженных сил Китая и Японии. Это еще один, и далеко не второстепенный стимул перевооружаться.
Таким образом, только в последние годы сложился комплекс факторов, создающий как и соответствующую мотивацию в Южной Корее, так и возможности по успешной реализации стратегии достижения тотального военного превосходства над КНДР.
Происходящие изменения лучше всего начать рассматривать с той сферы, в которой Юг традиционно сильнее Севера - морской компоненты вооруженных сил. ВМС Южной Кореи уже сейчас могут легко потопить практически весь надводный флот КНДР без особых проблем. Единственными реальными козырями Севера в современных условиях остаются лишь морские силы командования специальных сил КНДР, и подводный флот.
И если у первых шансы представлять реальную опасность для врага на море призрачны (надо еще не погибнуть при транспортировке вместе с остальными кораблями и катерами надводного флота), то вторые сейчас рассматриваются в Южной Корее как единственная реальная сила в возможной войне. Поэтому предпринимаются меры, чтобы с этой опасностью эффективно бороться.
Уже в 2015 г. ожидается создание отдельного командования подводных сил. Также продолжается стремительное наращивание численности собственного подводного флота: на вооружении уже стоят 12 современных неатомных подлодок и их число постоянно растет. Одновременно проводится глубокая модернизация и просто противолодочных возможностей флота в целом. В ход идут все варианты: от закупки и установки более совершенных образцов традиционного оборудования (новые сонары, средства обработки сигналов) до таких пока нетрадиционных вещей, как подводная робототехника.
При этом следует учитывать тот факт, что возможность защититься от подлодок Севера критична, только если они уже большей частью развернуты в акваториях на момент начала конфликта. Если этого еще не произошло, то их легко запереть на военно-морских базах, заминировав фарватеры. Практически же беззащитны перед современной авиацией и все причалы, что делает даже эту наиболее серьезную часть военно-морского потенциала КНДР крайне уязвимой.
Учитывая все эти факторы, меняются и подходы к применению ВМС Республики Корея в целом.
Во-первых, наращиваются «мобильные силы», находящиеся на постоянном боевом дежурстве и способные начать боевые действия сразу из состояния мирного времени без относительно длительной предварительной подготовки. Под их нужды планируется ввод в строй до 2020 г. трех новых военно-морских баз.
Во-вторых, флот к 2020 г. будет выполнять не только традиционные военно-морские задачи, но и задачи прикрытия территории страны от ударов авиации и баллистических ракет. Именно в рамках решения подобных задач (в первую очередь ПРО) развиваются возможности современных эсминцев.
В-третьих, подводные лодки с 2018 г. начнут получать дальнобойное высокоточное оружие. В качестве такового называются, например, ракеты с дальностью стрельбы до 500 км, что в условиях Корейского полуострова делает их стратегическим оружием. Это фундаментально изменит расстановку сил в регионе: Сеул получит принципиально новое ударное средство, способное быстро и без заметной предварительной подготовки атаковать цели на всей территории КНДР из прилегающих морей.
Поэтому к 2020 г., помимо тотального превосходства над противником в формате «флот против флота», ВМС Сеула обретут и возможность действовать в формате «флот против берега». Раньше в вероятном конфликте эту роль планировалось целиком и полностью возлагать на плечи ВМС США. При этом ударные возможности значительно вырастут не только у ВМС, но и у ВВС, и сухопутных сил.
В настоящее время основные усилия, предпринимающиеся в рамках программ модернизации воздушной и наземной компонент военной мощи Республики Корея, направлены на нивелирование относительных преимуществ армии КНДР. Еще одной назревшей проблемой для Сеула является замена морально и даже физически устаревших образцов вооружения и военной техники, ведь по многим показателям значительная доля армейских частей соответствуют требованиям разве что 1970-х гг.!
Самый главный военный аргумент КНДР – это ее ядерное оружие. Учитывая же технологический уровень ядерного комплекса КНДР, разные аналитики, использующие разные методики и допущения, видят следующие варианты существующих для Южной Кореи угроз на театре военных действий. Это различные ядерные фугасы (на собственной территории, либо доставляемые диверсионными группами в случае, если у КНДР будет достаточно обогащенного урана для изготовления аналогов американских ядерных мин конца 1950-х), ядерные морские мины и торпеды, авиабомбы, доставляемые пилотируемыми самолетами, баллистические ракеты малой дальности.
Борьба с первыми двумя опасностями для Южной Кореи не столь сложна: в одном случае это традиционные меры противодиверсионной борьбы в собственном тылу, в другом - обычные действия флота по борьбе с минной и торпедной опасностью. Во втором случае главное - это общая боеготовность и боеспособность флота.
Стратегия противодействия ВВС и Ракетным силам КНДР включает в себя два компонента: наступательный и оборонительный. Самый эффективный способ борьбы с носителями ядерного оружия - это их уничтожение еще до старта. Тут возможности Южной Кореи растут день ото дня.
Помимо появления на вооружении крылатых ракет морского и наземного базирования, способных в первом опережающем ударе поразить аэродромы и ракетные базы, идет постоянное улучшение возможностей военной авиации по выполнению аналогичных задач. В первую очередь это касается дальнобойного высокоточного оружия, действующего по принципу «выстрелил-забыл». При помощи подобных систем возможно быстрое и эффективное выведение из строя взлетно-посадочных полос авиабаз, рулежных дорожек из подземных укрытий, разрушение выездных ворот. Ракетные базы, несмотря на развитую фортификацию, тоже могут быть выведены из строя: дистанционным минированием кассетными боеприпасами наземных площадок, разрушением выездов на поверхность прямым попаданием в них. И это может быть сделано уже в первые часы войны на всей территории КНДР.
Для перехвата же уже взлетевших ракет и самолетов будут действовать два эшелона ПВО и ПРО. Помимо просто плотной сети наземных противовоздушных и противоракетных комплексов (развертывается быстрыми темпами в настоящее время), увеличатся возможности по использованию истребительной авиации.
С одной стороны: ВВС Юга уже сейчас получают на вооружение самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, что создает возможность заметить взлетающие самолеты и ракеты противника своевременно и с запасом по времени. С другой, помимо абсолютного превосходства истребительной авиации Юга в бортовых радарах и традиционном вооружении, высока вероятность размещения еще до 2020 г. на самолетах противоракет (в настоящее время в США ведутся активные разработка и испытания таких ракет и обеспечивающих их применение систем для истребительной авиации). Это позволит атаковать взлетающие баллистические ракеты сразу из режима дежурства в воздухе.
Таким образом, практически весь ударный потенциал ВВС и Ракетных сил КНДР сможет быть, так или иначе, нейтрализован, причем без неприемлемых потерь уже в 2020 г.
Последние годы также демонстрируют появление эффективных средств борьбы против артиллерии технологически отсталого противника. Помимо традиционных схем - быстрого наращивания плотности и численности радаров артиллерийской разведки вдоль ДМЗ и увеличения контрбатарейного потенциала артиллерии за счет переоснащения артиллерии скорострельными самоходными орудиями К-9, Сеул проявляет интерес к чисто оборонительным системам.
В 2000-х гг. появились первые технологические решения задачи перехвата малогабаритных артиллерийских боеприпасов еще в воздухе. В случае внезапного артиллерийского удара со стороны КНДР такие системы перехватят лишь малую долю летящих снарядов, однако если первый удар будет наносить Сеул с его ожидаемыми ударными возможностями на 2020 г., то ответный артиллерийский удар будет уже довольно слабым, и такие системы как ныне существующие «Железный купол» или C-RAM вполне смогут его отразить при адекватной численности развернутых на позициях комплексов.
При этом такое размещение, с одной стороны, вполне по карману Южной Корее, с другой - будет экономически выгодно. Даже если перехватываемый реактивный снаряд будет дешевле, чем стоит ракета-перехватчик ($40 тыс.), удастся избежать куда большего ущерба от падения снаряда на прикрываемый город. Сейчас Южная Корея активно изучает израильский опыт применения подобных систем, а также отслеживает работы по созданию их нового, более дешевого и эффективного поколения в США.
Если же брать традиционные проблемы в случае войны с Севером на суше, то нынешний паритет закончится довольно скоро просто потому, что большую часть устаревшего парка наземных и авиационных вооружений Юг заменит новыми танками, бронемашинами, ударными вертолетами и довольно быстро с уровня армии США 1970-х - начала 1980-х гг. перешагнет на уровень американцев 2000-х гг. Именно отсутствие в достаточном количестве у Юга систем с превосходящими боевыми характеристиками создавало паритет с технически отсталой армией КНДР. Так, на вооружении до сих пор состоят антикварные танки М-48 родом из 1950-х.
А, учитывая, что новое поколение техники уже в должной мере укомплектовано системами обнаружения (что во многом компенсирует преимущества местного ландшафта и растительного покрова для маскировки обороняющихся), дальнобойным и высокоточным оружием (что позволяет поражать уязвимые части укрытий и позиций обороняющихся издалека), а также различными средствами пассивной и активной защиты (позволяющими уводить в сторону или сбивать противотанковые и противовоздушные боеприпасы) - традиционные козыри Севера в наземной обороне автоматически перестанут быть таковыми. Очевидно, что как только паритет сторон исчезнет - политическая ситуация на Корейском полуострове тоже не замедлит измениться. Однако это уже совсем другая история.
Оценили 9 человек
33 кармы