Серебряный космонавт планеты

11 сентября исполнилось бы 80 лет космонавту Герману Титову

Герман Степанович Титов – советский космонавт. Второй человек в мире, совершивший орбитальный космический полёт. Самый молодой космонавт в истории (на момент полёта ему не исполнилось 26-ти). Первый человек, совершивший продолжительный, более суток (25 часов 18 минут) космический полёт длиной в 700 тысяч километров. Герой Советского Союза, кавалер пяти высших государственных орденов и десяти медалей, кавалер пятнадцати зарубежных наград, лауреат Ленинской премии, генерал-полковник авиации, заслуженный специалист Вооружённых сил СССР, заслуженный мастер спорта СССР, доктор военных наук, автор пяти книг.

При этом я не уверен, что перечислил хотя бы половину всех наград и отличий, полученных этим космонавтом за время от его исторического полёта до смерти. Титов хоть и был космонавтом номер два, но страна и мир его любили ничуть не меньше первого. До старта они с Юрием шли вровень. По физическим данным Герман выглядел даже мощнее, выносливее, что ли. Отцы-командиры это отлично понимали. И ещё знали: если Гагарин, условно говоря, спринтер, то Титов – стайер. 12 апреля Титова объявили дублером Юрия Гагарина. Его не пустили в первый, более простой, полёт, приберегая для второго, более сложного и продолжительного. Именно такой выглядела хозяйская логика Главного конструктора Сергея Королёва. Он был абсолютно уверен во всех своих космонавтах. В коротком полёте никто из них не подкачает. А вот полетать вокруг земли сутки и при этом сохранить себя, аппарат, огромный массив исследований – на такое были способны единицы. И Герман среди них – первый.

Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что при выборе космонавта номер один негативную роль для Титова сыграла его семейная драма. Во время подготовки к полету Герман потерял сына.

А у первого в мире космонавта не могло быть, по советским понятиям, трагического факта в биографии. (Ребенок родился с пороком сердца и умер через 7 месяцев).

Герман и Тамара прожили вместе 43 года. В 1957-м в поселке Сиверский Ленинградского военного округа проходил службу после окончания летного училища молодой лейтенант Герман Титов. А Тамара Черкас, не поступив в медучилище, устроилась работать в столовую лётного гарнизона. Они познакомились на танцах в Доме культуры. Когда перспективному летчику Титову предложили пройти отбор в отряд космонавтов, он ничего не сообщил об этом Тамаре. Та как раз готовилась стать матерью. Сказал просто: берут в испытатели, и ещё не факт, что возьмут. Шансов действительно было мало. Отбор проводили сначала среди 10 тысяч, потом среди 3 тысяч летчиков по всей стране. Остановились на 20 кандидатах. А уже из них выбрали 6 самых-самых. Проверяли их на предмет годности в Центральном авиационном госпитале. Устраивали такие перегрузки, которых ещё никто из землян не испытывал. Кто же знал, что потребует от человека космос. Поэтому в термокамере воздух нагревали почти до температуры кипения воды. И то считалась ещё не самая страшная пытка.

Пишу об этом с такой уверенностью, потому что Герман Степанович сам рассказывал о тех суровых испытаниях. Он крепко, до самой своей скоропостижной смерти, дружил с моим командиром по академии и большим другом по жизни полковником Утыльевым. В первом отряде космонавтов Анатолий Григорьевич отвечал за их парашютно-десантную подготовку. Когда Титов стал депутатом Государственной Думы, первым своим помощником взял, разумеется, Утыльева. Насколько они были друзьями не разлей вода свидетельствует такой, более чем красноречивый пример. Однажды Германа Степановича натурально «замели в ментовку». Самое потрясающее, что он был совершенно трезв, только небрит (возвратился из месячной командировки на Байконур), в стареньком полинялом спортивном костюме и, естественно, без документов – в гастроном выскочил. Двум молодым милиционерам почему-то показалось, что перед ними – бомж! Хотя Титов и представился, как положено. Но получил несколько увесистых тумаков под дых: «Если ты – космонавт,– заметил один «страж порядка»,– то я для тебя – Каманин! Посмотри на себя в зеркало!». Не знаю уж как, но Герману Степановичу удалось выпросить у «доблестных ментов» один телефонный звонок. И был он Утыльеву. Тот примчался мгновенно с электробритвой, с документами. Когда Титов побрился, милиционеры стали его умолять: мол, не губите, у нас семьи, дети! На предложение Утыльева, предметно наказать стервецов, ответил: «Да они уже сами себя наказали: человеческий облик потеряли. О служебном и говорить не приходится. А детей их мне действительно стало жалко».

Титов, как и другие космонавты – приятели Утыльева, часто захаживал в нашу академическую столовую. Бывать в компании таких людей я всегда полагал за великое счастье. Ведь тот же Герман Степанович, даже если бы он и не покорил космос, представлял собой глубокую, всесторонне развитую личность. Буквально через пару минут общения ты забывал, что перед тобой – живая легенда человечества, второй космонавт планеты. Немногословен, чуть ироничен, всегда точен в оценках и выводах, он никогда не пытался в компаниях «тянуть одеяло на себя», но всегда как-то само собой получалось, что становился центром притяжения.

Он знал и любил музыку, литературу. Читал на память главы из «Евгения Онегина», из других пушкинских произведений. Хорошо декламировал стихи классиков и современных поэтов.

Вообще память имел завидную: не помню, чтобы он хоть раз доставал телефонную или записную книжку. А вот дневники, как говорил Утыльев, вёл. Наверняка, у его родных где-то хранятся те записи. Титов прекрасно пел и довольно прилично рисовал. Мог тремя – четырьмя штрихами набросать дружеский шарж. Среди космонавтов прочно держал лидерство в быстрых танцах. Замечательно рассказывал анекдоты и разные байки. Даже после шестидесяти мог сделать несколько раз на турнике выход силой и подъём переворотом. Кто в теме – понимает, что с кондачка такие вещи не делаются – надо постоянно тренироваться. Вдвоём с Утыльевым они представляли собой отлично сыгранную волейбольную пару. Все пять книг, о которых я уже упоминал: «700 000 километров в космосе»; «Семнадцать космических зорь»; «Авиация и космос»; «Первый космонавт планеты»; «Голубая моя планета» – Титов написал самолично. И вряд ли кто в том усомнится. Литературный талант космонавту передался по наследству. Его отец, Степан Павлович, сельский учитель, участник Великой Отечественной войны был известным краеведом, публицистом и писателем. Выступал в педагогических изданиях, в «Литературной газете», автор нескольких книг, самая известная – «Два детства». Именем этого алтайского просветителя названа ежегодная премия для сельских педагогов края. Ещё Герман Степанович любил оперетту – дружил с Татьяной Шмыгой.

Вернусь, однако, к первым тренировкам первых космонавтов. Во время испытаний в барокамере при имитации подъема на высоту 10–14 км некоторые летчики даже теряли сознание. И таких браковали немедля.

Кстати, следующий факт я впервые сейчас обнародую в открытой печати.

После возвращения из более чем суточного космического полёта, Титов написал командованию обстоятельную докладную, в которой грамотно и принципиально обосновал ненужность, даже вредность чрезвычайно завышенных перегрузок при тренировках.

В космосе, доказывал, они без надобности, а здоровье потенциальных космонавтов подрывают определённо. И к нему прислушались. В дальнейшем космонавтов уже тренировали, что называется, по-людски. Разумеется, повышенные требования к ним сохраняются и по сию пору, но, в принципе, космическую подготовку теперь может пройти вполне нормальный человек, а не только такие супермены, из которых сплошь состоял первый отряд. Это я молвил отнюдь не для красного словца. Сейчас, с довольно приличной исторической вышки в 55 лет рассматривая ту уникальную космическую селекцию, мы с гордостью можем констатировать: жёсткий отбор полностью себя оправдал. Все советские космонавты оказались людьми безупречными не только в физическом, но и, что самое главное, в нравственном отношении. А самыми достойными были, безусловно, космонавт №1 и космонавт №2.

Что касается Титова, то его звёздный час пробил в августе 1961 года, за месяц с небольшим до дня рождения. Цель той космической одиссеи Королёв сформулировал лапидарно: изучить со всех сторон влияние невесомости на организм человека. Первый полет ответил на главный вопрос: человек может находиться в космосе. Но Гагарин пробыл там всего 108 минут – продолжительность одного витка вокруг Земли. Титову в полёте нужно было пить, есть, спать, читать, прошу прощения, отправлять естественные надобности, фотографировать, подолгу «общаться с землёй». И всё – впервые. Титов также испытал на себе предельно низкие температуры и… тошноту. Оказалось, что с ней справляться без аутотренинга практически невозможно. Когда началась изматывающая рвота, Герман Степанович в сердцах ответил на вопрос с Земли о самочувствии: "Х…вое, если одним словом". Он вообще был мужиком резким, временами строптивым, порой даже непредсказуемым, на чём я ещё остановлюсь. А тошноту тогда остановил «методом тыка»: задерживал подолгу дыхание, закрывал глаза, словом, всяческим самовнушением стремился стабилизировать вестибулярный аппарат. И у него получилось! Нелегко дался второму космонавту и первый сон в космосе. Причём сначала заснуть не мог, зато потом дважды проспал нужные сеансы. Будильник-то на корабле отсутствовал…

«На двенадцатом или тринадцатом витке Хабаровская станция слежения запаниковала: «Орёл» (мой позывной) замолк!» Я включил передатчик: «Да нормально у «Орла» всё, ребята. Покемарил я малость». А сам думаю: слава Те Господи, что вздремнуть дал мне по полчасика на каждый глаз. Ведь я серьёзно опасался, что из-за неестественного перевозбуждения не смогу никак заснуть. А ведь Сергей Павлович предупреждал: можешь вообще ничем не заниматься, но поспать ты обязан непременно. Потому что некоторые «теоретики» «с понтом» утверждали: в космосе, мол, человек не способен восстанавливать силы во сне».

Встреча Титова после полёта (и это уже автор сих строк отчётливо помнит!) была на порядок торжественнее и пышнее встречи Гагарина. Там был стихийный порыв народных масс, здесь – хорошо отлаженное государственное мероприятие.

И правда, весьма впечатляющее. Но мне лично больше всего запомнились снимки Титова Земли из космоса, которые были опубликованы во всех тогдашних центральных газетах.

«Если откровенно, то в тот день меня буквально задёргали. Да что там говорить, если с Тамарой мы смогли остаться вдвоём лишь в первом часу ночи на одной из госдач. Но это чисто эмоциональное воспоминание. А вот осмыслить случившееся я смог лишь какое-то время спустя. И, может быть, не до конца, но осознал: произошло действительно нечто из ряда вон выходящее. Это ж какой подвиг совершили конструкторы наши во главе с Сергеем Павловичем Королёвым, спроектировав межконтинентальную баллистическую ракету, а на её базе – космический корабль, который вывел человека в космос. Кстати, модернизированная эта ракета летает и до сих пор. А за конструкторами стояли многие коллективы инженеров и рабочих, стояли заводы, которые в кратчайшие сроки делали поистине великие, прорывные дела. Вот теперь, с высоты прожитых лет, я особенно явственно понимаю их гигантский труд, гигантское напряжение и гигантскую ответственность».

В те времена каждому космонавту, возвращающемуся из космоса, правительство дарило новую "Волгу" со спецномером, соответствующим порядковому номеру космонавта. У Титова, естественно был №2. Дали ему и приличную квартиру, и денежное жалование установили, в несколько раз превышающее зарплату рядового летчика-истребителя. Но вот, что меня более всего восхищало в Германе Степановиче, так это его полнейшее манкирование (если не сказать пренебрежение) своим особым статусом. Ни в те далёкие, уже исторические времена, когда Титова буквально на руках везде носили, ни много лет позже его невозможно было себе представить гордым, заносчивым, страдающим той самой звёздной болезнью, которая, к сожалению, не миновала некоторых космонавтов, полетавших гораздо позже Титова. Скажу даже больше.

Живой, увлекающийся и импульсивный Герман Степанович мог даже позволить себе экстравагантные поступки. Так, во время визита в Румынию, при следовании кортежа, Титов неожиданно вышел из своей машины, попросил у одного из сопровождающих его мотоцикл, сел за руль и умчался вперёд.

В те годы подобный поступок выглядел неслыханной дерзостью. А вот выдержка из дневника «дядьки» (так космонавты любовно называли промеж себя командира отряда генерала Николая Каманина: «14 ноября 1962 года. У командования ВВС не было намерений заниматься разбором поведения Гагарина и Титова на курорте в Крыму. Выступившие Гагарин и Титов в основном правильно доложили о своем поведении на курорте; признали случаи злоупотребления спиртным, легкомысленного отношения к женщинам и другие проступки».

И в то же время, когда дело касалось каких-то фундаментальных, базовых нравственных установок Титов являл собой кремень-человека. Всегда и во всём он был честен, порядочен и верен. Семье, дружбе, многострадальному своему Отечеству. И в этой своей железной убеждённости серебряный космонавт мира был непоколебим: «После космического полета меня досрочно приняли кандидатом в члены КПСС. Был я коммунистом и остаюсь им. Мы должны гордиться достижениями страны за годы Советской власти. А ведь руководила страной Коммунистическая партия! Недостатки и ошибки? Были, и не так уж мало. Только они случаются в любом деле. Тем более в новом, которое делается впервые. Но я глубоко убежден, что и система образования, которая существовала при Советской власти, и система здравоохранения, и внимание государства к науке, культуре, к военным, – всё это заслуживает очень высокой оценки. Сегодня мне, например, странно слышать, когда в бывших советских республиках говорят: принижалась национальная культура. Да где же и в чём она принижалась? Вспомните хотя бы, какие впечатляющие смотры национальной культуры разных республик регулярно проходили в Москве. Это всегда было свидетельство высочайшего уровня, на котором находились в республиках театр, кино, музыка, изобразительное искусство, литература. Знаете, ребята, иногда вдруг я ловлю себя на мысли: неужели мы зря все делали, зря выполняли свои обязанности, строили, открывали? И тут же говорю себе: нет! Потому что развал Советского Союза, уничтожение экономики и культуры великой страны – не исторически определенная трагедия, а результат предательства.

Я ещё тогда, когда только начинались так называемые «новые веяния», говорил: ладно, хотите вы, чтобы в каждой деревне был свой президент, – пусть будет. Но не трогайте экономику Советской страны! Она ведь интегрирована была в такой степени, к какой Европа сейчас стремится.

А у нас всё поломали, порушили, вместо того чтобы совершенствовать и развивать кровью и потом добытое. В результате – убыток для всех. Для космонавтики – особенно. Никогда не устану повторять: космонавтика – отрасль народного хозяйства. И если народное хозяйство лежит на боку, то космонавтика стоять никогда не будет. Не оторвешь её от общего состояния экономики и науки в стране! Академия наук СССР была, мощные научные институты работали на космос, ведомственные, отраслевые институты. Все это было. Теперь же что? Жалкие остатки. Переиначив слегка Лермонтова, скажу: «Печально я гляжу на это поколенье». Нас воспитывали законопослушными. И мы, наверное, были слишком доверчивы. И в то же время знали: у нас, в Советском Союзе, есть законы, которые преступать нельзя. Когда же стали всё это разваливать, мы по привычной своей инерции доверяли. Какие-то указы издавались, провозглашались лозунги, а мы думали: наверное, это все-таки в рамках наших законов. Проглядели. Прошляпили! Все до единого. И все смирились с творимыми безобразиями. А в такой атмосфере зачем молодежи какие-то подвиги, какие-то дела во имя Отечества, связанные с риском и требующие полной отдачи сил? Лучше в «комке» торговать. Такая психология проникает всюду и захватывает все больше людей. Возьмите заводы и конструкторские бюро нашей космической отрасли. Люди там работают в основном на энтузиазме. Но у них же есть дети, внуки. Они все видят, что происходит вокруг, и могут спросить: а зачем, отец, тебе это надо? И спрашивают. И говорят: посмотри, как живет дядя Коля.

Я глубоко убеждён: для такой большой страны, как наша, должна быть и большая общенациональная задача. Цели нужны общегосударственные, а у нас, к сожалению, ничего такого не провозглашено. Зато всё разрушено. Поэтому обижаться на молодежь, что она «не такая», мы особенно-то не имеем права. Хотя, знаете, в прошлом году (1999-й. – М.З.) во время предвыборной кампании довелось несколько раз бывать в Ленинграде, городе моей юности. Выступал в школах, университетах перед многочисленной аудиторией. И должен откровенно признаться: раньше был худшего мнения о молодежи нашей.

Оказалось, школьники и студенты очень интересуются тем, что волнует нас. Встречи продолжались по два–три часа. И ребята с огромным вниманием слушали. А главное - я видел их глаза! Я слышал вопросы, которые мне задавали. И понял: наверное, ещё не всё потеряно.

Зависит многое от того, кто к ним придёт и о чем будет с ними говорить. Больше надо рассказывать молодым о нашей истории, о наших прежних достижениях, отвечать на вопросы, которые их беспокоят, излагать наш взгляд на происходящее и нашу оценку того, что произошло. Мои встречи в Ленинграде зарядили меня оптимизмом! Настал такой момент, когда изменения должны быть только в лучшую сторону. Пока что я не до конца разобрался в новой программе нашего нового президента Путина. Но, на мой взгляд, он обязательно должен принимать меры, чтобы оздоровить экономику, чтобы и социально-политические отношения у нас стали хоть более или менее нормальными».

Карьера Титова после космического полёта сложилась блестяще. Что предсказуемо и неудивительно. С одной стороны, система заботливо пестовала своего прекрасного избранника. С другой – сам Титов всегда и во всём оправдывал доверие народа и Отечества – в сторону всякий пафос. Ибо нам с вами, дорогой читатель, вряд ли дано постичь, сколь велико и, да простится мне, тлетворно бремя той сумасшедшей и всемирной славы, которую воленс-ноленс обязаны были нести первые советские космонавты. К их чести «медные трубы» никого не вышибли из седла. Вот в подтверждение сухие строки документа относительно Титова. В 1968 году закончил Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Жуковского. Дипломную работу по теме «Система аварийного спасения» (САС) проекта одноместного воздушно-космического летательного аппарата, разработанного группой слушателей-космонавтов, защитил на «отлично» – в один день с Гагариным. Летом того же года стал старшим инструктором-космонавтом, взяв на себя командование вторым отрядом космонавтов. В следующем году возглавил 4-й отдел Центра подготовки космонавтов, готовившего пилотов для авиакосмической системы «Спираль». Затем закончил Военную академию Генерального штаба. Служил на должностях заместителя начальника Центра по управлению космическими аппаратами военного назначения; первого заместителя начальника Главного управления космических средств МО СССР по опытно-конструкторским и научно-исследовательским работам. Являлся председателем нескольких государственных комиссий по испытаниям ракетно-космических систем. Был главным идеологом создания морских кораблей измерительного комплекса. Принимал участие в разработке корабля проекта 1914 «Маршал Неделин». Защитил докторскую диссертацию. В октябре 1991 года генерал-полковник авиации Герман Степанович Титов вышел в запас. Был президентом Международного научно-технического центра по космонавтике и электронике «Космофлот», заместителем председателя совета Российского центра конверсии аэрокосмического комплекса, президентом Федерации космонавтики РФ.

Президент Академии наук СССР Мстислав Келдыш так оценивал значение полёта Титова: «Справедливо подвиг Гагарина сравнивают с подвигами Колумба и Магеллана. Полёт Германа Титова несравним ни с чем, что знала история человечества».

Это признали все. Не случайно именем легендарного космонавта в те времена были названы улицы в десятках городов страны, сотни пионерских отрядов и дружин носили его имя. В честь Титова названы: кратер на обратной стороне Луны; остров в Тонкинском заливе; аэропорт Барнаула, там же Дворец зрелищ и спорта; Алтайский оптико-лазерный центр; Главный испытательный космический центр Министерства обороны РФ; Юношеский клуб космонавтики Ленинградского Дворца пионеров и ещё многие другие заведения.

6 августа 2011 года состоялось открытие нового здания мемориального музея Г.С. Титова в селе Полковниково. Мемориальный комплекс включает в себя отреставрированное здание старой семилетней школы, в которой учился будущий космонавт и преподавал его отец, а также новое здание. В нём расположены экспозиционные залы, фондохранилище, кабинеты сотрудников. Общая площадь нового музейного комплекса превышает 1000 квадратных метров. Реконструкция музея стоила краевому бюджету более 80 миллионов рублей. К музейному комплексу на берегу озера Деревенского ведёт асфальтированная дорога, рядом устроена парковка и кафе. Первоначально материалы о космосе и первых полётах размещались в маленьком домике семьи Титовых. Во всех залах представлены личные вещи космонавта, награды, самые разнообразные документы (от аттестата зрелости до пропуска на похороны Гагарина), макеты орбитальных станций, части двигателей ракет, карты, чертежи, детские рисунки, сувениры, памятные подарки, фотоснимки на Земле и в космосе.

В 1968 году во время тренировочного полёта на самолёте Миг-15 УТИ вместе с лётчиком-инструктором В. Серёгиным погиб Юрий Гагарин. Если говорить предельно откровенно, то многие из нас подсознательно и достаточно эгоистично всё же успокаивали себя: но ведь с нами ещё «дублёр» первого космонавта. А когда не стало Титова (умер в 65 лет 20 сентября 2000 г.) мы все вдруг поняли: с ним ушла и великая эпоха.

«Проносясь над континентами в буквальном смысле слова, я тогда впервые подумал и ощутил, что планета наша очень маленькая. И представилась она мне подобно песчинке в океане Вселенной. На песчинке этой живут люди разных национальностей, объединенные в различные социальные системы, поклоняющиеся разным богам. Живут со своими радостями, заботами. И я физически ощутил необходимость братства и дружбы между людьми на всей планете или, выражаясь языком наших дипломатов, необходимость мирного сосуществования. Ведь представим себе, что к нам на планету когда-нибудь прилетят гости из других миров. Они же должны увидеть человеческую земную цивилизацию, а не следы развалин атомной трагедии, увидеть, что на планете Земля живут действительно разумные существа – люди».

(Из книги Г.С. Титова «Голубая планета»).

Михаил Захарчук