Роман Носиков: Разве вы не видите? Разве вам это ничего не напоминает?

В последнее время мне приходится очень часто делать две вещи – читать про ужасы России и читать про ужасы русской пропаганды.

Наших соседей по планете очень беспокоит это сочетание. Вместе эти два ужаса дополняют друг друга, заставляя переживающих их переходить из состояния обычной паранойи в состояние эпилептического припадка с потенциальной вероятностью прогрессировать до полного аутизма.

Ужасная Россия – это вещь привычная, в каком-то смысле даже и традиционная. Ужасная Россия – это неотъемлемая часть мира уважающего себя европейца.

Более того – если в мире европейца нет ужасной России, то его европейскость находится под некоторым вопросом, а его респектабельность – под угрозой.

Поэтому такую экстравагантность можно себе позволить только будучи англичанином, немцем или итальянцем – чтобы европейскость находилась вне обсуждения. Во всяком случае, со стороны восточноевропейской дворни.

Однако сейчас ситуация изменилась. Даже немцам становится накладно фрондировать.

Достаточно сказать что-то хорошее о России или ее президенте, как на тебя могут наклеить ярлык «Путин ферштеер» (понимающий Путина), достаточный для того, чтобы вынести тебя за скобки не только «приличного» общества, а зачастую и приличного заработка. Понимать Путина – нарушение уже вполне гласного правила хорошего тона.

Раньше «понимать Путина» было некоей причудой, которой можно было обзаводиться для придания перчинки имиджу. Теперь это почти преступление.

Борьба с российской пропагандой становится делом важным и бюджетным. Открываются специальные центры, нанимаются люди, платятся нешуточные деньги.

Заново оживили старое доброе «радио «Свобода». И все вроде бы как в старые добрые времена холодной войны – радиоточки, глушилки, редакции.

Разница только в том, что раньше СССР глушил «вражеские голоса», а теперь к этому передовому и прогрессивному методу прибегают наши оппоненты.

Это не мы боремся с их пропагандой, а они – с нашей. В чем дело? Что изменилось? У меня есть теория.

Федерика Могерини (это, кстати, та самая, которой не далее как весной ЕС поручил создать план по борьбе с русской пропагандой) потребовала топить корабли, перевозящие беженцев в Европу.

США охотятся за Эдвардом Сноуденом и Джулианом Ассанжем, открывшими доступ к информации, которая должна была остаться по плану США секретом, тайной от всего мира.

Воздвигаются стены. Стены строит не СССР, которого больше нет, и не Россия. Стены строят Европа и США.

И если в США стена служит по крайней мере хоть чему-то условно утилитарному – она отгораживает США от Мексики с ее миграцией и преступностью, то стены в Эстонии и Латвии – это глубочайший и точнейший символ русофобии, ее бессмысленности, беспочвенности и одновременно с этим беспомощности, ведь никаких толп с российской стороны, от которых, по идее, стена могла бы защитить, нет, а танков, если до этого дойдет, стена не выдержит.

И в этом что-то есть. Что-то важное. Что-то судьбоносное.

Это ирония, которую мы не видим. Это усмешка Бога, которую мы еще не разглядели, не поняли и не оценили. Это – судьба. Это – ключ к пониманию происходящего.

Разве вы не видите? Разве вам это ничего не напоминает?

Запреты на передвижение, миграционная паранойя, закрытость, преследование за распространение информации?

Это же старый добрый СССР накануне его краха.

Посмотрите, что служит источником наибольшей опасности для западной цивилизации? Свобода перемещения, связанная с логистическими и транспортными технологиями, и свобода на получение и распространение информации, связанная с развитием информационных технологий. Слабым местом стало то, что должно было быть основой могущества, то, что помогло когда-то в борьбе против СССР.

Транспорт и Сеть.

Они делают мир слишком маленьким, они делают человечество слишком единым. Системы, выстроенные для обеспечения собственных интересов, становятся слишком прозрачными, демонстрируя всем свои не слишком приятные потроха.

У СССР времен заката и современной западной цивилизации одна и та же болезнь.

Антиисторичность.

И то и другое явление – и СССР, и Запад – борется с историей.

Но колоссальная разница в том, что СССР был преждевременным. Он был неудачным подвигом, предвосхитившим будущее, он был «безумством храбрых». Он пал под колоссальной тяжестью задачи, непосильной для одного. Его гибель была трагична, а его убийцы вызывают справедливое чувство брезгливости.

Европа и США борются не с пережитками прошлого. Сейчас им для того, чтобы сохранить свое доминирование, нужно остановить прогресс, остановить транспортные потоки, уничтожить свободу информации. Им нужно снова разделить человечество стенами, сковать его границами, ослепить. Лишить языка. Отнять разум. Выхолостить совесть.

Но это у них не получится. Потому что прогресс не остановить. И поэтому гибель не будет вызывать сочувствия. Потому что это самоубийство. То самое, описанное русским классиком – «хватить головой об угол сундука». 

Когда Запад ищет причины эффективности российской пропаганды в загадочном «Сталинском диплоязе», он ищет там где надо. Но не то. Дело не в приемах, а в содержании. 

Просто в том, что сейчас для того, чтобы доказать истинность старых российских дипломатических тезисов, не нужно ничего выдумывать. Достаточно просто позволить миру неограниченно получать информацию.

Как в WikiLeaks или в докладах Стоуна.

А разгадка социальных и межгосударственных кризисов в том, что сейчас достаточно бывает часового перелета, чтобы колонизируемый лицом к лицу встретил бы колонизатора и задал бы ему все наболевшие вопросы.

И что же на такое ответить? Поэтому приходится ловить Сноудена и Ассанжа, запрещать Russia Today, строить стены и топить корабли.

И понимать, что все это – бессмысленно. «От ревизии нас может спасти только кража».

Положение вещей могла бы спасти только катастрофа планетарного масштаба, глобальная война или эпидемия, которые могли бы отбросить человечество лет на пятьдесят назад в развитии.

Решатся ли они на это? Смогут ли? Это в первую очередь зависит от нас. Такова наша роль, таково наше место на планете.

Источник