Поэма о Сталине. Ночной разговор в вагоне - ресторане.

Полный текст

Вечер, поезд, огоньки,

Дальняя дорога...

Дай-ка, братец, мне трески

И водочки немного.

Басан, басан, басана,

Басаната, басаната...

Что с вином, что без вина –

Мне на сердце косовато.

Я седой не по годам

И с ногою высохшей,

Ты слыхал про Магадан?

Не слыхал?! Так выслушай.

А случилось дело так:

Как-то ночью странною

Заявился к нам в барак

Кум со всей охраною.

Я подумал, что конец,

Распрощался матерно...

Малосольный огурец

Кум жевал внимательно.

Скажет слово и поест,

Морда вся в апатии.

"Был, – сказал он, – говны, съезд

Славной нашей партии.

Про Китай и про Лаос

Говорились прения,

Но особо встал вопрос

Про Отца и Гения".

Кум докушал огурец

И закончил с мукою:

"Оказался наш Отец

Не отцом, а сукою..."

Полный, братцы, ататуй!

Панихида с танцами!

И приказано статуй

За ночь снять на станции.

Ты представь – метёт метель,

Темень, стужа адская,

А на Нём – одна шинель

Грубая, солдатская.

И стоит Он напролом,

И летит, как конница,

Я сапог Его – кайлом,

А сапог не колется!

Огляделся я вокруг –

Дай-ка, мол, помешкаю!

У статуя губы вдруг

Тронулись усмешкою...

Помню, глуп я был и мал,

Слышал от родителя,

Как родитель мой ломал

Храм Христа-Спасителя.

Басан, басан, басана,

Чёрт гуляет с опером.

Храм – и мне бы – ни хрена.

Опиум как опиум!

А это ж Гений всех времён,

Лучший друг навеки!

Все стоим, ревмя ревём,

И вохровцы, и зэки.

Я кайлом по сапогу

Бью, как неприкаянный,

И внезапно сквозь пургу

Слышу голос каменный:

"Был я Вождь вам и Отец,

Сколько мук намелено!

Что ж ты делаешь, подлец?!

Брось кайло немедленно!"

Но тут шарахнули запал,

Применили санкции –

Я упал, и Он упал,

Завалил полстанции...

Ну, скостили нам срока,

Приписали в органы,

Я живой ещё пока,

Но, как видишь, дёрганный...

Басан, басан, басана,

Басаната, басаната!

Лезут в поле из окна

Бесенята, бесенята...

Отвяжитесь, мертвяки!

К чёрту, ради Бога...

Вечер, поезд, огоньки,

Дальняя дорога...

1966 – 1969

Другая версия