Мы не себя проповедуем, но Иисуса Христа, Господа

Протоиерей Андрей Ткачёв

Знаете, чем отличается православная Церковь и Православное Благочестие от всех остальных?

Вот у меня был такой знакомый один.

Он часто вступал в религиозные споры. И однажды он огорошил одного своего собеседника-протестанта, который говорил: «У вас христиане православные пьют, а наши протестанты все трезвые. У вас вот – то, а у нас вот – это. И вообще, вы – то, а мы – это…».

А он говорит ему, товарищ мой (он здравствует ныне – такой «человек Церкви»): «У апостола Павла написано: “Похвалюсь немощами моими!” Давай-ка я расскажу тебе про грехи свои, про грехи своей Церкви.

Про свои личные грехи, про свои слабости. Про слабости своего прихода.

А ты мне расскажи про слабости своего прихода, своей церкви, своих прихожан». Тот говорит: «У нас нет слабостей…»

Сразу: «У нас нет слабостей! Мы все хорошие».

Но у апостола написано: «Похвалюсь немощами моими».

То есть – христианин настоящий может похвалиться немощами.

А если: «Нету немощей. У нас все прекрасно. У нас все прекрасные. Все сильные, красивые, хорошие, добрые, святые…» – значит, ты лжешь. Лжешь!

Потому что на каждом слове написано, что, если ты не видишь грехов своих, значит, ты ослеп. И ты вообще ничего не понял.

Вот видите как. Нельзя хвалиться собою.

Вот, допустим, вы кого-нибудь позовете в храм наш, или в храм другой, или в какой-то монастырь.

Боже, сохрани вас сказать: «Там все такие святые! Там такие все хорошие. Там такие все…ангелы прямо».

Не надо к людям звать. Люди всегда обманут.

Вот ты позовешь его, а он тебе что-нибудь такое отчебучит, что ты потом ни разу к нему не придешь. К Христу нужно звать людей!

«Мы не себя проповедуем, но Иисуса Христа, Господа. И мы рабы ваши для Иисуса».

Это великая вещь. Запомните! Это три строчки.

«Мы не себя проповедуем, Иисуса Христа, Господа…»

Мы не говорим: «У нас самый лучший священник!» Да, если бы так было, Иисусе, я бы первый сказал, что у нас самый лучший священник. Но мы не можем так сказать.

«У нас самые строгие монахи!» Да не могу я так сказать. Потому что есть у монахов и телевизор в келье. И интернет проведен. И едят они, некоторые, лучше, чем я и лучше, чем вы. Ну, не могу я так сказать. Но это ничего не снимает с них. Они – монахи, и они лучше нас. Говорят: «Самый плохой монах лучше хорошего мирянина». Но мы не может хвалиться собою.

«У нас самые мудрые архиереи!» Ну – дай Бог, чтобы было так. Но бывает всякое.

«У нас самые лучшие миряне!» Здравствуйте, приехали. Про мирян – это своя песня.

Поэтому – нельзя себя проповедовать.

Себя! Нельзя! Проповедовать!

Нужно проповедовать Иисуса Христа Господа. «И мы рабы ваши для Иисуса»

Вот это, пожалуй, первое, что можно запомнить смело. В этом есть некая радость. Собственно, это и есть смирение. Если я зову тебя куда-то, то я не зову тебя к себе: «Будь мой ученик!» Наоборот, говорят: «Можно вы будете мой духовный отец?» Что говорит обычный человек? «Слушай, ну успокойся! Какой я тебе духовный отец? Глянь на меня. Глянь на себя. О чем ты просишь?»

И вообще – духовных отцов почти что нет. А те, что есть – лучше бы их не было.

Потому что – можно попасть в такие духовные отцы, что потом костей не соберешь. Он начнет тебе звонить по ночам.

Начнет контролировать каждый твой шаг. Он превратится в какого-то деспота духовного. И ты вдохнуть не сможешь без него.

И подумаешь: «Зачем мне это надо?» (У нас все может быть перекручено и переворочено).

Понимаете? Нельзя к себе звать. И, если вас к себе зовут: «Иди ко мне. Я тебя поисповедую!», то «Я – не пойду. Вы как хотите, но я не пойду!»

Если: «Иди сюда, я ТЕБЯ поисповедую!.. Ты не ходи. Тебя не буду…А вот тебя тоже поисповедую».

Или: «Ко мне приходи. Я буду с тобой беседовать!»

Что это ты сам меня зовешь? Если я приду к тебе и попрошу – тогда – да. Но, если ты меня сам приказываешь: «Каждый вечер приходи ко мне и рассказывай про свою жизнь». Или: «Каждое воскресение появляйся ко мне, и я буду с тобой разбираться».

Я вас прошу: «Бойтесь таких чудаков!» Потому что – там вроде святостью пахнет; но – потом удивитесь – там никакой святости нет, там какие-то кошмары начинаются.

Мы не себя проповедуем!

Мы должны бояться, бояться ответственности за человеческую душу. «Боже милостивый! Я знаю грехи его, …его, …его. Я столько грехов знаю. Я свои грехи знаю. Кошмар какой-то. Это ж сколько спросится с меня.

Я не хочу больше ничего. Успокойтесь. Хватит».

А, если я тащу вас к себе, то я, значит, где-то уже хвост отрастил и уже рожки пробиваются.

К себе – нельзя. К Иисусу.