Ребенок построил, наконец, замок. Это был даже не замок, а целый город, с узорчатой стеной и многочисленными башенками. Он его долго строил, родители удивлялись, как тихо он возится в песке, не просит мороженного, или каких-нибудь палочек, в изобилии водившихся на пляже. Сначала удивлялись, а потом начали радоваться, и спокойно оставлять его, уплывая далеко в море, так что их не видно было за волнорезами. Ребенок поглядывал в ту сторону, но не беспокоился, он знал, что с папой и мамой ничего не случится. А вот с замком могло. Но шторма пока не было, многочисленные люди уважительно обходили причудливое строение, и даже другие дети не подходили и не просили поиграть. К нему никто не подходил, когда он этого не хотел.
Ребенок заглянул в окно самой высокой башенки, украшенной настоящим бутылочным стеклом, и увидел там смутные тени. Там уже жили люди, только с ними нельзя было поговорить громко. Ребенок понимал это и не огорчался. Ну разве, самую малость. Он знал о них, они знали о нем, и когда-нибудь разговор все равно состоится. Надо было еще расставить на башнях часовых, залить ров водой и приготовить запас камней на случай осады. Сверху упала тень, и веселый мамин голос позвал: пора обедать, зайчик. Мороженное хочешь?
Ребенок послушно встал, отряхнул песок с рук и коленей и бросил прощальный взгляд на спрятавшийся в тени замок. Вечер, - подумал он…
Пляж был пустой, волны накатывались на мокрый, темный песок и скользили обратно, оставляя клочья шипящей пены. Ребенок заметил в замке что-то необычное. Подойдя ближе, он увидел на площадках башен часовых в серых плащах с капюшонами, во дворе стоял строй, а перед ним прохаживался командир, он сразу понял, что это командир, и плащ у него был ярко-черный, с серебрянной отделкой по краю, и клинок самый длинный, и шлем самый блестящий, и вообще, как можно было сомневаться?
Ребенок застыл, восхищенно разглядывая оживших людей, они тоже заметили его, и командир развернулся в его сторону, сделав изящное, полное достоинства движение клинком, - Ребенок знал, что это называется салютом, а потом улыбнулся и кивнул в сторону угловой башни, от которой опускался мост через ров. Как раз в этот момент цепи дрогнули, и полоса моста медленно поползла вниз, утвердившись краями на обоих берегах. Ребенок понял, что его зовут играть, и очень обрадовался. Он как-то не привык улыбаться, и не понимал, почему лицо его странно расплывается, пока шаги гулко отдаются на пружинящей поверхности, просто теперь у него появились друзья; с ними можно было играть, их можно было любить…
– Мы вернемся, - сказал командир и протянул Ребенку руку, - замок остается, и тоже будет ждать нас. Ребенок молчал, он знал, что с войны возвращаются не всегда, и не все, но он привык верить командиру, и решил, что будет ждать их и караулить опустевший замок. Замку тоже было не по себе, и тонкие струйки песка появлялись то на одной, то на другой башне предчувствием трещин. Надо поправить, - серьезно подумал Ребенок, ощутив одиночество замка, - я его не оставлю. Новое чувство было приятным и немножко тяжелым, как длинный, в серебрянных ножнах, клинок командира, с которым его уже учили обращаться. Он еще не знал, что это называется - ответственность.
– Вы скоро победите? - спросил он и смутился, подумав, что его посчитают маленьким и нетерпеливым, но командир медлил с ответом, и подняв голову, Ребенок увидел его застывшее лицо со странным выражением, так похожим на его собственное смущение.
– В войне не всегда побеждают, - непонятно сказал командир, и повторил почему-то слова, которые уже говорил: мы вернемся, это я тебе обещаю.
Ребенок ждал. Он ходил с родителями на пляж, в столовую, в парк, катался на карусели, стараясь сделать им приятное, но окружающий мир казался нарисованным и ненастоящим, а настоящим был только опустевший замок, с печальными струйками песка, просачивающимися сквозь добротно сделанные стены. Взрослый сказал бы, что виновато слишком яркое солнце, высушившее песок, но Ребенок знал причину: замок скучал. Скучал и ждал, так же как он. И замок радовался его приходу, делая тени и контуры более четкими и помогая Ребенку укреплять стены и выравнивать дорожки. А вечером Ребенок долго не засыпал, он смирно лежал, закрыв глаза и не беспокоя родителей и хотел заснуть, чтобы скорее наступило утро и можно было отправиться к замку - посмотреть, не вернулись ли его друзья.
Но засыпал он только тогда, когда родители выключали телевизор.
Изменения Ребенок увидел издалека. И даже ускорил шаг, забыв оглянуться на родителей, заходящих в полосу прибоя. Замок снова был полон, снова стояли на площадках башен часовые, но мост был почему-то опущен, и эта непонятная небрежность как-то обеспокоила его. Ребенок завертел головой, пытаясь увидеть командира, но никак не мог разглядеть блестящий черный плащ с серебрянной отделкой.
Командир сидел между зубцами стены, опустив голову, как будто разглядывал что-то у себя под ногами, и плащ на нем был серый, запылившийся и складки его ломали и перечеркивали друг друга, вместо того, чтобы спадать неспешными, достойными рядами.
Ребенок остановился перед ним и молча смотрел широко раскрытыми глазами. Командир поднял голову и улыбнулся, но глаза его не улыбались, и вот тогда Ребенку стало страшно. Он подумал, что командира, наверное, заколдовали злые волшебники, потому что за привычным обликом совершенно нет знакомого человека, которого он успел полюбить. И, может быть, настоящий командир на самом деле не вернулся с войны?
– Мы вернулись, - медленно проговорил командир, - как я и обещал.
Он, - обрадовался Ребенок, но все же протянул руку, желая убедиться, что перед ним живой человек, а не призрак. Плечо командира было настоящим, только слишком твердым, как будто ему было холодно.
– Ты устал, - солидно, как это всегда делают взрослые, сказал Ребенок, - тебе надо отдохнуть.
– Да, - командир кивнул, - скоро мы уйдем из замка. Совсем.
– На войну? – Ребенок не успел даже испугаться, он только почувствовал что-то большое, холодное и несправедливое.
– Нет, - командир посмотрел вниз, на серые песчанные волны вокруг замка. – Нет смысла воевать, когда твоя победа никому не нужна.
Ребенок молчал. Он понял только, что командира обидел кто-то свой и важный, и он хочет навсегда уйти из замка. И ничего нельзя изменить, можно только попрощаться, не показав своего огорчения.
– Почему это? – он ткнул пальцем в потемневшие ножны, утратившие серебряный блеск.
Командир молчал, глядя перед собой, и Ребенок опять засомневался, тот ли человек перед ним, но губы человека пошевелились, и голос его показался незнакомым.
– Слишком много крови…
– У него температура, - обеспокоено сказала мама, встряхивая термометр, она уже радовалась, что за весь отпуск даже не раскрыла сумку с лекарствами, и вот, пожалуйста… Папа стоял рядом, выражая готовность помочь и осознавая свою полную бесполезность. Ребенок послушно дал поставить термометр, ему и вправду было холодно, и мелкая дрожь не проходила даже под клетчатым шерстяным пледом. Он так же послушно проглотил ложку сладкого сиропа и закрыл глаза.
– Заснул, - с облегчением сказала мама, а папа тоже облегченно вздохнул, радуясь, что от него не требуется помогать в чем-то непонятном и пугающем, - не надо его больше оставлять одного, он все время возится на солнце и перегревается. – Да, - с облегчением согласился папа. Они сели на кровать, обнявшись, и включили телевизор, сделав звук совсем тихим.
Ребенок лежал с закрытыми глазами; он боялся заснуть, потому что наступит утро, и надо будет идти на пляж и видеть разрушенный, опустевший замок. Ему казалось, что тихие, ставшие привычными голоса в телевизоре, вместе со звуками взрывов и выстрелов раскачивают стены его замка, и они оседают, медленно превращаясь в струйки песка. Этого не могло случиться, пока на месте был командир с отрядом, и даже когда Ребенок и замок ждали их с войны. А теперь получалось, что больше некого и незачем ждать, и поэтому замок стал разрушаться.
Во рту была противная сладость с привкусом лекарства, а в горле что-то темное и шершавое, оно тихо царапалось и мешало заплакать. Он знал, что когда маленький ребенок плачет, становится легче, а потом прибегает мама, или папа, обнимают его и рассказывают красивые нестрашные сказки. Но Ребенок не мог заплакать, потому что ему повезло, он уже держал в руках длинный, серебряный клинок, и командир тогда разговаривал с ним, как со своим товарищем. А в замке не принято было плакать.
Теперь родители купались поодиночке, кто-то из них всегда был с Ребенком, они плавали в мелкой теплой воде около берега, качались на качелях, ели мороженное под яркими нарядными зонтиками и даже катались на белом, трехэтажном кораблике. Они старались держаться подальше от того места, где был построен замок, и очень радовались, что Ребенок не просится туда.
В день отъезда шел дождь, но все же, прежде чем подняться на платформу, родители дали Ребенку монетку, чтобы он кинул ее в воду, а потом, смеясь, стали искать монетки для себя. Ребенок решил, что раз он попрощался с морем, можно попрощаться и с замком. Если он, конечно, еще стоит на песке.
Замок стоял. Ребенок увидел силуэты людей и дрогнувшие цепи моста, начавшего опускаться. Люди были незнакомы ему, но, кажется, не возражали, чтобы он пришел к ним. Он постоял еще немного, потом помахал рукой, и побежал к ступенькам, ведущим на платформу, где в ожидании поезда стояли родители. Он уезжал, и теперь мог не видеть, как от него снова уйдут люди, которых он успеет полюбить.
Автор рассказа
Елена Спиглазова.
Оценили 5 человек
6 кармы