Осада алжирцами гробницы Сиди Брахим. Французские егеря отбивают приступ. Открытка XIX века
Сколь часто бы ни изрекали нахмуренные философы и мыслители непреложные истины об опасности следования по пути крови и железа, благодарные читатели, закрыв увесистые фолианты, вновь берутся за оружие.
Войны бывали большие и локальные, кровопролитные и «странные», но рано или поздно они попадают в одну общую категорию – забытых. Предают забвению, стирают из памяти не только потому, что страшно. Зачастую просто удобно, выгодно – и в политическом, и в экономическом отношении. Не только война является продолжением политики иными средствами. Послевоенный мир также является продолжением войны – просто в другой обстановке и другими методами. Что-то выгодно забыть – о чем-то при случае напомнить.
Алжирский поход французской армии 1830–1847 годов не принято обсуждать с воодушевлением. Да и без воодушевления о нем вспоминают мало. Его итогом стало присоединение земли, ставшей для Франции кровоточащей раной. Завоевание этой обширной территории, как и ее утрата, сопровождались длительными, кровопролитными и бескомпромиссными войнами, сопровождаемыми карательными рейдами и жестокой резней.
Ко второй половине 1845 года некогда непокорный Алжир все более склонялся под военной машиной Франции. Сосредоточив почти 100-тысячную армию и весьма умело пользуясь сварами и разногласиями среди родоплеменной знати, французы планомерно подчиняли страну себе. Вождь повстанцев – неутомимый и харизматичный Абд аль-Кадир – вынужден был полностью перейти к партизанским действиям, наскокам на отдельные посты, гарнизоны и коммуникации. Все это очень напоминало испанскую гверилью и русскую партизанскую войну за исключением того, что у аль-Кадира не было за спиной регулярной армии: ни Веллингтона, ни Кутузова. Он мог рассчитывать только на свои силы.
Заманивай!
21 сентября 1845 года командиру небольшого гарнизона Джеммы, располагавшегося в провинции Оран (северо-западный Алжир), лейтенант-колонелю (подполковнику) Люсьену де Монтаньяку доложили, что его хочет видеть посланец лояльного французам племени Соухалия. Когда местный предстал пред ясны очи подполковника, то взволнованно сообщил о том, что сам Абд аль-Кадир собирается вторгнуться на земли племени со стороны Марокко, и просил «французских друзей» о помощи.
Подполковник Монтаньяк, командир французского гарнизона
Монтаньяк, по отзывам современников, был хорошим солдатом. К описываемому периоду он имел обширный боевой опыт: участвовал в испанской экспедиции 1823 года и в подавлении Июньского восстания в Париже в 1832 г., причем в последнем случае отказался от награждения орденом Почетного легиона, сославшись на то, что подождет более подходящего и достойного случая. В Алжире Монтаньяк показал себя, с одной стороны, отчаянно храбрым и умелым командиром, с другой, – его методы воздействия на местное население вызывали некоторую оторопь даже у французских офицеров. Не исключался его вызов в Париж для дачи объяснений, но не из-за какой-то особой сентиментальности французского военного командования – просто уже имелся такой серьезный фактор, как «общественное мнение».
Так или иначе, Монтаньяк выступает в 10 часов вечера 22 сентября из Джеммы – он возглавляет колонну, состоящую из 8-го батальона пеших егерей полка Герцога Орлеанского и 2-го эскадрона 2-го полка гусаров. Общая численность сил, покинувших гарнизон, насчитывала примерно 450 человек. Обоз, состоявший из мулов, включал в себя провизию, воду и боеприпасы из расчета на десять дней. Артиллерии французы не имели.
Вечером 22 сентября они расположились лагерем на берегу реки примерно в 15 километрах от базы. Ночью Монтаньяк получает информацию от местных «доброжелателей» о том, что Абд аль-Кадир с небольшим отрядом находится неподалеку. В начале третьего часа ночи, оставив лейтенанта Косте с частью людей охранять лагерь и обоз, Монтаньяк, считавший поимку алжирского вождя делом чести, выступил ночным маршем в направлении местечка Сиди Брахим. Отойдя на пару километров от лагеря, гусары, находившиеся в дозоре, заметили большие облака пыли, которые быстро приближались. Из складок местности внезапно появились арабские всадники. Произошло то, что часто случается в партизанской войне, – французы попали в умело подготовленную засаду. «Несколько спутников» оказались на деле отрядом численностью от 5 до 6 тыс. человек. Гусары, попытавшиеся контратаковать и дать возможность пехоте перейти из походного положения в боевое, были быстро изрублены. Егерям все-таки удалось сформировать каре. Лейтенант Косте, спешивший вместе с ротой егерей оказать помощь своим окруженным товарищам, перехвачен арабами и погиб с большей частью своих людей.
Французские егеря
Положение французов было более чем серьезное – арабская кавалерия атаковала их со всех сторон. Сам Монтаньяк падает, сраженный пулей в живот. Он, несмотря на тяжелое ранение, вдохновляет своих людей сражаться до последнего и отдает приказ попытаться прорваться к гробнице марабута у Сиди Брахим, где можно было бы найти хоть какое-то укрытие. Марабутами называли в Северной Африке святых, совершивших паломничество в Мекку. После смерти тела их помещались в небольшие гробницы, окруженные каменным забором.
Могила стала бастионом
Гробница Сиди Брахим
К вечеру, после многочисленных атак арабов, из почти 400 французов останется в живых не больше сотни. В конце концов капитану Гере вместе с 80 егерями – остатками разных рот – удалось добраться до гробницы и закрепиться там. Туда же удалось провести нескольких грузовых мулов с запасами, что позволило продолжить оборону. Гробница Сиди Брахим была небольшим сооружением, окруженным невысокой каменной стеной высотой примерно в 1,5 метра. Площадь его оценивалась выжившими французами в 20 на 20 метров, что позволило создать плотные оборонительные порядки. Невысокие ворота были немедленно забаррикадированы. На верхушку гробницы было решено водрузить флаг, который наряду с воодушевляющим фактором выполнял еще и практическую функцию – издали его могли заметить кавалерийские разъезды из Джеммы, на чье присутствие так надеялись осажденные. Подходящего полотнища не нашлось, и флаг соорудили из куска мундира капрала Лавасьера, носового платка и красного офицерского пояса. Алжирцы окружают гробницу Сиди Брахим со всех сторон и атакуют. Они стараются подойти поближе и забрасывают французов камнями. Если бы у Абд аль-Кадира была хоть одна полевая пушка, дело закончилось бы очень быстро. Но пушки не было. Осажденные ведут меткий огонь из-за каменной стены, при попытках наиболее отчаянных перелезть через препятствие применяют штыки.
К французам являются трое парламентеров с письмом от Абд аль-Кадира с предложением сдаться. Мало того, что ему удалось заманить в ловушку и фактически разгромить крупный отряд врага, капитуляция его остатков еще больше подняла бы политический престиж. Многие племена, уставшие от войны, колебались в поддержке эмира на новом витке противостояния с французами, тем более что последних становилось все больше. Зачитав письмо эмира перед своими подчиненными (в отряде был переводчик), капитан Гере спросил у них, согласны ли они на плен? «Нет!» – хором ответили егеря. Атаки возобновились и следовали одна за другой до вечера 23 сентября. Утром 24-го французам опять предложили сдаться, на что последовал вполне ожидаемый отказ. Бои возобновились. Положение осажденных становилось все более тяжелым – запасы еды и питьевой воды быстро сокращались.
Абд аль-Кадир решил представить веский аргумент. К этому моменту у алжирцев в руках находилось несколько десятков пленных из разгромленного отряда Монтаньяка, большинство из них было ранено. Из числа пленных был выбран капитан Дютерт, которому предложили подойти к осажденным и убедить их сложить оружие. Капитану без сантиментов объяснили, что, если он не сможет убедить своих сослуживцев капитулировать, ему попросту отрубят голову. В сопровождении двух воинов с обнаженными саблями Дютерта подвели к стене. Но вместо ожидаемых от него слов о «напрасном кровопролитии, бесполезном сопротивлении» и прочей подобной риторики Дютерт призвал егерей сражаться до конца и не терять мужества. Отважного капитана отконвоировали обратно к позициям арабов, позволили выкурить сигарету и обезглавили.
Абд аль-Кадир, алжирский полководец
Шальная пуля ранила эмира в ухо – единственный раз в жизни. Он долго молится в уединении. Очевидно, после этого вождь алжирцев решил еще раз попробовать психологические методы, Абд аль-Кадир приказал пленному горнисту Роллану, сохранившему свою трубу, играть отступление, однако Роллан вместо сигнала к отступлению протрубил атаку. Смелого горниста, в отличие от капитана Дютерта, оставили в живых.
Упорное сопротивление французов вызывает уважение противника – вечером 24 сентября эмир отправляет новое письмо с предложением сдаться, обещая сохранить жизнь. На что получил такой же письменный ответ с одним лишь словом. Тем самым словом, которое выкрикнул на окровавленных полях Ватерлоо генерал Камброн в ответ на предложение англичан сложить оружие. В ответ на новую дерзость арабы вновь атакуют горстку егерей. Особенно ожесточенным был приступ, предпринятый в 10 часов вечера 24 сентября. Он отбит с большими потерями. Ночь принесла желанный отдых осажденным егерям. Выставив плотную цепь пикетов, алжирцы разбили лагерь неподалеку. Когда сошла горячность боя, вернулась усталость, голод и, главное, жажда. Все скудные запасы, бывшие у осажденных, начали подходить к концу: слишком много было брошено во время быстрого марша к гробнице Сиди Брахим. Весь день 25 сентября продолжались беспокоящие атаки с уже меньшей эффективностью – эмиру было известно о тяжелом положении французов, и он сам понес внушительные потери. К вечеру стало уже окончательно понятно, что помощи извне ждать не приходится. Боеприпасы подходили к концу. С водой ситуация сложилась отчаянная, она к этому времени полностью закончилась, и люди начали пить жуткую смесь абсента, некоторый запас которого находился у лекаря отряда, и собственной мочи.
Прорыв
Ветеран 8-го батальона горнист Роллан, один из немногих французов оставшийся в живых. Фото конца XIX века
На импровизированном военном совете было принято единственно правильное решение в сложившейся ситуации – идти на прорыв. Рано утром 26 сентября примерно в 7 утра оставшиеся в живых 80 (в других источниках 77) егерей перелезли через стену и бросились на прорыв. Вначале все пошло гладко – передовой пикет арабов был снят штыками. Подобное действие было столь неожиданно для уже порядком утомленных осадой и боями алжирцев, что колонне егерей удалось даже достаточно далеко продвинуться в сторону поста Джеммы. От французов не ждали подобной дерзости и считали, что их гибель неминуема. Измученные трехдневной осадой, люди быстро выбились из сил. Около восьми утра был сделан привал в небольшом овраге. Тут их окружили враждебно настроенные жители близлежащих деревень, которые, узнав, что поблизости «бьют кяфиров», сами вооружились кто чем мог и приняли живейшее участие в погоне. Началась отчаянная рукопашная схватка, к которой вскоре присоединились и воины эмира. Оставшиеся в живых егеря выстроились в подобие каре и приготовились подороже продать свою жизнь. На счастье окруженых у преследователей было мало огнестрельного оружия, и они действовали неорганизованно. Сошлись в смертельном бою арабские сабли и французские штыки. Пользуясь складками местности, егеря упорно пробивались к Джемме. В гарнизоне были в курсе гибели отряда Монтаньяка – одному из гусар удалось доскакать до него и сообщить о случившимся. Егерей все уже считали погибшими, но когда в Джемме услышали выстрелы, решено было отправить на разведку усиленный отряд пехоты. Пока шли сборы, к воротам форта доковыляли только 16 человек – все, что осталось от колонны, выступившей вечером 22 сентября из Джеммы. Пятеро уцелевших вскоре умерли от ран. Более семидесяти человек, большей частью раненых, были захвачены людьми Абд аль-Кадира в плен еще 23 числа. Большинство из них этот плен не пережили.
Общественный резонанс
История боя у Сиди Брахим вызвало большой резонанс. Абд аль-Кадир по максимуму использовал свой успех. Пленных французов демонстрировали представителям разных племен как доказательство победы. Кроме этого, много трофеев – винтовок, частей амуниции, личных вещей, взятых при Сиди Брахим, – было роздано нужным людям в виде сувениров и наглядного агитационного материала. Племена в отдаленных районах на полном серьезе были уверены, что разбит по меньшей мере армейский корпус. Победа Абд аль-Кадира всколыхнула алжирцев, показывая, что врага можно и нужно бить.
Во Франции общество было, с одной стороны, восхищено мужеством солдат, оказавшихся практически в безнадежной ситуации. С другой, – было возмущено откровенным авантюризмом Монтаньяка, ревниво относившегося к славе аль-Кадира и желавшего изловить его во что бы то ни стало, из-за чего подполковник и угодил в ловушку и стал виновником гибели своих подчиненных. Много вопросов было и к представителям французского военного командования – три дня егеря сражались в окружении на относительно небольшом расстоянии от своего гарнизона, и им не была оказана помощь. Французская общественность, которая благодаря газетам была уверена, что Алжир принадлежит Франции, и что все повстанцы усмирены, а сам мятежный эмир сидит в Марокко и сочиняет философские трактаты, питаясь при этом младенцами, была шокирована гибелью почти 400 солдат. После первых подробностей битвы у Сиди Брахим на ряд газет были наложены цензурные ограничения. Главным виновником в конечном счете выставили Монтаньяка с его неуемным авантюризмом, к которому присовокупили чрезмерную жестокость. Подобно героям Конан-Дойля доктору Ватсону и Генри Баскервилю, бросившихся сломя голову ночью на болота ловить каторжника Селдона, Монтаньяк действовал необдуманно и без должной подготовки. К слову сказать, в этой войне, как и в войне за независимость Алжира, обе стороны особо не церемонились в средствах и методах. С той лишь разницей, что алжирцы французов в гости к себе не звали.
История с памятником
Монумент павшим при Сиди Брахим в Оране, Алжир
Бой у Сиди Брахим стал широко известным примером мужества и самоотверженности во французской армии. О нем помнили, и в конце концов возникла идея установить памятник в честь егерей 8-го батальона в столице провинции Оран. Дело не обошлось без некоторых трудностей. В 1893 году был объявлено о создании памятника в честь павших у Сиди Брахим. Началась общественная подписка, был выбран известный скульптор Эме-Жюль Далу. Владелец мраморных карьеров Эмиль Дельмонт согласился поставить мрамор по себестоимости. Но тут в дело вмешался барон Монтаньяк, племянник подполковника Монтаньяка, и потребовал, чтобы памятник был установлен только в память его дяди. Это было слишком – племянник угрожал судебными тяжбами и вообще много шумел. В разгар скандала барон умер, и шумиха улеглась. Но тут уже Далю захотелось расширить рамки своего вознаграждения. Получив 5 тыс. франков и не приступив еще к работе, он потребовал столько же. Комитет по созданию памятника язвительно указал мэтру, что при всем уважении к его таланту, аллегорическое изображение фигур Франции и Славы не должно требовать чрезмерного вдохновения и гениальности. Далю сбавил обороты и приступил к работе. В августе 1898 года памятник был торжественно установлен в Оране.
Так выглядит переделанный монумент, оставшийся в Оране
Монумент просуществовал до 1965 года, пока не был переделан новыми алжирскими властями с демонтажем всех пережитков колониализма - статуя девушки, олицетворяющей Францию, была заменена на бюст Абд-аль Кадира. Новый памятник с перевезенной из Орана статуей был возведен в городе Периссак департамента Жиронды. Останки погибших у Сиди Брахим воинов были перезахоронены в 1965 году в старом форте Венсенн в Париже, где расположен музей французских егерей.
Путь батальона
Знамя 8-го батальона с орденом Почетного легиона
8-й батальон егерей вскоре после сражения у Сиди Брахим был вновь восстановлен и принял активное участие в завершающей фазе покорения Алжира. В 1859 году – в битве при Мадженте, во время Итальянской кампании. Во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов егеря сражались при Меце и Седане, где большая часть подразделения попала в плен после капитуляции Наполеона III. 8-й батальон был вновь воссоздан из добровольцев и призывников в рамках создания новой армии Леоном Гамбетта и отправлен на форонт, где показал себя с самой лучшей стороны. В годы Первой мировой войны егеря отличились под Верденом, в 1916 году захватив немецкий укрепленный пункт и удерживая его несколько дней. На заключительном этапе французам пришлось использовать камни для отражения атак. В этих боях 8-й батальон потерял 70% личного состава. Подразделение приняло активное участие в боях во время несчастливой для французов весенне-летней кампании 1940 года. После подписания перемирия батальон «Сиди Брахим» был расформирован в рамках условия перемирия.
Когда 25 августа 1944 года столица Франции была освобождена, было решено заново сформировать батальон егерей, которому было присвоено название «Сиди Брахим». В сентябре 1944 года подразделение было доведено до штатной структуры – 800 человек, которые получили соответствующее вооружение. В ноябре – отправлено на фронт, где отличилось в боях за город Мец. Интересно, что американский генерал Паттон был избран почетным сержантом батальона.
В 1968 году в названии части появилось слово «механизированный» – егеря перестали быть чисто пехотным подразделением. В 90-е годы в составе 1-й бронетанковой дивизии входит в состав Еврокорпуса. 7 мая 1999 года в городе Виттлих 8-й механизированный егерский батальон был официально расформирован. На церемонии прощания со знаменем присутствовали многие ветераны. На глазах многих были слезы. Так в рамках «реформирования» Франция лишилась своего прославленного подразделения.
Послесловие
Трагедия у Сиди Брахим стала историей обоих народов. Для одного это пример высочайшей воинской доблести и силы духа, для другого – символ борьбы за право жить своей собственной жизнью. Общественное мнение XIX века не очень беспокоило то, что это сражение было лишь этапом войны колониальной, завоевательной. Продвижение белого человека, европейца в разные уголки земного шара уже тогда, за десятилетия до киплингова «Бремени», считалось делом благим и прогрессивным. И свет культуры и цивилизации, так упорно и настойчиво настигающий жителей «диких уголков» пустынь и джунглей, отсвечивал пламенем прицельных залпов и пожарищами сожженных городов и деревень. Франция горевала о четырех сотнях солдат, убитых в далеком краю в колониальном походе. Но вспомнил ли кто-то о десятках тысяч арабов, истребленных до и после этого французами? Алжирцы вовсе не были белыми и пушистыми – это были суровые люди, не склонные к чрезмерной сентиментальности. Но они были на своей земле. Хотели ли они приобщиться при помощи штыков к европейским ценностям? Франция дорого заплатила за свои ошибки в колониальной политике. Последствия их ощущаются до сих пор. А егеря 8-го батальона просто выполняли свой солдатский долг. Как выполнили бы его любые настоящие воины и солдаты свой страны.
Как знать, в свете новейших событий, не увидим ли мы вскоре ремейк боя при Сиди Брахим, только в его зеркальном отражении. В котором потомки воинов Абд аль-Кадира, заняв оборону у часовни в Аллувиль-Бельфосс, будут отбивать атаки вновь созданного 8-го батальона французских егерей…
Автор Денис Бриг
Оценили 5 человек
4 кармы