Снос.

Прежде всего следует различить понятия: сотрудник ведомства, должностное лицо, чиновник и простой человек.

Сотрудник ведомства — это человек, чья деятельность в определённой жизненной области обозначена как помощь нуждающемуся. Он — один из тех, кто составляет ведомство, то есть объединение помощников, признанных обществом теми, кто в пределах своей области деятельности заявляет о своей способности удовлетворять потребности простого человека.

При этом сотрудник может быть либо должностным лицом, либо чиновником.

Если он помогает безвозмездно, от себя, по доброй воле — он должностное лицо.

Если требует соблюдения условий, исполнения порядка, взаимного отклика — он чиновник.

Другая сторона в отношениях с сотрудником ведомства — простой человек: тот, кто либо сам обращается с естественным спросом, выражая свою нужду́, либо становится тем, к кому обращаются со спросом на соблюдение или следование порядкам.

Простой человек и сотрудник ведомства — противоположные стороны во взаимоотношении.

Суть этих отношений — являются ли они добропорядочными или лишь принимаются за таковые — определяется действиями сотрудника.

Если должностное лицо узнаётся по добрым намерениям к потребителю — нуждающемуся простому человеку, то чиновник, действующий по предписанию, отступает от нужды́ простого человека, делая упор на соблюдение порядков и требуя их выполнения от человека. Это означает, что вместо проявления добрых намерений он может влиять на человека через степе́нство — утверждение своей значимости и власти, исходящее из занимаемого положения. Такое влияние сопровождается требованием соблюдения правил, что выдаётся за проявление порядочности, замещая добрые отношения требованием порядка.

Тем самым чиновник действует либо из потребительской среды ростовщичества — когда подчёркивает свою власть, либо из среды казнокрадства — когда придаёт порядкам видимость добропорядочности, заменяя доброе отношение требованием видимой порядочности.

Следует подчеркнуть: по определению, сотрудник ведомства — один из тех, кто составляет ведомство, то есть объединение помощников, признанных обществом теми, кто в пределах своей области деятельности заявляет о способности удовлетворять потребности нуждающегося простого человека. Однако выходит, что чиновник, заявляя о такой деятельности, использует положение, признанное обществом, не столько для помощи, сколько для получения возможности влиять на простого человека.

Под представительством сотрудника понимается либо его принадлежность, либо его причастность. В ряде случаев — и то, и другое одновременно. Но чаще всего имеется в виду одно из двух: либо принадлежность к определённому образованию, либо причастность к делам кого-либо. Отсюда и возникает путаница или смешение понятий — о чём и идёт речь.

Принадлежность говорит о положении в составе: сотрудник входит во внутреннее устройство ведомства, является его составной частью. Причастность же означает занятость делом, которое он получил от кого-либо — не обязательно изнутри ведомства. Можно быть причастным, действуя по делу от стороннего доверителя, не принадлежащего и не причастного к самому ведомству. Когда сотрудник получает дело от начальника, а начальник — от кого-либо извне, такое предписание называется «распоряжением», в отличие от приказа, который выдаётся напрямую.

Сотрудник ведомства, входя в его состав, является представителем по принадлежности ведомству — благодаря своему положению. Он также принадлежит к обществу, стране, народу, что делает его равным другим людям по общей принадлежности к среде. Различие возникает, когда сотрудник подчёркивает своё положение представителя ведомства, обращая на это особое внимание — тем самым возникает разрыв с простым человеком, не связанным с ведомством. Однако по принадлежности к обществу, стране или народу их положение остаётся равным.

Сотрудник ведомства может умышленно использовать этот разрыв, указывая как на своё значимое должностное положение внутри ведомства, так и на своё представительство порядка, подчёркивая важность роли стража и блюстителя. Представитель ведомства — это одна область, среда, которая складывается либо по принадлежности (положению), либо по причастности к делам ведомства (деятельности во благо потребителей). Но представительство порядка — это только по причастности к определённой среде, действующей с установленными правилами. Иными словами, не являясь частью самого порядка, сотрудник ведомства делает упор лишь на причастность к делам среды с установленными порядками. Тем самым он искажает и расширяет понятие представительства. Вместе с тем он отделяется от простого человека и одновременно вводит его как принадлежащего этой среде, а значит, и причастного к её установленным порядкам.

Далее — о предоставлении.

Сотрудник ведомства действует как лицо, которому предоставлено веде́ние дела — не столько как представитель некой среды и её порядков, сколько как умелец, находящийся при исполнении задачи. Он обеспечен необходимым снаряжением (набором, оснащением) и ему предоставлена возможность выполнять определённую задачу по своему умению — в границах своего ве́дения, должностного положения и занятости, на которую он согласился, обозначив себя умельцем в этом деле, в этой деятельности.

Предоставленная возможность предполагает наличие условий в деятельности сотрудника ведомства для выполнения определённых задач и достижения установленных целей.

То, как используется предоставленная возможность, зависит от среды, в которой действует сотрудник. В народной среде он выступает как должностное лицо с добрыми намерениями, в пользу нуждающегося простого человека. В ненародной же среде он уже выступает не как должностное лицо, а как чиновник. В этом случае предоставленная возможность в общении с простым человеком означает, что чиновник сам ведёт дело; он предоставлен самому себе и ему предоставлены все необходимые условия. Он оказывает давление, требует от простого человека соблюдения установленных порядков, а его самостоятельность скрыто используется вышестоящими руководителями.

Также чиновник может воспользоваться предоставленной возможностью в личных целях и действовать по своему усмотрению, прикрываясь общественно признанной деятельностью.

Речь здесь идёт о взятках и мзде. Занимая должностное положение, чиновник получает возможность влиять на продвижение дел потребителей; поэтому они приносят ему подачки в виде денежных средств — то есть взятку. Кроме того, он может умышленно создавать волокиту, намекая на необходимость подачки — а это уже мзда.

Таким образом, чиновник обслуживает интересы частного предпринимателя, а также имеет возможность пополнить собственный карман — при соответствующей предприимчивости. Он предоставлен самому себе в общении с простым человеком, но при этом остаётся зависимым от денежной среды и от отношений с держателем ведомства (владельцем).

О навязывании деловых отношений простому человеку.

Чиновник вправду может навязать любое условие, которое сочтёт выгодным для себя, не считаясь с тем, что оно неприемлемо для простого человека.

Пример: «Вы должны были прыгнуть с крыши — поскольку так предписано законом», — говорит чиновник. Такая ссылка на закон создаёт видимость непререкаемой правоты чиновника, не оставляя простому человеку никаких шансов на возражение.

Можно сказать, что чиновник на то и чиновник, что учиняет обстоятельство делового порядка — то есть с взаимными обязательствами сторон, — однако по неведению обеих сторон оно не осознаётся как полноценное деловое отношение между чиновником и простым человеком: ни при обращении простого человека, ни при обращении самого чиновника.

Ведомства изначально задумываются и утверждаются для оказания помощи нуждающимся, чтобы простой человек, оказавшись в затруднении, мог обратиться к сотруднику ведомства как доверитель — к доверенному лицу. Это — естественное, человеческое основание, где нужда первична: не было бы нужды́ — не было бы и ведомства.

По сути самого ведомства, его сотрудникам следует принимать просьбу о помощи от нуждающегося простого человека без выставления встречных условий, из-за которых добрые отношения, основанные на односторонней помощи, превращаются в деловые отношения с взаимными обязательствами сторон.

Но это возможно лишь в народной среде, где преобладает доброе отношение к человеку. В современном же мире, где ведомства действуют в условиях денежной среды и находятся под влиянием частных предпринимателей, деловые отношения навязываются простому человеку, даже когда он не испытывает нужды́ в помощи.

Это происходит путём подлога, когда человеку приписываются мнимые обязательства перед неким образованием, которое якобы его обслуживает. Примеры тому — ЖКХ, услуги связи, банки, даже МВД и ДПС.

Когда человек действительно нуждается и обращается за помощью, ведомство в лице чиновника, вместо безвозмездной поддержки, предлагает помощь исключительно на своих условиях, тем самым навязывая сделку. Такая сделка, по неведению обеих сторон, остаётся односторонней: существуют деловые отношения, но условия выставлены только одной стороной, тогда как вторая сторона не осознаёт, что тоже может выставить своё ответное предложение. Таким образом, нуждающийся становится участником деловых отношений, навязанных ему под видом порядочности.

Когда же простой человек не испытывает нужды́, а чиновник, представляющий интересы частного предпринимателя, сам обращается к нему и утверждает, что тот уже состоит на обслуживании в некой среде и имеет перед ней либо договорные, либо долговые обязательства. Это создаёт видимость принадлежности к среде и причастности к её порядкам, по которым простой человек признаётся доверителем, а вместе с тем становится и ответчиком по своим обязательствам.

Происходит смешение понятий, тогда как должно быть ясно разграничено: либо человек — только доверитель, которого обслуживают; либо — он равноправная сторона сделки, чьи условия ещё не были предложены и рассмотрены. Иного не дано. Простому человеку перед чиновником невозможно быть до́лжным, обязанным или подневольным, если он понимает правила сделки.

При обращении простого человека к чиновнику за помощью, равно как и при обращении чиновника к простому человеку, происходит подмена: доверитель, как тот, кого обслуживают, объявляется и ответчиком по обязательствам, что немыслимо. А безвозмездная помощь превращается в бесчестную сделку с условиями, установленными лишь одной стороной.

Сделка и её правила.

Сделка предполагает наличие двух сторон, и неважно, сколько лиц (представителей) участвует от каждой из них, поскольку в деловых отношениях сторона — это единый участник, создающий и выставляющий определённый запрос другой стороне. А то, сколько лиц участвует в составлении и изложении этого запроса, и сколько уточняющих условий он включает, — не имеет значения.

Одна из сторон первой выражает свой запрос, приглашая другую сторону принять его в качестве начала заключения сделки. Эта сторона является зачинщиком деловых отношений и предпринимает действия по поддержанию их в силе, рассчитывая либо на возможности второй стороны, на её способность оказать помощь, — либо, возможно, на то, что у второй стороны уже имеется нечто такое, что может принести выгоду зачинщику. Дело с решением поставленных вопросов ведёт именно первая сторона: действуют, в основном, её условия. Всё это говорит о том, что зачинщик сделки старается использовать вторую сторону, несмотря на то, что правила честной сделки не допускают наживы за счёт другой стороны.

А раз деловые отношения завязываются и сделка всё же происходит, — значит, обе сто́роны неправильно понимают её устройство, чем и пользуется сторона-зачинщик. В таком случае вместо честной сделки совершаются бесчестные или нечестные деловые отношения.

Первая, обратившаяся сторона (если речь идёт о простом человеке), может стать второй, поскольку её обращение связано не с деловой выгодой, а с просьбой о помощи. Тогда вторая сторона (чиновник), как и положено деловому, предприимчивому лицу, по причине обращения составляет свой запрос, в который включает и просьбу нуждающегося. Тем самым запрос на сделку исходит уже от неё, и она становится первой стороной сделки, хоть сама и не обращалась. Сторона же, обратившаяся с просьбой, становится второй стороной и получает преимущество: за ней остаётся последнее слово в сделке, которым она может воспользоваться.

Важно понять, что условия, предложенные первой стороной, не являются обязательными к исполнению, а решающей стороной при честных деловых отношениях является именно вторая. От её ответа — не простого отказа, а встречного условия — зависит не только состоятельность сделки, но и возможность её изменения или прекращения.

Отказаться вторая сторона не может не из-за невозможности отказа как такового — выразить отказ всегда возможно, — а по причине давления первой стороны и настойчивого навязывания. Поэтому самым верным способом прекращения сделки становится не сопротивление, а принятие навязанных условий с одновременным разъяснением первой стороне-незнайке, что между ними складываются деловые отношения с взаимными обязанностями сторон: «Примите ответное предложение с обязательствами его выполнить, ибо сами навязали это по собственному умыслу». Договор на договор. Предложение на предложение. Условие на условие.

Первая сторона (чиновник) не может в одностороннем порядке расторгнуть начатую ею бесчестную или нечестную сделку. Вторая сторона (простой человек), если знает правила сделки, понимает, что первая сторона зависит от её ответного предложения, и вся затея с неподходящими условиями — напрасна.

Последнее слово в сделке всегда остаётся за второй стороной. Если это — простой человек, знающий правила деловых отношений, он становится неподсудным и неуязвимым для тех, кто пытается навязать сделку. А это значит, что, понимая преимущество второй стороны, зачинщик сделки (чиновник) никогда бы не стал её начинать, если бы осознавал свою зависимость. Ведь ответное условие может оказаться неподъёмным и обременительным для того, кто затевает сделку ради собственной выгоды.

Чиновник действует не по злому умыслу, а по недомыслию и привычке опираться на законодательство. Вступая в деловые отношения, он почти всегда уводит простого человека от само́й сути сделки — от её правил. Чиновник прибегает к писаным законам, будто бы именно в их соблюдении и заключается подлинная порядочность. Хотя он не осознаёт, что находится в деловых отношениях и вовсе не задумывается, какой склад имеют эти отношения, однако с помощью законодательства совершает подло́г: вместо правил сделки и взаимных обязательств навязывает только свою сторону и делает обязательными лишь собственные условия.

Простой человек поддаётся на этот подмен и становится исполнителем чужих установок.

И чиновник, и человек заняты только условиями одной — первой стороны. Это и есть безумие: одержимость выдуманной обязательностью закона при полном отсутствии понимания порядка, по которому строятся подлинные деловые отношения. Это — морок. Выход из него возможен только через знание правил сделки и их ясное разъяснение чиновнику.

Правила сделки — пусть и не писаные законы, составленные законодателями, — но признанный и вполне понятный порядок между двумя сторонами, в котором каждое условие требует либо принятия, либо ответного условия. Закон может служить справочным порядком, но не способен заменить саму сделку. В таком случае он оказывается бессилен перед правилами сделки, и потому правила сделки становятся законом над законами.

Как только простой человек начинает разъяснять чиновнику, что условия сделки — двусторонние, что он (чиновник) сам её предложил, стал первой стороной и теперь зависит от ответа второй — морок начинает рассеиваться. Чиновник уже не может единолично твердить условия, потому что становится ответчиком по обязательствам, выдвинутым второй стороной — простым человеком.

Такое разъяснение — не сопротивление, а возвращение в действительность. Ведь в деловых отношениях действует не законодательная мера, а взаимный обмен — то есть сам порядок сделки, а не её подмена.

Пу́таница понятий "общение" и "отношение".

Чиновник, вступая в общение с простым человеком, не считает себя участником личных отношений именно с ним. Он полагает, будто действует как поверенный стороны́, не присутствующей в самом общении — закона, 'государства', управы, ведомства. Чиновник видит себя не заинтересованным участником, а посредником, доносящим до простого человека сторонние условия и требования. Поэтому он и считает, что у него нету личных отношений с человеком: ни собственных вопросов, ни обязанностей, ни вины — всё это, по его мнению, принадлежит не ему, а той стороне, которую он представляет. Если же у него и есть какие-либо отношения к простому человеку, то, как он сам полагает, они не личные.

В общении участвуют две стороны — простой человек и чиновник. Однако участников отношений при этом оказывается четверо: простой человек, чиновник, нечто обезличенное (поверенным которого чиновник сам себя мнит) и частный предприниматель (работодатель, хозяин ведомства). Тем не менее, сторон в отношениях может быть только две — и именно здесь возникает путаница, которой чиновник и пользуется, чтобы оправдать свои недостойные поступки, если что-то идёт не так.

Общение и отношение. Стороны и личности.

Между двумя личностями — простым человеком и чиновником — в их общении обсуждается и разбирается не их собственный личный вопрос, а вопрос, исходящий якобы от третьей личности, которая при этом в общении не участвует. Чиновник выступает на стороне третьей “личности”, однако не признаёт себя стороной по отношению к простому человеку, а также отказывается признать, что проявляет к нему личное отношение (отговариваясь: «ничего личного — только дело»). Кроме того, чиновник не может иметь ни общения, ни отношений с третьей “личностью”, чьим поверенным он себя мнит, поскольку третья “личность” — не личность вовсе и даже не живое лицо, а нечто обезличенное: закон, 'государство', управа, ведомство. Этим образованиям невозможно быть доверителями.

Выходит, что чиновник, заявляющий простому человеку, будто является представителем третьей, не участвующей в общении "личности", на деле ведёт всё это от своего имени и по собственному усмотрению.

У простого человека есть личное отношение к чиновнику, а чиновник почему-то считает, что сам не имеет личного отношения к простому человеку — хотя общается с ним лично.

Чиновник мнит, будто ведёт не своё дело, а чужое. Но если этот “чужой доверитель” не является существом и ему не только невозможно быть личностью, но и невозможно быть нуждающимся, значит, речь идёт о собственном деле чиновника, пусть и принятом им от кого-то вышестоящего — со стороны.

Получается, чиновника используют — как подставное лицо для вымогательства, а сам чиновник, в свою очередь, использует своё должностное положение, делая упор на порядочность или власть, чтобы добиться цели, поставленной мошенниками.

Пу́таница между понятиями «личные отношения» и «межличностные отношения». В единственном числе — личное отношение к кому-либо — это всегда направленное внимание, сопровождаемое обсуждением или оценкой, от которого невозможно отказаться: оно присутствует всегда, даже если не выражено явно.

А вот личные отношения во множественном числе — это уже взаимная область двух личностей, в которой каждое личное отношение обращено к другой стороне. Когда обе стороны находятся в личных отношениях, это может проявляться как единое, совместное общение. Такая взаимная область может возникать даже между незнакомцами, которые не разговаривают, но замечают и осознают присутствие друг друга.

Следует подчеркнуть, что личное отношение лежит в основании любых других отношений: оно предшествует общению и делает его возможным. Без личного отношения не может быть ни общения, ни выслу́шивания, ни ответа — даже если оно не выражено словами, оно всё равно действует. Даже если в общении участвует тот, кто доводит не свои условия, как это часто бывает с чиновником, его личное отношение присутствует неизменно.

Межличностные отношения. Как ни странно, межличностные отношения означают подавляющее превосходство личного отношения одной стороны над другой, то есть одностороннее влияние одной стороны на другую. В таких отношениях действуют установки только одной стороны, которые зачастую не являются её собственными, а заимствованы извне. В межличностных отношениях чиновнику способствует напускная значимость, которая была бы ему несвойственна, если бы он общался вне должностного положения. То есть слово чиновника имеет больший вес, чем слово простого человека. Независимо от того, кто к кому обращается, чиновник втягивает простого человека в деловые отношения, делая упор именно на требование с простого человека соблюдения порядочности — соответствующего взаимного отклика. Отклик на положение, которое у чиновника напускное. Поскольку в обществе деловые отношения часто не воспринимаются как таковые, их значимые правила, а именно правила сделки, остаются в тени, и вместо них действуют установки извне и порядки, выгодные только тем, кто обладает влиянием в том же обществе — то есть тем, кто устанавливает эти порядки. Выходит, что именно личному отношению чиновника к напускному, дополнительному и чуждому придаётся бо́льший вес, и в итоге возникают межличностные отношения на условиях и в границах, предусмотренных порядками, привнесёнными самим чиновником.

Дело самого́ чиновника с простым человеком прикрывается чужим — якобы речь идёт о помощи доверителю. Но доверителя не имеется. Чиновник, выступая в качестве сотрудника ведомства и в роли должностного лица, обозначает свою деятельность как помощь нуждающимся. Он подменяет должностное лицо и втягивает простого человека в сделку. В итоге простой человек превращается в должного — то есть в повинного, подневольного, будто бы на нём лежат обязательства: исполнять порядки, быть добрым, отзывчивым, содействовать и сотрудничать с лицом, которое лишь занимает чужое место и по сути не является тем, за кого себя выдаёт. Происходит подмена: вместо того чтобы служить потребителю, чиновник предлагает ему сделку, а на доверии — требует подчинения.

Ловить чиновника на том, что он всё решает за вас, — выдавая ещё и ещё условия со своей стороны, он усугубляет тем самым своё положение в сделке, становясь сильнее должнико́м с более ощутимыми, значимыми (ущербными для него самого́) обязательствами.

Может показаться, что раз такие порядки навязывает чиновник, и они, как видно, приняты в обществе, то так и должно быть — следовать порядкам и соблюдать их, быть «порядочным» в этом отношении. Но это ложный вывод. На самом деле чиновник — слабое звено, причём находящееся в подвешенном состоянии между молотом и наковальней: в деловых отношениях с простым человеком он зависим от обязательств, которые простой человек в любое время может ему предъявить — в ответ на попытки вынудить соблюдать то, что неприемлемо и ненужно простому человеку. А в деловых отношениях с работодателем (владельцем ведомства, то есть частным предпринимателем) — зависим от зарплаты.

Хотя на первый взгляд может показаться, что предприниматель занимает более высокое положение и имеет влияние, по существу он зависит от сотрудника, поскольку находится в непомерной задолженности перед ним. Между работодателем и подчинённым нету настоящего трудового договора, определяемого только добрыми намерениями к нуждающемуся в помощи и не обременённого дополнительными условиями, — а значит, и здесь действуют всё те же правила сделки: деловые отношения с взаимными обязательствами.

Первое, что следует сделать, — это спросить фамилию, имя и отчество чиновника. С кем именно вы находитесь в деловых отношениях? Кто именно уже принял обязательства, не выслушав их?

Чиновник держится за мнимое знание. Он будто угрожающе машет дубинкой, которой на самом деле нету, — потому что дубинка, если и есть, то в руках самого простого человека: в его просвещении и в ясном, несокрушимом знании.

Рассмотрим пример с жилищно-коммунальными службами и услугами связи.

Потребителя (простого человека) обслуживают как доверителя: он нуждается — и ему предоставляют помощь. Но тут же ему выдвигают требование: плати, иначе отключим, перекроем, подадим в суд. Это уже условия сделки, то есть предложение от одной из сторон деловых отношений, а не просто проявление добрых намерений.

Значит, вместе с требованием оплаты присутствует и приглашение — вроде как, если будет выставлено встречное условие от потребителя, то его готовы выполнить. Действуют взаимные обязательства. Простой человек может этим воспользоваться: выставив свои условия — тем самым снизить плату и всё же платить; или, выставив ущербное для ведомства предложение, — договориться об отмене оплаты (перейти на бесплатное обслуживание). Всё в его руках — последнее слово за ним.

Всё так, всё по правилам честной сделки.

Однако встаёт вопрос: а с кем говорить? Кто предложил сделку? Кто ответчик? И вот здесь мы видим, что сделка бесчестная.

Ответа нету. Никого не найти. Есть только условия, озвученные со стороны ведомства, и ссылки на их внутренние правила, статьи законодательства и договоры с другими образованиями (например, договор ЖКХ с администрацией города). Но всё это — их основания, которые простого человека не касаются, ведь сделка началась на условиях одной стороны, без принятия встречных условий.

Основанием для полноценной, правильной, честной сделки служит взаимная выгода двух сторон, с обязательными условиями, озвученными с обеих сторон, а не только одной.

Между тем, ведомство состоит из сотрудников, а значит, всякий, кто входит в его состав (принадлежит ведомству) — независимо от своего положения — является должником простого человека. Всё ведомство — объединение сотрудников, начальников и руководителей — в долговых обязательствах перед простым человеком, потому что всё ведомство, в полном его составе, хоть и обезличено, однако является стороной деловых отношений и ответчиком по своим обязательствам. Таковы правила сделки.

Кто озвучивает условия? Нужны фамилии — не названия подразделений, а имена, и даже их адреса местожительства и номера телефонов. Нужны фамилии должников.

Пришла пора простого человека задавать условия чиновникам.