Новый Год в Новороссии

Как в ЛНР и ДНР готовятся встретить 2016-й

В центре Донецка вновь запустили куранты, в Луганске открылся цирк, полтора года назад пострадавший от боевых действий. Второй Новый год в истории самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик отмечен желанием вернуться к мирной жизни — и караванами коммерческих фур с российской стороны.

Время — десять вечера по Москве и Донецку. В пабе Юзовской пивоварни звонит колокол — как в британских аналогах: пора допивать и расходиться. Через четверть часа все стулья перевернуты на столы, огни погашены, заведение закрыто, а все такси от его подъезда направились по адресам. Причина практически военной дисциплины пьющего класса — объявленный властями самопровозглашенной ДНР комендантский час, с 23:00 до 06:00. Как заявил несколько дней назад глава Донецкой республики Александр Захарченко, эта мера способствовала тому, что в уходящем году в Донецке и окрестностях задержали восемь десятков диверсантов.

Здесь, безусловно, следят за новостями вокруг конфликта: об очередном достигнутом в Минске прекращении огня — под новости об обстрелах миссии ОБСЕ в районе Коминтерновки, о назначении Бориса Грызлова переговорщиком от России, о дальнейших вариантах урегулирования. Однако порой кажется, что собственно противостояние уходит на второй план. А на первом — жизнь среди билбордов, на которых — кандидаты на октябрьские выборы (были отменены в качестве шага доброй воли), осенние поздравления с Днем шахтера и реклама летних местных культурных мероприятий, а также многочисленные портреты Александра Захарченко.

Билеты в Донецкий музыкально-драматический театр на персональную елку Александра Захарченко. Открытие на площади Ленина главной елки Донбасса — понятно кем — под звуки отремонтированных к Новому году курантов донецкого главпочтамта, одного из символов города. По ТВ не меньше эфирного времени, чем вести с горячих участков линии фронта, занимают итоги детского конкурса исполнителей классической музыки — и весьма любопытные: и школы, и консерватория в Донецке при любом режиме были на высоте.

Нынешний — не исключение. Недаром аэропорт Донецка носит имя Сергея Прокофьева. Вернее, носил: за месяцы боев воздушная гавань превратилась в руины. Да и сейчас, если в Донецке слышна стрельба, это скорее всего там, в десятке километров от городской жизни. В безукоризненно чистом миллионнике, с водой и отоплением, обильным светом ночью и вполне цивильным видом до комендантского часа. За вычетом разбитых окон офисных многоэтажек вроде донецкой Green Plaza — забитых фанерой в ожидании либо поставок нужного стекла, либо полного окончания военных действий, либо всего и сразу.

Луганск, безусловно, выглядит скромнее — как это и было в мирное время. «Тысяча объявлений за одну гривну», — сулит совсем свежая реклама коммерческой газеты: в отличие от ДНР, в ЛНР украинская валюта изъята из обращения еще не полностью. Однако в обеих непризнанных республиках за истекший год зарплата бюджетникам окончательно перешла в рублевое пространство, с пересчетом «одна гривна — два рубля» при коммерческом курсе ближе к трем. В результате, к примеру, библиотекарь получает чуть более двух тысяч рублей, артист государственного театра либо филармонии — от пяти до восьми, а если народный, то до пятнадцати. Руководители бюджетных учреждений расписываются в среднем за двадцать тысяч рублей жалования, и это потолок.

Кто захотел — уже уехал либо в Россию, либо на Украину, либо собирается еще дальше: вывески консультационных центров по переезду в Канаду или США встречаются в ДНР-ЛНР не менее часто, чем магазины камуфляжа. Оставшиеся — или вернувшиеся после того, как прекратились ежедневные обстрелы — заявляют о готовности «терять сейчас, чтобы жить своим домом навсегда». При этом все привозное — к примеру, фрукты — стоит в полтора раза дороже, чем в соседнем Ростове, где бананы тоже пока не растут. Хотя в общепите цены в те же полтора раза ниже, чем в крупных городах России — при достойном разнообразии ассортимента: при всех очевидных сложностях торговли продуктовые санкции на территории самопровозглашенных республик никто не вводил.

Сказать, что непризнанные государства отпустили бизнес на самотек, было бы неверно. И дело не только в стратегических отраслях вроде торговли бензином — который стоит от сорока с лишним рублей за литр на госзаправках до пятидесяти на коммерческих. Мэрия Донецка вводит ограничения на стоимость елки среднего размера: елочные базары не имеют права оценивать ее выше 300 рублей. А о привычке Александра Захарченко ходить на рынки с пистолетом и класть его на весы, чтобы уличать торговцев, известно далеко за пределами Донецкой республики — хотя на самом деле было это всего один раз.

Механизмы рыночного — в широком смысле — регулирования на территории ЛНР еще менее формальны. В отличие от донецких коллег, приобретающих новые машины для дорожной полиции, здесь автоинспекции нет — либо пока, либо уже. Как утверждают жители Луганска, зачастую нарушителей останавливают вооруженные люди без знаков различия, объясняют суть претензий и предлагают обратиться за правами в тот или иной кабинет — разумеется, с выплатой штрафа. Судя по тому, что на дорогах Луганска наблюдается относительный порядок без регулировщиков и постов автоинспекции, такая версия вполне вероятна.

«Кредит в гривнах от 0 процентов», — все еще уговаривает вывеска на одном из салонов японских авто на окраине Донецка. Машин в наличии тоже ноль, но в следующем году в Донбассе надеются на возобновление и этой дорогостоящей торговли. Дело не столько в опасениях дилеров и шаткости правового статуса региона, сколько в потребительских возможностях: проезд на маршрутке из конца в конец миллионного города — восемь рублей максимум, а чаще шесть. Впрочем, недорогие китайские и корейские модели не уходили из продажи и в самое горячее время.

Об уровне торговых отношений с Россией можно судить по очереди из грузовиков на пунктах пропуска между РФ и республиками. Перед Новым годом фуры, к примеру, у Матвеева Кургана вытянулись на 7-10 километров: коммерсантов интересует не столько завышенные по соседству цены, сколько желание сбыть свой товар — прежде всего продуктовый, российского производства. С другой стороны, украинские товары тоже никуда не пропадали с прилавков ДНР и ЛНР.

Связи с бывшей метрополией тут — отдельная и далеко не всегда открытая для посторонних тема. Об этом можно лишь судить по определенным событиям. Допустим, предновогодние обещания руководства Луганской республики выйти в следующем году на 85-90 процентов независимого от Киева обеспечения водой свидетельствуют о сложности взаимоотношений между хозяйствующими и политическими субъектами. А также — о том, что эти отношения сохраняются, невзирая ни на что. Звания «народный артист Украины», «заслуженный работник культуры Украины» указаны в афишах, звучат со сцены, когда артиста представляют зрителям, значатся на табличках кабинетов, если артист еще и при административной должности. Ни то, ни другое, ни третье протеста у публики и коллег не вызывает. А звания, полученные уже в самопровозглашенных республиках, идут в объявлениях следом — и вполне мирно соседствуют с украинскими.

Исключение — уроженец Донецкой области Иосиф Кобзон, носящий звезду героя ДНР рядом со значком депутата Госдумы. За истекший год певец и парламентарий посетил самопровозглашенные республики шесть раз. Лишился почетного гражданства находящегося на подконтрольной Киеву территории Краматорска, зато приобрел в Енакиево, одном из населенных пунктов нынешней ДНР. При всем богатстве наград и отличий Кобзона представляют публике как народного артиста СССР — что в его случае выглядит актуальным даже через четверть века после распада Союза.

Не меняется и суть его выступлений. «"Герой ДНР" Кобзон приедет развлекать террористов перед Новым годом», — анонсировала украинская пресса нынешний визит певца. «В лесу родилась елочка, в лесу она росла», — подпевали Иосифу Кобзону полторы тысячи «террористов» в возрасте от трех лет и выше: в Луганске под Новый год после капитального ремонта открылся цирк. Полтора года назад украинский снаряд пробил купол над ложей дирекции и разорвался прямо на арене. К счастью, ни в зале, ни в манеже никого не было.

Скрывать участие российской стороны в восстановлении главного цирка ЛНР и в других культурных делах непризнанных республик никто и не собирался. «В мирное время к нам руководитель Росгосцирка не приезжал, — обращается глава Донецкого государственного цирка "Космос" Юрий Кукузенко к Вадиму Гаглоеву. — А вы у нас уже четвертый или пятый раз». «А я в мирное время и не работал», — отзывается Гаглоев, назначенный на должность гендиректора в конце февраля 2014 года.

В этот раз Вадим Гаглоев привез в республики еще несколько номеров и принял участие в открытии Луганского цирка — между открытием цирка Чинизелли в Питере и Тульского цирка. Разумеется, цирк Луганска в систему Росгосцирка не входит, но профильный главк российского Министерства культуры все равно считает его своим — по факту. Ставки для артистов на приезд сюда обычные, отказ вполне возможен и принимается с пониманием — тем не менее в Донецке с успехом выступают жонглеры, показывают сложные в перемещении аттракционы вроде медведей на буйволах.

А что в других отраслях культуры? «К нам приезжают и актеры, и музыканты из России и Белоруссии, — говорит исполняющий обязанности министра культуры ДНР Михаил Желтяков. — В основном малоизвестные». В плане гастрольного разнообразия в 2016 году здесь очень надеются на декларацию о защите культуры в зонах вооруженных конфликтов, принятую на недавнем культурном форуме в Санкт-Петербурге — прекрасно понимая, что возможных контрмер для российских артистов никто не отменял.

Однако те, кто объявят о санкциях для цирковых — акробатов, дрессировщиков, жонглеров и клоунов — серьезно рискуют своим имиджем. Так что пока Росгосцирк и его артисты остается в ЛНР и ДНР чем-то вроде спецназа Минкультуры РФ — вселяя в зрителей уверенность в то, что на подходе и другие культурные силы.

«Строим свою страну», — сообщает зеленый луганский троллейбус, также не обремененный коммерческой рекламой. Будет ли она построена, не изменится ли в очередной раз проектная документация, найдется ли чем заполнить основные фонды — пока в ЛНР и ДНР с точностью не знает никто. Жизнь, тем не менее, берет свое и в условиях неопределенности. «Простая пища в тяжелые времена», — обещает одна из немногочисленных коммерческих реклама на щитах в Донецке, где в уходящем году, помимо прочего, открылась бургерная. Со слоганом, вполне подходящим для трудной, но мирной жизни — что здесь, что в Киеве, что в Москве.

Юрий Васильев