Написать комментарий
Полагаю, вы знакомы с дискуссией о разделении, то есть о том, можно ли отделить экономический результат от экологического следа. Существует абсолютное разделение, которое означает, что экологический след сокращается, в то время как экономика растёт, и относительное разделение, которое означает, что экологический след на единицу экономического результата сокращается.
Часто дискуссия о разделении ограничивается «выбросами углекислого газа», но она также может касаться использования материалов в экономике, влияния на биоразнообразие или комплексного индекса следа.
Я хочу добавить несколько нюансов и точек зрения на эту тему. В отличие от того, что я обычно делаю, я не буду приводить много ссылок и цитат в поддержку своих утверждений. Это не значит, что я не могу найти подтверждающие факты, просто я занят, и это отнимает много дополнительного времени. Кроме того, иногда обилие ссылок и цифр может сделать рассуждения неясными как для меня, так и для читателя.
Здесь необходимо учитывать множество факторов, связанных как с числителем (экономический результат), так и со знаменателем (экологический след), а также с масштабом, временем и применяемыми ограничениями.
Несомненно, существует немало достоверных статистических данных, показывающих, что выбросы углекислого газа в ряде стран сократились, в то время как валовой внутренний продукт, наиболее распространённый показатель экономической активности, за последние десятилетия повысился. Швеция, где я живу, — одна из таких стран.
Позвольте мне сначала чётко заявить, что я не могу найти теоретического обоснования тому, почему выбросы углекислого газа должны увеличиваться с ростом экономического производства. Конечно, в это можно было бы поверить, если рассматривать данные в глобальном масштабе и за большую часть эпохи индустриального капитализма.
Но можно в значительной степени «декарбонизировать» экономику (насколько — другой вопрос) с помощью гидроэнергетики, ядерной энергетики, солнечной энергии, энергии ветра и биомассы. Новые виды энергии часто дополняют старые, а не заменяют их, но это не железное правило.
Например, в Швеции снижение выбросов углекислого газа в значительной степени связано с массовым переходом с нефти на биомассу для отопления, который начался ещё в 1970-х годах. Можно даже «декарбонизировать» экономику, заменив одно ископаемое топливо другим. Во многих странах сокращение выбросов углекислого газа во многом связано с заменой угольных электростанций на газовые.
Конечно, есть вопросы о том, в какой степени полный переход на возобновляемые источники энергии вообще позволит обеспечить такой же уровень экономики и роста, как и в настоящее время. Я тоже в этом сомневаюсь.
И верно то, что почти всё оборудование и конструкции для ветряных и солнечных электростанций созданы на производстве с ископаемым топливом и будут таковыми в ближайшие десятилетия. Но это уже другая тема, которую я не буду обсуждать сегодня.
Я считаю, что связь между энергией и экономическим ростом гораздо сильнее. Но даже если рассматривать энергию, а не углекислый газ в качестве показателя, очевидно, что некоторым странам удалось существенно увеличить экономику, не повышая при этом потребление энергии. Опять же, Швеция — одна из таких стран.
Но в то же время использование материалов в шведской экономике значительно увеличилось.
В контексте энергетики стоит отметить, что в период после Второй мировой войны нефть стала настолько дешёвой, что возникли огромные отходы. Впервые в истории человечества энергии было действительно в избытке. Ситуация изменилась с нефтяным кризисом 1970-х годов.
После этого энергоэффективность стала гораздо более значимой как на этапе производства, так и на этапе потребления. В Советском Союзе нефти и газа было в избытке вплоть до распада страны, и любой, кто побывал в этих странах до 1990 года, может подтвердить, сколько энергии было потрачено впустую.
То же самое можно сказать и об использовании азотных удобрений, которые являются очень энергозатратными в сельском хозяйстве. В странах с развитой экономикой их использование достигло пика в 1970-х годах, а в Советском Союзе — во время распада страны.
Это также означает, что нет прямой зависимости между затратами энергии и экономическим результатом. Но это также означает, что часть наблюдаемого разделения труда можно объяснить сокращением нелепых потерь. Сторонники рыночной экономики, конечно, сочтут это показателем того, что «рынок работает».
Иногда в различных секторах экономики обсуждается разделение труда, и тогда разделение часто сводится к повышению эффективности. Несомненно, для большинства производств конкуренция и стремление к прибыли делают повышение эффективности очевидным.
Исторически это в основном означало снижение трудозатрат на единицу продукции за счёт более высокой степени механизации, то есть более эффективного использования энергии. В более зрелых отраслях повышение эффективности часто связано со снижением затрат материалов и энергии на производство.
Почти все отрасли могут продемонстрировать впечатляющий рост эффективности. Но повышение эффективности производственного процесса или целого сектора не означает, что в экономике в целом будет использоваться меньше ресурсов.
Этому есть две причины. Одна из них — эффект отката (часто называемый парадоксом Джевонса), который означает, что повышение эффективности одного процесса приведёт к снижению затрат (в этом и заключается смысл со стороны производителя) и, следовательно, к снижению цены. Это увеличит потребление, так что общее потребление ресурсов может остаться прежним или даже увеличиться.
Возможно, ещё более важными являются последствия на системном уровне: если потребление не увеличится, в экономике в целом всё равно будет больше возможностей для производства и потребления, поскольку высвободившиеся ресурсы будут направлены в другие сферы.
Численность населения, конечно, тоже очень важна: есть разница в том, сравниваем ли мы площадь на душу населения или общую площадь страны, а также в том, сравниваем ли мы площадь на ВВП страны или на её жителей.
Другим аспектом разделения является вопрос о том, какая система изучается и каковы её границы. Большая часть статистических данных является национальной, и иногда их суммируют, чтобы получить глобальные показатели.
Но экономический результат производственных процессов, измеряемый ВВП, во многих случаях не является национальным, а зависит от глобальных цепочек создания стоимости. В глобальных цепочках создания стоимости существует несоответствие между тем, где создаётся добавленная стоимость, и тем, где используются ресурсы.
В большинстве случаев наблюдается обратная зависимость: наибольшая добавленная стоимость создаётся там, где используется меньше всего ресурсов, и небольшая добавленная стоимость создаётся там, где добывается и используется больше всего ресурсов.
Думаю, вы видели знаменитый график, показывающий, что 58% дохода от продажи iPhone достаётся Apple в США, даже если весь производственный процесс происходит в других странах (в основном в Китае).
Этот пример часто используется для демонстрации того, насколько несправедлив мир. Но он также служит хорошей иллюстрацией того, что я сказал выше, потому что большая часть выбросов и других воздействий на окружающую среду связана с теми частями процесса, где вклад в ВВП наименьший.
Для Apple в этом, конечно, нет ничего особенного, это нормально для большинства глобальных цепочек создания стоимости.
Для стран с очень высокой долей таких цепочек создания стоимости в экономике, например для большинства стран ЕС, показатели экологического следа, выбросов углекислого газа и энергопотребления по отношению к национальному ВВП вводят в заблуждение.
Примечательно, что это также означает, что показатели выбросов, основанные на потреблении, вводят в заблуждение. Расчёт, основанный на стоимости, показывает, что в Германии расходуется на 40% больше ресурсов, чем при расчёте, основанном на потреблении.
Это немного похоже на сравнение углеродного следа жителей городов и сельской местности. Такие сравнения не учитывают тот факт, что многие (большинство) людей в сельской местности работают на благо жителей городов — фермеры и связанные с ними предприятия, шахтёры, работники туристической индустрии и т. д., и нет смысла разделять их воздействие на окружающую среду.
В любом случае, что такое экономический результат?
Слишком редко в связи с децентрализацией обсуждается показатель экономического производства. Стандартным показателем экономического производства является ВВП. Он суммирует всю добавленную стоимость в экономических процессах в стране (его можно рассчитать тремя разными способами, но все они дают один и тот же результат). Может показаться, что это довольно просто, но на самом деле это не так. Я не буду вдаваться в подробности, но упомяну несколько моментов:
Для сравнения роста ВВП с течением времени применяется дефлятор ВВП. Он корректирует ВВП с учётом инфляции. Но он также корректирует ВВП с учётом изменений в качестве.
Трудно сравнить цену мобильного телефона или компьютера сегодня с ценой двадцать лет назад, так как их характеристики сильно изменились. Благодаря использованию дефлятора для учёта различий в качестве ВВП растёт быстрее, чем просто на основе цен с поправкой на инфляцию. Подробнее об этом можно прочитать здесь.
Это, конечно, довольно сложная задача, требующая высокой степени субъективности. Я в основном использую свой компьютер как текстовый редактор. Тот факт, что компьютер, которым я сейчас пользуюсь, в сто раз мощнее того, которым я пользовался в девяностые, не означает, что его полезность для меня в сто раз выше, я бы даже сказал, что она даже не в два раза выше (а я пользуюсь телефоном Nokia времён каменного века).
ВВП не включает в себя работу по дому или другие виды добровольной работы. Если семьи заботятся о своих детях, пожилых и больных родственниках и готовят еду, это не влияет на ВВП, но если эти виды деятельности будут переведены в коммерческую или государственную сферу, ВВП значительно вырастет.
Очевидно, что именно так и происходит в большинстве развитых стран. (Незаконная или неформальная экономическая деятельность также учитывается по-другому. ВВП Италии значительно вырос, когда они начали их учитывать).
Что вы получаете за свои деньги? Как уже отмечалось, сегодня вы получаете за свои деньги гораздо больше (более качественный) телефон, чем двадцать лет назад. Но во многих случаях вы на самом деле не получаете ничего существенного от ВВП.
Дело не только в том, что автомобильные аварии и стихийные бедствия в основном увеличивают ВВП, но и в том, что всё большая доля ВВП создаётся за счёт услуг, которые не приносят очевидной пользы обществу в целом. Страхование, услуги в сфере недвижимости и финансовые услуги составляют значительную долю ВВП, более 20% в США. Хотя они могут быть полезны для тех, кто ими пользуется, трудно представить, что они приносят реальную пользу экономике в целом.
Все эти услуги — это просто перемещение денег между людьми, и в других случаях такие операции не учитываются в ВВП (когда вы продаете кому-то дом, на ВВП влияет только комиссия агента по недвижимости и любые банковские сборы, а цена дома не влияет).
Здравоохранение в США, как известно, стоит дорого (и, следовательно, вносит большой вклад в ВВП), но трудно представить, что оно приносит людям больше здоровья, чем в странах с гораздо более низкими затратами на здравоохранение.
Возобновившаяся гонка вооружений также вносит значительный вклад в ВВП. Кроме того, есть все эти «фиктивные рабочие места», о которых говорит Дэвид Гребер. К этому, конечно, следует добавить и дискуссию о том, станет ли «нам» лучше от экономического роста, но это немного выходит за рамки обсуждения.
Тим Морган утверждает, что реальное благосостояние на душу населения в странах с «развитой экономикой» начало снижаться примерно 25 лет назад, несмотря на продолжающийся экономический рост. Это, по-видимому, совпадает с мнением многих о том, что нынешняя молодёжь живёт хуже, чем их родители.
С этим также связано представление о том, что рост ВВП сегодня обусловлен долгами (государственными или частными), что ВВП в некотором смысле завышен из-за долгов. Должен признать, что я не совсем понимаю эту аргументацию.
Если я беру кредит и покупаю новый трактор, очевидно, что это увеличивает ВВП, если рассматривать его изолированно. Но в совокупности ВВП состоит из рабочей силы и капитала (а не денег), и трудно представить, что на их доступность влияет долг.
Многочисленные неудачные попытки увеличить ВВП за счёт государственных расходов, по-видимому, свидетельствуют об обратном. Возможно, рост, вызванный долгом, касается только тех услуг, которые сами по себе связаны с долгом, то есть финансовых услуг и тому подобного? В целом, связь между финансовым сектором и реальной экономикой заслуживает дальнейшего изучения.
Подводя итог, при обсуждении декарбонизации крайне важно критически подходить к определениям, границам и представленным доказательствам — независимо от того, что они означают. В рамках моего текущего книжного проекта я изучу пути дезагрегации ВВП, чтобы лучше понять его компоненты и выяснить, действительно ли существует прямая связь между использованием биофизических ресурсов и энергии и экономикой.
Изображение для тизера: оригинальный iPhone на витрине под стеклом на выставке Macworld в январе 2007 года. Автор: ArnoldReinhold — собственная работа, CC BY-SA 4.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=69603043
https://www.resilience.org/stories/2025-01-14/decoupling-what/
Оценили 0 человек
0 кармы