«Я маг, я волхв народа. Я и память его наивысшая. Я, Пушкин — тайна»
А. С. Пушкин, 1817
Друзья, представляю вашему вниманию малоизвестную работу о А. С. Пушкине, которого мы не знали.
Это не обычное чтиво, которого полно на КОНТе, это книга, большая и без картинок.
Нужно запастись терпением и прочитать.
Обещаю, вы получите удовольствие о том, что не знали раньше о А. С. Пушкине.
Многое становится понятным в нашей современной ситуации.
Мы знаем о Пушкине из школьной программы, сказки, Евгений Онегин, Капитанская дочка...
Но что за человек был Александр Сергеевич, чем он занимался в жизни кроме творчества, что знал и умел, кем он был для императора России и своих влиятельных друзей, практически ничего не известно.
Почему его творчество и жизненный путь так важны теперь для нас, оторванных от той неизвестной для нас России, которую он любил больше всего в жизни.
Эта не первая публикация о А. С. Пушкине, но возможно первая в таком ракурсе.
Ссылка на бесплатную загрузку книги с иллюстрациями - в конце.
Помните: в конце - как в начале.
Итак, читаем, анализируем, делаем выводы.
Лобов В.М.
Ключи к загадкам Пушкина.
Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?
В веке железном, скажи, кто золотой угадал?
Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец?
Вот загадка моя, хитрый — ЭДИП разреши!
А.С. Пушкин
(При посылке бронзового Сфинкса)
В этой книге перед Вами предстанет А.С. Пушкин с горячим и благородным сердцем, стихотворец и мудрец, исстрадавшийся и жизнестойкий, знающим себе цену и преисполненный благоволения. В памяти людей он останется личностью, представляющей лучшие черты русского народа, проявлявшиеся в нас с древнейших времён.
В мае 1829 года Александр Сергеевич, нарушив распоряжение царя Николая I никуда не выезжать без его разрешения, неожиданно покинул Москву.
Куда?
И с кем?
Пусть это вам откроется по прочтении книги.
Благодаря новому – матрично-образному подходу, найденному в Донской рукописи Пушкина, автору данной книги удалось раскрыть доселе скрытые смыслы пушкинских произведений и неведомые нам случаи из его жизни, главные отличительные свойства души и черты нрава, замутнённые вольно или невольно его современниками, среди которых были недоброжелатели.
Их немало найдётся и сейчас.
Один из способов исследования будет представлен в конце книги.
Род Пушкиных вырос на тысячелетнем древе славянского корня Гостомысла-Рюрика.
В роду Пушкиных 12 святых по прямой линии и 30 святых — по боковым линиям.
Бабушка будущего стихотворца, Мария Алексеевна, урождённая Пушкина, родила, как принято считать, от Осипа Ганнибала белую, голубоглазую мать певца свободы и разума, очень похожую на соседа по имению — индийского князя Визапура.
Поэтому кровь Пушкина осталась такой же, какая существует у всех индийцев и русских людей.
Почти 38 лет дух первого гражданина России жил в человеческом теле, переходя постепенно в творения стихотворца-пророка.
Плоть Пушкина была убита, но мир Пушкина, величественный и таинственный, живёт и развивается до сих пор, несмотря на равнодушие и ярко выраженную неприязнь противников всего русского.
В этой книге рассказывается об общественной деятельности и государственной службе А.С. Пушкина в Коллегии иностранных дел на протяжении 14 лет.
Подробно описан кровавый поединок Пушкина с Дантесом, который планировался с 1827 г. и закончился убийством стихотворца и русского государственного деятеля.
Дантеса одели в панцирь для того, чтобы исход поединка был в любом случае тяжёлым для Пушкина, кто бы ни стрелял первым.
16 августа 1902 г. в день перенесения Нерукотворного Образа Спаса на фотоснимке дворянином Розеном и писателем Фроловым было получено изображение нерукотворного лика Пушкина, явленного на каменном своде его склепа в Святых горах.
С этого времени можно с уверенностью называть Пушкина — Спасителем.
СОДЕРЖАНИЕ
Вступление…………………………………………………
Тысячелетний дуб Александра Сергеевича Пушкина……
Кровь индийская влилась в русскую ……………………
На слабом утре дней златых певца…………………………
Белокурый отрок и Пророк ………………………………
Избранник Небес………………………………………...…
Мудрец и чернь………………………………………………….
Пушкин о Боге как о Вечном Движении…………………
Успел он дело совершить великое, святое!..…………………
Законы Вселенной — в произведениях Пушкина……….……
Откроем душу Пушкина в его строках……………………….
Образы действующих лиц в произведениях Пушкина…….…
Современники и последователи о Пушкине…………..………
Деятельность чиновника Коллегии иностранных дел Пушкина……
Благословенный свыше подвиг.…………………………….…
Прощание русского народа с Пушкиным …………………………
Нерукотворный лик Пророка…………………………..………
Первые шаги начинающего пушкинца (рассчитай и проверь свою Судьбу)………………………………………………………………....
ВСТУПЛЕНИЕ
«Я числюсь по России…» — так ответил Пушкин на вопрос «Где вы теперь служите?», заданный неким молодым лицеистом в 1829 г. Так кем же сейчас числится Пушкин по России? Попробуем определить это не столько по письменным свидетельствам, сколько сердцем своим, вникнем умом в его собственные признания и откровения его друзей.
Александр Сергеевич и поныне в строю бойцов за русский язык и верное миропонимание. Свершившееся убийство Пушкина сразу перестало быть личным делом одной семьи и вошло в умы и сердца русских людей. Люди, собравшиеся у дома Пушкина 170 лет тому назад — в дни его ухода из земной жизни, в большинстве своём не читали его книг. Они просто узнали, почувствовали сердцем своим, что русского стихотворца убил иноземный наёмник.
«Три первостепенных поэта: Грибоедов, Пушкин и Лермонтов, один за другим, в виду всех, были похищены насильственной смертью, в течение одного десятилетия, в поре самого цветущего мужества, в полном развитии сил своих, и никого это не поразило: даже не содрогнулось ветреное племя…
Наша поэзия была почти незнаема и неведома нашим обществом, которое в то время воспитывалось другим воспитанием… под влияньем выходцев из всех стран, всех возможных сословий, с различными образами мыслей, правил и направлений. Общество наше, — чего не случалось ещё доселе ни с одним народом, — воспитывалось в неведении земли своей посреди самой земли своей» — с горечью утвердил Н.В. Гоголь, давая оценку состоянию общества, равнодушно отнёсшегося к гибели писателей, несущих новое миропонимание с начала XIX века вперёд почти на 600 лет. А может и более…
Почти 38 лет дух Пушкина жил в теле и постепенно переходил его творения. Плоть была повержена, но мир Пушкина, величественный и таинственный, несмотря на равнодушие всё ещё достаточно многочисленной враждебной среды недоброжелателей, живёт и развивается по особым законам, и эти законы знал наш родной и любимый стихотворец.
«Не было бы Пушкина, — заметил Достоевский — не определились бы, может быть, с такою непоколебимой силой (в какой это явилось потом, хотя всё ещё не у всех, а у очень лишь немногих) наша вера в нашу русскую самостоятельность, наша сознательная уже теперь надежда на наши народные силы, а затем и вера в грядущее самостоятельное назначение в семье европейских народов» .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик на рукописи послания «Н.Д. Киселеву»
в июне 1828г.
Пророческая работа «Руслан и Людмила» (о Русском народе и общинном образе правления и миропонимания на Руси, милого Людям) была враждебно принята в Петербурге. Она не соответствовала общественному мнению высшего света, ибо на сотни лет опережала понятия того времени. Одинокий в окружении непонимания и враждебности, Александр Сергеевич перед передачей на сохранение своей особой рукописи Донским казакам обнародовал в 1828 году загадочную вступительную часть к «Руслану и Людмиле» — «У Лукоморья». Это, скрытое особым ключом, творчески точное описание всего того, на чём основывалось всё его предыдущее творчество, и каким он предвидел будущее Руси конца второго и начала третьего тысячелетия. Именно этот «ключ» к образам его произведений и к «донской рукописи» имел в виду Пушкин в «Скупом рыцаре»:
Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть, впадаю в жар и трепет.
Не страх, но сердце мне теснит
Какое-то неведомое чувство...
находя… приятность.
Когда я ключ в замок влагаю: приятно
И страшно вместе .
Но «рыцарь»-Пушкин не был скупым. Он был расчётлив по времени. Ключи к рукописи он оставил в 1829 г. в надёжных руках.
Не менее загадочна заключительная часть «Руслана и Людмилы». Было сделано предположение , что количество строк пророчески определяло годы жизни Пушкина (1799-1837). В строках можно найти отражение основных событий его жизни. Многие из них отмечены в скобках ниже:
1799. Так, мира житель равнодушный, (естественное отношение младенца к окружающему при рождении)
1800. На лоне праздной тишины,
1801. Я славил лирою послушной
1802. Преданья тёмной старины.
1803. Я пел — и забывал обиды
1804. Слепого счастья и врагов,
1805. Измены ветреной Дориды
1806. И сплетни шумные глупцов.
1807. На крыльях вымысла носимый
1808. Ум улетал за край земной;
1809. И между тем грозы незримой
1810. Сбиралась туча надо мной!..
1811. Я погибал... Святой хранитель (погибал от нелюбви родителей, но поступление в лицей дало любящих друзей)
1812. Первоначальных, бурных дней, (благая весть святых волхвов о круговой науке и война 1812 г.)
1813. О дружба, нежный утешитель (дружба с лицеистами и волхвами, разъясняющими законы Вселенной)
1814. Болезненной души моей!
1815. Ты умолила непогоду;
1816. Ты сердцу возвратила мир;
1817. Ты сохранила мне свободу, (окончание лицея и поступление на службу в МИД)
1818. Кипящей младости кумир!
1819. Забытый светом и молвою,
1820. Далече от брегов Невы, (отъезд из столицы на Неве — на юг по заданию МИД)
1821. Теперь я вижу пред собою
1822. Кавказа гордые главы.
1823. Над их вершинами крутыми,
1824. На скате каменных стремнин,
1825. Питаюсь чувствами немыми
1826. И чудной прелестью картин (встреча с царём в Чудовом монастыре)
1827. Природы дикой и угрюмой;
1828. Душа, как прежде, каждый час
1829. Полна томительною думой — (передача рукописи на Дон)
1830. Но огнь поэзии погас.
1831. Ищу напрасно впечатлений: (начало семейной жизни с Натальей)
1832. Она прошла, пора стихов, (начало работы над историей Петра I и Пугачёва).
1833. Пора любви, весёлых снов,
1834. Пора сердечных вдохновений! (запись в дневнике о появлении Дантеса)
1835. Восторгов краткий день протек —
1836. И скрылась от меня навек (смерть матери)
1837. Богиня тихих песнопений... (прощание с книгами и близкими)
Незадолго до 1829 г. И.В. Киреевский писал С.А. Соболевскому: «В Пушкине я нашёл ещё больше, чем ожидал. Такого мозгу, кажется, не вмещает уже ни один русский череп, по крайней мере, ни один из ощупанных мною» .
В мае 1829 года Александр Сергеевич Пушкин, нарушив распоряжение царя Николая I — никуда не выезжать без его разрешения — неожиданно покинул Москву. Путь он держал, не как обычно через Курск и Харьков, а сначала прокружил лишних 200 вёрст до Орла, где встречался с генералом Ермоловым. Далее (по словам И.М. Рыбкина) чтобы не оставлять «следов» (письменных отметок в журналах о своём проезде на станциях по подорожной), он проследовал старыми дорогами через Малоархангельск, Ливны, Павловск, Казанскую, Аксай. Оттуда он верхом на лошади ночью прибыл в столицу Донского казачества Новочеркасск.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик с усами в 1829г.
Из-за грязи на заброшенной старой дороге Пушкин потратил на дорогу 7 дней, хотя мог бы этот путь в 1000 вёрст покрыть за 4 суток . А потом для заметания следов проехал ещё на Кавказ и даже в Турцию, где русские войска вели боевые действия. Причём для неузнаваемости сыщиками изменил внешний облик: отрастил усы и укоротил волосы на затылке.
Научная работа, написанная на 200 листах в особенно запутанном виде на старо-французском языке , была тогда в Новочеркасске ночью передана наказному атаману Войска Донского Дмитрию Ефимовичу Кутейникову. Кроме рукописи были переданы «ключи от путаницы» в рукописи и письменное завещание: всё хранить 150 лет в семейном кругу рода Кутейниковых.
Лик наказного атамана Войска Донского Д.Е. Кутейникова из музея Донского казачества в г. Новочеркасске
Поводом к такому выбору пророком места хранения было следующее обстоятельство. После возвращения из побеждённого Парижа русских воинов в Царское село пятнадцатилетний Пушкин познакомился с тринадцатилетним Николаем Раевским, жившим при конном полку отца — Н.Н. Раевского. Александр Сергеевич был принят в семью Раевских как родной. У генерала от кавалерии Раевского был друг и соратник по Отечественной войне, тоже генерал от кавалерии Дмитрий Ефимович Кутейников. Пушкину пришлась по душе его верность Родине-России и чисто русский образ жизни, сохранявшийся у Донского казачества. «Там русский дух... там Русью пахнет!».
В 1827 г., генерала Д.Е. Кутейникова вызвал в Петербург царь Николай I для назначения атаманом. На казачьем подворье новый атаман встречался с Пушкиным, и они договорились о будущем хранении особой рукописи, начиная с 1829 г. О передаче же на хранение своего научного труда Александр Сергеевич сообщил образно в стихотворении того же года:
Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг свершив, я стою, как подёнщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры златой, друга пенатов святых?»
На обратном пути, уже осенью 1829 г., Александр Сергеевич вновь заехал к Кутейникову и получил от него пять тысяч рублей золотом . Там он написал стихотворение «Дон», где говорится о «заветном Доне». На какой срок «взял в долг 5 тыс. р.» и отдал ли, Черейский не написал. После получения научной рукописи одарённого человека, каким был Пушкин — плода «труда многолетнего» — семейная святыня Кутейниковых негласно приобрела известность среди выдающихся русских деятелей, умножающих достижения, накопленные человеческим разумом. По просьбе хранителей они за столетие воспроизвели с подлинника рукописи шесть подобных списков для других городов (для надёжности сохранения рукописи в роду Кутейникова), невольно дополняя его своими работами, опережавшими своё время. Так возникло это Донское хранилище пушкинского Завета, ставшего основным хранилищем Всего Русского духовного наследия.
Из Новочеркасска эти рукописи неоднократно перевозились наследниками-хранителями. Сначала эти научные рукописи и книги были перевезены в селение Кутейниково (в 10 верстах от Иловайска), потом на Дон — в станицу Семикаракоры, затем снова в Новочеркасск. И только с 1920 года было выполнено, наконец, Завещание Пушкина: они стали храниться в Таганроге у Лукоморья. Лукоморье — это старинное местное название Азовского моря. А Азы наук – это научная рукопись, море знаний.
Благодаря обнародованию в изложении И.М. Рыбкина научных положений из донской рукописи , написанной рукой пророка гусиным пером, «с летами чуждые мнения» о великом русском Гении «спали ветхой чешуёй». И тогда, по прозрению самого же Пушкина — «Созданья Гения пред нами открылись с прежней красотой!»
Александр Сергеевич благодаря «сафьяновой тетради» уже тогда, в 1812 г. обратил внимание на Вечное Движение во Вселенной, и понял его законы, отразив их в своих произведениях. Теперь уже мы, изучая творчество Пушкина, обращаем особое внимание на него и через его творчество как учёного, постигаем Законы Вечного Движения.
Теперь, когда о донском хранении рукописи Пушкина и его содержании мы знаем почти всё, можем быть спокойны вместе с пророком, сказавшем, что «никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять против всеразрушительного действия печатного снаряда… Действие человека мгновенно и одно; действие книги множественно и повсеместно» .
В письме И.В. Киреевскому стихотворец советовал: «избегайте учёных понятий; и старайтесь их переводить, то есть, выражаться по-русски: это будет и приятно, и полезно неучам» .
Всемирный успех книги и знания — в правдивости и доходчивости вечного знания. Пушкин сознался: «Я ударил об наковальню русского языка, и вышел стих — и все начали писать хорошо» . Но Пушкину необходимо было ещё пробудить спящее сознание народа, направить русских людей к исходному пониманию смысла всех слов без исключения — таковы условия продолжения жизни Человека на земле.
Александр Сергеевич сетовал: «Множество слов и выражений, насильственным образом введённых в употребление, остались и укоренились в нашем языке» .
Не все ли, русским языком
Владея слабо и с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык чужой
Не обратился ли в родной?»
«Не худо бы взяться за Словарь-толковник, или хоть за разбор толкования слов» . Пора бы заговорить по-русски! «Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка» .
ТЫСЯЧЕЛЕТНИЙ ДУБ
АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА
Род Пушкина простирается до времён VIII века, более ранних, чем времена Гостомысла Благоразумного . В творческих планах бытописателя приводилась и родословная Гостомысла по преданию, что ещё раз подтверждает, как глубоко Пушкин стремился постичь истоки своего древнего славянского рода: «Славен оснует город Славянск… Буривой, сын Владимира, отец Гостомысла» . Пушкинский род, многоколенный и разветвлённый, берёт начало в седой глуби веков: в VII столетии жили предки Гостомысла, деда Рюрика. Свидетельств тому почти нет, лишь древние сказания сохранили их имена. Бытописание сохранило не только имя Гостомысла, но и праведные дела — недаром прозван он был Благоразумным. «Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем любим, расправы ради правосудия...» В одном из своих видений, Александр Сергеевич обращался взором к своему очень далёкому предку: «Гостомыслову могилу грозную вижу» . Гостомысл был Новгородским посадником, имел четверых сыновей (все они пали в ратных боях) и трёх дочерей. Одна из них, Умила, стала женой бодричского князя Годослава-Годлава и матерью Рюрика . По преданию известно, что матерью Годлава тоже была славянка, дочь князя Рандвера Ратиборовича, а его отцом — вагрский князь Гальфдан.
В старинном русском сказе упоминается об удивительном пророческом сне Гостомысла: будто видел он, как «из чрева средней дочери его — Умилы» выросло чудесное древо и дало плод, от которого «насыщаются люди всея земли» .
Ведь не зря ещё одно упоминание о предке сохранилось в пушкинской работе: «Никто, более нашего, не уважает истинного, родового дворянства, коего существование столь важно в смысле государственном; но в мирной республике наук, какое нам дело до гербов и пыльных грамот? Потомок Трувора или Гостомысла, трудолюбивый профессор... и странствующий купец равны перед законами критики» .
Любопытно, что в черновых набросках Александр Сергеевич от имени главного действующего лица упоминал о «тысячелетнем дворянстве»: «Наша благородная чернь, к которой и я принадлежу, считает своими родоначальниками Рюрика и Мономаха... корень дворянства моего теряется в отдалённой древности, имена предков моих на всех страницах Истории нашей... Мы так положительны, что стоим на коленах пред настоящим случаем, успехом... но очарование древностью, благодарность к прошедшему и уважение к нравственным достоинствам для нас не существует. Карамзин недавно рассказал нам нашу Историю. Но едва ли мы вслушались — Мы гордимся не славою предков, но чином какого-нибудь дяди, или балами двоюродной сестры — заметьте, что неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности» .
Но хотя знатное происхождение — благо, но это благо предков. Богатство почётно, но оно дело счастья. Слава желательна, но непостоянна. Красота прекрасна, но преходяща. Здоровье ценно, но легко теряется. Сила завидна, но она разрушается старостью и болезнями. Единственное, что божественно и безсмертно в нас — это просвещённость истиной ; и две вещи лучшие в человеческой природе — Разум и Речь.
В пору знаменитой Болдинской осени Александр Сергеевич написал: «Я непременно решился на эпическую поэму , почерпнутую из Отечественной Истории. Не долго искал я себе героя . Я выбрал Рюрика» .
Варяги-русь, а значит и Рюрик — славянского происхождения. Ещё в 1858 году русский бытописатель Александр Васильев привёл немало любопытных описаний событий того времени в подтверждение этого: Рюрик, его братья и вся дружина были русы, славяне, и жили они у озера Ильмень, по берегам рек Варанды и Варяжи, имели с новгородцами общий язык и происхождение. От реки Варяжи (Воряжи), впадающей в Ильмень, и пошло название племени — «варяги», что закономерно и не противоречит древним обычаям нарекать племена по названиям рек. «Во всех летописях мы читаем, — пишет бытописатель, — и пришедше Словени седоша около озера Ильменя и нарекошеся Русь, реки ради Русы, еже впадает в озеро» .
Ветвистое древо потомков Годослава через тысячелетие протянется в XVIII век, на исходе которого родится великий стихотворец Александр Пушкин, который довольно точно знал об истоках своего рода. Тогда совсем иначе осмысливаются знакомые строки:
Ветер весело шумит,
Судно весело бежит
Мимо острова Буяна,
К царству славного Салтана,
И желанная страна,
Вот уж издали, видна .
Святилище Световита находилось на острове Руяне , в русских сказках именуемом Буяном. Так Александр Сергеевич назвал сказочный Буян — возможную родину своих пращуров: ведь именно от Рюрика и вели многие русские семейства свои родословные (и Пушкины в том числе). Недаром бытописатель, зная о родовых связях с Рюриковичами, о древности родового древа, написал: «Род мой один из самых старинных дворянских» . Ему было известно и семейное предание: по женскому колену (через прабабушку С.Ю. Ржевскую) был он «Рюриковой крови».
Но обратимся вновь к событиям тысячелетней давности. Далёкий предок Пушкина Годлав погиб в главном городе бодричей Рароге от рук шведского короля, и трое его сыновей отправились в иные края, поближе к своим родичам, ведь дед их Гостомысл — новгородский старейшина. Рюрик, «убрашася от немец», как повествует Холмогорская летопись, пришёл на Ладогу и основал там, задолго до 862 года, крепость.
И когда решили славяне найти себе князя, их выбор без колебаний пал на Рюрика: его знали как достойного мужа и храброго воина. И умирающий Гостомысл обратил свои надежды к внуку, видя в нём достойного преемника и продолжателя своего дела, ведь Рюрик со своей дружиной охранял подступы к Новгороду со стороны Ладоги (от Ладоги до Новгорода не более 200 верст пути вверх по течению Волхова).
Вероятно, если бы новгородцы действительно отправились за чужеземное море звать себе князей, это событие нашло бы отражение и в скандинавских преданиях, и в русских летописях — такое дело ведь не потеха...
Любопытно теперь вникнуть в пушкинские строки: «Не мало нас, наследников Варяга...» В написанном Пушкиным в 1832 году повествовании «Езерский», по сути — стихотворном переложении собственной родословной, есть такие строки:
…мой Езерский
Происходил от тех вождей,
Чей в древни веки парус дерзкий
Поработил брега морей
Пушкин полагал, что «в древности каждый народ исходит, так сказать, из собственного своего источника, некий первобытный дух проникает во всё и во всём отзывается… Франки, готфы, бургундцы, англосаксы, датчане, нормандцы сохраняли обычаи и нравы, свойственные их племенам» .
На славянское происхождение Рюрика указывали до 1917 г. и бытописатели. Они свидетельствовали, что для славянина невозможно было отвергнуть веру своего народа, а скандинавы, немцы непременно принесли бы с собой ересь протестантской или католической веры (как сделали это на Балтике). На Руси же подобного не произошло.
Подытожив все имеющиеся предположения и данные, на которые можно опираться, попробуем восстановить события более чем тысячелетней давности — «земли родной минувшую судьбу» .
В древнерусской летописи есть сообщение: «В год 6370 (862) изгнали Варяг за море , и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И дошли за море к Варягам, к Руси. Те Варяги назывались Русью, как другие называются Шведы, а иные Норманны и Англы, а ещё иные Готландцы, — вот так и эти прозывались. Сказали Руси — Чудь, Славяне, Кривичи и Весь: "Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Бело-озере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех Варягов прозвалась Русская земля» .
Одно слово наряд, неправильно преподнесённое, в предложении «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет», дало возможность исказить и всё бытописание творений и жизни на Руси. В летописи слово «наряд» означал — предписание о несении определённых повинностей: например, договор с воинами об охране города и посадов от врагов. Пушкин правильно понимал это слово, а «историки» были либо неучами, либо «умниками». Ведь у Пушкина в «Борисе Годунове» князь Воротынский обращался к Шуйскому со словами «Наряжены мы вместе город ведать...» , а в «Истории Пугачёва» Пушкин писал: «Яицкие казаки послушно несли службу по наряду московского приказа; но дома сохраняли первоначальный образ управления своего» . Да и поныне мы знаем, что наряд милиции следит за порядком в городе.
Так что, иногда стоит задуматься, осмотреться вокруг, и, если нет решения, то, как писал наш стихотворец, надо «рыться в летописях и добираться до сокровенного смысла обветшалого языка» .
Итак, согласно летописи Рюрик снова вернулся назад — прибыл со своею дружиною в Новгород. Он свободно владел славянским языком и общался с новгородцами без толмачей. И при всём том поклонялся со всеми новгородцами славянскому верховному богу-громовержцу Перуну, а не Одину — главе божественного скандинавского храма, как это делали все норманны. Неужели после появления Рюрика со своим войском, будь он шведом, датчанином или норвежцем, в русском языке не осталось бы следов иноязычных слов? Язык — самый безпристрастный бытописатель творений и жизни людей, он — подобно изменениям лакмусовой бумажки от воздействия иного вещества — откликается на все общественные и хозяйственные явления, происходящие в обществе. Да и откуда им было взяться, чужим словам и обычаям, если Варяги-Русь были Славянами?
Есть ещё одно безценное свидетельство о языковой общности Славян и Варягов-Русь. Летописец Нестор оставил такую запись: «А Словеньскый языкъ и Рускый одно есть, от Варягъ бо прозвашася Русью, а первое беша Словене; аще и Поляне звахуся, но Словеньскаа речь бе» . Опять нам был дан ключ к непознанному прошлому Руси! Но его многие «историки норманнской школы» будто не замечали...
Александр Сергеевич Пушкин был противником этой школы. Жизнь и дела Древней Руси не остались им незамеченными. В молодые годы Александр Сергеевич зачитывался «Историей государства Российского» Карамзина, только что увидевшей тогда свет. Прочёл её, по его же словам, «с жадностию и со вниманием… Древняя Россия казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом» . Кстати, в «Истории государства Российского» имя Пушкиных 21 раз «под пером Карамзина в родных преданьях прозвучало» .
В пушкинских воспоминаниях о Карамзине есть и такие слова: «Некоторые из людей светских письменно критиковали Карамзина. Ник. Муравьев, молодой человек умный и пылкий, разобрал предисловие!.. Мих. Орлов в письме к Вяземскому пенял Карамзину, зачем в начале Истории не поместил он какого-нибудь блестящего предположения о происхождении славян, т.е. требовал романа в истории — ново и смело!» Но в бытописании творений и разрушений превыше всего для Пушкина была правда. Исследователи Летописей, работавшие в начале XIX столетия не располагали достоверными свидетельствами, полученными лишь в недавнее время, и способными опровергнуть «основы норманнской школы» о «молодости» русского народа. Русскую письменность следует рассматривать как давшую начало всем остальным письменностям мира. Ведь сказано же в Библии (Бытие. 11:1): «На всей земле был один язык и одно наречие».
Исследователь языка, живший в XIX в. П.А. Лукашевич постиг парный смысл славянского слова: «Славянские языки отличаются от прочих тем, что в них каждое имя в названии предмета имеет два смысла: первый есть Внешний, т.е. Имя вещи или предмета, а второй Внутренний, означающий Свойство или Качество сего же самого предмета, для узнания которого нужно читать слово в обратном порядке.
Следовательно, мысль первого изобретателя нашего языка, при установлении им в каждом слове двоякого смысла — внешнего и внутреннего, состояла в том, чтобы внутренним смыслом, по большей части расчленённым определением называемого предмета, облегчить человеку в его речи закон или порядок точного и верного мышления и передать оный слушающим; а чрез это каждое слово должно означать в умопредставлении не только предмет, но и самое сокровенное свойство оного. Вообще сии названия отвлечённых предметов, во внутренних их определениях, выявляют в изобретателе высокий, светлый ум и знание сердца человеческого».
Александр Сергеевич полагал, что «язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива» . Он понимал единство русского языка в паре внешнего и внутреннего содержания слова и выразил это стихами:
Мы сдвоились меж собой,
Мы точь в точь двойной орешек
Под единой скорлупой .
Само название великого народа Славян определялось испокон веков их судьбой нести людям Слова — «В начале было Слово» (Евангелие от Иоанна.1:1).
Русское происхождения Библии доказал Н.Н. Вашкевич таким образом: «В самом описании Сотворения Мира дни недели поименованы через их порядковые места: день первый, день второй и т.д. Если бы слова были переведены с иврита, дни недели были бы перечислены по порядку через буквы алфавита: йом алеф, йом бет и т.д. Что касается греческого языка, который мог бы заявлять права на то, чтобы служить языком подлинника, то греки не знали семидневной недели, они считали дни десятками» .
Известные библейские сообщения на русском языке позднее «были переведены и на другие языки. Первым алфавитом, который использовал буквы для обозначения гласных, был русский алфавит, из чего вытекает, что древнегреческий алфавит происходит из русской азбуки, а не наоборот, как принято думать» .
«Новый Завет по особенности связи с языком подлинника нисколько не отличается от Ветхого. Его тёмные места раскрываются заменой букв и слов арабского языка на буквы и слова русских предложений — не греческих, не древнееврейских, не латинских» .
Это означает, что изложение «сотворения мира» в Библии было известно «семь с половиной тысяч лет назад, как знак русской государственности. Именно поэтому в нём до сих пор остаются следы русского языка… Кстати, Тору перевели значительно позже, на целых 1700 лет, о чём красноречиво свидетельствует их летоисчисление "от сотворения мира" (3760 г.)» . Наш русский язык имеет более 200000 слов. Разве смогли бы первоначально написать Библию на языках со скудным запасом слов: греческих или иврита ?
В 1889 г. в США была найдена на глубине 90 м «"глиняная статуэтка из Нампы, штат Айдахо". Люди современного типа населяли Америку на рубеже плиоцена и плейстоцена, то есть примерно 2 миллиона лет назад» . В.А. Чудинов прочёл на изваянии надпись, выполненную русской руницей: «Ликъ Мары в храме Макожи, руны живы Макожи» и уточнил срок изваяния богини Мары в 800 тысяч лет .
Бытописание творений и жизни (людей) будущего будет осуществляться учёными, согласуясь с новой русской кольцевой наукой о чередовании народов на Земле, завещанной нам Пушкиным в Донской рукописи. Им предстоит восстановить события и скрытый смысл деяний наших пращуров и нашего времени. А значит — создать научно достоверную картину становления российской государственности. Ну, а мы уверенно утверждаем, что «самодержец российский» Рюрик был славянином.
Строка «Стремиться к небу должен гений...» открывает нам другое свойство, определяющее Пушкина, как общающегося с Небесами. Очень важным кажется нам свидетельство Александры Петровны Араповой (Ланской): «В роду бояр Пушкиных с незапамятных времён хранилась металлическая ладанка, с довольно грубо гравированным на ней Всевидящим Оком и наглухо заключённой в ней частицей Ризы Господней. Она — обязательное достояние старшего сына, и ему вменяется в обязанность 10 июля, в день праздника положения Ризы, служить перед этой святыней молебен. Пушкин всю свою жизнь это исполнял и завещал жене соблюдать то же самое, а когда наступит время, вручить её старшему сыну, взяв с него обещание никогда не уклоняться от семейного обета» . Родовые обычаи и предания были святы для Пушкина. И для нас ныне важно не забывать всех тех, кто стяжал себе не мирскую славу, но небесную, кто жизнь свою превратил в подвиг служения Богу и Отечеству. Вот строки, полные провидческого смысла:
И божественно б сияла
Родословная твоя...
Какие удивительные открытия таятся ещё в полном родословии гениального сына Руси! Не ведали жизнеописатели Александра Сергеевича, что он является потомком по прямой линии двенадцати святых, прославивших «своё иноческое имя в истории нашего Отечества» :
• мудрой киевской княгини — Ольги,
• внука княгини Ольги — Владимира I, Красное Солнышко,
• княгини Марии — благоверной супруги Всеволода III Большое Гнездо,
• князя — ратника Александра Невского,
• князя — мученика Михаила Тверского,
• князей — Мстислава, Ростислава, Михаила и Василия (Василько),
• княгини — Анны Кашинской,
• муромских чудотворцев-князей — Петра и Февронии.
А по боковым ветвям в роду А.С. Пушкина можно назвать более тридцати имён святых, прославленных в русской бытности. Эти святые суть: князь Андрей Боголюбский и грузинская царица Тамара Великая, княгиня Анна Новгородская, святые братья Борис и Глеб, князь Дмитрий Донской и его жена благоверная княгиня Евдокия Дмитриевна.
В заметке на полях черновой рукописи «Бориса Годунова» замечено певцом Руси: «Приближаюсь к тому времени, когда перестало земное быть для меня занимательным» — что согласуется с тем умонастроением творца — смиренномудрой отрешённости. Ему было даровано после смертельной раны на «поединке» три дня, чтобы проститься с женой и детьми, друзьями, исповедоваться перед кончиной и вознестись душой безсмертной в мир иной.
«Душа безсмертная, от бренного тела, как птица из растерзанной сети, весело излетевши, воспаряет в рай богонасаждённый, где вечно цветёт древо жизни, где жилище самому Христу и избранным его» . Эти строки из проповеди Георгия Кониского, архиепископа Белорусского, которыми столь восхищался Пушкин, вошли в его статью о духовном пастыре и увидели свет в его же «Современнике» в начале 1836.
КРОВЬ ИНДИЙСКАЯ ВЛИЛАСЬ В РУССКУЮ
Среди рисунков к стихотворному повествованию «Домик в Коломне» есть и рисунок семейного дворянского знака Пушкиных в зеркальном отражении. Этот знак перечёркнут по диагонали лентой, означающей незаконнорожденность (бенд-синистр) матери Александра и нарисован под строками: «Больше ничего не выжмешь из рассказа моего» за исключением признания незаконнорожденности в рисунке семейного оберега под завитками.
Часть рукописи Пушкина «Домик в Коломне» с изображением родового герба (октябрь 1830) и лик матери Александра Пушкина в молодости
Всё потому, что мать Пушкина, Надежду Осиповну в обществе называли «прекрасной креолкой», как говорят, за её жёлтые ладони. Креолы — это потомки от сочетания русских с алеутами, эскимосами и индейцами. Современники по незнанию спутали индейцев с индийцами, назвав её креолкой. В те годы даже в свете ходили частушки об увлечении бабки Пушкина индийцем Визапуром:
В Москве нашлась такая дура,
Что не спросясь Авгура ,
Пошла за Визапура .
Бабушка будущего любимца Руси — Мария Алексеевна, (урождённая Пушкина по другой ветви), будучи замужем за гулякой и пьяницей, сыном «арапа Петра Великого» — Осипом Ганнибалом, полюбила другого донжуана— соседа по имению, русского князя Визапура.
Лик индуса рукой Пушкина (июль 1821).
Вследствие этого Мария Алексеевна родила дочку, как принято считать, от Ганнибала. Но ведь девочка (будущая мать стихотворца) родилась не чёрной, а ко всему прочему — белокурой и голубоглазой. И от неё впоследствии родились дочь и сыновья белотелыми, белокурыми, а у Александра волосы были даже со свойственной цыганам волнистостью (исчезнувшей у пророка к концу жизни), а не чёрные и не мелко-курчавые. Индийская кровь в Пушкине всегда тянула его в цыганский хор у Яра в Москве, в цыганский табор в Молдавии, где чиновник Коллегии иностранных дел жил в их шатрах две недели, и о них он писал достаточно явно.
Ганнибал, увидев, что дочь Надежда родилась не в отца, вынудил свою жену навсегда его покинуть. Повторилась судьба его отца Абрама Ганнибала, имевшего от 1-й жены белую дочь, но впоследствии от него родилось у белой женщины 8 черных детей. По-видимому, бабушка Пушкина Мария Алексеевна поделилась с внуком сведениями о происхождении их рода, поскольку было замечено, что она «любила вспоминать старину, и от неё Пушкин наслышался семейных преданий, коими так дорожил впоследствии» :
Люблю от бабушки московской
Я толки слушать о родне,
О толстобрюхой старине .
И сокрытым образом отметит свои корни в Индии:
Он приближается...
Вот он, вот сильный бог!
Вот он, вот Индии герой !
Пушкин ещё раз обратил наше внимание на Визапура :
Хоть человек он не военный,
Не второклассный Дон Жуан,
Не демон — даже не цыган .
Стоит задуматься над родословной Пушкина. Есть понятие телегония , согласно которому женщина любит одного, а рожает от мужа. Причём ребёнок похож не на мужа матери, а на любимого мужчину.
Только сейчас учёные, проделав опыты с животными, установили, что кобылу, которую хотели оплодотворить самцом зебры, не рожала зебр, но через 10 лет вдруг родила от породистого жеребца прекрасную зебру. Такое случается и у людей.
Наука о наследственности утверждает, что в роду, где вклинился хотя бы один негр, должны быть повторы негров в последующих коленах, но этого не произошло в роду Пушкина.
Еще в деревне в 1824 г. Пушкин записал для нас:
«Что выбрал арап себе сударушку,
Черный ворон белую лебедушку.
А как он, арап, чернешенек,
А она-то, душа, белешенька».
"Что ни говори, - замечает Пушкин в "Арапе", - а любовь без надежд и требований трогает сердце женское вернее всех расчетов обольщения". И вот сын Осип повторяет судьбу отца, получает от белой жены белую девочку после родов.
Все потому, что в русской крови Пушкина имеется одна тысячная доля родственной русским крови индийской (тоже белой расы), т.к. они развивались по одному образу (женского рода) — в противоположность деятельным арабам и европейцам (мужского рода).
Лик Пушкина в облике индийского раджи (ноябрь 1823, Одесса).
К тому же, Пушкин, зная всё об индийском князе Визапуре от бабушки, намекал: «Долго не знали в Европе происхождения цыганов… доказано, что цыгане принадлежат отверженной касте индийцев (в Южной Индии — В.М.Л.), называемых Пария. Язык и то, что можно назвать их верою, — даже черты лица и образ жизни верные тому свидетельства» . Возможно, что парии были названы по-русски во времена переселения русских из Семиречья в Индию за то, что они учили парности равных противоположностей в круге, а также могли предсказывать будущее по Законам Вселенной. Слова «пара» и «арап» как две капли воды отражаются зеркально .
Видимо, поэтому Пушкин написал в стихах молитву Сирина по индийской монаде, представляющей пару равных и противоположных капель в едином и неделимом круге:
Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей —
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи .
Только теперь стало понятно — почему Александр Сергеевич не «выметал сор из избы». Он знал, что мог потерять права и достоинство дворянского рода. Придёт время, и оно рассудит — на пользу ли Руси была любовь Марии Пушкиной, и кто был отцом Надежды?
Знак оберега рода Пушкиных , нарисованный Пушкиным зеркально — явное доказательство того, что Александр Сергеевич был человеком, ясно видевшим свою родословную, слившуюся с древним индийским племенем цыган:
Ты пишешь: «на брегах Тавриды
Овидий в ссылке угасал...»
Но с кем же мне себя сравнить?..
Среди неистовых Цыганок,
Я, как Орфей, в толпе Вакханок…
Или другое произведение:
Среди рассеянной Москвы…
Внемли с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой .
В стихотворении «Цыганы»:
Завтра с первыми лучами
Ваш исчезнет вольный след,
Вы уйдёте — но за вами
Не пойдёт уж ваш поэт .
***
Веду я гостя; за курганом
Его в пустыне я нашла
И в табор на ночь зазвала.
Он хочет быть, как мы, цыганом…
Он, прежних лет не помня даже,
К бытью цыганскому привык…
За их ленивыми толпами
В пустынях часто я бродил,
Простую пищу их делил
И засыпал пред их огнями .
Кровь тянула Пушкина к цыганам, и он в 1821 г. жил в таборе цыган 3 недели в одном шатре с Земфирой. П.К. Мартьянов вспоминал: «О Пушкине тогда говорили много. Однажды кто-то сообщил, что он приезжает иногда в Грузины слушать цыган, и добавил: "цыгане — его среда"» .
Зачем я ею очарован?
Зачем расстаться должен с ней?
Когда б я не был избалован
Цыганской жизнию моей .
***
Здесь цель одна для всех сердец —
Живут без власти, без закона.
Меж ними зрится и беглец
С брегов воинственного Дона…
И рыжий финн, и с ленью праздной
Везде кочующий цыган !
Он и сам кочевал как цыган, о чём сообщал в стихах:
Долго ль мне гулять на свете
То в коляске, то верхом,
То в кибитке , то в карете ,
То в телеге, то пешком ?
Нащокина, жена друга Пушкина рассказывала: «Пушкин любил цыганское пение, особенно пение знаменитой в то время Тани» .
20-летняя цыганка из московского хора Татьяна Демьянова вспоминала: «И стал он с тех пор к нам часто ездить, один даже частенько езжал, и как ему вздумается — вечером, а то утром приедет. И всё мною одной занимается, петь заставит, а то просто так болтать начнёт, и помирает он, хохочет, по-цыгански учится.
А мы все читали, как он в стихах цыган кочевых описал. И я много помнила наизусть и раз прочла ему оттуда и говорю: "Как это вы хорошо про нашу сестру, цыганку, написали!" А он опять в смех: "Я, говорит, о тебе новую былину сочиню!"»
14.1.1987 г. — глава донского хранилища рукописей Пушкина и старинных книг И.М. Рыбкин писал Т.Л. Калугиной в Москву: «…Пушкин изучал общественную цивилизацию Индии, и конечно, что-то вошло в собрание великих подвижников Дона… В юности меня определили к пожилой знатной цыганке в Краснодаре для прохождения курса наук древней Индии, сохранившихся у цыган. Эти знания близки к научным работам А.С. Пушкина» .
НА СЛАБОМ УТРЕ ДНЕЙ ЗЛАТЫХ ПЕВЦА
Рождение Пушкина показало, что родился необычный Человек . Накануне 1799 года Н.М. Карамзин для забавы послал своему другу, поэту И.И. Дмитриеву, пророчество на наступающий год , якобы найденное в бумагах Нострадамуса. Пророчество кончалось стихами:
Чтоб всё воспеть, родится вновь Пиндар .
Пророчество сбылось — именно в том, 1799 году — рождением русского Пиндара, открывшего русским Россию, который очаровал современников русской речью, текущей по волнам чередующихся строк, образов и предметов в стихотворной и в обыденной речи произведений.
В день рождения Пушкина 26.5/6.6.1799 г. колокола всех соборов России заливались малиновым звоном, славя праздник Вознесения — в тот день, в который явился на свет пророк Александр.
«Незадолго до своей смерти Пушкин задумчиво рассказывал одному из своих друзей о том, что все важнейшие события его жизни совпадали с днём Вознесения, и передал ему твёрдое своё намерение выстроить со временем в селе Михайловском церковь во имя Вознесения Господня. Упоминая о таинственной связи своей жизни с одним великим днём духовного торжества, он прибавил: "ты понимаешь, что всё это произошло недаром и не может быть делом одного случая"» .
8/19.6.1799 г. в Москве в память явления Бога в Елоховском храме Богоявления состоялось крещение младенца Пушкина. В метрической книге этого храма осталась запись: «…У моэора Сергия Львовича Пушкина родился сын Александр, крещён июня 8 дня. Воспреемник граф Артёмий Иванович Воронцов, кума — мать означенного Сергия Пушкина Ольга Васильевна Пушкина» .
Сестра Пушкина Ольга — вспоминала: «До шестилетнего возраста Александр Сергеевич не обнаруживал ничего особенного; напротив, своею неповоротливостью, происходившею от тучности тела, и всегдашнею молчаливостью приводил иногда мать в отчаяние. Она почти насильно водила его гулять и заставляла бегать, отчего он охотнее оставался с бабушкою Марьею Алексеевною, залезал в её корзину и смотрел, как она занималась рукодельем» .
Лик Саши Пушкина в 1802 г. работы Ксавье де Местра.
Московская старожилка Е.П. Янькова, которая возила дочерей к Пушкиным в Немецкую слободу на уроки, так рассказывала о них своему внуку: «Пушкины весело жили и открыто. Всем домом заведовала старуха Ганнибал (бабушка Александра - Мария Алексеевна, урождённая Пушкина), очень умная, дельная и рассудительная. Она и детьми занималась и принимала к ним воспитательниц, и сама учила. Старший внук её, Саша, был большой увалень и дикарь, личиком, не слишком приглядным, но с очень живыми глазами, из которых так искры и сыпались. Иногда мы приедем, а он сидит в зале, в углу, огорожен кругом стульями, что-нибудь накуролесил и за это оштрафован, а иногда и он с другими пустится в пляс, да так был неловок, что над ним посмеются, а он губы надует и уйдёт в угол… Бабушка любила его больше других и жаловалась: "Что-то его не расшевелишь и не прогонишь играть, а развернётся, расходится, ничем не уймёшь"» .
Отец Пушкина засвидетельствовал: «Не имея шести лет, он уже понимал, что Николай Михайлович Карамзин — не то, что другие. Одним вечером Н.М. был у меня, сидим долго, — во всё время Александр, сидя против него, вслушивался в его разговоры и не спускал с него глаз» .
Сестра Пушкина Ольга вспоминала: «Достигнув семилетнего возраста, он стал резов и шаловлив.
Воспитание его и сестры Ольги Сергеевны вверено было иностранцам-воспитателям. Первым воспитателем был французский переселенец граф Монфор, человек образованный, музыкант и живописец; потом Русло, который писал хорошо французские стихи, далее Шедель и другие: им, как водилось тогда, дана была полная воля над детьми. Разумеется, что дети и говорили и учились только по-французски» .
Ему было около восьми лет, когда в нём произошёл крутой перелом. Мальчик точно проснулся от сна, соприкоснулся с каким-то невидимым источником, стал живым, шаловливым, увлёкся чтением, стал писать стихи. Вдруг вспыхнул огонь, озаривший не только его личное существование, но осветивший со временем отблеском духовной красоты миллионы русских жизней. Эта недетская кипучесть ума не вызывала в родителях любовного внимания, скорее обострила столкновения между ними и сыном.
Рассказ Л.С. Пушкина, брата стихотворца: «Страсть к стихосложению проявилась в нём с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии и острые стихотворные насмешки на своих учителей. Вообще воспитание его мало заключало в себе русского: он слышал один французский язык; воспитатель его был француз, впрочем, человек неглупый и образованный; библиотека его отца состояла из одних французских сочинений. Ребёнок проводил безсонные ночи и тайком в комнате отца пожирал книги одну за другой» .
О своем творческом начале Пушкин писал:
На слабом утре дней златых
Певца ты осенила,
Венком из миртов молодых
Чело его покрыла,
И, горним светом озарясь,
Влетала в скромну келью
И чуть дышала, преклонясь,
Над детской колыбелью .
В гостиной Саша жадно упивался французскими разговорами, остротами взрослых, которые часто забывали о маленьких слушателях. В жилых комнатах, где ютились дети, слуги, приживалки, старые родственники, шла своя, бытовая жизнь, пропитанная исконным русским духом. В детской, в девичьей, в передней, где казачок вязал неизменные чулки, у бабушки в комнате, в подмосковном сельце Захарове иноземные влияния отступали. Там веяло Русью. Настанет строгий час творчества, и к этому могучему роднику припадёт творец.
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шёпотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы...
От ужаса не шелохнусь, бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
Под образом простой ночник из глины
Чуть освещал глубокие морщины,
Драгой антик , прабабушкин чепец
И длинный рот, где зуба два стучало, —
Всё в душу страх невольный поселяло.
Я трепетал — и тихо, наконец,
Томленье сна на очи упадало…
Дочь няни Пушкина — Марья просто рассказала: «Ребёнок Александр Сергеич …смирный был, тихий такой, что Господи! всё с книжками, бывало... нешто с братцами когда поиграют, а крестьянскими не баловался... тихие были, в уваженье были дети» .
Маленький Саша, горячий, впечатлительный, самоуверенный, был не особенно покладистым воспитанником. В нём рано зажглась своя самобытная внутренняя жизнь, порой всецело им овладевавшая. Никакие воспитатели не могли привлечь его внимания к тому, что его не занимало. Деятельный, ёмкий, острый мозг то жадно вбирал внешние впечатления, то замыкался, покорный только внутренним позывам. Благодаря глубокой и крепкой памяти учение всегда шло легко. О своей памяти Пушкин сознавался тайнописью на своём первом лике для сборника стихов 1817 г.: «Я маг я волхв народа. Я и память его наивысшая. Я, Пушкин — тайна» . Ему ни к чему было заучивать наизусть страницы учебника. Ольгу, как старшую, спрашивали первую, а Саша, послушав её, запоминал и повторял.
Александр Сергеевич вспоминал о своих детских мыслях и чувствах: «В доме родителей моих… меня учили всему почти для одного вида, немного заботясь о том, в какой связи состоит то, что я буду знать, с тем, что предназначено мне делать. Разумеется, что воспитание моё было вверено французу. Он был честный человек и желал мне искренне добра. Но, по совести сказать, чему существенному научил он меня за три тысячи рублей, которые исправно каждый год платил ему мой отец? Что такое науки, думал сей последний, и почему бы французу или немцу не знать их всех разом? Они на этом стоят, это их дело.
Таким образом, мой наставник волею или неволею, должен был объявить себя в нашем уезде представителем всей европейской образованности, кроме знания России, чего от него не требовалось, и вследствие сего начал учить меня французскому языку, математике, физике, истории, географии, рисовальному искусству, верховой езде, танцеванью, даже музыке и чуть-чуть не русской словесности. Само собою, разумеется, что тот, кому судьба велела жить на свете, хочет жить, во что бы то ни стало, и немного думает о том, как согласуются в сём случае требования его нужд с требованиями или предрассудками света.
Впрочем, я был странный ребёнок, и план моего воспитания должен был созреть в уме не столь поверхностном, каков был у моего наставника. Я родился во времена так называемых новых представлений и замыслов. У меня не было недостатка в способностях; но сии способности выказывались весьма неровно. Иногда я постигал с необыкновенною быстротою предметы, превышавшие мой возраст, и в то же время не мог сделать порядочно простого арифметического деления с проверкою. Нельзя было сказать, к чему преимущественно склонялся ум мой: это была блудящая комета, влёкшая свой зловещий хвост по путям неопределённым, тонущим, так сказать, в пучине безконечного мироздания. Учитель мой нередко приходил в величайшее затруднение.
Случалось, что в начале нашей учёной беседы я ободрял его благоразумным вопросом или дельным замечанием; ему казалось уже, что он овладел неукротимым моим духом, что настала, наконец, пора развернуть предо мною, вопреки его единоземцу Фонтенелю , полную горсть с истинами. Но в то самое время какая-то тихая задумчивость постепенно увлекала меня в иной мир, голос моего наставника терялся в пустыне; и вот несколько неких цельных примеров самоуправления, созданий моего собственного блуждающего ума, являлось там, где хотел он утвердить знамя науки.
Мне рассказывали о подвигах какого-нибудь знаменитого мужа; вместо того чтобы стараться изучить его нравственные свойства и судьбу, я сам становился выдающимся храбрецом истории, думал о том, как бы я поступил в обстоятельствах, подобных его, как прославил бы своё имя, с каким торжеством прижали бы меня к сердцу мои родители и моя старая нянюшка, которая любила меня с нежностью и часто признавалась мне с суеверным умилением, что ей виделись дивные сны о моём будущем жребии. Нередко видали меня погружённым по целым часам в глубокую задумчивость, в удалении от моих товарищей. В это время я был занят важным делом: я был Цезарь или Сократ, то присутствовал в римском Сенате , то учил народ под афинским перекрытием входа. Воображение моё до того разгоралось, что я даже в моих играх по целым дням бывал обезьяною какого-нибудь знаменитого лица.
У меня не было любимого героя: я готов был подражать и завидовать каждому из них, лишь бы он не был похож на кого-либо из тех людей, которых я ежедневно видел в доме отца моего, или за обедом, или за карточным столом и которых поступки и разговоры, не знаю почему, возбуждали во мне какое-то тёмное чувство прискорбия и досады. Впрочем, чрезвычайная скрытность облекала покровом все мои затеи о величии; о них менее всего знал тот, кому надлежало бы искусно добывать все тайны из моего сердца, т.е. мой наставник; до чего, без сомнения, он и достиг бы, если бы умел приобрести мою доверенность.
Такими же странностями отличалось моё поведение. По временам в меня вселялся какой-то дух детского своевольничества; я отваживался на самые отчаянные шалости, но вообще не любил игр. Большею частию я бывал робок и задумчив. Никто лучше меня не ладил с моими товарищами; нередко даже я осуждал себя за весьма важные пожертвования в их пользу; но зато уже никто из них не должен был помышлять о первенстве предо мною, в каком бы то ни было отношении.
Одним словом, я был загадкою для моих родителей и воспитателя. Сей последний, нередко со всем французским воодушевлением, провозглашал меня одарённым и чрез минуту со слезами жаловался моему отцу, что я глупейшее существо изо всех известных ему детей России и Франции. Иногда он готов был признать меня ангелом кротости; но вдруг какая-нибудь неожиданная шалость снова заграждала ему уста или отверзала для того, чтобы обещать мне в будущем ни более, ни менее как начальство над шайкою разбойников, во вкусе Шиллерова Моора. Я совершенно был равнодушен и к его увещаниям и к укоризнам: "…У тебя сердце столь нежное, воображение и воля столь неукротимые, что ты будешь несчастнейшее существо на сём свете". Вот, может быть, единственная правда, которую я от него услышал. Зато я так её помню и доселе, что она как будто приросла к моей совести или как будто раскалённым железом выжжена была на моём сердце. Жаль только, что это было случайное явление в порядке моего воспитания, недостатки коего, может быть, послужили главною виною и моих заблуждений и моих злосчастий.
В самом деле, в то время как моё пламенное воображение заменяло мне ум, а сей последний коснел в дремоте бездействия или, не направляемый искусною рукою, не руководимый по пути строгих начал, привыкал действовать только в пользу чувства и мечты,— в то самое время сердце моё дышало нежнейшими ощущениями. Я не мог видеть ни одной слезы другого без горького соучастия, не мог смотреть на нищего без того, чтобы не представить себе в самой живой картине его страданий…
…Неразбериха кипела в моей юной душе, предвозвещая мне в будущем дни бурные... Отец мой мало наблюдал за моим поведением; его жизнь была не иное что, как длинное сцепление обедов и ужинов, хозяйственных распоряжений…»
«Любимым его упражнением — вспоминала сестра Ольга — сначала было сочинять внезапно маленькие комедии и самому разыгрывать их перед сестрою, которая в этом случае составляла его зрителей и произносила свой суд… Учился Александр Сергеевич лениво, но рано обнаружил охоту к чтению и уже девяти лет любил читать "Сравнительные описания" Плутарха или "Илиаду" и "Одиссею" в переводе Битобе.
Не довольствуясь тем, что ему давали, он часто забирался в комнату отца и читал другие книги; библиотека же отцовская состояла из выдающихся писателей французских и философов XVIII века. Страсть эту развивали в нём и сестре сами родители, читая им вслух занимательные книги. Отец в особенности мастерски читывал им Мольера» .
О том, чему успели научить мальчика эти воспитатели, можно судить по прошению, которое Сергей Львович Пушкин подал в Лицей. В нём сказано, что сын его, Александр, получил воспитание дома, где «приобрёл первые сведения в грамматических знаниях российского и французского языков, арифметики, географии, истории и рисования» .
Н.Г. Чернышевский писал о Пушкине: «Страсть к чтению развилась в нём рано — лет с 8 или 9… Редко можно встретить человека, который бы прочёл так много книг, как он. Потому и неудивительно, что он был одним из самых образованнейших людей своего времени, хотя в школе и считался посредственным учеником. Не с одним Пушкиным было так: люди с блестящими способностями часто пренебрегают школьным преподаванием, которое кажется, для них слишком медленным или не касается предметов, особенно занимающих их ум» .
Сестра Пушкина Ольга вспоминала: «...Немудрено, что девятилетнему мальчику захотелось попробовать себя в искусстве подражания и сделаться писателем. Первые его попытки были, разумеется, на французском языке, хотя учили его и русской грамоте. Чтению и письму выучила его и сестру бабушка Марья Алексеевна; потом учителем русским был некто Шиллер, а, наконец, до самого вступления Александра Сергеевича в Лицей священник Мариинского института Александр Иванович Беликов, довольно известный тогда своими проповедями и изданием ”Духа Масилиона”: он, уча закону Божию, учил русскому языку и арифметике. Прочие предметы преподавались детям по-французски домашними воспитателями и учителями. Когда у сестры была воспитателем англичанка Бели, то он учился и по-английски, но без успеха. Немецкого же учителя у них никогда не бывало; была одна немка воспитательницей, но и та всегда говорила по-русски.
Между тем родители возили их на уроки танцев к Трубецким, Бутурлиным, Сушковым, а по четвергам на детские балы к учителю танцев Иогелю, переучившему столько поколений в Москве» .
Исследователь письменности М.Н. Макаров вспоминал: «В начале 1810 года я узнал Александра Сергеевича Пушкина… Молодой Пушкин, как в эти дни мне казалось, был скромный ребёнок; он очень понимал себя; но никогда не вмешивался в дела больших и почти вечно сиживал как-то в уголочке, а иногда стаивал, прижавшись к тому стулу, на котором громоздился какой-нибудь добрый оратор, басенный насмешник; и если у того или другого, вырывалось что-нибудь превыспренне-пиитическое, забавное для отрока - будущего поэта, он не воздерживался от улыбки. Видно, что и тут уж он очень хорошо знал цену стихосложения…
Учёный-француз Жиле дружески пожал Пушкину руку и, оборотясь ко мне, сказал: "Чудное дитя! как он рано всё начал понимать! Дай Бог, чтобы этот ребёнок жил и жил; вы увидите, что из него будет"» .
Л.С. Пушкин, брат стихотворца, рассказал, что Александр «был одарён памятью необыкновенной и на одиннадцатом году уже знал наизусть все французские печатные сочинения» .
26 мая 1811 г. отроку Пушкину исполнилось 12 лет. А со дня Благовещения и знаменательно - над Россией появилась редчайшая (раз в 3100 лет) Большая комета со светящимся хвостом, неся иносказательное предупреждение о рождении Пророка, какое несла Вифлеемская звезда при рождении Христа. Эту комету позже Александр Сергеевич вспоминал не в одном стихотворении как год 1811, давший людям «вино Кометы» — вино «Нового завета», — скажем мы. Пушкин исполнил свою мечту: оставил в 1829 г. для потомков на Дону — свой Завет — научный труд в 200 листов о недельных и кратных неделе кругооборотах — кольцах жизни. Именно о Завете он с упоением, упорно упоминал множество раз в своих произведениях. Вот эти строки: «заветное преданье» («К Овидию»), «заветное кольцо» («Руслан и Людмила»), «Заветов грядущего вестник» («Песнь о вещем Олеге»), «Заветным умыслом…» («К морю»), «заветной чашей» («Графу Олизару»), «заветной лире» («Памятник»), «Дон заветный» («Дон»), «листов заветных» («В альбом»), «заветную обитель, завет судьбы» («Бахчисарайский фонтан»), «судьбы завет, заветном разговоре, заветную дорогу» («Борис Годунов»), «заветной двери» («Граф Нулин»), «заветных вод» («Кавказский пленник»), «заветный дар» («Моцарт и Сальери»), «заветных мечтах, песенки заветные, заветный вензель, заветные мечтанья, песенку заветную, заветный клад» («Евгений Онегин»), «дуб заветный» («Русалка»), высота заветная («Фонтан» — новое стихотворение).
Напрашивается догадка, что эта комета предвещала скорое посвящение отрока в «святая святых».
Уродился юноша
Под звездой безвестною,
Под звездой падучею,
Миг один блеснувшею
В тишине небес .
Ему было суждено поступить в Царскосельский Лицей, где он в 1812 году встретит представителя «русских сил» , открывшего юному Александру глаза на устройство мироздания и посвятившего его в законы этого мироздания Вселенной.
Сестра Пушкина — Ольга — вспоминала: «Родители вознамерились отдать его в учебное заведение. В то время Иезуитское учебное заведение в Петербурге пользовался общею известностью, и первым намерением родителей было поместить его туда, для чего они и ездили нарочно в Петербург.
Но особенное обстоятельство — основание Царскосельского лицея (1811) — изменило план их. Директором Лицея назначен был Василий Федорович Малиновский, брат Алексея Федоровича, секретаря Коллегии иностранных дел Московского архива, оба связанные с Сергеем Львовичем тесною дружбою. По этому-то случаю и, особенно при содействии Александра Ивановича Тургенева, двенадцатилетнего Александра Сергеевича приняли в Лицей» .
Пушкин так понимал решение родителей об устройстве его в Лицей: «Наконец, отец мой начал положительно думать о моей судьбе. Все предположения его останавливались, однако ж, на одном, т.е. мне надобно получить чин, и, чем скорее, тем лучше.
Знать наша, предки говаривали: мой сын дворянин, к чему ему науки? Они не ведут ни к почестям, ни к богатству. Отцы верили уже, что познания могут к чему-нибудь пригодиться на поприще гражданской жизни. Наконец, в новом поколении зреет, кажется, убеждение, что раб невежества не достоин быть членом великого народа. Это три вехи, означающие постепенное шествие людей от варварства к полуварварству, и от сего последнего — к полному развитию нравственных сил.
Я приехал в столицу (23.7.1811). Домашнее учение вовсе не приготовило меня к высшим наукам. Я внезапно как бы бурею был брошен из тихой сени грёз воображений в пучину глубокой умственной жизни, — и это была одна из важнейших ошибок моего воспитания. Уже в душе моей боролись противоположности высшего нравственного существования. Но в борьбе сей единому случаю предоставлено было решить их жребий . Сердце моё, так сказать, уединённо дышало в груди моей чувствованиями века, чуждое тех мелких страстей, которое в юноше прообразуют уже будущего раба общественного образца, ржавую пружину в устройстве жизни» .
12.8.1811 г. состоялись приёмные испытания в Царскосельский Лицей. Они происходили в Петербурге, у министра народного просвещения графа А.К. Разумовского. Привёз Александра Пушкина на проверку знаний дядя. Оценки были такими: «В грамматическом познании языков: российского — очень хорошо, французского — хорошо, немецкого — не учился, в арифметике — знает до тройного правила, в познании общих свойств тел — хорошо, в начальных основаниях географии — имеет сведения, в начальных основаниях истории — имеет сведения» .
Лицейский товарищ Пущин Иван вспоминал: «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочёл, о чём мы и не слыхали, всё, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать, как это очень часто бывает в те годы (каждому из нас было 12 лет) со скороспелками, которые по каким-либо обстоятельствам и раньше и легче находят случай чему-нибудь выучиться .
Обстановка в отцовском доме и у дяди, в кругу писателей, помимо природных дарований Пушкина, ускорила его образование, но нисколько не сделала его заносчивым… Всё научное европейское он считал ни во что и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и пр. В этом даже участвовало его самолюбие — бывали столкновения, очень неловкие.
Лик отрока Александра Пушкина работы С.Г. Чирикова
Как после этого понять сочетание разных внутренних наших двигателей! Случалось точно удивляться переходам в нём: видишь, бывало, его поглощённым не по летам в думы и чтения, и тут же внезапно оставляет занятия, входит в какой-то припадок бешенства за то, что другой, ни на что лучшее не способный, перебежал его или одним ударом уронил все кегли. Я был свидетелем такого случая на Крестовском острову, куда возил нас иногда на вёсельной лодке гулять Василий Львович» .
25.3.1812 г. в день БЛАГОВЕЩЕНЬЯ — будто случайно, но ровно через 32 недели после приёмных испытаний в Лицей — произошла «Давно предвиденная встреча», как намекнул Александр Сергеевич в «Руслане и Людмиле». Гуляя по дорожкам Царскосельского парка, Александр повстречал старца-учёного (по сути — учёного жреца, волхва), который ему рассказал много любопытного о прошлом Руси, о природе и её законах, о предопределённости стать ему ведущим русского народа, о чём Пушкин написал юношей:
Но слушай, в родине моей
Среди пустынных рыбарей
Наука дивная таится…
Картина А.А. Иванова (2001 г.)
«Благовещенье волхвов Пушкину в 1812г.»
В другом стихотворении ещё более уточнил:
Ещё в ребячестве безсмысленно лукавом
Бродил в лицейском парке величавом,
Следя лишь за природою одной,
Я встретил старика с плешивой головой
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой .
Этот-то старик и передал ему необходимые книги и «Сафьяновую тетрадь», которые помогли ему вскоре сделать научное открытие.
Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник цapям !
Это сообщение нам о знаниях, полученных от волхвов, принёсших знания в Россию с Запада после окончания времени Возрождения. В XVII веке там начались гонения на «ведьм, колдунов, еретиков» , знающих Законы Бога, т.е. законы чередования подъёмов и спадов по кругу. Вот что хотел Александр сообщить нам в стихотворении:
Я спрятал потаённо
Сафьянную тетрадь.
Сей свиток драгоценный,
Веками сбереженный,
От члена русских сил…
Я даром получил.
Ты, кажется, в сомненьи...
Нетрудно отгадать;
Так, это сочиненьи,
Презревшие печать .
С этого времени Александр Сергеевич стал изучать кольцевую науку о чередовании перемен от одной противоположности к другой, о разнице мужского и женского движения — как по редким книгам, так и, советуясь с волхвами. Сравнивая движения Европы и России, он увидел, что их знания вынесены из Европы (мужского рода) и однобоки, так как не отражали закономерности развития России (женского рода). Полученные от волхвов книги он прятал и доставал по ночам, когда все уже спали. С этих пор он узнал цену книгам, на которые позже тратил много времени и денег. Он не пожелал отдавать время порокам, сну и ссорам — он поступил, как поступают мудрые — отдался поэзии и проникновению в непознанное.
Пущин Иван вспоминал: «Пушкин охотнее всех других занимался в классе Куницына, и то совершенно по-своему: уроков никогда не повторял, мало что записывал, а чтобы переписывать тетради профессоров (печатных руководств тогда ещё не существовало), у него и в обычае не было; всё делалось без подготовки, с листа» .
Александр Сергеевич размышлял: «Я понял, что для исполнения законов нужно иметь смысл; и как бы ни старались уверить меня в противном, тем или другим образом, я всё-таки остаюсь при своём. Вот, мне кажется, также зерно, из коего могут, со временем, вырасти хорошие исполнители мудрых предначертаний начальства. Мы искупим ужас народов успехами образованности, и потомство в юном Властителе ветхих племён не увидит невежества!..»
Пущин Иван вспоминал: «Впрочем, надо сказать: все профессора смотрели с благоговением на растущие выдающиеся способности Пушкина. В математическом классе вызвал его раз к доске Карцев и задал алгебраическую задачу. Пушкин долго переминался с ноги на ногу, и всё писал молча какие-то формулы. Карцев спросил его, наконец: "Что ж вышло? Чему равняется икс?" Пушкин, улыбаясь, ответил: "Нулю!" (0 - имеющий образ замкнутого круга). "Хорошо! У вас, Пушкин, в моём классе всё кончается нулём. Садитесь на своё место и пишите стихи". Спасибо Карцеву, что он из приверженности к математике не вёл грубой войны с его стихосложением» .
Обладавший острым умом, будучи наблюдательным, юный Александр Сергеевич мог видеть составные части рассматриваемого предмета и замечать закономерности в природе, в отношениях людей. То есть то, чего не замечали другие, и давал это почувствовать. Меткость его стихотворных и рисованных насмешек могла вызвать затаённую обиду.
Александр Пушкин, юноша со сложным, противоречивым нравом, сумел обычным лицейским взаимоотношениям придать возвышенность и исконное благородство, оказать на окружающих то духовное высоконравственное воздействие, которое передалось нескольким поколениям лицеистов. Он смог противостоять проявлениям «пошлости» в лицейском сообществе, которые заключались в ненастоящих отношениях друг с другом, с педагогами, подчас приподнято чувствительная и приторно-нежная, иногда с оттенком обожания и своеобразной влюбленности. Пушкин же, относившийся к дружбе как к «священному огню», воспел её и поднял на невиданную высоту. Поэтому он стал воспитателем отроческого и юношеского чувства не одного поколения и продолжает им оставаться поныне.
С ранних лет Пушкину были свойственны естественность: общительность и замкнутость, жажда слияния с друзьями и потребность отдаления. Даже с самыми близкими из них он всегда сохранял некое расстояние, которое позволяло ему принадлежать себе полностью. Независимость — основа его внутреннего и внешнего бытия. Он никогда не принимал людской навязчивости и своим героям не навязывал окончательных суждений.
Широкому кругу знаний, который давал Лицей, способствовала рассудочная направленность обучения. Пушкин был, безусловно, по судьбе всесторонне образован, но глубину познаний имел благодаря Русским Ведам, полученным от хранителей этих знаний, став учёным, опирающимся на вечные законы чередующихся перемен.
На самом деле Александр Сергеевич как пророк родился не в 1799 г., а стал им в 1812 г. — когда получил «сафьянную тетрадь» — «книжку славную». Спустя 2,5 года «после рождества Спасителя» отрок Александр достиг известной согласованности между новым познанием и накопленным прежде опытом знания. Здесь наступало самое существенное — соединение частей в целое, как исходная точка для всей деятельности. Предельная искренность, с которой он признавался себе во владении некими научными знаниями, имели воздействие даже на высокообразованных людей. После чего его успехи в постижении истины развивались ещё успешнее. Об этом его признания:
Я хочу, чтоб меня поняли
Все от мала до великого…
Но вчера, в архивах рояся,
Отыскал я книжку славную,
Золотую, незабвенную…
Не запомню, сколько лет спустя
После рождества Спасителя…
Спустя 207 лет от рождения Пушкина мы нашли книгу Чудинова В.А. «Тайнопись в рисунках А.С. Пушкина. Рисунки руницы». В книге даны раскрытия более сотни невидимых нами признаний Пушкина на русской кириллице, глаголице и рунице, врисованных в изображения. Исследователь открыл, что
после окончания Лицея на одном из своих ликов, нарисованных самим Пушкиным 190 лет тому назад для первого издания «Стихотворений Александра Пушкина» он дал оценку себе:
Свой лик А.С. Пушкин нарисовал в 1817 г. на отдельном листе .
«Лик раннего Пушкина. Картина-руна. Это А.С. Пушкин. Отрок незнакомый. Я знаменит, я юн и я признан! О, маг! Я маг и волхв народа, я и память его наивысшая. Я Пушкин — тайна» .
Что-либо добавить к самооценке Александра Сергеевича почти невозможно. Пройдя школу «волшебников» , школу жизненного и умственного совершенствования с 1812 по 1817 г. под наблюдением учёного-волхва, взрастив в себе качество душевной согласованности тела и духа, он приготовил себя к переходу на новый уровень бытия, приняв на себя меру земного служения в качестве первопроходца-просветителя народов Руси. Но для большинства людей это оставалось недоступным. Его по праву можно назвать Законодателем русских мыслителей, подвижником служения народу, общему благу.
25.4.1818 г. — лицейский друг Александра Сергеевича Кюхельбекер в «Вольном обществе любителей словесности, наук и художеств» читал своё послание «Пушкину» :
Счастлив, о Пушкин, кому высокую душу Природа,
Щедрая Матерь, дала, верного друга — мечту,
Пламенный ум и не сердце холодной толпы! Он всесилен
В мире своём; он творец! Что ему низких рабов,
Мелких, ничтожных судей, один на другого похожих, —
Что ему их приговор? Счастлив, о, милый певец,
Даже безсильною завистью Злобы — высокий любимец,
Избранник мощных Судеб! огненной мыслию он
В светлое небо летит, всевидящим взором читает
И на челе и в очах тихую тайну души!
Сам Кронид для него разгадал загадку Созданья, —
Жизнь вселенной ему Феб-Аполлон рассказал.
Пушкин! питомцу богов хариты рекли: «Наслаждайся!» —
Светлою, чистой струёй дни его в мире текут.
Так, от дыханья толпы всё небесное вянет, но Гений
Девствен могущей душой, в чистом мечтанье — дитя!
Сердцем выше земли, быть в радостях ей не причастным
Он себе самому клятву священную дал!
Лицейский друг не мог увидеть главного: лишь наука, а не чудесная помощь свыше, есть разрешение многих сомнений; она есть проникновение в сокрытое; она есть око для всего, что происходит с каждым и с Россией...
Первое поколение царскосельских лицеистов участвовало в знаменательном обряде, не повторявшемся никогда в русской жизни: «В лицейском саду первый курс поставил памятник в виде гранитной плиты с надписью по-латыни по белому мрамору:
Гению Места первый курс воздвиг
Чествуемый каменным столпом гений — чисто римское таинство. Гений — это как божество или незримый безплотный дух — хранитель человека, рода, местности, возрождающий образцы душевных свойств народа, самобытный, творческий дар, высший творческий ум, созидательную способность народа. В древности Столп — это высокая священная каменная колонна, воздвигнутая перед воротами города или в середине его — как память о событии, о самоотверженном храбреце, духовной защите, служащей поддержкой, крепостью духа народа.
После падения Трои Эней отправился в скитания по морю. Прибыв в Лациум, область тогда ещё не существовавшего Рима , совершил моление к гению места — так начинался загадочный обряд общения с таинственным духом-хранителем определённого участка земли , о котором жрецы римской веры старались говорить как можно меньше.
Гений места, дух-покровитель человека имел ясно выраженное отношение к челу — потому что, воздавая почести Богу, мы прикасаемся к челу, которое мыслит.
Для Пушкина, как и для Карамзина, раннее прошлое Гениев Севера было началом отечественного бытописания — безсмертные гении места не меняют привязанности, их место — навечно. Вот потому-то Александр Сергеевич дал название своему произведению «Ев-гений О-негин» (Благой-гений Круга-неги).
Пушкин много размышлял о спасительном влиянии высшего творческого ума в жизни людей: «…редкие умы, которые, гораздо превышая прочих смертных, получили название гениев… Они предопределены быть законодателями, наставниками, путеводителями человеческого рода; должны всё обозревать, обо всём заботиться; помышлять о средствах, как бы уменьшить нужды людей и распространять их благо.
Конечно, им предстоят сильные препятствия к исполнению таких намерений; но за то они одарены столь великою силою, столь дальновидною проницательностию, столь живым влечением к великому и достославному, столь пламенным воодушевлением, что могут победить всё, и на самом деле оказать людям столько добра, сколько желают им другие слабейшие, хотя и добрые умы.
Гении, пребывшие верными своему предназначению, подобны Ангелам-хранителям. Они рождены управлять, другие — повиноваться. Они разгоняют мрак невежества, сражаются с предрассудками и заблуждениями на деле, в тысячу раз опаснейшими, нежели те чудовища, за истреблением коих Геркулес заслужил место между греческими полубогами. Они приносят свет, истину и порядок в жизнь человеческую. Они наставляют священным законам Природы, (из которых проистекают все прочие законы), или охраняют их.
Они обуздывают и укрощают дикость и жестокость людей, исправляют, образуют и утончают их нравы; научают их благопристойности, благородству, изяществу, — и некоторым образом оправдывают те баснословные предания, которые волшебной Орфеевой лире приписывали силу укрощать лютых зверей» .
И как точно понял его суть Ф.М. Достоевский: «Значение Пушкина в русском развитии знаменательно. Для всех русских он живое уяснение, во всей художественной полноте, что такое дух русский, куда стремятся все его силы и какой именно образец русского человека.
Явление Пушкина есть доказательство, что дерево просвещённости уже дозрело до плодов и что плоды его не гнилые, а великолепные, золотые плоды... Мы поняли в нём, что русское совершенство — всецелость, всепримиримость, всечеловечность. В явлении Пушкина уясняется нам даже будущая наша деятельность. Дух русский, мысль русская... только в нём явилась нам во всей полноте, явилась как дело, законченное и целое...»
Пушкин, работая над исследованием жизни и деятельности преобразователя России Петра I, разделял мнение Карамзина об этом царе: «страсть к новым для нас обычаям преступила в нём границы благоразумия. Пётр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно вещественному, нужное для их твёрдости... Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце» . Пётр первым проявил неуважение к прошлому и расслабил нравственное могущество государства.
Согласно кольцевой закономерности изменений во времени мы сейчас «близимся к началу своему» (спустя 628 лет) к состоянию духа русского народа в 1380 г. — при московском князе Дмитрии, собравшем воедино воинов разрозненных княжеств Руси для победы на Куликовом поле у Дона. Это событие было в противоположность делам Петра I через 314 лет после этого — он, заменив русское построение войск европейским, потерпел поражение под Азовом на Дону в 1694 г.
Но Пушкин заметил ещё в 1822 г.: «По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, всё ещё продолжалось в огромных составах государства преобразованного. Связи древнего порядка вещей были прерваны навеки, воспоминания старины мало-помалу исчезали. Народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно — на немецкий образ жизни обритых своих бояр» .
БЕЛОКУРЫЙ ОТРОК И ПРОРОК
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О, Александр!
(Пушкину. Сергей Есенин)
П.И. Бартенев рассказывал о том, как дядя Саши Пушкина, Василий Львович в 1811 году «вместе с 12-летним племянником посещал московского приятеля своего, тогдашнего министра юстиции Ивана Ивановича Дмитриева; раз собираясь читать стихи свои, вероятно вроде Опасного соседа, он велел племяннику выйти из комнаты: резвый белокурый мальчик, уходя, говорил со смехом: ”Зачем вы меня прогоняете, я всё знаю, я всё уже слышал”» .
Стихотворение Пушкина 1814 г. «Mon portrait» (Мой лик) переводится с французского языка приблизительно так:
Я молодой повеса...
Ещё на школьной скамье;
Не глуп, говорю, не стесняясь,
И без жеманного кривлянья.
У меня свежий цвет лица, русые волосы
И кудрявая голова .
После трёхнедельной смертельной болезни (гнилостная горячка — наподобие тифа), перенесённой в 1818 г., когда врачи отказались поручиться за его выздоровление, он почти год ходил лысым в парике. Затем волосы выросли и чуть потемнели до русого оттенка.
А.Смирнова-Россет из свиты царицы записала в дневнике: «Я увидела, что вошёл незнакомый молодой человек, невысокий… У него голубые глаза с серым оттенком; когда зрачки расширяются, то глаза кажутся чёрными. Его волосы вьются, но они не чёрные и не курчавые. Зубы — поразительной белизны, и, когда он смеётся, все они видны. Губы полные, но не очень толстые. В нём ничего нет негритянского.
Воображают, что он непременно должен походить на негра… у него были правильные черты, лицо длинное и сухое, выражение жёсткое, но интеллигентное. Софи Карамзина говорила мне, что Пушкин до 18 лет был блондином и потемнел уже позже. Его мать белокурая, но ничем не напоминала негритянку. Его брат и сёстры не брюнеты и не смуглые» .
Литографический лик
А.С. Пушкина в 1827 г. работы Г.А. Гиппиуса.
В.А. Нащокина, жена друга Пушкина рассказывала: «Пушкин был невысок ростом, шатен, с сильно вьющимися волосами, с голубыми глазами необыкновенной привлекательности. Это были особые, поэтические задушевные глаза, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала» .
Адъютант генерал-майора Н.Н. Раевскогомладшего М.В. Юзефович, который тоже писал стихи, вспоминал: «Как теперь вижу его живого, простого в обращении, хохотуна очень подвижного, даже вертлявого, с великолепными большими, чистыми и ясными глазами, в которых, казалось, отражалось всё прекрасное в природе, с белыми блестящими зубами, о которых он очень заботился, как Байрон.
Лик А.С. Пушкина в 1830 г.
работы П.Ф. Соколова.
Он вовсе не был смугл, ни черноволос, как уверяют некоторые, а был вполне белокож и с вьющимися волосами каштанового цвета. В детстве он был совсем белокур, каким остался брат его Лев. …Черты лица были у него приятные, и общее выражение очень располагающее. Его лик, работы Кипренского, похож безукоризненно.
Лик А.С. Пушкина в 1827 г.
работы О.А. Кипренского.
В одежде и во всей его наружности была заметна светская заботливость о себе. Носил он и у нас щёгольской чёрный сюртук , с высокой круглой шляпой на голове; а потому рядовые воины, не зная, кто он такой, и видя его постоянно при Нижегородском драгунском полку, который возглавлял Раевский, принимали его за полкового священника и звали драгунским батюшкой» .
Нащокины вспоминали Бартеневу: «К концу жизни у него уже начала показываться лысина, и волосы его переставали виться» .
27.9.1832 г. — писатель И.А. Гончаров вспоминал: «Черты его лица врезались у меня в памяти: матовое, суженное внизу, с русыми бакенами и обильными кудрями волос» .
С.Л. Левицкий-отец (1819 г.р.), фотограф царского двора (в передаче С. Либровича):
Лик А.С. Пушкина
в 1830 г.
работы П.Ф. Соколова.
«Я знал Пушкина в 1832 году и лицо его запомнил хорошо, тем более что лицо Пушкина было такое своеобразное, что оно невольно запечатлевалось в памяти каждого, кто его встречал...
Когда же мне впервые показали акварель П.Ф. Соколова (рисована в 1830 г.), я сразу сказал: "это единственный настоящий Пушкин"» . Бывший учащийся университета вспоминал Пушкина: «с чрезвычайным выразительным лицом, осенённым густыми, курчавыми, каштанового цвета волосами, одушевлённым живым, быстрым, орлиным взглядом» .
Осенью 1836 г. сестра Ек.А. Витте — Елена писала: «Я воображала его чёрным, но его волосы не темнее моих» .
В 1836 г. будущий писатель И.А. Гончаров, учившийся тогда в университете, вспоминал: «С первого взгляда наружность его казалась невзрачною. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза, увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь. В положениях тела, рук, сопровождавших его речь, была сдержанность светского, благовоспитанного человека.
Лик А.С. Пушкина в 1827 г. работы Н.И. Уткина с картины О.А. Кипренского.
Лучше всего, по-моему, напоминает его гравюра Уткина с портрета Кипренского. Во всех других воспроизведениях у него глаза сделаны слишком открытыми, почти выпуклыми, нос выдающимся — это неверно. У него было небольшое лицо и прекрасная, соразмерная лицу, голова, с негустыми, кудрявыми волосами» .
Лик А.С. Пушкина в 1836 г.
работы И.Л. Линева.
ИЗБРАННИК НЕБЕС
«Следовать за мыслями великого человека
есть наука самая занимательная»
А.С. Пушкин
Несмотря на то, что Провидение так высоко поставило Пушкина, он имел потребность быть внимательным к самым мелким обстоятельствам отдельных людей, никогда и нигде не изменяя этому правилу благодушия. «Удивительно было свойство Александра Пушкина (в такой степени на тысячу вёрст мне ни в ком из людей, чем бы то ни было знаменитых — неизвестное): совершенное отсутствие зависти писательской и милое, любезное, истинное и даже смешное желание видеть дарование во всяком начале, поощрять его словом и делом и радоваться ему» .
Он нисходил к каждому из них, потому, что улавливал даже «дольней лозы прозябанье» . Он освещал сердце каждого той любовью, которая одушевляла их в дальнейшем. Он изучил человека во всех его возрастах, под влиянием всякой страсти, во всяком состоянии, во всех отношениях. В конечном счёте, не было примера, чтобы кто-нибудь из его товарищей и соратников не предался ревностно к исполнению долга, к какой только он способен был по своей душе. Сын Неба, Александр был живой виноградной лозой, от которой питались молодые побеги. Он желал видеть людей разумных, деятельность которых становилась бы лучше, чем его главная деятельность. Он рассуждал так: «Время изменяет человека, как в телесном, так и в духовном отношении. Муж, со вздохом иль с улыбкою, отвергает мечты, волновавшие юношу. Моложавые мысли, как и моложавое лицо, всегда имеют что-то странное и смешное. Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не существуют» .
Всему пора, всему свой миг,
Всё чередой идёт определенной:
Смешон и ветреный старик,
Смешон и юноша степенный .
Придворная дама А.О. Смирнова-Россет записала в своей книжке: «Гоголь слушал молча, от времени до времени занося слышанное в карманную книжку.
Жуковский сказал ему: "Ты записываешь, что говорит Пушкин. И прекрасно делаешь. Попроси Александру Осиповну показать тебе её заметки, потому что каждое слово Пушкина драгоценно. Когда ему было восемнадцать лет, он думал, как тридцатилетний человек; ум его созрел гораздо раньше, чем его нравственные свойства. Это часто поражало нас с Вяземским, когда он был ещё в лицее. Он думал о стольких предметах и так сведущ в иностранной словесности. Прочёл ли ты то, что он тебе советовал?"
Гоголь: "Я прочёл «Essais» Монтеня, «Мысли» Паскаля, «Персидские письма» Монтескье, «Les Carasteres» Ла-Брюйера, «Мысли» Вовенарга. Он указал мне и трагедии Расина и Корнеля, которые я должен прочесть. Ещё я прочёл басни Лафонтена. О Вольтере и энциклопедистах он сказал мне, что я могу не читать их, но советовал прочесть сказки Вольтера , так как он находит, что это лучшее из написанного им. Дал он мне прочесть «Дон Кихота» по-французски и всего Мольера. Затем я прочёл немецкие книги, что вы мне дали, и переводы Шекспира".
Пушкин говорил ему: "если вас разбранят, тем лучше. Это докажет, что у вас есть будущность и что противников безпокоит появление нового, многообещающего писателя".
Сам Пушкин добр, как все одарённые люди. Он заранее уже подготовляет статью в защиту Гоголя, и если на последнего слишком нападут, если Булгарин позволит себе что-нибудь, возражения Пушкина будут полны не только соли, но и перцу» .
Александр Сергеевич постиг величайшую способность, как властвовать сердцами своих поклонников: внешнее устройство правил ничего не значит в сравнении с нравственной жизнью. Следовательно, и нам будет успешнее действовать в царстве любви, где главным побуждением каждого сердца будет взаимное сочувствие.
Возложив на себя многотрудные обязанности развития мыслительной деятельности, возрождения русской мысли и изобразительного искусства, Александр Сергеевич с благоговением исполнял свой долг. Переходя постепенно от одного улучшения к другому, расширяя круг творчества, мужая в опытах, Пушкин достиг, наконец, той мудрости в начинаниях своих, которая возвела его на высшую ступень совершенства. «Мы не принадлежим к числу подобострастных поклонников нашего века, но должны признаться, что науки сделали шаг вперёд. Самоуправные взгляды деятелей наук освободились от частного опыта, возымели вид более общий, оказали более стремления к единству» .
Однако намеренно было создано мнение, что Пушкин, как всякий творец, был поклонником славы и выспренней любви. Но Александр Сергеевич не вмещается в такие рамки. Пушкин был поклонником истины, исследователем, он изучал движение славы, любви, свободы, всего. Тема славы была затронута Пушкиным в стихотворении «Герой», где определяющей, главной мыслью были взяты слова из Евангелия от Иоанна 18:38: «что есть истина?»:
Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает ,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ безсмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык .
«Тот в Древнем Египте сказал: "Я есмь тот, который есть". Иегова: "Я есть сущий" (т.е. тот, кто существует, есть). Христос: "Я есть истина" (т.е. то, что существует). Все боги говорят об одном, а именно: что Бог есть истина. Могут спросить, а что такое истина? Истина русское слово. Им обозначается то, что есть. То, что есть, и есть истина. Из этого следует, что, Бог есть то, что есть, т.е. Бытие» . Александр Сергеевич понимал сущность и взаимосвязь явлений, изменчивость настроения толпы и славы:
(Когда не слушает тебя) толпа глухая,
Крылатой новизны любовница слепая,
Надменных баловней меняет каждый день,
И, падают, стуча с ступени на ступень
Кумиры их — летят, увенчанные ею.
(Что делать мне тогда — певцу и Прометею?)
И отвечает в другом стихотворении:
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья,
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувство воздаянья!
Блажен, кто молча был поэт
И, тёрном славы не увитый,
Презренной чернию забытый,
Без имени покинул свет !
***
Подумай обо всём и выбери любое:
Быть славным — хорошо, спокойным — лучше вдвое .
Охлаждение к славе пришло довольно рано — в 1821 году Александр Сергеевич писал Дельвигу:
К неверной Славе я хладею;
И по привычке лишь одной
Лениво волочусь за нею.
Как муж за гордою женой.
Я позабыл её обеты,
Одна свобода мой кумир .
В 1824 году Пушкин писал брату Льву: «Что до славы, то ею в России мудрено довольствоваться… человек порядочный презирает её — поэт не должен думать о своём пропитании» .
Медлительно влекутся дни мои,
И каждый миг в унылом сердце множит
Все горести несчастливой любви
И все мечты безумия тревожит.
Но я молчу; не слышен ропот мой;
Я слёзы лью; мне слёзы утешенье;
Моя душа, пленённая тоской,
В них горькое находит наслажденье.
О жизни час! лети, не жаль тебя,
Исчезни в тьме, пустое привиденье;
Мне дорого любви моей мученье —
Пускай умру, но пусть умру любя .
Александр Сергеевич разделял любовь к друзьям и любовь, к науке, основы которой готовил потомкам для возрождения Руси:
И я слыхал, что Божий свет
Единой дружбою прекрасен,
Что без неё отрады нет,
Что жизни б путь нам был ужасен,
Когда б не тихой дружбы свет.
Но слушай — чувство есть другое:
Оно и нежит и томит,
В трудах, заботах и в покое
Всегда не дремлет и горит:
Оно мучительно, жестоко,
Оно всю душу в нас мертвит,
Коль язвы тяжкой и глубокой
Елей надежды не живит....
Вот страсть, которой я сгораю!..
Я вяну, гибну в цвете лет,
Но исцелиться не желаю .
Стихотворение, и не единственное, обращённое «К***». К кому или к чему? Подумайте…
Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие моё я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться;
Нет, полно мне любить; но почему ж порой
Не погружуся я в минутное мечтанье,
Когда нечаянно пройдёт передо мной
Младое, чистое, небесное созданье,
Пройдёт и скроется?.. Ужель не можно мне
Любуясь девою в печальном сладострастье.
Глазами следовать за ней и в тишине
Благословлять её на радость и на счастье,
И сердцем ей желать все блага жизни сей,
Весёлый мир души, безпечные досуги,
Всё — даже счастие того, кто избран ей,
Кто милой деве даст название супруги .
Она избирает, а не он. Так кто ж она? У Пушкина порядочность во всём — и в супружеской верности и дружбе. Для творчества и работы нужен покой души, как в природе…
Воды глубокие
Плавно текут.
Люди премудрые
Тихо живут .
Пушкин — великий созерцатель жизни. Ему были понятны слава и любовь, он замечал отношение вещей, предвидел будущее. Но чтобы ясно видеть, надо было успокоить чувства и освободить ум от пустого и ничтожного предубеждения. Понимая быстротечность жизни, не надо остро противодействовать переменам — и они сменятся на иные:
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живёт;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдёт;
Что пройдёт, то будет мило .
Александр Сергеевич стремился к уединению, освобождению от суеты, от всего лишнего, к глубокому сосредоточению, к совершенствованию чувств и ума.
Блажен, кто в отдалённой сени,
Вдали взыскательных невежд,
Дни делит меж трудов и лени,
Воспоминаний и надежд;
Кому Судьба друзей послала,
Кто скрыт, по милости Творца,
От усыпителя глупца,
От пробудителя нахала .
И Господь на время скрывал его от пустых людей. Исполняя простые правила, можно иметь время на творческий труд. Так Пушкин отразил это в послании П.Я. Чаадаеву:
В уединении мой своенравный гений
Познал и тихой труд, и жажду размышлений.
Владею днём моим; с порядком дружен ум;
Учусь удерживать вниманье долгих дум:
Ищу вознаградить в объятиях свободы
Мятежной младостью утраченные годы
И в просвещении стать с веком наравне…
Пою мои мечты, природу и любовь,
И дружбу верную, и милые предметы,
Пленявшие меня в младенческие леты,
В те дни, когда, ещё незнаемый никем,
Не зная ни забот, ни цели, ни систем ,
Я пеньем оглашал приют забав и лени
И царскосельские хранительные сени
Наука объясняет мир проникновением в сокрытое. Таким образом, путь к Богу — один: научное познание. В 1819 г., оказавшись в Михайловском, Александр написал два подобных стихотворения:
Я здесь, от суетных оков освобождённый,
Учуся в Истине блаженство находить,
Свободною душой Закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещённой,
Участьем отвечать застенчивой Мольбе
И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца — в величии неправом.
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединеньи величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине .
И другое:
Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны.
Ты милые забавы света
На грусть и скуку променял
И на лампаду Эпиктета
Златой Горациев фиал.
Поверь, мой друг, она придёт,
Пора унылых сожалений,
Холодной истины забот
И безполезных размышлений.
Зевес, балуя смертных чад,
Всем возрастам даёт игрушки:
Над сединами не гремят
Безумства резвые гремушки.
Ах, младость не приходит вновь!
Зови же сладкое безделье
И легкокрылую любовь,
И легкокрылое похмелье!
До капли наслажденье пей,
Живи безпечен, равнодушен!
Мгновенью жизни будь послушен.
Будь молод в юности твоей !
Как подвижник сбрасывает груз старых правил и обычаев, чтобы установить новые, так и просветлённый человек сбрасывает груз суетных мыслей и чувств, чтобы понять новое знание.
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво .
Нам легко понять Пушкина и следовать его примеру, потому, что Александр Сергеевич учит нас без насилия. Ведь свобода — это отсутствие притеснений, страданий. Выход за пределы благоприятных для человека областей обычно переносится тяжело, а длительное воздействие крайностей — разрушительно. «Крайность может довести до крайности» . В духовной жизни также — крайности приносят страдания. Александр Сергеевич писал: «Человек, не повинующийся законам рассудка, и привыкший следовать внушениям страстей, часто заблуждается и подвергает себя позднему раскаянию» .
Житьё тому, любезный друг,
Кто страстью глупою не болен,
Кому влюбиться недосуг,
Кто занят всем и всем доволен .
«Всем занят» — это значит, что занят исследованием множества неделимых живых и неживых сущностей-особей в вечном движении. Но такой безстрастный учёный с холодной головой непонятен обывателям и выглядит жалким:
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге…
Но жалок тот, кто всё предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чьё сердце опыт остудил
И забываться запретил !
Пушкин отразил мысли Екклесиаста гл.1:18: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь»:
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава... луч её случайный
Неуловим. Мирская честь
Безсмысленна, как сон...
Это движение от чувств к размышлениям, от стеснительности к раскрепощённости, от свободы к смирению — есть явление естественных перемен и присуще в разной мере всем людям. Пушкин как человек творческий смог понять, осмыслить и выразить движение чувств и мыслей человека. Никому невозможно остановить движение от одной противоположности к другой, но вполне возможно избежать губительных крайностей, несоответствий:
Забудь, любезный мой Каверин,
Минутной резвости нескромные стихи .
Люблю я первый, будь уверен,
Твои гусарские грехи.
Прослыть апостолом Зенонова ученья ,
Быть может, хорошо — но ни тебе, ни мне.
Я знаю, что страстей волненья
И шалости, и заблужденья
Пристали наших дней блистательной весне.
Пускай умно, хотя неосторожно,
Дурачиться мы станем иногда —
Пока без лишнего стыда
Дурачиться нам будет можно…
Насытясь жизнию у юных дней в гостях,
Простимся навсегда с Веселием шумливым,
С Венерой пылкою, и с Вакхом прихотливым,
Вздохнём об них, как о друзьях,
И Старость удивим поклоном молчаливым…
И черни презирай ревнивое роптанье.
Она не ведает, что можно дружно жить
С стихами, с картами, с Платоном и с бокалом,
Что резвых шалостей под лёгким покрывалом
И ум возвышенный и сердце можно скрыть .
С 1812 г. по 1829 г. Александр Сергеевич только и делал, что прикрывал свои умственные труды завесой: игрой в карты, застольями и пустой болтовнёй (в свободное от трудов время). Удивительно, но не своеволие, а именно подчинение своего поведения Вечному Движению (как говорят, «воле Божией») давали ему вольность и покой, ощущение счастья. Покой на душе (без суеты) вёл к счастью. Пушкин знал выражение из Ев. Иоан. 8:32: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». И потому для себя имел представление совершенства.
Словами самозванца Григория Отрепьева Пушкин намекал, что и его откровения в стихах — суть пророчества о судьбе Руси:
Я верую в пророчества пиитов.
Нет, не вотще в их пламенной груди
Кипит восторг: благословится подвиг,
Его ж они прославили заране!
Приблизься, друг. В моё воспоминанье
Прими сей дар. (Даёт ему перстень)
Когда со мной свершится
Судьбы завет, когда корону предков
Надену я; надеюсь вновь услышать
Твой сладкий глас, твой вдохновенный гимн .
Понять Пушкина — значит, почувствовать того, кто стоял за ним, кто вдохновлял Будду, Иисуса, Мухаммеда. И когда пророк говорил о своей ничтожности, он тем самым открывал возможность и нашему ничтожеству подняться к небесам. Иначе, зачем явление пророка? Неужели для того, чтобы сетовать о недосягаемости гениально-пророческого дара?
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от властей, зависеть от народа —
Не всё ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчёта не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
— Вот счастье! вот права...
Это стихотворение вместе с «Памятником» и целым рядом других совершенных произведений было обнаружено в столе Пушкина после его ухода из жизни. Стихотворец обозначил его как перевод с итальянского языка. Сотни стихов не были известны современникам — потому им не было дано понять его.
Да, это стихи о свободе, о той свободе, к пониманию которой мы еле-еле подбираемся спустя два века после рождения Пушкина. Свобода начинается с просвещения, с самопознания, с уважения и почитания самого себя:
Ещё одной высокой, важной песни
Внемли, о, Феб, и смолкнувшую лиру
В разрушенном святилище твоём
Повешу я, да издаёт она,
Когда столбы его колеблет буря,
Печальный звук! ещё единый гимн —
Внемлите мне, пенаты, — вам пою
Обетный гимн…
Оставил я людское племя,
Дабы стеречь ваш огнь уединенный,
Беседуя с самим собою. Да,
Часы неизъяснимых наслаждений!
Они дают мне знать сердечну глубь,
В могуществе и немощах его,
Они меня любить, лелеять учат
Не смертные, таинственные чувства,
И нас они науке первой учат —
Чтить самого себя…
«В высоких средах вдохновения, куда достигает мой дух, я привык созерцать сияния гораздо более яркие… кроме совести и Бога я не боюсь никого, не дрожу ни перед кем. Я таков, каким был, каким в глубине естества моего останусь до конца дней: я люблю свою землю, люблю свободу и славу отечества, чту правду и стремлюсь к ней в меру душевных и сердечных сил» .
Александр Сергеевич не искал славы толпы, то есть возвышения, но, он и не унижался, а потому не оставлял без ответа выпадов противников. Пушкин писал 1.9.22 г. П.А. Вяземскому: «почитаю мщение одной из первых христианских добродетелей. Куда не досягает меч законов, туда достаёт бич сатиры » .
И в этот же год писал брату Льву: «Никогда не забывай умышленной обиды, — будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление» .
Князь Вяземский вспоминал: «При всём добросердечии своём, он был довольно злопамятен, и не столько по врождённому свойству и увлечению, сколько по расчёту; он, так сказать, вменял себе в обязанность, поставил себе за правило помнить зло и не отпускать должникам своим . Кто был в долгу у него, или кого почитал он, что в долгу, тот, рано или поздно, расплачивайся с ним, волею или неволею. Для подмоги памяти своей, он держался в этом отношении бухгалтерного порядка: он вёл письменный счёт своим должникам настоящим или предполагаемым; он выжидал только случая, когда удобнее взыскать недоимку. Он не спешил взысканием; но отметка "должен" не стиралась с имени, но Дамоклов меч не снимался над повинной головой, пока приговор его не был приведён в исполнение… На лоскутках бумаги были записаны у него некоторые имена, ожидавшие очереди своей; иногда были уже заранее заготовлены при них отметки, как и когда взыскать долг, значившийся за тем или другим… Если Пушкин и был злопамятен, то разве мимоходом и беглым почерком пера напишет он стих-насмешку, внесёт кого-нибудь в свой "Евгений Онегин" или в послание, и дело кончено... В действиях, в поступках его не было и тени злопамятства, он никому не желал повредить… не только не таился, а желал, чтобы собственноручная стрела долетела по надписи, и чтобы знали, чья эта стрела» .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в феврале 1824 г. на листе «Евгения Онегина».
Сам Александр Сергеевич говорил о себе: «Я не зол, никому не желаю дурного, я не изменник, не лгун; я вспыльчив, но не злопамятен и не завистлив. Я искренен и умею любить друзей и быть им верным, но у меня колкий язык» .
Пушкин был защитником истины, а оружием его было слово. Александр Сергеевич был безстрашным человеком и неоднократно участвовал в стычках с оружием. Он был не злопамятен к смиренным глупцам, но к врагам относился иначе:
О муза пламенной сатиры!
Приди на мой призывный клич!
Не нужно мне гремящей лиры,
Вручи мне Ювеналов бич!..
А вы, ребята подлецы, —
Вперёд! Всю вашу сволочь буду
Я мучить казнию стыда!
Но, если же кого забуду,
Прошу напомнить, господа!
О, сколько лиц безстыдно-бледных,
О, сколько лбов широко-медных
Готовы от меня принять
Неизгладимую печать!
МУДРЕЦ И ЧЕРНЬ
Нет более ничтожного, глупого, презренного, жалкого, себялюбивого, злопамятного, завистливого и неблагодарного животного, чем толпа. Пушкин тяготился невежеством окружения и не желал быть среди толпы. Он желал её просветить и жить среди людей просвещённых. В своих мыслях о воспитании, представленных царю в 1826 г., Александр Сергеевич показал, как надо учить юношество, чтобы их познания были самыми необходимыми в жизни. А.И. Тургенев писал в дневнике: «Знать наша не знает славы русской, олицетворённой в Пушкине» .
Пушкин после беседы с Николаем I выразил свои убеждения графу Струтынскому: «Безусловная свобода, не ограниченная никаким Божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна, а если бы была возможна, то была бы гибельна как для личности, так и для общества, что без законной власти, блюдущей общую жизнь народа, не было бы ни родины, ни государства, ни его властной мощи, ни исторической славы, ни развития; что в такой стране, как Россия, где разнородность государственных основ, огромность пространства и темнота народного (да и дворянского!) населения требуют мощного направляющего воздействия, — в такой стране власть должна быть объединяющей, согласующей, воспитывающей и долго ещё должна оставаться навязанной и неограниченной или единовластной, потому что иначе она не будет чтимой и устрашающей, между тем, как у нас до сих пор непременное условие существования всякой власти — чтобы перед ней смирялись, чтобы в ней видели всемогущество, полученное от Бога, чтобы в ней слышали глас самого Бога.
Конечно, это безусловное единовластное правление одного человека, стоящего выше закона, потому что сам устанавливает закон, не может быть неизменным правилом, предопределяющим будущее; единовластию суждено подвергнуться постепенному изменению и некогда поделиться половиною своей власти с народом. Но это наступит еще не скоро, потому что скоро наступить не может и не должно… Я никогда не был врагом моего Государя, но был врагом безусловного правления…
Для глубокого преобразования, которого Россия требует, мало одной воли правителя, как бы он ни был твёрд и силён. Ему нужно содействие людей и времени, нужно соединение всех высших духовных сил государства в одной великой передовой идее; нужно соединение всех усилий и рвений в одном похвальном стремлении к возвышению самоуправления в народе и чувства чести в обществе» .
В своих произведениях и, особенно в научной рукописи, он показал, какое общественное устройство Русского государства приемлемо в XXI веке — это согласованное и стройное общественное самоуправление, основанное на применении Законов Вселенной:
Вам объяснять правления науку
Излишним было б для меня трудом —
Не нужно вам ничьих советов. — Знаньем
Превыше сами вы всего. Мне только
Во всём на вас осталось положиться.
Народный дух, законы, ход правленья
Постигли вы верней, чем кто б то ни был.
Вот вам наказ: желательно б нам было,
Чтоб от него не отшатнулись вы...
По этим законам происходящие изменения в хозяйстве и управлении, следуют волнообразно в соответствии с настроением и миропониманием в силу времени образованного народа. Только поверхностные люди, не входящие в подробности этой науки, не умеющие обнять её со всех сторон, могут оставаться при своём мнении. Вы, наверное, сами замечали, что люди всячески стремятся обогатить свою память, свои познания, упражняются в красноречии, но они почти никогда не заботятся о здравомыслии. Они стараются рассуждать красиво, не заботясь о том, чтобы здраво мыслить. Они смешивают эти вещи. Молодые же люди, прошедшие курс кольцевой (волновой) науки, а, также освоив чистый, не искажённый иностранцами русский язык, в полном смысле будут снабжены уже всем, что потребует их будущая жизнь.
Из всех частей управления государством Александр Сергеевич взял на себя сердечное участие, пестование нового миропонимания. Прожив при трёх царях, он оставался при двух последних великой личностью Благотворения, скромным советником. Но отдавал отчёт своему величию:
Недавно, обольщён прелестным сновиденьем,
В венце сияющем, царём я зрел себя…
Ныне в мире нет лица, которое бы по всем признакам можно было бы сравнить с Сыном Человеческим — Александром Пушкиным. На этой высоте земного величия, прикосновенный к власти, он в своей Особе явил миру изумительный пример смиренномудрия. Избрав для своей деятельности законный круг, он не переступил за его пределы.
Теперь лучшая половина России обязана своими чувствами и мыслями единственно Александру Сергеевичу. Светлая жизнь этой половины, домашние удовольствия, вкус, господствующий в созданных обществах, лучшие потребности ума и лучшие движения сердца, всё это его создания. И всё это сделается необходимым условием нашей жизни и для другой половины. Никакие люди и обстоятельства не властны остановить, и даже изменить теперь, это нравственное пушкинское направление. В половине семей страны утвердились добрые нравы и настроились души к новой прекрасной жизни.
Но перестройка правления, начатая «по воле Бога самого», отрицательно сказывается на подрастающем поколении. В этом отрицательные стороны, так необходимой, перестройки нашего самосознания. Кто обладал могуществом, не избежал безсилия. Александр Сергеевич писал: «описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так как анатомия не есть убийство...»
Общество — одна из самых глубоких пушкинских тем. Пушкин разделял людей на жрецов вечности, способных воспринимать Истину и «жрецов минутного», суеты, вещей, называя последних — чернью. Причём это не просто низшие сословия общества. Александр Сергеевич так определял чернь: она «коварная, безстыдная, благоразумная, злая, неблагодарная, малодушная, тупая, безсмысленная, лицемерная, знатная, светская, ревнивая, презренная, изменчивая, мятежная, суеверная, легко пустой надежде предана, мгновенному внушению послушна, для истины глуха и равнодушна, баснями питается она» и пр.
Очевидно, что эти определения не связаны имущественным положением, родовыми или религиозными признаками, далёкими от истинного понимания мироздания. Пушкин словами Моцарта разделяет общество по уровням развития:
Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии ! но нет; тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни;
Все предались бы вольному искусству.
Нас мало избранных, счастливцев праздных,
Пренебрегающих презренной пользой,
Единого прекрасного жрецов .
Кому дано много видеть, тот видит как прекрасное творение, так и безобразное.
А.О. Смирнова-Россет рассказывала: «Раз я созналась Пушкину, что мало читаю. Он мне говорит: "Послушайте, скажу и я вам втайне, что я читать терпеть не могу, многого не читал, о чём говорю. Чужой ум меня стесняет. Я такого мнения, что на свете дураков нет. У всякого есть ум, мне не скучно ни с кем, начиная с будочника и до царя". И действительно, он мог со всеми весело проводить время. Иногда со слугами беседовал» .
Александр Сергеевич предвидел нынешнюю бездеятельность и молчание народа, связанные с предательством компартии и переходом к коренному преобразованию правления при спаде силы своей, и при закономерном увеличении деятельности власти: «У нас нет слова для выражения понятия безропотной покорности... эта добродетель чрезвычайно свойственна русским. Слово столбняк, пожалуй, передаёт его с наибольшей точностью» .
Дай Бог нам вскоре повторить слова Пушкина: «Стихи эти были написаны в такую минуту, когда позволительно было пасть духом — слава Богу, это время миновало. Мы опять заняли положение, которое не должны были терять» , излечившись от «столбняка», начавшегося в стране с августа 1991 г. Эту надежду нам подавал Пушкин и в своём «Рославлеве», где дан облик французской писательницы де Сталь, оценившей подвиг русского народа в 1812 году: «Отличительное свойство русского народа — не бояться ни усталости, ни телесных страданий; в народе наблюдаются терпение и деятельность, весёлость и грусть, в нём соединились самые резкие противоположности... нет ничего невежественного в этом народе» .
Но ведь не все безропотны ныне, хотя чернь была, есть и будет, но не в таких количествах. Время такое…
И взор я бросил на людей,
Увидел их надменных, низких,
Жестоких ветреных судей,
Глупцов, всегда злодейству близких.
Пред боязливой их толпой,
Жестокой, суетной, холодной,
Смешон глас правды благородный,
Напрасен опыт вековой.
Вы правы, мудрые народы,
К чему свободы вольный клич!
Стадам не нужен дар свободы,
Их должно резать или стричь,
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич .
Так что, изменился ли мир со времён Пушкина? Изменился. Но в его время не было «перестройки», сломавшей дух многим:
Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща тёмная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо всё — одно кладбище
Не пустеет, не молчит —
Поминутно мёртвых носят,
И стенания живых
Боязливо Бога просят
Упокоить души их.
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой .
Наш мир он видел издалека нашими глазами, как будто явился к нам сейчас из прошлого:
Мертвец в России очутился,
Он ищет новости какой,
Но свет ни в чём не пременился.
Всё идет той же чередой;
Всё так же люди лицемерят,
Всё те же песенки поют,
Клеветникам как прежде верят,
Как прежде все дела текут;
В окошки миллионы скачут,
Казну все крадут у царя.
Иным житьё, другие плачут,
И мучат смертных лекаря,
Спокойно спят архиереи,
Вельможи , знатные злодеи,
Смеясь, в бокалы льют вино,
Невинных жалобе не внемлют,
Играют ночь, в сенате дремлют,
Склонясь на красное сукно;
Всё столько ж трусов и нахалов,
Рублёвых столько же Киприд ,
И столько ж глупых генералов,
И столько ж старых волокит…
Александр Сергеевич и чернь были взаимно неприятны друг другу. Он не страшился их злобы, но и не дразнил их истиной:
Беда, кто в свет рождён с чувствительной душой!
Кто тайно мог пленить красавиц нежной лирой,
Кто смело просвистал шутливою сатирой ,
Кто выражается правдивым языком,
И русской Глупости не хочет бить челом!..
Но вижу: возвещать нам истины опасно,
Уж Мевий на меня нахмурился ужасно,
И смертный приговор талантам возгремел.
Гонения терпеть ужель и мой удел?
Что нужды? Смело в даль, дорогою прямою,
Ученью руку дав, поддержанный Тобою,
Их злобы не страшусь…
Что крик безумных сих дружин?
Пускай беседуют отверженные Феба;
Им прозы , ни стихов не послан Дар от неба.
Их слава — им же стыд; творенья — смех уму;
И в тьме возникшие, низвергнутся во тьму .
Прозрения будущего позволяли ясновидцу быть уверенным в Золотом веке Руси в III тысячелетии:
Когда сменяются виденья
Перед тобой в волшебной мгле ,
И быстрый холод вдохновенья
Власы подъемлет на челе, —
Ты прав, творишь ты для немногих,
Не для завистливых судей,
Не для сбирателей убогих
Чужих суждений и вестей,
Но для друзей таланта строгих,
Священной истины друзей.
Не всякого полюбит счастье,
Не все родились для венцов.
Блажен, кто знает сладострастье
Высоких мыслей и стихов!
Кто наслаждение прекрасным
В прекрасный получил удел
И твой восторг уразумел
Восторгом пламенным и ясным .
«Мысль о Золотом Веке сродна всем народам и доказывает только, что люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения» . Александр Сергеевич не находил отклика современников в своей вере в светлое будущее, и был этим удручён:
Я говорил пред хладною толпой
Языком Истины свободной,
Но для толпы ничтожной и глухой
Смешон глас сердца благородный .
Пушкин сетовал: «Теперь представьте моё положение: кто имеет полное право произнести в деле словесности безпристрастный суд, тот боится произнести его, чтобы не показаться пристрастным; кто не имеет на это никакого права, тот произносит суд свой громко и смело, ему рукоплещут, — и толпа или, что всё равно, благородная чернь становится его эхом» .
Но ведь он свыше знал своё предназначение — быть эхом, выразителем духа народа:
Свободу лишь учася славить,
Стихами жертвуя лишь ей,
Я не рождён царей забавить
Стыдливой Музою моей…
Небесного земной свидетель,
Воспламенённою душой
Я пел на троне добродетель
С её приветною красой.
Любовь и тайная Свобода
Внушали сердцу гимн простой.
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа .
***
Но знаешь сам: безсмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она.
Ей нравится безстыдная отвага .
Устремлённый высоко, Александр Сергеевич показал, что людям не надо обращать внимания на недалёких людей, к тому же, не знающих о закономерностях развития общества:
О люди! Жалкий род, достойный слёз и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведёт в восторг и в умиленье !
Обременённый заботами о возрождении Руси, которое наступит лишь спустя столетия, Александр Сергеевич был твёрд:
Исполнен мыслями златыми,
Непонимаемый никем,
Перед распутьями земными
Проходишь ты, уныл и нем.
С толпой не делишь ты ни гнева,
Ни нужд, ни хохота, ни рева,
Ни удивленья, ни труда.
Глупец кричит: куда? куда?
Дорога здесь. Но ты не слышишь,
Идёшь, куда тебя влекут
Мечты златые; тайный труд
Тебе награда; им ты дышишь,
А плод его бросаешь ты
Толпе, рабыне суеты .
Свои «тайные труды» он часто бросал толпе без подписи или под вымышленным именем, начальными буквами имени и рода (семьи). Их отделить от чуждых просто — по Законам Вселенной (кругообразности перемен образов и свойства зеркальности их от середины).
Сей плод небрежный вдохновенья,
Без подписи, в твоих руках
На скромных дружества листках
Уйдёт от общего забвенья...
Но пусть напрасен будет труд,
Твоею дружбой оживленный —
Мои стихи пускай умрут —
Глас сердца, чувства неизменны
Наверно их переживут !
Но наиболее ярко противоположности творца стихов и черни выражены в стихотворении «Поэт и толпа»:
«Прочь, непосвящённые» (лат.)
Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел — а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему безсмысленно внимал.
И толковала чернь тупая:
"Зачем так звучно он поёт?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведёт?
О чём бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и безплодна:
Какая польза нам от ней?"
Поэт.
Молчи, безсмысленный народ.
Подёнщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё — на вес.
Кумир, ты цéнишь, Бельведерский ?
Ты пользы, пользы в нём не зришь.
Но мрамор сей — ведь бог!.. Так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нём себе варишь.
Чернь.
Нет, если ты небес избранник,
Свой Дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Безстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.
Поэт.
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор, — полезный труд!
Но, позабыв своё служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв .
Эта тема продолжена была Александром Сергеевичем в стихотворении «Поэту»:
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдёт минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм…
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечёт тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник .
Мы судорожно ищем опору, надеемся на власть, которая твёрдой рукой наведёт порядок. А в ответ встречаем улыбку Пушкина и его совет: хватит быть непросвещёнными, теми, которых может заморочить печать, царский наследник или случай смены правителя. Будь сам себе с царём в голове, осуществляй единственно выполнимые перемены — внутри самого себя — и не жди ничего от перемен внешних. Даже, когда эти преобразования осуществляются в виде внешних потрясений и природных ужасов, они ничего не переменят в твоей внутренней жизни, пока не переменишься сам.
Пушкин понимал, как наилучшим образом устроить общественную жизнь по Законам Вселенной, но он ещё видел, что до «Златого Века» далёко.
Увижу ль, о друзья! народ неугнетённый
И Рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством Свободы просвещённой
Взойдёт ли, наконец, прекрасная Заря ?
Когда же наступит просвещённая свобода, прекрасная заря, Златой Век? Из донской рукописи Пушкина стали известны такие его мысли, что общественная просвещённость на Руси зародилась в 1-й четверти большого круга (в 1763 году) с началом перехода к коренным преобразованиям настроений, возглавляемых Пугачёвым. Призывы Пугачёва были: "Один за всех и все за одного", "Человек человеку брат и товарищ". За 78,5 лет по России прокатилось более 60 народных восстаний с участие дворян — это главное в то время — смена настроения народа.
Коренные преобразования общественного миропонимания (1841-1920 гг.) соответствуют идеям Пушкина, который описал Законы Вселенной, создал новый способ, опирающийся на закономерное чередование состояний любой сущности-особи и, тем самым, заложил основы русских законо-познавательных наук.
Именно в эту 2-ю, 78,5-летнюю четверть круга просвещённости появились самые выдающиеся писатели, учёные, сочинители музыки, художники. Следуя указанному Пушкиным направлению, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Достоевский, Лев Толстой, Данилевский, Глинка, Чайковский, и многие другие выдающиеся русские образованные люди, с высоким уровнем разума и знаний в науке и искусстве создавали русское общественное миропонимание. Это русский взгляд на мир, как на Вечное Движение, которое никогда не начинается и никогда не заканчивается.
За годы советской власти с 1920 по 1998 г. в СССР, если исходить расчётов по Пушкину была построена 1-я четверть круга в 314 лет развития общественного хозяйствования, отличающаяся от предыдущих времён огромным числом товаров и изделий промышленного и сельскохозяйственного производства, появившихся вследствие научного технического развития при коренных хозяйственных преобразованиях, опирающихся на общественные средства производства и богатства недр земли.
Одной из главных тем художественных и злободневных печатных произведений Пушкина было исследование сущности власти: взаимоотношения царя и народа, преданность служилого люда царю, верность царя своему Божественному предназначению. Три выдающиеся работы Пушкина: «Борис Годунов», «История Петра», «История Пугачёва» говорят о трёх руководителях коренных преобразований, ближайших по времени к Пушкину, и отстоящих друг от друга на 78,5 лет. Их действия начинались около этих сроков: соответственно 1606-1684-1763. Больше всего Александр Сергеевич занимался Пугачёвым, положившим начало всему кругу общественного настроения на 314 лет. Здесь Пушкин проявился как бытописатель и пророк. «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенные черты, которые более или менее отражаются в зеркале стихосложения. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу» .
Пушкин, изучая «Анналы» Тацита (римского бытописателя начала нашего летосчисления), написал замечание по поводу убийства царей: «Тиберий был в Иллирии, когда получил известие о болезни престарелого Августа. Неизвестно, застал ли он его в живых. Первое злодеяние его (замечает Тацит) было умерщвление Постумы Агриппы, внука Августова. Если в единовластном правлении убийство может быть извинено государственной необходимостию — то Тиберий прав» . И это замечание было сделано намеренно для нас.
П.А. Плетнёв, прочитавший их, писал Пушкину: «Я бы очень желал, чтобы ты несколько замечаний своих на Тацита пустил в ход с приведением его слов. Это у многих повернуло бы умы» .
Этот взгляд Пушкина, относящийся к убийству царевича Димитрия при Годунове, можно отнести и к убийству царя Николая II при Ленине. Пророк Авель более чем за 100 лет, предсказал убийство последнего царя в 1918 г. Как убийство Постумы Агриппы в 34 г. н.э., так и через 3 кругооборота по 628 лет — убийство Николая II, было, по словам Пушкина, «государственной необходимостию». Александр Сергеевич признавался: «чем более читаю Тацита, тем более мирюсь с Тиберием. Он был один из величайших государственных умов древности» . В.И. Ленин, знакомый, судя по рассказам И.М. Рыбкина, по всей видимости, ещё с 1905 г. с «тайными трудами» Пушкина, следуя за ведущим судном Пушкина, также повёл народы Руси по реке, протяжённостью 628 лет. Его скоро оценят на самом деле, как основателя, новой общинной Руси.
С 1998 по 2077 гг. по расчётам согласно Донской рукописи Пушкина идёт образование русского общественного правления (образование общин разных уровней с местным самоуправлением, что уже закреплено указом 1.1.2006 г.). В XXI веке русская общественная просвещённость достигнет расцвета. Это «Златой век» общественной просвещённости, когда все четыре стороны жизни народа становятся общественными .
«Златой век» частников-собственников был при частном правлении с 1684 по 1763 гг. и его возглавлял Петр I.
Возрождение в русском народе всегда начинается с развития духовной стороны: настроения и миропонимания. От того, как будут развиты духовные стороны, зависит развитие вещественных сторон: хозяйства и правления. В Европе всё наоборот.
Такое строгое закономерное движение развития просвещённости и есть самобытность. Так как Европа противоположна России, то западничество подавляет, угнетает русскую самобытность. «Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна» .
Александр Сергеевич в отношении западничества писал: «Россия по своему положению, географическому, виду правления etc. есть судилище, приказ Европы — мы великие судьи. Безпристрастие и здравый смысл наших суждений касательно того, что делается не у нас, удивительны» .
«Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что история её требует другой мысли, другой формулы» .
Россия и Европа равны и противоположны — они не могут одновременно быть ведущими в духовном плане — либо одна (женская), либо другая (мужская) — как видно из рисунка.
И Пушкин это описал в «Пиковой даме»: «Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, также как два тела не могут в вещественном мире занимать одно и тоже место» .
Пушкин ясно указывал, что очернители России, прежде всего, её ближайшие соседи - европейцы:
О чём шумите вы, народные витии ?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы…
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос…
Безсмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас...
За что ж? ответствуйте; за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык!
Иль русского царя уже безсильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Пéрми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясённого Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России
Среди нечуждых им гробов .
Здесь Александр Сергеевич проявляется как великий соотечественник, преданный своему народу, утверждающий: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие» .
«Простительно выродку не любить ни русских, ни России, ни истории её, ни славы её. Но не похвально ему за русскую ласку марать грязью священные страницы наших летописей, поносить лучших сограждан и, не довольствуясь современниками, издеваться над гробами Праотцов» .
Конечно, «русские» западники не в восторге от таких мыслей Пушкина, как эти: «Мы в сношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда... (за это) я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног, — но мне досадно, если иностранец разделяет это чувство» .
Александр Сергеевич был убеждён, что его будущий соотечественник — это деятельный человек, понимающий самобытность Руси, принимающий участие в жизни народа, заботящийся о будущем благе Отечества.
Так он намеренно отметил особенность и отличие Российской Академии от европейской Академии: «Екатерина II основала Российскую Академию в 1783 году и повелела княгине Дашковой быть председателем оной. Екатерина, стремившаяся во всём установить закон и незыблемый порядок, хотела дать уложение и русскому языку. Академия, повинуясь её наказу, тотчас приступила к составлению словаря. …Словарь окончен был в течение шести лет.
Карамзин справедливо удивляется таковому подвигу. "Полный Словарь, изданный Академиею", — говорит он, — "принадлежит к числу тех выдающихся явлений, коими Россия удивляет внимательных иноземцев; наша, без сомнения, счастливая судьба во всех отношениях есть какая-то необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями.
Италия, Франция, Англия, Германия славились уже многими великими писателями, ещё не имея словаря: мы имели церковные, духовные книги; имели стихотворцев, писателей, но только одного истинно образцового (Ломоносова), и представили устоявшийся язык, который может равняться с знаменитыми творениями Академий Флорентинской и Парижской"» .
Любовь к отчизне, своему народу, есть преданность народной цели, стремление достичь вершины развития самобытности народа. Александр Сергеевич писал: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как писателя — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблён, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал» .
Самобытность русского народа, особенность, отличие от других народов, проявляется в духовности. Отличительная черта русской духовности — дружелюбие, участие к другим, желание добра, уступчивость. Это стремление к духовному единству, к многочисленным, крепким, близким отношениям между людьми проявляется в русской общинности. Развитию и укреплению общинности способствуют стремление к равенству, терпимость и отсутствие надменности. Вот что нужно нам сейчас.
В своих произведениях Александр Сергеевич выразил отличительные черты русского человека, что позволило Достоевскому Ф.М. заметить: «Пушкин угадал самую основную суть того, что народ наш считал и считает за высшую нравственную красоту души человеческой: это — тихое, кроткое, спокойное (непоколебимое) смиреннолюбие…»
Я знаю дух народа моего;
В нём набожность не знает исступленья:
Ему священ пример царя его.
Всегда, к тому ж, терпимость равнодушна .
Александр Сергеевич призывал к глубокому пониманию и принятию жизни такой, какой она есть, описывая русского мудреца Пимена, его «простодушие, умилительную кротость, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти царя, данной Богом, совершенное отсутствие суетности, пристрастия» :
Ни на челе высоком, ни во взорах
Нельзя прочесть его сокрытых дум;
Всё тот же вид смиренный, величавый.
Так точно дьяк в приказах поседелый
Спокойно зрит на правых и виновных,
Добру и злу внимая равнодушно,
Не ведая ни жалости, ни гнева .
Пушкин знал признаки наступления более благоприятного времени для русского народа и призывал к духовной работе во имя будущего:
«Товарищ, верь: взойдёт она,
Заря пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишет наши имена !
«Россия вспрянет ото сна» — узнает и поймёт своё далёкое прошлое, самобытность и свою цель благодаря Пушкину и его последователям. «На обломках самовластья» — значит в начале общественного правления, то есть в III тысячелетии.
Пушкин предопределил, что на месте частного правления будет создано русское общественное правление и, когда все стороны жизнедеятельности народа станут общественными, наступит «Златой Век», о котором писал Пушкин:
И придут времена спокойствия златые,
Покроет шлемы ржа, и стрелы каленые,
В колчанах скрытые, забудут свой полет;
Счастливый селянин, не зная бурных бед,
По нивам повлечёт плуг, миром изощрённый;
Суда летучие, торговлей окрилённы,
Кормами рассекут свободный океан,
И юные сыны воинственных славян
Спокойной праздности с досадой предадутся,
И молча некогда вкруг старца соберутся,
Преклонят жадный слух, и ветхим костылём
И стан, и ратный строй, и дальний бор с холмом
На прахе начертит он медленно пред ними,
Словами истины, свободными, простыми,
Им славу прошлых лет в рассказах оживит
И доброго царя в слезах благословит .
Свобода лучше рабства, сила лучше болезни, дела лучше обещаний. Естественное стремление народа к свободе и отсутствию притеснений, используется «демократами» для своей пользы. Вот, что писал Александр Сергеевич о XX веке:
Разоблачался ветхий трон ;
Оковы падали. Закон,
На вольность опершись,
Провозгласил равенство,
И мы воскликнули: Блаженство!
О горе! о безумный сон!
Где вольность и закон? Над нами
Единый властвует топор.
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О ужас! о позор!
Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет, — не виновна ты,
В порывах буйной слепоты,
В презренном бешенстве народа,
Сокрылась ты от нас; целебный твой сосуд
Завешен пеленой кровавой:
Но ты придёшь опять со мщением и славой, —
И вновь твои враги падут;
Народ, вкусивший раз твой нéктар освящённый,
Всё ищет вновь упиться им;
Как будто Вакхом разъярённый,
Он бродит, жаждою томим;
Так — он найдёт тебя. Под сению равенства
В объятиях твоих он сладко отдохнёт;
Так буря мрачная минёт !
Угнетение свободы сковывает общество, но полная свобода личности разрушает общественные учреждения, и тем самым ухудшает жизнь большинства людей. Так описал Александр Сергеевич то, что мы назвали «перестройкой»:
И горд и наг пришёл Разврат,
И перед ним сердца застыли,
За власть — Отечество забыли,
За злато продал брата брат.
Рекли безумцы: нет Свободы,
И им поверили народы.
И безразлично, в их речах,
Добро и зло, всё стало тенью —
Всё было предано презренью,
Как ветру предан дольный прах .
Это вырождение, разложение и разрушение общества особенно наглядно во времена потрясений (перед 1920 и 1998 гг.), то есть во время преобразований, «реформ», и «перестроек»:
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы:
Везде неправедная Власть
В сгущённой мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть .
Пушкин с презрением относился к таким крайностям, как своеволие правителей и власть толпы:
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы;
Упрёк ты Богу на земле.
Свобода при нынешней «демократии» — это неравенство, ослабление государства, невежество и разврат, личные выгоды, а значит на самом деле это свобода для меньшинства и угнетение для большинства.
Нам нужны: просвещённая свобода, основанная на законах Вселенной; целостность в самоуправлении государственных законов и равенстве общественного строя:
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простёрт их твёрдый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит.
И преступленье с высока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Даёт Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу иль царям
Законом властвовать возможно!
Свобода для большинства по Пушкину возможна только при просвещении, равенстве, сильном государстве и мудрых правителях, следующих Вселенским законам Порядка, а не прихотям толпы.
И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надёжную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
А последнее может быть только с мудрыми правителями, опирающимися не на насилие и обманное понятие «демократии», а на науку о Вечном Движении по кругам народов, планет и любых предметов, а также, опираясь на стремление к совершенству и согласованности — как во Вселенной:
Светил небесных дивный хор
Течёт так тихо, так согласно…
Александр Сергеевич писал: «...несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно решёнными. Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в её отвратительном безстыдстве, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом правлении мучителей.
Всё благородное, безкорыстное, всё возвышающие душу человеческую — подавленное неумолимым себялюбием и страстию к довольству; большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства; со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; одарённость, из уважения к равенству, принуждённая к добровольному самоотделению; богач, надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменно нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами» .
Александр Сергеевич много говорил о «демократии»: «По моему мнению, "демократия" в том виде, как её понимают, только слово — не более. Во все времена были избранные предводители; это восходит до Ноя и Авраама. Существует одно основное положение: это — что миром управляла мысль; разумная воля единиц и меньшинства управляла человечеством. В широких кругах воли разъединены и тот, кто овладеет ею, сольёт их воедино. Роковым образом люди, при всех видах правления, подчинялись меньшинству или единицам; так что слово "демократия" в известном смысле, представляется мне безсодержательным и лишённым почвы» .
Если будут править жадные — народ будет изнемогать в труде, а если будут править глупые — народ будет пребывать в безпокойстве, если жестокие — он будет притеснён, а добрые — будет развращён.
Последователь Пушкина Н.В. Гоголь писал: «Прошло то время, когда мечтали о разного рода лучших правлениях, и умные люди, обольщённые образцами, бывшими у других народов, горячо проповедовали: один — совершенную "демократию", другой — монархию , третий — аристократию , четвёртый — смесь всего вместе, пятый — потребность двух борющихся сил в государстве…
Наступило время, когда всякий, более или менее, чувствует, что правление не есть вещь, которая сочиняется в голове некоторых, что она образуется нечувствительно, сама собой, из духа и свойств самого народа, из местности-земли, на которой живёт народ, из бытия самого народа, которое показывает человеку глубокомысленному, когда и в каких случаях успевал народ и действовал хорошо и умно, и требует — внимательно всё это обсудить и взвесить» .
«Если правление переходило сколько-нибудь в народное, это обнаруживалось совершенною анархией и полным отсутствием всякого правления: ни одного человека не бывало согласно, всё спорило между собою. Если правление переходило совершенно в правление чиновников от короля, воспитавшихся на служебном письменном поприще, государство наполнялось взяточниками, для ограниченья которых требовались другие чиновники; через два года следовало и тех ограничивать, и образовывалась необыкновенная сложность, тоже близкая к анархии» .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в мае 1821 г. на рукописи «Кавказского пленника».
Говоря о нашем постепенно вводимом общественном самоуправлении, Александр Сергеевич заметил главное: «Устойчивость — первое условие общественного благополучия. Как она сочетается с неограниченным совершенствованием?»
Катерина Орлова (Раевская) писала брату Александру в 1821 г.: «Мы очень часто видим Пушкина, который приходит спорить с мужем о всевозможных предметах.
Его — теперешний конёк — вечный мир аббата Сен-Пьера.
Он убеждён, что правительства, совершенствуясь, постепенно водворят вечный и всеобщий мир, и что тогда не будет проливаться иной крови, как только кровь людей с сильными свойствами духа и страстями, с предприимчивым духом, которых мы теперь называем великими людьми, а тогда будут считать лишь нарушителями общественного спокойствия» .
В отношениях государства и свободы в обществе, Пушкин, как и во всех других случаях, выступал против крайностей: «Власть со свободой должно сочетать на взаимную пользу» .
ПУШКИН О БОГЕ
КАК О ВЕЧНОМ ДВИЖЕНИИ
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
С участием живым в окно глядишь на них —
И видишь оборот во всём кругообразный .
Ум ищет Божества, а сердце не находит .
В 1821 г. Пушкин в кишиневском дневнике, отмечая свое свидание с Пестелем, «умным человеком во всем смысле этого слова», записал удивившую его и, очевидно, соответствующую его собственному настроению мысль Пестеля: «Сердцем я материалист, но мой разум этому противится»
Кругооборот существует незримо во множестве вещей Единого Целого, постоянно движущихся в разных направлениях, в разных порядках. Учёному он представляется видимой закономерностью. Слабому уму он представляется безпорядком. На самом деле эти вещи подчиняются одним и тем же законам вечного кругообразного чередования гребней и впадин волн.
Пророки обладают выдающейся способностью замечать это движение в природе, обществе, в себе, понимать и выражать общие законы жизни. Вот, как Пушкин описывал движение народов по кругу жизни от одной противоположности к другой:
Не сетуйте: таков судьбы закон;
Вращается весь мир вкруг человека, —
Ужель, один недвижим будет он?..
Игралища таинственной игры,
Металися смущённые народы;
И высились и падали цари;
И кровь людей то Славы, то Свободы,
То Гордости багрила алтари .
Учение о нравственности должно быть основано на менее шаткой основе, нежели пример Бога, которого можно назвать добрым, только упрямо закрывая глаза на всё зло, поминутно творимое или допускаемое, как считают обыватели, им в этом мире. Бог есть всё сущее . Всё, что против Истины, — против Бога. Ибо сказано в Коране: «Не скрывайте истину», а в Евангелие от Мтф.5:15: «И, зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем». Ум призван родить Истину в голове по образу и подобию внешнего мира. Нет более страшного греха, чем сокрытие Истины. Учёный и стихотворец Пушкин видел последовательный волнообразный кругооборот жизненных состояний людей:
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто дальний сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему... — то есть, к той точке, откуда мы начали движение по кругу. И всё повторится снова. В ближайшем будущем мозг русского человека снова пробудится — Ум посетит голову человека и родит своё подобие в виде Истины. Движение по кругу отражено незримо во всех без исключения произведениях Александра Сергеевича Пушкина.
Если для удобства наблюдения изобразить круг, как два последовательно расположенных полукруга, эта кривая будет напоминать волну.
гребень
впадина
Движение морских волн — одно из самых ярких образов Вечного движения:
Как часто ласковая Муза…
Водила слушать шум морской,
Немолчный шёпот Нереиды,
Глубокий, вечный хор валов ,
Хвалебный гимн Отцу миров .
Государства, общества — такие же образы, как и морские волны. Все существа живут и умирают по одним законам вечного движения.
…всё тленно под луною;
Как волны за волною,
Проходят царства и века.
Скажи, где стены Вавилона?
Где драмы тощие Клеона?
Умчала всё времён река .
Как лодка поднимается на гребень волны — и опускается во впадину, так и народы согласно донской рукописи Пушкина восходят 314 лет при общественном строе — и низвергаются вниз при частном строе так же 314 лет:
Смотри, как облаком живым
Фонтан сияющий клубится;
Как пламенеет, как дробится
Его на солнце влажный дым.
Лучом поднявшись к небу, он
Коснулся высоты заветной —
И снова пылью огнецветной —
Низпасть на землю осуждён.
О, смертной мысли водомёт,
О, водомёт неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятёт?
Как жадно к небу рвёшься ты!
Но длань, незримо-роковая,
Твой луч упорный преломляя,
Свергает в брызгах с высоты .
Мысль о неизбежности и полезности чередования по кругу разных народов, поколений людей, о неизбежности вечной жизни, была выражена Пушкиным в 38-й строфе «Евгения Онегина». Это был условный знак своего ухода в вечность на 38-м году своей жизни:
Увы! На жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им во след идут…
Так наше ветреное племя
Растёт, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придёт, придёт и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас !
Александр Сергеевич обострённо понимал предопределённость Судьбы и безстрастность Вселенной. Судьба никого не любит и никого не ненавидит. Судьба ко всем равнодушна — она всех уносит в мир иной:
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их, стараясь угадать.
И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
И хоть безчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять .
Во Вселенной нет произвола, есть только строго закономерное Вечное Движение. Именно потому, что движение не отклоняется от закона равенства противоположностей, существует Вечность. А, зная Законы Вечности, можно точно предвидеть будущее. Пушкинская наука как «патриарх-дуб» переживёт не одно поколение подвижников, которые изучают и распространяют её.
В произведении «Песнь о вещем Олеге» Александр Сергеевич затронул тему предопределённости и произвола Судьбы. В нём славянские волхвы (мудрецы, знавшие законы жизни) предсказали князю: «примешь ты смерть от коня своего» . Князь попытался избежать предсказанного волхвами, и расстался с конём. Но грусть о боевом друге привела князя к костям коня. Князь наступил на череп коня, а из черепа выползла змея и смертельно ужалила князя. Предсказание волхвов сбылось — князь умер.
В героической песне «Руслан и Людмила» Черномор узнал из старинных книг о своей судьбе: неким, находящимся далеко мечом, будут отрублены голова его брату, а ему — борода колдовской силы. Он попытался избежать предопределённости судьбы: с помощью брата-богатыря овладел этим мечом, отрубил брату голову и спрятал меч под его головой. Но волею судьбы (рока) в определённый свыше срок Руслан нашёл меч и отрубил Черномору бороду, свершив дело, ранее предопределённое.
Александр Сергеевич этим показал, что можно пытаться избежать закономерного явления, но старания будут напрасны и приведут к напрасным действиям или к преждевременной гибели. Само существование человека есть воплощение этих законов. Конец нынешнему, дикому состоянию народа предопределён, возрождение общины неминуемо. Теперь о вере.
Александр Пушкин уже в 17 лет считал безбожие тяжёлым положением для человека. Стихотворение «Безверие» было написано на последнем курсе Лицея:
О, вы, которые с язвительным упрёком,
Считая мрачное безверие пороком,
Бежите в ужасе того, кто с первых лет
Безумно погасил отрадный сердцу свет;
Смирите гордости жестокой исступленье:
Имеет он права на ваше снисхожденье,
На слёзы жалости; внемлите брата стон,
Несчастный не злодей, собою страждет он.
Кто в мире усладит души его мученья?
Увы! он первого лишился утешенья!
Взгляните на него — не там, где каждый день
Тщеславие на всех наводит ложну тень,
Но в тишине семьи, под кровлею родною,
В беседе с дружеством иль тёмною мечтою.
Найдите там его, где илистый ручей
Проходит медленно среди нагих полей;
Где сосен вековых таинственные сени,
Шумя, на влажный мох склонили вечны тени.
Взгляните — бродит он с увядшею душой,
Своей ужасною томимый пустотой,
То грусти слёзы льёт, то слёзы сожаленья.
Напрасно ищет он унынью развлеченья;
Напрасно в пышности свободной простоты
Природы перед ним открыты красоты;
Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:
Ум ищет божества, а сердце не находит .
Пушкин с юности имел миропонимание, далёкое от крайностей: безбожия и религиозных верований и обрядов. «Не признавать существования Божия значит быть нелепее тех племён, которые, по меньшей мере, думают, что мир покоится на носороге» .
Поэтому Бог и Вечное Движение для Пушкина середина между крайностями. Он говорит о существовании закономерной Вечности, о Законах Порядка в Природе и Обществе. А вот «народ непосвящённый» занят житейскими заботами и второпях склонен к обращению за помощью к Богу.
«Я убеждён, что народ более всего склонен к религии потому, что безотчётное чувство веры присуще каждому человеку… Человек очень непостоянен, изменчив, полон противоречий, но его нравственные условия постоянно управляются его волей, у него есть выбор действий. И он рождён с наитием сверхъестественного, которое находится в нём самом,— вот почему народ везде склонен к религии, он чувствует, что Бог существует, что Он есть высшее существо Вселенной, одним словом, что Бог есть…
И я очень хорошо сделал, что брал уроки безбожия : я увидел, какие вероятности представляет безбожие, взвесил их, продумал и пришёл к выводу, что сумма этих вероятностей сводится к нулю а нуль только тогда имеет жизненное значение, когда перед ним стоит число. Этого-то числа и недоставало моему профессору безбожия» .
Александр Сергеевич не проявлял себя сторонником религиозных обрядов и верований, он знал о Боге по себе и окружающему миру, и следовал законам Всевышнего в жизни и своём творчестве. У Пушкина было научное понимание Бога, Вселенной, то есть Высшего Управления — как закономерность Вечного Движения. Делом Пушкина было — очистить древнюю науку от искажений и сохранить её на пользу Руси Великой.
УСПЕЛ ОН ДЕЛО СОВЕРШИТЬ
ВЕЛИКОЕ, СВЯТОЕ!
А.С. Пушкин — не просто выдающийся стихотворец, а, прежде всего — пророк, великий учёный и основоположник современных русских: языка, искусства и законо-познавательных наук. Поэтому его можно считать одним из мудрейших людей в мире.
Александр Сергеевич занимался большой научной работой, но жил во враждебном ему окружении. Высший свет преклонялся перед Западом, дворяне предпочитали французский язык, европейскую одежду, искусство, обычаи и т.п. Многие иностранцы занимали высокие государственные и научные должности и ненавидели Пушкина за его любовь к отчизне, за его честь и ум. Поэтому Пушкин не мог оставить прозападной Академии наук свои научные работы, опережавшие на столетия развитие общественного сознания. Иностранные спецслужбы, не сумевшие докопаться до сути его творчества, убили Светоч Разума России в надежде, что и России не достанется предполагаемый научный труд Александра Сергеевича. Чтобы сохранить и передать древние сведения для русских XXI века, Пушкин собрал свои научные труды (это 200 рукописных листов на старо-французском языке), закрытые особым «ключом». О нём вспомнил при уходе навсегда словами «скупого» рыцаря: «Где ключи? Ключи, ключи мои!..»
В 1829 году Александр Сергеевич привёз свой труд на Дон, передав его Кутейникову Дмитрию Ефимовичу, бывшему в то время наказным атаманом Войска Донского. Кутейников был дворянином, героем отечественной войны 1812 года, ревнителем о благе России. С тех пор несколько поколений рода Кутейниковых сохраняли, переводили рукопись на русский язык, раскрыв содержание рукописи «ключом», оставленным творцом, изучали и проверяли научную работу А.С. Пушкина. И хотя широко о донском хранении рукописи не было известно, но самые способные соотечественники, преданные своему народу, выдающиеся люди Отечества через хранителей были ознакомлены с его содержанием. Они развивали эту науку и оставляли свои научные работы также на Дону до завещанного Пушкиным срока. После смерти Рыбкина работы по Пушкинской науке печатались в разных города России.
Ф.М. Достоевский иносказательно довёл до нас сообщение о своём посещении места хранения Донской рукописи Пушкина , где также приложил руку к переписке старо-французского пушкинского списка. Естественно, об этом он нигде не мог признаться открыто, а только намёком: «Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но Бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и безспорно унёс с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем» .
16.1.1987 г. хранитель донской рукописи Пушкина И.М. Рыбкин писал Т.Л. Калугиной: «Существование, жизнедеятельность и известность этого хранения никогда не прекращались даже в самые тяжкие годы страны — и в то время, когда письменные ценности приходилось перевозить и хранить в тайных местах.
На него опирались, им всегда пользовались в своих работах: Н.В. Гоголь, Н.Я. Данилевский, Л.Н. Толстой, …(Н.И. Лобачевский, Н.А. Кузнецов, И.М. Рыбкин — В.М.Л.), Т.Д. Лысенко, и с ними Ф.М. Достоевский, П.И. Чайковский, В.М. Васнецов и многие, многие другие — все русские. 157-й год ведётся доказательно обоснованное бытописание этого хранения…»
Русская законопознавательная наука вынуждена была развиваться скрытно. Природа и общество познавались с помощью всеобъемлющей, проникающей в сокрытое, науки, опирающейся на незыблемые Законы Вселенной. В русской общественной мысли статьи о законо-познавательной науке являются чрезвычайной редкостью, несмотря на то, что смысл русского развития есть сохранение в веках согласованности мнений и действий на благо Родины. Почти все русские мыслители, и в первую очередь Пушкин, вынуждены были излагать новое миропонимание не открыто, а иносказательно.
Болдинский рисунок (на отдельном листе) ноября 1830 г. А.С. Пушкина о видении 2-х ликов будущего в уголке комнаты с книжными полками, а на столе можно представить компьютер и монитор.
Волею судьбы в 1991 г. мне посчастливилось познакомиться как с 87-летним хранителем пушкинского научного наследия Рыбкиным Иваном Макаровичем, так и с самой рукописью Пушкина. Не сразу я оценил Рыбкина как великого русского учёного законо-познавательных наук, потомка дворянского рода Кутейниковых-Багратионов-Морозовых, получившего от предыдущих хранителей истинно русское образование. Рыбкин, обладая способностями отвлечённого проникновения в количественные отношения и пространственный образ действительного мира, и ещё в юности решил посвятить свою жизнь русской законо-познавательной науке.
Беседы с Иваном Макаровичем, изучение его «полистатических таблиц» , состоящих из рядов, с удвоением столбцов от ряда к ряду, вызвали желание не только проверить услышанное о Пушкине, но и точно, с помощью компьютера опровергнуть ложные мнения противников пушкинского учения, и доказать существование неизвестных доселе, но имевших место событий из жизни Великого Русского Пророка. Ведь как полезно узнать всем нам, что скрыто в его произведениях, что говорили о нём современники, что говорил Александр Сергеевич о себе, о вечном движении, о человеке и обществе и пр.
Лик последнего хранителя донской рукописи Пушкина
И.М. Рыбкина (1904-1994).
Ведущим хранителем Русского наследия в России (включая и научную рукопись Пушкина) Иван Макарович Рыбкин стал с 1952 года. Переведя рукопись со старо-французского языка на русский язык, он внёс вклад в развитие науки, опирающейся на Закон кругооборотов всего сущего во Вселенной. Он исследовал: закономерность чередований деятельности и усталости русского народа; временные уровни или порядки человечества (человека, растений и иных особей) .
Ещё до наступления 1979 года, завещанного Пушкиным как желательный срок обнародования рукописи, хранители её обращались в разные учреждения с предложением принять гласно и честно научные труды Пушкина. Так они обращались в Академию наук СССР, институт русской письменности (Пушкинский Дом), а также в отдел рукописей Государственной Библиотеки СССР и др. В июне 1976 года Рыбкин писал сотруднику отдела рукописей Государственной Библиотеки СССР: «Когда Александр Сергеевич Пушкин возглавил зародившуюся в России новую общественную культуру, идущую на смену Западу, тогда ему противостояли: самодурство самодержавного государственного учреждения; общественное мнение, которое находилось под воздействием частного уклада хозяйства; и злодейская европейская (английская) разведка, которая, как теперь точно установлено, не гнушалась никакими подлостями, распуская грязную клевету на всё русское, и устроившая убийство далеко не одного только Пушкина.
Там, на Дону, под кровом знатного дворянского рода Кутейниковых, собирались, не могущие быть в то время обнародованными, работы русских создателей образцов искусства и науки. Так продолжалось до преобразований 1920 года.
А потом, у последнего, оставшегося на Родине, потомка Кутейниковых — Николая Алексеевича Кузнецова, человека высоко образованного и безгранично преданного нашей Родине, было оставлено на время три больших частных хранения:
1. Личные свидетельства и личная переписка атаманов и другой знати Войска Донского с государственными и выдающимися деятелями русской культуры с начала XIX века, и проч.
2. Исключительное собрание русских научных произведений, в основном, XVIII и XIX веков, превышающее 15 тысяч томов(!), и личное хранение.
3. Собрание рукописей (работ) русских образцовых писателей, которые не могли быть ими обнародованы в своё время из-за несоответствия общественному мнению и запрещения учреждениями по печати, а потому были не подлежащими передаче на хранение в государственные учреждения, и другое» .
И.М. Рыбкин писал сотрудникам Пушкинского дома: «За столетие у Кутейниковых собралось большое количество рукописей и других, единственных в своём роде, данных, в том числе пароли, шифры, приложения и пояснения к скрытым содержаниям в обнародованных произведениях, и не менее занимательное другое» .
С самого начала хранители столкнулись с враждебным к ним отношением. Одни при первых словах о научном труде Пушкина заявляли, что этого не может быть и говорить не о чём. Расчётливые люди с торгашеским духом, проявляя к науке и Пушкину равнодушие, начинали вымогать рукописи, надеясь поживиться. Попадались и такие люди, кто искренне ненавидел советский народ, общественный строй, русское искусство и Пушкина. О них Рыбкин говорил: «Это злейшие враги народа и они просто могут уничтожить всё хранимое» . Очень редко в государственных и научных учреждениях встречались умные, преданные своему народу и отечеству, люди.
Хранители следовали совету Пушкина, который предполагал передачу 200 листов рукописи таким образом: обнародовать в печати по одному рукописному листу с подстрочным переводом и объяснениями, передать их по заверенной бумаге, и вернуть уже после обнародования оттиски листов для продолжения научных работ самих хранителей. Такое условие надлежало сохранять для оставшихся 199 листов.
Сотрудники Пушкинского дома потребовали всю рукопись целиком, решив самим «разобраться», не имея ни «ключей» к скрытой рукописи, ни опыта работы с необычным научным трудом. Они были бы подобны членам современных «масонских» лож :
Два, три раза, и пять, и шесть
Он хочет надпись перечесть;
Несчастный силится напрасно
Сказать, что нет того, что есть,
Он правду видит, видит ясно,
На грудь опершись бородой,
Склонив чело, убитый, бледный,
Найти не может рыцарь бедный
Ни вопля, ни слезы одной .
Переговоры о передаче рукописи длились несколько лет и закончились неудачей. Поэтому завещание учёного-пророка — «поведать свету» о знаниях из его рукописи — пришлось исполнить в 1979 году 27 января. В этот день и месяц, не случайно совпавший с днём и месяцем поединка Пушкина , в городе Таганроге И.М. Рыбкин открыл выставку-музей научных работ русского творца А.С. Пушкина.
Со временем выставка пополнялась новыми наглядными предметами и работами — и помещение выставки стало называться музеем научных работ А.С. Пушкина. Он располагался в частной квартире хранителя рукописей. На стенах комнат были развешаны: матрицы, разработанные Рыбкиным по советам Пушкина, и собственные, с пояснениями к ним, фотографии, выдержки из статей и писем.
Эти полистатические матрицы описывали всевозможные кругообороты, и были расположены по темам: Закон кругооборотов всего сущего во Вселенной, ряды и порядки, способы расчёта сроков перемен, бытописание человечества, русского народа, а также матрицы изменений во времени человека, растений, и иного вида жизни.
Представленные знания резко расходились с общепринятой точкой зрения. Поскольку научные круги не заботились о переходе руководящих понятий с разрозненных частей целого состава к взаимопроникновению и самоуправлению, не видели признаков обоснованности и достоверности знаний, объясняющих разные взгляды, Рыбкин предпринял попытку привлечь внимание общественности с помощью общепринятых средств сообщений. Он предлагал ведущую школу основ новой науки, дающую однозначное отражение действительности, однозначное предсказание будущего и предвидение исхода опыта на основе истинных знаний и представлений о мире (а пушкинские знания такими являются - после проверки на деле). Иван Макарович обращался почти во все издания, но везде встречал такое же невежество и враждебность, как и в научных кругах. Кроме того, немногие из писателей, движимые любопытством к рукописи, обращались в Пушкинский Дом за разъяснениями и получали невежественные и ложные сведения о Пушкине и Рыбкине. И.М. Рыбкину отказывали в доверии, ссылаясь на мнение Пушкинского Дома, принятое ими на веру, без рассуждений. В самом Таганроге вокруг музея научных работ А.С. Пушкина и самого Рыбкина также складывалась враждебная обстановка.
Через 10 лет многочисленных попыток передать рукопись на честных условиях или обнародовать в печати хоть какие-нибудь сведения о пушкинской науке Рыбкин писал в письме Генриху Боровику от 14.6.87 г.: «Только остерегайтесь лжи, распущенной Пушкинским Домом о Пушкине» .
Ещё Ф.М. Достоевский писал: «Всегда, во всяком обществе есть так называемая золотая посредственность, заявляющая права на первенство... Они с уничтожающим презрением и с нахальною дерзостью смотрят на всех не блистающих, неизвестных, ещё тёмных людей. Они-то первые и начинают бросать камни в каждого изобретателя... Разумеется, они поймут, наконец, новую мысль, но поймут всегда после всех, всегда грубо, ограниченно, тупо...»
Работа скульптора Валентины Руссо над изваянием хранителя рукописи Пушкина И.М. Рыбкина
Не просто из уважения к Рыбкину возили по области вместе с выставкой научных работ Пушкина изваяние, выполненное с него при жизни. Иван Макарович был высоко одарённым, образованным человеком, любящим свою Родину. Он первый вступил в открытую борьбу за Пушкина — и ему пришлось сполна испытать противоборство «образованного» невежества, корыстолюбия, враждебности русскому духу. Иван Макарович Рыбкин завещал: «В науке не надо верить. Если в мире что-то существует, это можно познать. Если будете верить, а не познавать мир, вам подсунут ложь». Можно считать, что это его, будущего хранителя рукописи, Александр Сергеевич изобразил в образе Головы Богатыря в «Руслане и Людмиле» как хранителя меча.
ЗАКОНЫ ВСЕЛЕННОЙ —
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПУШКИНА
Пушкин — человек с наивысшими творческими способностями, как художественными, так и научными. Александр Сергеевич своим глубоким умом мыслителя исследовал задачи и способы творчества. Кроме того, что в пушкинских произведениях глубокое содержание, Александр Сергеевич добивался согласованного, естественного расположения образов:
Звуки умертвив,
Музыку разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию. Тогда
Уже дерзнул, в науке искушённый,
Предаться неге творческой мечты.
Я стал творить; но в тишине, но в тайне .
О своём способе стихосложения Пушкин писал в «Домике в Коломне»:
Как весело стихи свои вести
Под цифрами, в порядке, строй за строем,
Не позволять им в сторону брести,
Как войску, в пух рассыпанному боем!
Тут каждый слог замечен и в чести,
Тут каждый стих глядит себе героем,
А стихотворец... с кем же равен он?
Он Тамерлан иль сам Наполеон…
Вначале стихотворец составлял план. Затем он делал матрицу, в каждом ряду которой располагал определённое число строк под числами (1-2-3…n), которым такое же число строк были зеркальными, но противоположным по образу (n…3-2-1).
Взгляни на милую, когда своё чело
Она пред зеркалом цветами окружает,
Играет локоном, и верное стекло
Улыбку, хитрый взор и гордость отражает .
Здесь наглядно виден приём Пушкина, состоящий в создании произведения из пары равных противоположностей, подобно зеркальному отражению как в приведённом четверостишии: 1-я строка (взгляни) зеркально отражается в 4-й (взор), а 2-я (зеркало) — в 3-й (стекло), а так же 2-я (окружает) — в 3-й (локон, навиваемый по окружности на бигуди).
Гоголя поражали высшие умственные способности Пушкина: «Какая точность во всяком слове! Какая значительность всякого выраженья! Как всё округлено, окончено и замкнуто! Все они точно перлы» .
Надеемся, что, читая его стихи, вы сможете сами увидеть замкнутость и законченность круга образов, исследуя по матрице его произведение «Желание славы» :
ЖЕЛАНИЕ СЛАВЫ НЕТ ЖЕЛАНИЯ СЛАВЫ
ПРИ ЛЮБВИ ЕГО ЛЮБОВЬ К НЕЙ Когда любовию и негой упоённый,
Безмолвно пред тобой коленопреклонённый,
Я на тебя глядел и думал: ты моя, —
Ты знаешь, милая, желал ли славы я? 1
Ты знаешь: удалён от ветреного света,
Скучая суетным прозванием поэта,
Устав от долгих бурь, я вовсе не внимал
Жужжанью дальнему упрёков и похвал. 2
ЕЁ ЛЮБОВЬ К НЕМУ Могли ль меня молвы тревожить приговоры,
Когда склонив ко мне томительные взоры
И руку на главу мне тихо наложив,
Шептала ты: скажи, ты любишь, ты счастлив? 3
Другую, как меня, скажи, любить не будешь?
Ты никогда, мой друг, меня не позабудешь?
А я стеснённое молчание хранил, 4
ЕСТЬ ЖЕЛАНИЕ СЛАВЫ
БЕЗ ЛЮБВИ ЕЁ ИЗМЕНА Я наслаждением весь полон был, я мнил,
Что нет грядущего, что грозный день разлуки
Не придет никогда… И что же? Слёзы, муки, 4
Измены, клевета, всё на главу мою
Обрушилося вдруг… Что я, где я? Стою,
Как путник, молнией постигнутый в пустыне,
И всё передо мной затмилося! И ныне 3
ЕГО ИЗМЕНА Я новым для меня желанием томим:
Желаю славы я, чтоб именем моим
Твой слух был поражён всечасно, чтоб ты мною
Окружена была, чтоб громкою молвою 2
Всё, всё вокруг тебя звучало обо мне,
Чтоб, гласу верному внимая в тишине,
Ты вспомнила мои последние моленья
В саду, во тьме ночной, в минуту разлученья. 1
Или присмотритесь к такому стихотворению, как «Элегия » :
ЭЛЕГИЯ УВЯДАНИЕ ЕЁ ЧУВСТВ ОНА ЖИВАЯ Под небом голубым страны своей родной
Она томилась, увядала…
МЁРТВАЯ Увяла, наконец, и надо мной
Младая ТЕНЬ уже летала;
Я ВОЗБУЖДЕНИЕ Но недоступная черта меж нами есть.
Напрасно чувства возбуждал я:
РАВНОДУШИЕ Из равнодушных уст я слышал смерти весть
И равнодушно ей внимал я.
УВЯДАНИЕ ЕГО ЧУВСТВ О НЕЙ ПЛАМЕННОСТЬ Так вот кого любил я пламенной душой
С таким тяжёлым напряженьем,
БЕЗУМСТВО С такою нежною, томительной тоской,
С таким безумством и мученьем!
О СЕБЕ НЕТ МУК Где муки и любовь? Увы! В душе моей
Для бедной, легковерной ТЕНИ
НЕТ ЧУВСТВ Для сладкой памяти невозвратимых дней
Не нахожу ни слёз, ни пени.
Но не только стихи и рассказы у Пушкина имеют зеркальность и кругооборот мыслей и дел. Сам ход жизни народов вообще имеет эти качества, что и доказал А.С. Пушкин в своих трудах. В.Г. Белинский оценил «Историю Пугачёва» Пушкина как писаную «пером Тацита… на меди и мраморе» . Это определение объясняет высказывание С.П. Шевырева в 1837 г.: «Набросок был способом неудержимого Пушкина. Строгость и полнота образца, доведённого им до высшего совершенства, который он унёс с собою, как свою тайну, и всегда неполнота и незаконченность идеи в целом — вот его существенные признаки» .
Как отмечалось выше, на Руси от вехи 14.3.1763 года менялось настроение народа с частного — на общественное. Пушкину важно было показать появление общественного настроения на Руси, подготавливающего новое миропонимание, выразителем которого стал он сам. Всё восстание Пугачёва укладывалось в 2 круга по 64 недели (ещё одна постоянная кольцевой науки) — Пушкину осталось только воспроизвести знак безконечности, состоящий из первого круга «усиления восстания» и второго круга «подавления восстания» — и описать словами.
Причём, 1-й круг начинался появлением Пугачёва в тюрьме и заканчивался во 2-м круге также тюрьмой, но затем и казнью Пугачёва. Сама суть войны была представлена вооружённым противостоянием народа и царских сухопутных войск в круге России №10 (Наступление) с 28.3.1773 г. по 19.6.1774 г. и далее в круге России №11 (Расцвет) до 10.9.1775 г. Восстание было не случайным!
В свою очередь, первая половина восстания имеет свою пару равных противоположностей: подготовка и само восстание, а вторая половина — поражение и завершение.
Подобное деление по парам у Пушкина доведено до одной недели. Но для простоты и наглядности восстание показано на матрице ниже укрупнённо с длиной волны, равной 8 неделям (56 дням):
896 448 224 112 56 дней длительн./даты
ПУГАЧЁВСКОЕ ВОССТАНИЕ НАСТУПЛЕНИЕ НАРОДА
РАСТЕРЯННОСТЬ ВЛАСТИ ПОДГОТОВКА НАКАЗАНИЕ ПУГАЧЕВА Осуждение 1 06.01.1773
Подготовка освобождения 2 03.03.1773
ОСВОБОЖДЕНИЕ Побег-освобождение 3 28.04.1773
Доверие казаков 4 23.06.1773
ВОССТАНИЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ Сбор воедино
яицких казаков 5 18.08.1773
Объединение сил
с дальними крестьянами 6 13.10.1773
НАСТУПЛЕНИЕ Победы без сопротивления 7 08.12.1773
Первые столкновения с сухопутными войсками 8 02.02.1774
РАСЦВЕТ ВЛАСТИ
УПАДОК ВОССТАНИЯ ПОРАЖЕНИЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ Упорные бои 9 30.03.1774
Поражения и бегство
за Волгу 10 25.05.1774
РАЗДРОБЛЕНИЕ Раздробление сил 11 20.07.1774
Разброд и предательство среди яицких казаков 12 14.09.1774
ЗАВЕРШЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ Осуждение 13 09.11.1774
Казнь-освобождение 14 04.01.1775
НАКАЗАНИЕ УЧАСТНИКОВ Подавление свободы 15 01.03.1775
Помилование 16 26.04.1775
8 7 6 5 4 21.06.1775
Описание матрицы
1-й круг с 6.1.1773 — после заключения под стражу Пугачёва, произведённого за подстрекательство яицких казаков к побегу в Турцию и сдачи тем властям, его перевезли в Казань. Об этом свидетельствует запись от 18.1.1773 г. В Казани состоялось следствие и суд по делу яицких казаков.
2-й круг с 3.3.1773 — в тюремном заключении Пугачёв уговорил начальство разрешить ему выходить в город под присмотром охраны для сбора милостыни. Он установил связь в городе с купцом, обещавшим ему коней для побега.
3-й круг с 28.4.1773 - 19.6.1773 Пугачёв совершил побег в Оренбург на тройке, оставленной купцом на улице. Приехал на Яик.
4-й круг с 23.6.1773 - 4.7.1773 состоялся совет казаков о восстании, которые решили в лице Пугачёва под именем убитого 11 лет назад Петра III иметь руководство. Пугачёв собирал сообщников по хуторам.
5-й круг с 18.8.1773 — появление на хуторах лже-Петра III и учреждение войска.
6-й круг с 13.10.1773 — возмущение мордвы, чувашей, черемисов, киргизов, калмыков-рядовых воинов, а также крестьян четырёх губерний
7-й круг с 8.12.1773 - 9.12.1773 — генерал Бибиков послан из Москвы. Прибыл в Казань 25.12, и уже 31.12 освободил Оренбург и перекрыл дороги.
8-й круг с 2.2.1774 - 19.2.1774 Пугачёв вёл осаду яицкого городка. 25.2 — Пугачёв взял Тоцкий городок и Сорочинский.
С 24.3 по 26.3 велись деятельные бои Пугачёва с сухопутными войсками.
Между 8-м и 9-м кругами (в середине всего восстания) наступил перелом событий: наступательная деятельность Пугачёва начала падать, а сухопутных войск — возрастать.
9-й круг с 30.3.1774 - 8.4.1774 после сдачи Уфы Пугачёв пошёл на Урал, где взял много городов и сжёг их до 21.5.
С 13.5 по 23.5 войско под руководством Михельсона одерживало победы над пугачёвскими войсками.
10-й круг с 25.5.1774 — Михельсон снова разбил войско Пугачёва.
23.6, 12.7 -15.7 Пугачёв сжигал города, в том числе и Казань.
18.7 восставшие вынуждены были бежать за Волгу.
11-й круг с 20.7.1774 — часть пугачёвцев рассеялась до подхода к Волге, только 300 казаков остались с Пугачёвым. Вся западная сторона Волги восстала.
С 20.7 по 9.8.1774 Пугачёв почти без боя взял Саранск, Пензу, Саратов. Сухопутные войска не дали ему идти на Москву. Сообщники Пугачёва договорились сдаться властям.
25.8.1774 г. под Царицыным был полностью разбит Пугачёв.
12-й круг с 14.9.1774 — окружённый в степях под Царицыным, Пугачёв хотел идти к Каспийскому морю, но сообщники связали Пугачёва, отвезли в Яицкий городок и сдали властям.
12.10. Суворов привёз Пугачёва в Симбирск, а 8.11 — в Москву.
13-й круг с 9.11.1774 — следствие, суд, приговор.
14-й круг с 4.1.1775 — состоялась казнь Пугачёва и его сообщников. Пугачёву и Перфильеву отрубили головы, руки и ноги. Шигаев, Падуров и Торков были повешены. Чику повезли казнить в Уфу.
15-й круг с 1.3.1775 — наводился порядок в восставших губерниях.
16-й круг с 26.4.1775 — казни и помилования на местах.
Вывод: поскольку восстание Пугачёва проходило по Законам вселенского Порядка (в паре равных и противоположных состояний войск противников), а Александр Сергеевич описывал его тоже по этим законам, постольку современные военные начальники могут разбирать прошедшие военные действия, и соединять их впоследствии для осмысления. Это нужно им будет для планирования будущих выступлений в пору наибольшей деятельности своих войск, когда надо вести наступления без переговоров и сделок с противником. Зато в пору усталости своих войск и деятельности сил противника, наоборот — вести переговоры для сохранения живой силы и орудий. В начале 1995 г. после моих недельных исследований событий в Чечне и расчётов, сделал научные выводы. Затем в штабе СКВО я изложил им свои рекомендации о применении закона о чередующихся изменениях противостоящих сил в войне. С середины 1995 г. наши военные стали успешно использовать эти законы в военных действиях в Чечне.
Кроме этого, зная порядок чередования волн (кругов) России и имея предыдущие данные по разрушительным действиям и смертельным исходам, можно предвидеть будущие устрашения насилием или безпорядки в стране. С другой стороны, имея данные на всех подозреваемых в преступлении, можно вычленить из сотен подозреваемых одного или нескольких настоящих нарушителей законов. Этот способ был мною успешно проверен в Академии управления МВД России
ОТКРОЕМ ДУШУ ПУШКИНА В ЕГО СТРОКАХ
Александр Сергеевич часто обращался в своих ранних стихах к Фебу, Аполлону, называл себя их «жрецом, любимцем, питомцем». В 16 лет Александр Сергеевич писал, что он «Юноша-мудрец, Питомец нег и Аполлона» .
Творец, любимый Аполлоном,
Увидеть вздумал мир земной.
То был писатель знаменитый,
Известный русской весельчак,
Насмешник, лаврами повитый,
…невежде бич и страх .
Аполлон (Феб) — греческий бог солнечного света, обладающий даром предвидения и наделяющий этим свойством людей. Обладая предвиденьем и стихотворческим даром, Александр Сергеевич выражал свои суждения и предсказания в виде стихов. Но современники не готовы были воспринимать эти знания — и потому Пушкин писал для будущих просвещённых поколений иносказательно:
Но ни один волшебник милый,
Владетель умственных даров,
Не замышлял с такою силой,
Так хитро сказок и стихов,
Как прозорливый и крылатый
Поэт той чудной стороны,
Где мужи грозны и косматы,
А жёны гуриям равны .
«Всех соблазнила эта необыкновенная художественная отработка стихотворных созданий, которую показал Пушкин» .
Пушкин признавался в титаническом труде надо всеми своими произведениями, имеющими стройный и строгий ход разумной мысли: «Точность и краткость — вот первые достоинства рассказа. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат» .
Однако ему надо было показать, что он владел Законами Вселенной. Так в Послании Дельвигу «Череп» Александр Сергеевич писал о себе как об учащемся, но не по возрасту широко образованном:
Косматый баловень природы,
И математик , и поэт,
Боян задумчивый и важный,
Хирург , юрист , физиолог ,
Идеолог и филолог ...
Не только сочетание способностей, но и замысел необычен, если не сказать — нелеп. Но потому он и заставляет задуматься. Пушкин не мог написать безсмыслицу. А потому поразмышляем. Один учащийся, заручившись поддержкой причётника кладбища, решил перенести кости «барона» из склепа к себе домой. «Студент по частям разобрал всего барона и набил карманы костями его. Возвратясь домой, он очень искусно связал их проволокою и таким образом составил себе остов порядочный. Но вскоре молва о перенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслася по городу. Преступный причётник лишился места, а студент принуждён был бежать из Риги, и как обстоятельства не позволяли ему брать с собою будущего, то, разобрав опять барона, раздарил его друзьям. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю . Мой приятель Вульф получил в подарок череп…»
Мы из будущего увидели то, что он хотел взять с собой к нам, и что нам делать с ним: воскрешать работы мудрого пращура, ибо его голова ценнее любой головы нашего современника:
Прими ж сей череп…
В пирах домашних воскрешай…
Над ним задумчиво мечтай
О жизни. Мёртвый проповедник
Для мудреца, как собеседник,
Он стóит головы живой .
«…Пушкин решил подписать под стихотворением "Череп" букву "Я", сказав: "Никто не усомнится, что Я — Я"» .
Так мы и поняли, что Пушкин: «разобрал свой остов», то есть своё видение о своём составе, и разбросал в стихах, сказках, исследованиях прошлого русского народа, письмах, в приёмах построения произведений по кругу и условных знаках, в научном труде. А теперь, мы снова собираем его по частям, и видим истинную сущность его. Он обладал различными способностями: дипломат (сношение с иностранными государствами), разведчик, психолог (душевед — изучающий душевный склад), философ (постигающий истину расчленением целого на пары, а затем соединением частей попарно в целое), хирург, физиолог, юрист, идеолог, филолог, математик, хозяйственник, правитель, стихотворец, сказитель и провидец Боян, пророк, бытописатель и вообще — многогранный Русский Человек, постигший истину.
Александр Сергеевич указал в «Евгении Онегине» будущим поколениям, что воспринимать его «стихоплётом» — невежество:
Быть может (лестная надежда!)
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет,
И молвит: то-то был Поэт!
Отгадайте его загадку: о каком «свитке-рукописи-узнице» говорит творец ниже?
Я скоро весь умру, но тень мою любя,
Храните рукопись, о други, для себя!
Когда гроза пройдёт, толпою суеверной
Сбирайтесь иногда читать мой свиток верный,
И, долго слушая, скажите: это он;
Вот речь его. А я, забыв могильный сон,
Взойду невидимо и сяду между вами,
И сам заслушаюсь, и вашими слезами
Упьюсь... и, может быть, утешен буду я
Любовью; может быть, и Узница моя,
Уныла и бледна, стихам любви внимая...
С ранних лет Александр Сергеевич ощущал себя творцом:
В младенчестве моём она меня любила
И семиствольную цевницу мне вручила.
Она внимала мне с улыбкой — и слегка,
По звонким скважинам пустого тростника,
Уже наигрывал я слабыми перстами
И гимны важные, внушённые богами,
И песни мирные фригийских пастухов .
С утра до вечера в немой тени дубов
Прилежно я внимал урокам девы тайной…
Между учёным и творцом простирается зелёный луг: перейдёт его учёный — станет мудрецом, перейдёт его стихотворец — станет пророком. Уже в 14 лет Александр Сергеевич осознавал себя не только творцом, но и жрецом, посвящённым в Законы Вечного Движения жизни, учёным законо-познавательных наук, посредником между Богом и народом. И потому в этом возрасте Александр Сергеевич сделал запись в дневнике: «1813. Лицей. Открытие» и написал стихотворение «К Наталье», которое при его жизни не было напечатано. Почему? Да потому, что он в нём признавался в любви к науке в трёх лицах: Марго — как образу девы Марии (богини Мары) , покровительнице наук; Наталье — как выразительнице гармонии жрицы Тальи, и Анне — как образу зеркального отражения в природе и стихах Пушкина — Ан-нА…
Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь и я влюблён!..
Я желал бы Филимоном
Под вечор, как всюду тень,
Взяв Анюты нежну руку,
Изъяснять любовну муку,
Говорить: она моя!
— Кто же ты, болтун влюблённый? —
Взглянь на стены возвышённы,
Где безмолвья вечный мрак;
Взглянь на окны заграждённы,
На лампады там зажжённы...
Знай Наталья! — Я... монах !
Служение Аполлону-Фебу, истине стало для Пушкина главным, а звание стихотворца утрачивало ценность:
Ты знаешь: удалён от ветреного света,
Скучая суетным прозванием поэта,
Устав от долгих бурь, я вовсе не внимал
Жужжанью дальнему упрёков и похвал .
***
Но долго ли меня лелеял Аполлон?
Душе наскучили парнасские забавы;
Не долго снились мне мечтанья муз и славы;
И, строгим опытом невольно пробуждён,
Уснув меж розами, на тернах я проснулся .
Пушкин ясно понимал мир, себя и своё предназначение:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами лёгкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полёт,
И гад морских подводный ход.
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассёк мечом,
И сердце трепетное вынул
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей" .
Пророк — избранник Судьбы, понимавший её волю, смысл бытописаний, соединяющих по кругам прошедшее, настоящее и будущее. С помощью науки кругооборотов он изучал народы (прошлое Европы и Руси, управление людьми, науку и искусство) и себя. И писал так, что никто не мог проникнуть в тайну кольцевого кода его произведений.
Александр Пушкин мог подражать поэзии других народов мира. Но для этого ему надо было изучить все языки мира, чтобы впитать в себя отдельные стороны каждого народа и видеть их разницу. К концу своей жизни он знал в совершенстве 24 языка, в том числе 10 славянских и миллионолетнюю русскую руницу . Поэтому историю нравов народов он изучал по их подлинникам, а не в переводах.
Почему басни Крылова мы принимаем не как итальянские или французские, а как русские, хотя он переводил их также с 10 языков мира? Потому, что он не мог постичь суть народов, их принадлежность к мужскому или женскому нраву, общественной или частной эпохе, отражающих те или иные преобразования в стране в то время, когда были написаны стихи.
А вот Александр владел всеми знаниями «обычаев, поверий и привычек» иностранцев для проникновения в тайны всех народов мира и писать так, будто он сам из того же народа. Кстати, эта способность благодаря усиленному изучению языков и обычаев помогала ему и в его деятельности контрразведчика по выявлению враждебных сил в среде послов и своих же современников, служа в тайной Коллегии Министерства иностранных дел России.
В 1831 году Пушкин писал Бенкендорфу: «Более соответствовало бы моим занятиям и склонностям просить дозволения заняться историческими изысканиями в наших Государственных хранилищах и библиотеках» .
Вскоре последовал Высочайший указ: «Государь император высочайше повелеть соизволил: отставного коллежского секретаря Александра Пушкина принять на службу тем же чином и определить его в государственную Коллегию Иностранных Дел» .
За ним последовал указ: «Государь император всемилостивейше соизволил пожаловать, состоящего в ведомстве Государственной Коллегии Иностранных Дел коллежского секретаря Пушкина, в титулярные советники» . Для государства всегда полезно, чтобы знатные люди были достойными занимать ведущие места в нём. Но знатное происхождение без добродетели — ничто. Славе наших предков мы сопричастны лишь в той мере, в какой сами стремимся походить на них. Блеск их деяний, что озаряет и нас, налагает на нас обязанность воздавать им такую же честь, идти по их стопам и не изменять их добродетели, если мы хотим считаться их истинными потомками.
«Величие Пушкина, как руководящего гения, состояло именно в том, что он так скоро, и окружённый почти совсем не понимавшими его людьми, нашёл твёрдую дорогу, нашёл великий и вожделенный исход для нас, русских, и указал нам на него. Этот исход был — народность, преклонение перед правдой народа русского.
Не понимать русскому Пушкина, значит, не иметь права называться русским. Он понял Русский Народ и постиг его назначение в такой глубине и в такой обширности, как никогда и никто...»
Именно потому, что пророки приходят рано, когда народ находится ещё в младенчестве, они остаются непонятыми современниками. Будем же дерзкими и поймём, наконец, своего пророка, сказавшего почти два века назад:
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощённые бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды...
Александр Сергеевич осознавал тяжесть судьбы пророка, которому даются свобода мысли и одновременно телесное и чувственное притеснение и насилие.
Восстань, восстань, пророк России,
В позорны ризы облекись,
Иди, и с вервием на вые
К убийце гнусному явись .
Но творчество Пушкина будет жить столько, сколько будет жить сознание русского народа.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа .
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью Божию, о Муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспаривай глупца .
Считая себя жрецом, пророком и бытописателем Руси, Александр Сергеевич писал: «Я — Пророк в своём Отечестве. Да будет так!»
«Быть судиёю, наблюдателем и Пророком веков и народов казалось мне высшею степенью, доступной для писателя» .
Но, так называемая «академическая» наука, не видит этого признания, и более 150 лет повторяет лишь одно: «Пушкин — великий русский поэт!». Ну, очень великий, но… только поэт. Это оскорбительно для всех русских.
Достоевский писал ещё в конце XIX века «Судьи наших сочинений до сих пор силятся не понимать Пушкина» . Сам он считал Пушкина, пророком, великим и непонятым ещё предвозвестителем, связанным с великим знанием, и выражающим собой русский дух. Гоголь также считал Пушкина явлением чрезвычайным и единственным, образцом русского человека, опередившим время на 200 лет. И нынешние служители письменности также усиленно продолжают не понимать Пушкина. Русский Пушкин и непонятен и неприятен государственным чиновникам, правителям, всем западникам в России, Академии наук, смотрящих на Запад. Ныне ненависть к академику Пушкину выражается в ненависти к русскому народу и в замалчивании Донской научной рукописи Пушкина.
В «Академии» наук РФ делают вид, что Пушкин глубоко изучается. Пушкиноведы собирают о Пушкине всю клевету, любые ничтожные случаи, пустые высказывания недалёких и даже враждебных Пушкину людей. Усиленно поддерживается представление о Пушкине как о человеке, лишённом чувства государственности. Великий творец России представляется пошлым, развратным, праздношатающимся, грубо откровенным судьёй письменности. Между тем он был раскован — а это свойственно молодости — не более других сверстников. Страдая от своих, так называемых, «падений», неизбежных для сокрытия ума, Александр Сергеевич писал:
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слёзы лью,
Но строк печальных не смываю .
Эти почитатели довольно потирают руки, что Александр Сергеевич отметил-таки стихами своё посещение борделей:
Сводня грустно за столом
Карты разлагает.
Смотрят барышни кругом,
Сводня им гадает…
"Что же, — сводня говорит, —
Хочете ль Жанету?
В деле так у ней горит.
Иль возьмёте эту?"
Бедной сводне гость в ответ:
"Нет, не безпокойтесь,
Мне охоты что-то нет,
Девушки, не бойтесь".
Он ушёл — всё стихло вдруг,
Сводня приуныла,
Дремлют девушки вокруг,
Свечка (вся заплыла) .
Сводня карты вновь берёт,
Молча вновь гадает,
Но никто, никто нейдёт —
Сводня засыпает .
Слава Богу, что остались записи современника о таких посещениях Пушкина: «…замечателен рассказ друзей о прежних прогулках с Пушкиным-холостяком, как они, бывало, заходили к наипочтеннейшей Софье Евстафьевне (содержательнице известного занимательного притона — В.М.Л.), провести остаток ночи с её компаньонками, и где Александр Сергеевич, бывало, выберет заманчивую личность и начинает расспрашивать о детстве и обо всей прежней жизни, потом усовещивает и уговаривает бросить "блестящую компанию", заняться честным трудом — работой, идти в услужение, притом даст свой заработок на выход и, таким образом, не одну жертву спас от погибели; а всего лучше, что благонравная Софья Евстафьевна жаловалась на поэта полиции , как на безнравственного человека, развращающего её овечек» .
Сохранился также записанный Пушкиным состав , предназначенный для лечения гонореи. В ближайшем соседстве с записью предписания врача написан черновик стихотворения «Сводня грустно за столом» потому, что Александр Сергеевич помогал таким девушкам найти себе другую работу, а когда они не могли этого сделать из-за венерической болезни, Пушкин находил способы для лечения их. Но пушкинисты, наверное, убеждены, что Пушкин, как и они, обязан был болеть венерическими болезнями.
С другой стороны, пушкинисты стараются замалчивать или извращать глубокие мысли творца, важные суждения, всячески намекая на его мечтательность и отвлечённость от насущных потребностей.
ОБРАЗЫ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПУШКИНА
Сам Пушкин был и остаётся для нас знаком современного русского миропонимания, русского духа, самой Руси. Что уж говорить, если знак зеркального отражения был в его личной жизни. День выздоровления после смертельно опасной гнилостной горячки 29.3.1818 г. был серединой его жизни. От этой точки в зеркальном отражении в обе стороны расположены: день рождения и день смерти.
Сущность Пушкина знаковая и ныне несёт в себе сведения о Порядке, о науке, о научной рукописи, о древности Руси и взаимоотношениях с Европой. Александр Сергеевич понимал условные знаки старины, и называл Гомера — О-миром, то есть кругом мира. Онегина — «О неги» — кругом неги, блаженства.
Ещё предвижу затрудненья:
Родной земли спасая честь,
Я должен буду, без сомненья,
Письмо Татьяны перевесть…
Итак, писала по-французски .
Имя «Татьяна» по-славянски означает «Тайна», а свою рукопись на старо-французском языке — «Тайну в Ларце» стихотворец назвал Татьяной Лариной. Кстати, с греческого языка слово лары означает духи дома и семьи. Значит, пророк хотел сказать, что духи должны охранять эту рукопись.
Себя Пушкин изображал в парах: Онегин и Ленский, Моцарт и Сальери. Онегин и Сальери — учёные, Ленский и Моцарт — художники. Пушкин-учёный, можно сказать, «убил» в себе Пушкина-стихотворца. Внимательно вчитайтесь в эти произведения, чтобы понять сказанное. Таким образом, Александр Сергеевич показал переход от стихов к повествованиям в своём творчестве. Гоголь об этом прямо писал: «Он бросил стихи единственно затем, чтобы не увлечься ничем посторонним и быть проще в описаньях, и самый рассказ упростил он до того, что даже не нашли никакого достоинства в первых повестях его. Пушкин был этому рад и написал "Капитанскую дочь", решительно лучшее русское произведенье в повествовательном роде. Сравнительно с "Капитанской дочкой" все наши повести кажутся приторной размазнёй. Чистота и безыскусственность взошли в ней на такую высокую степень, что сама действительность кажется перед нею искусственной и смешной…
В последнее время набрался он много русской жизни и говорил обо всём так метко и умно, что хоть записывай всякое слово: оно стоило его лучших стихов» .
Пушкин-учёный расстался с «Тайной в Ларце», оставив у генерала Кутейникова на Дону научную рукопись на 150 лет, а в «Евгении Онегине» Татьяна Ларина вышла замуж за генерала, сохраняя «верность на век», оставив Онегина до второго пришествия. Или в «Русалке» — князь оставил дочь мельника, но она стала русалкой (русской наукой , ожидавшей его в будущем со следствием её развития — дочкой). Татьяна (не светское, а простонародное имя) вопреки принятому обычаю первой призналась в любви к Онегину. Это знак того, что она не женщина, а наука. У Пушкина наука выступает также в роли судьбы — и потому она выбирает себе пару.
Онегин нарушил кодекс дворянской чести — опоздал на дуэль и не взял дворянина секундантом (что воспрещалось правилами) — знак того, что по сути поединка не было, так как оба были половинками одного Пушкина. Мы как дети, воспринимающие сказки взаправду, принимали и образы Пушкина буквально, не размышляя, не обращая внимания на «несуразности», разбросанные им тут и там с определённым намерением.
У Пушкина много образов связано с Доном: Дадон, Селадон , Купидон, Гвидон, Дон Гуан, Дона Анна, Мадона , Дон заветный. И даже «Дон-жуанский список» Пушкина. Обратите внимание, Александр Сергеевич в произведениях пишет Дона, Мадона с одной «н», тогда как госпожа пишется с «нн» — донна, а «жену свою Пушкин иногда звал: моя косая мадонна» .
Так в «Каменном госте» сказано, что Командор — «был ревнив. Он Дону Анну взаперти держал. Никто не видывал её». Александр Сергеевич тоже никому не показывал свою работу, исполненную на мало понятном языке, хранящуюся на Дону. Дон Куан (донской книжник, учёный) «убил» не самого Дон Альвара-командора-Пушкина, а, как описано: «Наткнулся командор на шпагу и замер как на булавке стрекоза» ). А его произведения ваш донской книжник исследовал — «разъял как труп» с помощью науки, что приятно для исследователя, и посадил их «как стрекозу» в клетки «полистатической» матрицы.
Так же в «Скупом рыцаре» сказано: «Нас уверяют медики: есть люди, в убийстве находящие приятность. Когда я ключ в замок влагаю, то же я чувствую, что чувствовать должны они, вонзая в жертву нож: приятно и страшно вместе» .
Но король (Судьба) не казнил Дон Жуана, а «удалил любя» потому, что он «не государственный преступник», но «чтобы его оставила в покое семья убитого...» Так пушкинисты до сих пор не замечают Дон Жуана-пушкинца.
«На памятнике командор представлен исполином! А сам покойник мал был и тщедушен…», как Пушкин внешне, хоть «был он горд и смел — и дух имел суровый...»
Любопытна обусловленность знаков сказок Пушкина, объединённых общей темой — круги жизни русского народа. Руслан — русский народ, Людмила — людям милое, общественное правление. Дуб зелёный — это олицетворение молодых знаний, оставленных Пушкиным на Дону у Азовского моря (в древности Лукоморного, Сурожского), это знак применения их на пользу Руси в последующие 628 лет. Дуб, живущий около 600 лет, издревле считался знаком надёжности и постоянства, мерилом бытописания. Злые силы — Европа, западники и сторонники частного строя в России. Черномор похитил Людмилу у Руслана и погрузил её в сон. Пушкинское общественное миропонимание в действительности было похищено у русского народа, который при большом сопротивлении врагов до сих пор ищет пушкинское миропонимание — «людям милое». А что же это за «меч широкий, богатырский», который нашли Черномор с братом-богатырём, а затем повторно нашёл Руслан под головой богатыря? Это знания обоюдоострые, как меч, меч разделения целого на равные противоположности , и они дают силу целому. Этой силой побеждается невежество и неприязнь. Это «меч-кладенец» из сказания об Илье-Муромце. Руслан, как Илья, преодолев трудности, победил мечом неприятеля. Затем нашёл спящую Людмилу. С помощью знака кольцевой науки — «кольца», полученного «Русланом» от «Финна» — была оживлена «Людмила».
Подобное есть и в «Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях»: царевну отравили, она погрузилась в сон, а королевич Елисей нашёл и пробудил её. Семь богатырей — это знание о наименьшей мере длины волны жизни общества, равной 7 дням или неделе. В «Сказке о царе Салтане…» враги подменили грамоту и добились изгнания царевны с сыном. Неоднократные попытки князя Гвидона встретиться с царём Салтаном закончились к общей радости. Но в общественной жизни России XX века, враги народа подменили пушкинское миропонимание на западное, бездуховное учение Маркса и добились даже запрета на упоминание о русском миропонимании.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят,
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привёз гонец хмельной
В тот же день приказ… иной
Пророческая «Сказка о Золотой Рыбке» предупреждала, что с 1920 г. у власти будут не русские люди, которые доведут Россию до «разбитого корыта». Их безграничная жадность в образе старухи и ненависть к русскому народу будет обращаться пренебрежительно с членами КПСС (стариком), получавшими от советского чудо-народа (рыбки) просимое за своё освобождение от пут частной собственности. Но после 4-х четвертей (желаний старухи) круг по Законам Порядка во Вселенной вернул всё закономерно «на круги своя» — к исходному разбитому корыту.
Александр Сергеевич написал рассказ в стихах «Гавриилиада» о рождении новых русских достижений и творений ума и рук на основе понятий о кругооборотах всего сущего во Вселенной.
Новую просвещённость, которую зачал Пушкин, творец выразил плодом России-Марии от Святой Троицы: Бога в составе пары равных противоположностей — Искусства и Науки, соответственно изображённых, в образах искусителя Сатаны и покровителя наук Гавриила. Россию и Европу Александр Сергеевич выразил соответственно в образах Марии и Иосифа. Старая Европа не может оплодотворить молодую Россию, и потому согласно Законам Вселенной о Вечном Движении — её оплодотворяет новый, русский пророк Пушкин с помощью своих произведений искусств и науки, изложенной в донской рукописи.
М.Н. Волконская (Раевская) в своих «Записках» писала: «Как поэт, он считал своим долгом быть влюблённым во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался. В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал всё, что видел» . Уже в ранних своих стихах «Рассудок и любовь» и «Опытность» Александр Сергеевич размышлял о противоположности мышления и чувств.
Даже пушкинист Н. Скатов признал, что «предмет любви в лирических стихах Пушкина кажется таким зашифрованным и так плохо дешифруется не только вследствие скромности и чувствительности поэта. Недаром возникла — почти невиданная в выражении чувств — возможность позднейших подтасовок тех или иных любовных обращений. В любовной лирике Пушкина главное не Она в своём, так сказать, человеческом, личном облике, как это будет во многих лирических стихах Некрасова и в некоторых даже Тютчева, а Он: его чувство, настроение, переживания» .
А что вы скажете о его стихотворении «Она»?
«Печален ты: признайся, что с тобой».
— Люблю, мой друг! — «Но кто ж тебя пленила?»
— Она. — «Да кто ж? Глицера ль, Хлоя, Лила?»
— О, нет! — «Кому ж ты жертвуешь душой?»
— Ах! ей! — «Ты скромен, друг сердечный!
Но почему ж ты столько огорчён?
И кто виной? Супруг, отец, конечно...»
— Не то, мой друг! — «Но что ж?» —Я Ей не Он .
О ком это? Ну, неужели не ясно, что учёный и его наука не пара любовная, а лишь пара просвещения. Он ей не любовник, а любитель знаний.
Теперь уж мне влюбиться трудно,
Вздыхать неловко и смешно,
Надежде верить безрассудно,
Мужей обманывать грешно .
Эта мудрость 22-летнего стихотворца просто удивляет. Прочтите и другие его стихи медленно, без скачки по созвучным чередованиям ударных и безударных слогов. Остановитесь посреди строчки, задумайтесь!!! И вы поймёте Пушкина, и полюбите в нём высокого человека, а не того, каким нам пытались представить нерусские пушкинисты, засевшие в «Пушкинском Доме» и не подпускающие к рукописям Пушкина, как они считают — «неучёных». Видимо это предвидел Пушкин, написав стихотворение «Мирская власть» о страже у распятия Христа, не пускающей народ к нему . Прочтите ещё раз внимательно признание 25-летнего мудреца:
Я всем чужой!.. душа моя
Хранит ли образ незабвенный?
Любви блаженство знал ли я?
Тоскою ль долгой изнуренный,
Таил я слёзы в тишине?
Где та была, которой очи,
Как небо, улыбались мне?
Вся жизнь, одна ли, две ли ночи?..
Судьбою так уж решено.
Ах, мысль о той душе завялой
Могла бы юность оживить
И сны поэзии бывалой
Толпою снова возмутить!..
Она одна бы разумела
Стихи неясные мои;
Одна бы в сердце пламенела
Лампадой чистою любви!
Увы, напрасные желанья!
Она отвергла заклинанья,
Мольбы, тоску души моей:
Земных восторгов излиянья,
Как божеству, не нужно ей!..
Поэтому он в конце стихотворения признаётся, что и Деве Марии — Науке как божеству (которая бы поняла его замыслы) не нужные его излияния любви. Она не женщина, и ему не пара!
В следующем стихотворении в образе величавой жены у Пушкина также показана Дева Мария, покровительница наук. Гоголь чутко это подметил: «Суровые терцины Данта внушили ему мысль, в таких же терцинах и в духе самого Данта, изобразить поэтическое младенчество своё в Царском Селе, олицетворить науку в виде строгой жены» :
В начале жизни школу помню я…
Смиренная, одетая убого,
Но видом величавая жена
Над школою надзор хранила строго.
Толпою нашею окружена,
Приятным, сладким голосом, бывало,
С младенцами беседует она.
Её чела я помню покрывало
И очи светлые, как небеса…
И полные святыни словеса…
В груди младое сердце билось — холод
Бежал по мне и кудри подымал.
Безвестных наслаждений тёмный голод
Меня терзал — уныние и лень
Меня сковали — тщетно был я молод.
Средь отроков я, молча целый день
Бродил угрюмый…
В «поэме» «Кавказский пленник» был решительный замысел, выраженный в стихотворных образах очаровывающим и волнующим языком, которого до тех пор не знали. Смысл повествования о лицах и событиях очень прост. Черкес привёл русского пленника и, заковав в цепи, заставил, как невольника, стеречь стадо. Пленник этот — человек незаурядный. Он вступил в жизнь с большим запасом совести и суждений. Но, не устояв в столкновении с пошлостью жизни, он не поддался им, а разочарованный, впал в равнодушие и покой, сохраняя всё-таки чистоту сердца и честность мысли. Словом, пленник — это первая бледная прорисовка Онегина.
Этого-то «героя» полюбила молодая черкешенка, дикарка с благородным сердцем и чуткою восприимчивою душою. Полюбив пленника, она, как и Татьяна, первой призналась в любви, но её, как и Татьяну, любимый ею человек отверг. Убитая горем, она удалилась и затворилась в своём несчастье. Выбрав удобную минуту, она освободила пленника, отвергла его любовь, которую он стал предлагать ей, и затем, когда освобождённый пленник достиг русского берега, волны Кубани приняли тело черкешенки, которой жизнь более не нужна. То есть Пушкин показал нам, что движение (жизнь) или работа над рукописью закончена. И здесь, как и в «Онегине», простота и несложность принятого правила повествования о лицах и событиях сочетались с совершенно новой в русской словесности того времени сложностью содержания.
Почему пленник отказался от любви красавицы черкешенки? «Потому что не любил!» — говорят некоторые. Но решение героя совершенно не соответствовало установившимся воззрениям и отношениям. Ещё сложнее было бы объяснить поведение черкешенки. Отвергнутая любимым, она не бросилась на него с обоюдоострым клинком, и даже не сделала попыток всё-таки склонить его к себе. Она «пожертвовала» собою для него. Она сама затем отреклась от любви любимого — и лишила себя жизни! Всё это было просто дико и несообразно, но общество поверило своему великому знатоку человеческих душ. И, однако, почему же они, пленник и черкешенка, любили друг друга, взаимно и поочередно отвергали один другого? То, что пленник любил черкешенку, прямо сообщалось в самой былине. Но обычно мужчине нужно равенство и сочувствие его душевной жизни во всём её объеме, а с её стороны нужна была способность пережить с ним его душевные муки и надежды, нужно было суметь воскресить эти надежды в нём, разбитом жизнью. Только такая любовь могла позднее удовлетворить Онегина, только в ней же мог помириться и пленник. Онегин не ожидал её найти у Тани Лариной. Тоже и пленник. Да и он сам (как и Онегин) не мог ей ответить так, как она того желала. Она ему не могла дать счастья, а он ей. «Он ей не он» — помните? Счастье для них невозможно. Человеческая любовь требует счастья, которое возможно только при равенстве, но какое равенство может быть между человеком, постигшим Науку, исследователем — и самой наукой?
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в монашеском клобуке в 1829 г. в альбоме Ушаковых.
Но значит ли это, что любовь к Науке — не благо? Пушкин «Кавказским пленником» также как и «Онегиным», отвергал этот вывод, потому что не могло быть злом то, что творило благо. А сотворить НАУКУ — есть благо, хотя бы ей и пришлось «погибнуть», а точнее уснуть на 150 лет хранения на Дону. Поэтому становится понятной дарительная надпись на книге «Стихотворений» 1829 г., написанной как бы Катерине Ушаковой: «Всякое даяние благо — всяк дар совершён свыше есть. Катерине Николаевне Ушаковой от А.П. 21 сент. 1829. Москва. Nec femina, пес puer» (лат. — «ни женщина, ни мальчик»).
Этой надписью Александр Сергеевич хотел закрепить образ научного дара на Дон, который не являлся ни женщиной-Татьяной, ни мальчиком-Даром.
У других писателей нет таких описаний непонятной любви. Именно этим Пушкин хотел заставить задуматься потомков о смысле, о сути его произведений. О ком и о чём они? Если ещё не всё открылось, продолжим наши рассуждения и открытие завес.
Ещё ярче выступает то же представление и то же понимание любви и счастья в следующей по годам былине «Бахчисарайский фонтан», которая нас вводит в мир восточной жизни, где гаремный строй совершенно устранил вопрос о любви и счастье, оставив лишь одни удовольствия.
Гирей сидел потупя взор;
Янтарь в устах его дымился;
Безмолвно раболепный двор
Вкруг хана грозного теснился.
Всё было тихо во дворце,
Благоговея, все читали
Приметы гнева и печали
На сумрачном его лице…
Что ж полон грусти ум Гирея?
Чубук в руках его потух;
Недвижим, и дохнуть не смея,
У двери знака ждёт евнух .
Что же смутило восточного владыку? Гирей познал Великую Любовь. Гарем его полон красавиц. Между ними блистает красавица из красавиц, Зарема, его недавняя и преданная ему любимица, но эта гаремная любовь уже не удовлетворяет его. Он почувствовал иную «душу», которая несла ему горе, которая нарушила безмятежную и довольную жизнь его. Но душу, которую, даже ничего ему не дающую, кроме огорчений, он уже никогда не променяет на гурий рая, когда его не любит Мария, пленная княжна, что заключена теперь в его гареме? Она ему нравится, она — в его гареме, чего же нужно Гирею? Или его евнухи не сумеют укротить строптивость? Что же не отдаёт он приказа? Увы, Пушкин-Гирей желал не удовольствий плотской любви, а счастья взаимного чувственного и мысленного притяжения между ним и Наукой, чего никакие приказы дать не могут... «Свободная и равноправная любовь» — это совершенная безсмыслица в гареме, но встреча с Наукой в образе Марии-девы (как было замечено выше — покровительницы наук), открыла чуткому и восприимчивому сердцу Пушкина-Гирея такие прозрения счастья и радости, перед которыми побледнели все обеты. Любовь к науке его возвысила и преобразила его душу; она не сделала его ещё учёным, но она в нём пробудила исследователя. Эта внутренняя борьба прервалась, якобы «смертью» Марии. Гарем, якобы, не потерпел нарушения его обычаев. Да потому, что ещё не наступила «Заря (Зарема) пленительного счастья», и Мария-наука должна была «погибнуть», потому что она, хотя и не стояла в совершенном противоречии с окружающим строем, но была ещё преждевременна. Лишь спустя 150 лет Александр Сергеевич предполагал ознакомить потомков с основами кольцевой науки, которую «похоронил» на 1,5 века. Вспомните в «Евгении Онегине»: «Но я другому отдана и буду век ему верна» .
Повествование о лицах и событиях «Бахчисарайского фонтана» значительно сложнее «Кавказского пленника», но понимание любви, её прав и значения — совершенно одно и тоже. В обоих случаях стихотворец противопоставил представителей различных образов жизни: эта любовь несла как умственное просветление, так и неизбежный гибельный исход.
В третий раз ту же тему развил Александр Сергеевич в «Цыганах». И здесь любовь завязалась между представителями двух различных укладов жизни; и здесь всё разрешилось столкновением желаний, взглядов и глубоких чувств. Но почему непременно столкновением? Александр Сергеевич лукаво ответил, ссылаясь на «просвещённость» со всеми её несправедливостями и нелепостями.
Алеко встретился с цыганским табором. Между ним и цыганкою Земфирою, как владеющей древней наукой индийских цыган, завязалась «кровная» любовь. А чтение имени З-емфира наоборот даёт понятие почти «Арифме-тика», а Пушкинская Наука была основана на новой математике . Алеко подозревал Земфиру и ревновал. Его старался успокоить старик, отец Земфиры, рассказавший ему повесть своей любви с Мариулой, матерью Земфиры, которая когда-то его бросила. Таким образом, он косвенно показал подобие или повторение событий, что Новая европейская Наука в образе Мари-улы так же рассталась с её создателем и исследователем, как и новая русская Наука-Земфира с Алеко-Александром. Отсюда возникший разговор двух сосредоточил всю суть былины: Старик отговаривал Алеко от мести и объяснял ему основы науки:
Чредою всем даётся радость;
Что было, то не будет вновь .
— то есть пока не закончится весь круг, включающий несколько человеческий сроков жизни.
Алеко поступил по своему способу. Он «погубил» Земфиру не как человека, которого она, в нарушение человеческих «прав» самого Алеко, осмелилась полюбить. Как Командор-Пушкин в «Каменном госте» являлся, чтобы «погубить» и ученика Дон Куана (наоборот — науК) и Анну, носительницу знаний. Этим он хотел показать, что в будущем у посвящённых в вечные знания будут трудности — противоречия между человеческой жизнью и жреческой.
Александр Сергеевич даже слишком подчеркнул противоположность между благородным, человечным языком старого цыгана и себялюбивой, полной ненависти, раздора и неправды речью Алеко, но она вполне согласовалась с нарисованной раньше противоположностью современной просвещённости и простым бытом выдуманных цыган. Конец былины соответствовал началу и середине. Мёртвых погребли и оплакали, табор снялся с места. Но что же было делать с Алеко? Старый цыган предложил ему оставить их:
"Оставь нас, гордый человек.
Мы дики; нет у нас законов (человеческих).
Мы не терзаем, не казним —
Не нужно крови нам и стонов —
Но жить с убийцей не хотим...
Ты не рождён для дикой доли,
Ты для себя лишь хочешь воли;
Ужасен нам твой будет глас —
Мы робки и добры душою,
Ты зол и смел — оставь же нас,
Прости, да будет мир с тобою" .
В этой последней строке мыслитель снова как бы выводил идею былины. Алеко, сумевший отречься от многого, что несёт людям горе, несчастье и позор, от этого последнего, от рабства в науке отречься не сумел, и не только Земфира-рукопись, но и сам он пал жертвою этой роковой связи, потому что, когда после совершения своего «двойного преступления» он остался наедине со своей совестью и своим горем:
Он молча медленно склонился,
И с камня на траву свалился .
То есть «в обитель скорбную сошёл вслед за своей любимой наукой. Как в стихотворении «Придёт ужасный час…» Пушкин писал:
Ты навсегда сойдёшь в те мрачные места
Где прадедов твоих почиют мощи хладны.
Но я, дотоле твой поклонник безотрадный,
В обитель скорбную сойду вслед за тобой…
Со дня возвращения Пушкина в Москву 20.09.1829 г. (после передачи рукописи на Дон) по день ухода с земного плана 29.01.1837 г. пройдёт 6 кругов по 64 недели (день в день). Закономерность эта подтверждает принятие решения 20.09.1829 г. по уничтожению Пушкина после донесения полицмейстера Миллера. В Москве было заведено «Дело канцелярии московского генерал-губернатора 1829 г. №19 о надзоре по Высочайшему Повелению за отставным чиновником 10-го разряда Александром Пушкиным». Александр Сергеевич заметил слежку и написал стихотворение «Ответ», подписав его как предзнаменование своего «распятия» — без гласных «Хрс»-Хорс-Христос (по-русски Спаситель).
Александр Сергеевич с истинно самобытной смелостью указал несовместимость задачи просвещения современников основами новой науки с теми условиями жизни, в которых жил и не мог не жить русский народ.
В «Скупом рыцаре» Александр Сергеевич показал своё отношение к научной рукописи, её хранению и будущей судьбе:
По горсти бедной принося
Привычну дань мою сюда в подвал,
Вознёс мой холм — и с высоты его
Могу взирать на всё, что мне подвластно…
Отселе править миром я могу…
Мне всё послушно, я же — ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья...
Усните здесь сном силы и покоя,
Как боги спят в глубоких небесах...
Я царствую!.. Послушна мне, сильна моя держава;
В ней счастие, в ней честь моя и слава!
Но кто вослед за мной приимет власть?..
Мой наследник! Украв ключи у трупа моего,
Он сундуки со смехом отопрёт…
Он разобьёт священные сосуды…
Мне разве даром это всё досталось…
О, если б мог от взоров недостойных
Я скрыть подвал! о, если б из могилы
Придти я мог, сторожевою тенью
Сидеть на сундуке и от живых
Сокровища мои хранить как ныне!..
Хранители получили от самоотверженного и великодушного Пушкина «ключи» от рукописи — теперь мы владеем, скрытой веками, силой для возрождения Русской Державы.
Понятие счастья в любви к всеобъемлющей Науке, и ход развития нравственного и умственного просветления — вот что дал нам Александр Сергеевич и своим «Онегиным» и своими первыми поэмами-былинами. Даже теперь такое понимание любви и счастья ещё ново и даже дико для многих. Тогда же это было глубоко непонятное откровение, и не мудрено, если русское общество с таким непониманием встретило своего первого великого стихотворца.
Не найдём ли мы в других произведениях необычных заготовок по занимающему нас вопросу? «Поэма» (былина о себе) «Клеопатра», как считают пушкинисты, «не окончена». Но прочтём произведение медленно, с остановками. Царица египетская Клеопатра предлагала своим поклонникам любовь взамен жизни:
Свою любовь я продаю;
Скажите, кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?
Находятся трое «охотников», жаждущих любви:
И первый — Флавий, воин смелый,
В дружинах римских поседелый;
Снести не мог он от жены
Высокомерного презренья;
Он принял вызов наслажденья,
Как принимал во дни войны
Он вызов ярого сраженья .
Образ, полный глубоких чувств, и обещающий в смысле последовательности и связи описаний людей, предметов, природы и изображения событий.
Но не в нём завязка сочинения, как и не в следующем действующем лице. Главным лицом «поэмы»-былины, рядом с Клеопатрою, должен был явиться не 1-й и не 2-й, но 3-й:
Любезный сердцу и очам,
Как вешний цвет едва развитый,
Последний имени векам
Не передал. Его ланиты
Пух первый нежно оттенял;
Восторг в очах его сиял;
Страстей неопытная сила
Кипела в сердце молодом...
И грустный взор остановила
Царица гордая на нём .
Два последних стиха — не указывают ли они на содержание? Не полюбит ли Царица юношу? Не пожалеет ли, сможет ли равнодушно переступить через эту, едва начинающуюся и ей так преданную, прекрасную жизнь? Нет, именно потому, что Он и есть тот Пророк, которому «неслыханно служа», отдаст Дева Мария в образе Клеопатры красоту стройности и согласованности Знаний. Ведь она уже произнесла эту страшную клятву, которую свершит:
Клянусь... — о матерь наслаждений,
Тебе неслыханно служу,
На ложе страстных искушений
Простой наёмницей всхожу.
Внемли же, мощная Киприда,
И вы, подземные цари,
О боги грозного Аида,
Клянусь — до утренней зари
Моих властителей желанья
Я сладострастно утомлю
И всеми тайнами лобзанья
И дивной негой утолю.
Но только утренней порфирой
Аврора вечная блеснёт,
Клянусь — под смертною секирой
Глава счастливцев отпадёт .
Заметьте снова — Заря, Аврора, Утро — как и в следующих произведениях:
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу Северной Авроры,
Звездою севера явись !
***
Или, свой подвиг свершив, я стою, как подёнщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друга Авроры Златой, друга пенатов святых ?
Основы для глубоких переживаний были заложены намеченной несовместимостью грозной клятвы и обречённостью возбуждённых желаний одного из трёх. Казалось бы, развратная Клеопатра, не годилась для такого описания острого и тяжёлого события с гибельным исходом. Но здесь главным было то, что она дарила свою любовь многим. Поэтому Пушкин таким сравнением намекнул, что новую науку нужно нести в народ, но впервые даётся избранному. Тяжёлая смерть для Пророка как носителя нового знания, неизбежна. Он пленился более знаниями, чем наслаждениями, исходившими от живущих красавиц, окружавших его.
Замысел Пушкина был в показе остроты своего положения. Гибель Пророка, получившего всеобъемлющее знание, пожертвовавшего своим свободным временем, и славным до конца поприщем жреца. Он остановился перед изображением низменных сторон любви, от чего не отказался Лермонтов в «Тамаре», написанной на ту же тему. Пушкин был настолько проникнут сознанием облагораживающего, возвышенного значения любви к Науке, что даже в проявлениях плотской любви показал проблески света и блага. Он описал свойства духа молодого человека, решившего ценою жизни отдать себя в жертву самой естественной и стройной из Наук, которая позволит Руси в III тысячелетии возродиться.
Ведь ещё отроком Александр Сергеевич признавался в любви к Науке в первом стихотворении «К Наталье»:
Наконец и сам попался,
Сам, увы! с ума сошёл…
Миловидной жрицы Тальи
Видел прелести Натальи,
И уж в сердце — Купидон !
Можно было бы рассмотреть сокровенные образы в «Полтаве», «Русалке», «Скупом рыцаре» и многих других произведениях, но пора подвести итоги нашему исследованию пушкинского творчества. Собственно говоря, по частям все выводы уже сделаны при разборе творений Пушкина. Осталось напомнить их и дать краткое заключение.
Прежде всего, стихосложение Пушкина отличается многосторонним пониманием разных видов и ступеней развития любви. «Любящее шутя» сердце Земфиры (в «Цыганах») и Лауры (в «Каменном госте»), так же, как и «любящее горестно и трудно» сердце Заремы — были одинаково раскрыты перед ним, хотя и то и другое одинаково не определяло его миропонимания. Он стоял много выше и донжуанства, и излишней чувствительности. Его понимание — соединение всех этих пар противоположностей воедино; он понял, что личное счастье обнаруживается только в воплощении заложенного Богом дара служения народу.
В нравственном отношении гения и его творения заключается загадка произведений Пушкина.
И, однако, в жизни — любовь обычно несёт несчастье, потому что в жизни доселе господствуют всевозможные понятия любви. Жизнь вся переполнена несвободными неравноправными отношениями, которые не могут не отражаться и на любви. Отсюда-то и выходит, что именно плотская любовь, которая для многих одна только и может дать счастье, приносит неизбежное несчастье. В этом жизненное бремя, так тонко понятое и так глубоко изображённое нашим чудотворцем!..
СОВРЕМЕННИКИ И ПОСЛЕДОВАТЕЛИ О ПУШКИНЕ
Современники отзывались о Пушкине, как об обычном человеке, жившем с ними рядом, хотя и отличавшемся творческим даром, образованностью, волей.
В Лицее много внимания уделяли здоровью. И.Ф. Анненский писал: «Телесное устройство молодого Пушкина крепкое, мускулистое, гибкое было чрезвычайно развито упражнениями. Он славился как неутомимый ходок пешком, страстный охотник до купания, езды верхом и отлично дрался на саблях, считаясь чуть ли не первым учеником у известного фехтовального учителя Вальвиля» .
Писатель И.И. Лажечников вспоминал о встрече с Пушкиным в 1819 г.: «Разговаривая же с ним, замечаешь, что у него есть тайна — его прелестный ум и знания. Ни блёсток, ни жеманства в этом князе русских поэтов. Поговоря с ним, только скажешь: "Он умный человек. Такая скромность ему прилична"» .
Исследователь письменности и писатель ежемесячника Полевой К.А. писал: «В искреннем, небольшом кругу, с людьми по сердцу, не было человека разговорчивее, любезнее, остроумнее. Тут он любил, и посмеяться, и похохотать, глядел на жизнь только с весёлой стороны, и с необыкновенною ловкостью мог открывать смешное.
Одушевлённый разговор его был красноречивою неожиданностью, так что он обыкновенно увлекал всех, овладевал разговором, и это всегда кончалось тем, что другие смолкали невольно, а говорил он. Если бы записан был хоть один такой разговор Пушкина, похожий на рассуждение, перед ним показались бы бледны профессорские речи Вильмена и Гизо.
Вообще Пушкин обладал необычайными умственными способностями. Уже во время славы своей он выучился, живя в деревне, латинскому языку, которого почти не знал, вышедши из Лицея.
Потом, в Петербурге, изучил он английский язык в несколько месяцев, так что мог читать поэтов. Французский знал он в совершенстве. "Только с немецким не могу я сладить! — сказал он однажды. — Выучусь ему, и опять всё забуду: это случалось уже не раз".
Он страстно любил искусства и имел в них самостоятельный взгляд. Тем особенно был занимателен и разговор его, что он обо всём судил умно, блестяще и чрезвычайно своеобразно» .
Нам постарались не рассказывать, что Александр Сергеевич владел многими языками. Известно, что в библиотеке Пушкина были книги на 16 языках мира, которые он читал в подлинниках, изучал разговорный цыганский язык, а при работе со «Словом о полку Игореве» он изучил 10 славянских языков .
Кроме этого, ещё в лицейские годы Пушкин овладел скрытым письмом, основанным на знании способа вписывания в рисунки сообщений русской руницей, глаголицей и кириллицей . Такие откровения как «Пушкин — Бог», будь они прочитаны в его время, были бы возмутительными и несвоевременными.
И.Ф. Анненский о Пушкине писал: «Он вышел из Лицея с порядочным запасом сведений по сказаниям и бытописаниям, по русской словесности и выучился по-латыни: по крайней мере, на Юге он читал Овидия в подлиннике, а, поступая в Лицей, читал Вергилия во французском переводе» .
П.А. Плетнёв писал: «Пушкин безпрестанно выписывал из Петербурга книги, особенно английские и французские. Едва ли кто из наших писателей успел собрать такую библиотеку, как он. Не выходило издания почему-либо любопытного, которого бы он не приобретал. Издерживая последние заработки на книги, он сравнивал себя со стекольщиком, которого ремесло заставляет покупать алмазы, хотя на их покупку и богач не всякий решится» .
Польский стихотворец Адам Мицкевич писал: «Только однажды даётся стране воспроизвести человека, …коего великие поэтические способности удивляли читателей, увлекали, изумляли слушателей живостью, тонкостью и ясностью ума своего; он был одарён необыкновенною памятью, суждением верным, вкусом утончённым и превосходным» .
Товарищ Пушкина П.А. Плетнёв писал: «Все товарищи, даже не занимавшиеся пристрастно сочинительством, любили Пушкина за его прямой и благородный нрав, за его живость, остроту и точность ума. Честь, можно сказать, самоотверженная, была основанием его поступков — и он не отступил от своих понятий о ней ни одного разу в жизни, при всех искушениях и переменах судьбы своей…
Но без особенных причин никогда он не изменял порядка своих занятий. Везде утро посвящал он чтению, выпискам, составлению планов или другой умственной работе. Вставая рано, тотчас принимался за дело.
Не кончив утренних занятий своих, он боялся одеться, чтобы преждевременно не оставить рабочую комнату для прогулки. Перед обедом, который откладывал до самого вечера, прогуливался во всякую погоду…
Не избалованный в детстве ни роскошью, ни угождениями, он способен был переносить всякое лишение и чувствовать себя счастливым в самых стеснённых обстоятельствах жизни.
Природа, кроме поэтического дара, наградила его изумительной памятью и проницательностию.
Ни одно чтение, ни один разговор, ни одна минута размышления не пропадали для него на целую жизнь. Его голова, как хранилище разнообразных сокровищ, полна была заготовок для предприятий всякого рода.
Внешне рассеянный и невнимательный, он из преподавания своих профессоров уносил более, нежели товарищи» . Удивительно, что все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум. Александр постиг самую необходимую науку — это науку забывать ненужное.
Чиновник III отделения жандармерии М.М. Попов, по долгу службы наблюдавший за Пушкиным, записал: «…в нём оставались ученические привычки — не выставлять ни знаний, ни трудов своих. От этого многие в нём обманывались и считали его чудом природы, не купленным ни размышлением, ни учёностью, и не ожидали от него ничего великого. Но в тишине своей рабочей комнаты он работал более, нежели думали другие…
В обществах на него смотрели, как на человека, который ни о чём не думал и ничего не замечал: в самом деле, он постоянно терялся в мелочах товарищеской беседы и равно был готов вести бездельный разговор с умным и глупцом, с людьми почтенными и самыми пошлыми.
Но он всё видел, глубоко понимал вещи, замечал каждую черту нравственных свойств и видел насквозь людей.
Чего другие достигали долгим учением и упорным трудом, то он светлым своим умом схватывал на лету. Не показываясь важным и глубокомысленным, слывя ленивым и праздным, он собирал опыты жизни и в уме своём скопил неистощимые запасы человеческого сердца… Он имел от природы душу благородную, любящую и добрую» .
Приятель П.А. Вяземский писал: «В Пушкине было верное понимание истории, свойство, которым одарены не все историки. Он был одарён воображением и, так сказать, самоотвержением личности своей настолько, что мог отрешать себя от присущего и воссоздавать минувшее, уживаться с ним, породниться с лицами, событиями, нравами, порядками, давным-давно заменёнными общественным и гражданским строем. Всеми этими качествами, необходимыми для историка, и Пушкин обладал в достаточной мере» .
А.Х. Бенкендорф, защищая своё кресло, укорял 23.12.1826 г. Пушкина в письме: «Государь император с удовольствием изволил читать рассуждения Ваши о народном образовании и поручил мне изъявить Вам высочайшую свою признательность. Его величество при сём заметить изволил, что принятое вами правило, будто просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия…»
Чиновник Министерства иностранных дел Н.М. Смирнов открыл нам способности, якобы, ветреного поведения мудреца: «Пушкин умел приобрести …обширные познания в письменности и истории. Он читал очень много и, одарённый необыкновенною памятью, сохранял все сокровища, собранные им в книгах; особенно хорошо изучил он российскую историю и из оной весь срок с начала царствования Петра Великого до наших времён.
Государь ему поручил написать Историю Петра Великого. Он не хотел начать писать прежде, чем соберёт все нужные случаи, и для достижения сего читал всё, что было напечатано о сём государе, и рылся во всех хранилищах.
Многие сомневались, чтоб он был в состоянии написать столь строгое сочинение, чтоб у него достало на то терпения. Но он вполне удовлетворил бы строгим ожиданиям общества. Ибо под личиною иногда ветрености и всегда светского человека он имел высокий, проницательный ум, чистый взгляд, необыкновенную сметливость, память, не теряющую из виду малейших обстоятельств в самых дальних предметах, высоко-благородную душу, большие познания в истории, словом, все качества, нужные для дееписателя, к которым он присоединял ещё свой блистательные способности как писатель.
Он сие доказал трудами своими в собирании справок, долгим изучением своего предмета…
Любя свет, любя игру, любя приятельские беседы, Пушкин часто казался человеком легкомысленным, ветреным и давал повод судить о нём ложно. Будучи самого снисходительного нрава, он легко вступал со всеми на приятельскую ногу, и эта светская дружба, соединённая с откровенным обращением, позволяла многим думать, что они с Пушкиным друзья и что они коротко знают его мысли, чувства, мнения и способности. Эти-то мнимые друзья и распространили многие ложные мысли о нём и представили его легкомысленным и неспособным для трудов, требующих большого постоянства. Как мало знали они Пушкина, какое бедное понятие имели о нём, невзирая на то, что оценивали весь безценный дар его как поэта!
Кто был ближе к нему, те открывали в нём ежедневно сокровища неистощимые и недоступные пониманию толпы, так называемых его приятелей» .
Более глубоко изучали Пушкина такие последователи его, как Гоголь, Достоевский и др. Они больше говорили о влиянии Пушкина на судьбу Руси и человечества.
Ф.М. Достоевский писал: «В Пушкине две главные мысли — и обе заключают в себе прообраз всего будущего назначения и всей будущей цели России, а стало быть, и всей будущей судьбы нашей.
Первая мысль — всемирность России, её отзывчивость и действительное, безспорное и глубочайшее родство её гения с гениями всех времён и народов мира. Мысль эта выражена Пушкиным не как одно только указание, учение или школа основ, не как мечтание или пророчество, но исполнена им на деле , заключена вековечно в высших созданиях его и доказана им. Он человек древнего мира, он и германец, он и англичанин, глубоко сознающий высший дар свой, тоску своего стремления, он и поэт Востока. Всем этим народам он сказал и заявил, что русский гений знает их, понял их, соприкоснулся им как родной, что он может перевоплощаться в них во всей полноте, что лишь одному только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем постигнуть и объединить всё многоразличие народностей и снять все противоречия их.
Другая мысль Пушкина — это поворот его к народу и упование единственно на силу его, завет того, что лишь в народе и в одном только народе обретём мы всецело весь наш русский природный дар и сознание назначения его. И это, опять-таки, Пушкин не только указал, но и совершил первый, на деле. С него только начался у нас настоящий сознательный поворот к народу, немыслимый ещё до него с самого преобразования Петра. Весь теперешний круг наших выдающихся деятелей работал лишь по его указаниям, нового после Пушкина ничего не сказал. Но то, что они сделали, разработано ими с таким богатством сил, с такою глубиною и отчётливостью, что Пушкин, конечно, признал бы их» .
Гоголь был согласен с Достоевским: «И как верен его отклик, как чутко его ухо! Слышишь запах, цвет земли, времени, народа. В Испании он испанец, с греком — грек, на Кавказе — вольный горец в полном смысле этого слова; с отжившим человеком он дышит стариной времени минувшего; заглянет к мужику в избу — он русский весь с головы до ног: все черты нашей природы в нём отозвались, и всё окинуто иногда одним словом, одним чутко найденным и метко прибранным прилагательным именем» .
Гоголь ясно указал нам, что «Пушкин есть явление чрезвычайное, и, может быть, единственное явление русского духа; это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нём русская природа, русская душа, русский язык, русский нрав отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается местность на выпуклой поверхности увеличительного стекла» .
Этим определением в 1834 г. Гоголь приковал русское внимание к самой личности Пушкина, почуяв в нём что-то сверхличное, назвав его «явлением», событием с древнейших времён в жизни русского народа, чреватым в далёком будущем великими последствиями. Гоголь даже не удержался выговорить вслух своё ощущение, что явление-то Пушкина «единственное»! Гоголь этим провозглашением Пушкина не писателем только, а русским «явлением» поместил его в Храм великих людей России вообще. «Гоголь в некоем священном безумии дерзнул, как бы причислить к лику святых Пушкина ещё при жизни. Так страшно бывает колдовское чудо превращения чтимого лица, о котором накануне ещё служат помин, а назавтра ему уже поют благословение» .
Святой человек иногда воспринимается как недосягаемый образец, а в Пушкине всё казалось досягаемым.
8 июня 1880 года на открытии памятника Пушкину Достоевский начал выступление со слов Гоголя о явлении Пушкина, и далее сказал: «Прибавлю от себя: и пророческое. Да, в появлении его заключается для всех нас, русских, нечто безспорно пророческое. Пушкин как раз приходит в самом начале правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в обществе нашем после целого столетия с петровского переустройства, и появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом. В этом смысле Пушкин есть пророчество и указание» .
Достоевский заметил также: «Пушкин, по обширности и глубине своего русского ума, до сих пор есть как солнце над всем нашим русским просвещённым миропониманием. Он — великий и непонятый ещё предвозвеститель. Пушкин... это высший творческий ум, опередивший русское сознание ещё слишком надолго... Человечнее, выше и трезвее взгляда нет, и не было ещё у нас ни у кого из русских» .
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧИНОВНИКА
КОЛЛЕГИИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ПУШКИНА
Начиная с 1837 г. нам внушали, что об Александре Сергеевиче Пушкине написано всё. Но в научных работах совсем не упоминалось об общественной деятельности и государственной службе А.С. Пушкина. А ведь служил он в Коллегии иностранных дел целых 14 лет.
Служба Пушкина и пяти его друзей-лицеистов, зачисленных в Коллегию после Лицея, началась с присяги царю Александру Павловичу, принесённой 15 июня 1817 года. Кроме этого клятвенного обещания, обязательного для всех государственных служащих России, поступающие в Коллегию иностранных дел обязаны были ознакомиться и подписаться об этом:
• с «Определением» Коллегии от 5.03.1744 г. о неразглашении служебных тайн. Заканчивалось «Определение» следующим памятным предписанием, начертанным Петром: «К делам иностранным служителей коллегии иметь верных и добрых, чтобы не было дыряво, и в том крепко смотреть; а ежели кто непотребного в оное место допустит, или, ведая за кем в сём деле вину, а не объявит, то будут наказаны, яко изменники».
Это было единственное учреждение, подчинявшееся не Сенату, а непосредственно царю. При Коллегии (в отличие от других) находился ещё и собственный прокурор, в обязанности которого входило осуществление контроля за деятельностью учреждения.
• с указом Петра I «О присутствующих в Коллегии иностранных дел, о порядке рассуждения по делам особенной важности и по бумагам текущим, и о назначении числа чиновников с распределением должностей между ними».
Такого количества подписок о неразглашении рода своей деятельности чиновники не дают и сегодня. Именно в этой скрытности служебного поприща Пушкина причина отсутствия сведений о службе Александра Сергеевича в этом ведомстве.
Настойчивая и внимательная подготовка требовалась новичкам для дальнейшего самостоятельного исполнения секретных служебных обязанностей, в том числе и вдали от Санкт-Петербурга. Впоследствии Александр Горчаков уехал в русское посольство в Лондон, Сергей Ломоносов — в Вашингтон, Грибоедов был определён на Кавказ к Ермолову секретарём «по дипломатической части». Пушкин оставался до поры до времени в Петербурге.
После создания в 1802 году Министерства иностранных дел Коллегия сохранилась вплоть до 1832 г. в качестве составной части МИДа, и где снова служил Александр Сергеевич с 1831 г. до убийства его в 1837 году. Объяснялось это тем, что Коллегия выполняла узконаправленные обязанности, являясь разведывательным учреждением Российского государства.
Впоследствии близко знающие его люди утверждали, что будущие успехи его творчества — итог целенаправленной работы над собой именно в это время. А это время его служебной деятельности намеренно вычеркнуто, и именно теми, кто имеет все его рукописи, удостоверяющие бумаги, кто является ответственными за правдивые сведения о Пушкине.
До поездки на юг (по выходе из Лицея) Пушкин всё же лелеял надежды на успешное продвижение по службе в лёгкой коннице, где у него уже много было друзей и почитателей, как он впоследствии советовал брату.
Заставляет задуматься настрой стихотворца на войну, на службу в войсковых частях. Такого духа не наберёшься на приёмах и танцевальных вечерах, в шалостях и безалаберной светской жизни. Судя по всему, Пушкину были хорошо известны события, происходившие на подвластных Турции землях — на Кавказе, в Греции, на Балканах. И ему хотелось принять участие в борьбе России с её давним противником.
Александр Сергеевич не просто числился в государственном учреждении, в котором был определён по окончании Лицея, а трудился на поприще контрразведки, общаясь со всем дипломатическим корпусом в театрах, в залах, гостиных. Тогда и началась самостоятельная взрослая жизнь великого сына России, связанная с его государственной службой. Мог ли молодой, пусть даже умнейший человек, пренебрегать службой, за которую ему было определёно жалование, что составляло главную часть его доходов. Ведь отец его был скуп в отношениях с сыном. Молодому Александру Пушкину приходилось ежедневно отправляться из отчего дома у Калинкина моста на Английскую набережную, где размещалось особое заведение управления иностранными делами.
Известно, что молодой чиновник регулярно получал отпуск. А ведь для того, чтобы уйти в отпуск, нужно написать прошение непосредственному начальнику и получить положительное заключение. И эти обращения Пушкина по ступеням служебной лестницы сохранились.
Но сообщения пушкиноведов о Пушкине с 1817 по 1820 гг. и в дальнейшем касаются только вечеров, когда после службы общество собиралось на танцы и представления, в трактирах и харчевнях, в праздничных залах, гостиных и кружках. Ведь именно там велась разведка заговоров, передачи денег за неблаговидные услуги, выявление нравов и способностей засланных разведчиков под видом послов и пр. Дворянское общество в то время обязано было служить за жалованье. И Александр Сергеевич не был исключением. Но не нашлось места в воспоминаниях современников сообщений даже об обычном ежедневном, текущем делопроизводстве на основной службе.
А.С. Пушкин сам способствовал утверждению нелестного мнения о себе. «В семействе Пушкина сохранилось такое предание о нём. Однажды на упрёки в излишней распущенности, которая могла иметь для него роковые последствия, Пушкин отвечал: "Без шума никто не выходил из толпы"» .
«Многие тогда сами на себя наклёпывали, — подтверждал и член общества «Зеленая лампа» Ф.Н. Глинка — Эта тогдашняя черта водилась и за Пушкиным: придёт, бывало, в собрание, в общество, и расшатывается. — "Что вы, Александр Сергеевич? " — "Да вот выпил 12 стаканов пуншу" !? А всё вздор, и одного не допил» .
Писатель А.Ф. Вельтман заметил: «Чья голова невидимо теплится перед истиной, тот редко проходит чрез толпу мирно; раздражённый неуважением людей к своему божеству» .
Но Пушкин сам создавал нелестное общее мнение о себе. Зачем? Толпа ожидала от него выходок необыкновенных, хотела видеть в высоком творце пороки и недостатки. А ему того и надо было, чтобы скрыть свою служебную обязанность и научную увлечённость, которая не входила в круг его обязательной работы. Поэтому за великим человеком тянулся длинный ряд слухов обывателей. Они не могли подняться до его уровня, но, видя его излишнюю распущенность, считали и себя выше или на одном уровне с ним.
Александр Сергеевич это знал: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он мал и мерзок — не так, как вы — иначе... Презирать суд людей не трудно; презирать суд собственный невозможно» .
Александр Сергеевич позже ещё дополнил эту тему: «Гений имеет свои слабости, которые утешают посредственность, но печалят благородные сердца, напоминая им о несовершенстве человечества; что настоящее место писателя есть его учёная комната, и что, наконец, независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы» .
Но какое бы общественное мнение не создавал себе Пушкин, он одновременно с этим продолжал ещё и служить в должности переводчика, составлял тайнописью депеши и письма для посольств и раскрывал полученные от разведчиков, находил старые договоры и справки в древних хранилищах, и пр. Вся его жизнь прошла под призывом, написанным им в 1818 г.: «Отчизне посвятить души прекрасные порывы» !
Поиск служебных записок Пушкина затрудняется тем, что под должностными бумагами подпись её создателя не требовалась. Когда Пушкину была оказана честь — посылать свои бумаги Николаю I, то было определено, что он должен был передавать их через III отделение делопроизводства Его Величества. Записки Пушкина в Коллегии иностранных дел должны были служить лишь черновиком для исходящих служебных бумаг за подписью царя, и подписи исполнителя не имели. Это соответствовало правилам, существующим в то время.
Есть некое волшебство в порядке событий в жизни Пушкина. Но оно распространяется лишь в той мере, в какой нам неизвестен научный подход к изменениям в жизни человека. Так явно наблюдаются изменения в жизни через 64 недели, но более зримо — через 4 четверти круга по 64 недели (около 5 лет). Оказывается с помощью науки можно восстановить истинное бытописание не только человека, но всего народа. Но сейчас продолжим разговор о чередованиях «гребней» и «впадин» жизни Пушкина, волнующих и чарующих нас.
«Полистатическая таблица», составленная по пушкинской рукописи, описывает научно, разумно действия иностранных сотрудников против Пушкина за 20 лет его светской жизни — с 1817 г. по 1837 г. Матрица рассчитана от ключевого времени высылки Дантеса из России с полным лишением военных чинов и дворянского достоинства за убийство Пушкина. Ибо это было уже завершением кругооборота противостояния европейских «масонов» — русскому Пушкину. Через 5-летние круги получим такие вехи: 3.8.1817 - 30.6.1822 - 27.5.1827 - 22.4.1832 - 19.3.1837.
Первая отметка 3.8.1817 г. была Пушкиным объяснена после окончания Лицея в стихотворении «Князю А.М. Горчакову»:
И в жизни сей мне будет утешенье:
Мой скромный дар и счастие друзей .
Это чутко воспринял Кюхельбекер в своем послании «Пушкину», в котором он назвал Пушкина «Избранником мощных Судеб! Жизнь вселенной ему Феб-Аполлон рассказал» . Этим было сказано, что, вышедший из Лицея творец стихов, как он сам признался, имел «вдохновенье, признак Бога» , и уже 5 лет подавал соотечественникам «хлеб насущный» в виде духовных плодов своего ума.
Имея глубокие, тысячелетние корни дворянского древа, позже он напишет: «Мой предок Рача Мышцей бранной Святому Невскому служил» , подтверждая, что к государственной службе он относился, как завещано ему предками. Из тысяч стихов, повестей, писем и злободневных очерков и статей Александра Сергеевича мы можем сделать вывод: «служение Отчизне оставалось одним из главных побуждений его собственного поведения, мерилом в оценке людей и их пристрастий, общественных движений… Получается, что в Петербурге Пушкин вёл двойную жизнь. На виду у многих в свете — показная удаль и рисовка и одновременно с этим напряжённая работа ума, сопровождающаяся благородными порывами души» .
Важное наблюдение П.А. Плетнёва об отношении Пушкина к заговорщикам: «Пушкин посмеивался над неумеренностью суждений Рылеева, над его отзывами о европейском управлении, которое будто изучал он по тогдашним русским повремённым вестникам в книжной лавке Слёнина» . Значит, сам Александр Сергеевич получал отзывы о европейском управлении отнюдь не по этим скудным источникам. Существовали более важные деловые письменные и устные свидетельства. Александр Сергеевич имел доступ к более существенному разбору происшествий и данных — и как сотрудник этого ведомства, и как свидетель обмена мнениями сведущих людей, и как посвящённый «в святая святых» с 1812 г. Он указал признак усиления и возрождения Руси в III тысячелетии как ведущей в мире:
Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек…
Европа гибла — сон могильный
Носился над её главой…
Хвала! он русскому народу
Высокий жребий указал .
Кроме этого, в свободное от служебных обязанностей время, стихотворец и гражданин России занимался в хранилищах письменных рукописей прошлого своего ведомства над сведениями, послужившими ему для написания работ, которые вышли тогда, когда он был наряжен на юг по делам службы. Это «Примечание на литьё артиллерийских орудий» за подписью А. Пушкин. В этой работе он поставил во главу угла свою мысль: «Совершенство наук — есть достояние будущих поколений». Литьё огнестрельных орудий была знакомым делом его предков — от Григория Пушки до современных ему родных, служащих в огнестрельных войсках. Она была выполнена на уровне, который намного выше научной работы на соискание учёного звания. Да к тому же сведения в ней чередовались по волновым законам, используемым им в своих произведениях, и которыми ни один человек в мире не владел — по крайней мере, с тех времён и до моих первых работ о способе написания произведений Пушкиным .
Накануне «ссылки на Юг» начальник Пушкина Каподистрия, видимо подстроил вызов Пушкина «на ковёр» к генерал-губернатору Милорадовичу, чтобы в глазах света, а точнее в глазах «масонов», это выглядело так, что Пушкина хотят сослать за свободолюбивые стихи. Карамзин, как и другие друзья Пушкина, введённые намеренно в заблуждение, что стихотворца должны сослать в Сибирь или на Соловки за стихи, попросили Каподистрию заступиться за Пушкина. Так что на тревоги «друзей» о предполагаемой ссылке чиновника Коллегии иностранных дел в Сибирь рассчитывал царь и Каподистрия, только и ожидавшие этого, чтобы «снисходительно заменить» Сибирь запланированной Бесарабией.
Дело в том, что царю ранее доложили, что на Юге готовится к восстанию военное общество, состоящее в «масонских» ложах. На самом деле, никому кроме Пушкина нельзя было поручить такое затруднительное дело — выявление замыслов «масонов» на Юге. Ведь он свои тонкие способности показал за время с 1817 по 1820 гг. И, кроме этого требовалось — по возможности — отведение или ослабление их удара по России. Если мы знаем, что на Юге и на Севере появились заговорщики против законной власти (находящиеся на службе, но «не говорящие на одном языке» с властью), и которые не понимали веления времени, то нужно было помешать совершить задуманное ими. Пушкин смог на 5 лет отдалить восстание декабристов и ослабить их. Недаром упоминание Вавилона Александром Сергеевичем было сделано в 1820 г. в единственном стихотворении:
(В веке Златом) во дни Дадона
Был монастырь, где в тишине,
Без правила и без закона,
В какой, не знаю, стороне,
Когда-то жили чернецы.
И Божьей матери у трона
(Слагали песни там жрецы) —
Достойны были Вавилона .
В этот же день он уточнил в другом стихотворении, что ехал он как наместник бога Зевса «под сенью трона» на Юг как «свершитель надежд»:
Лемносский бог тебя сковал
Для рук безсмертной Немезиды ,
Свободы тайный страж, карающий кинжал ,
Последний судия Позора и Обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд .
Важно было то, что к ведомству управления иностранными делами были причислены, помимо неспокойных яицких казаков, также участок местности русского внешнего управления на юге — Бессарабия, правая сторона русско-турецкого противостояния. Именно туда был направлен Пушкин, служивший под началом грека графа Каподистрии, ведавшего восточными делами. Назначение чиновника Коллегии в южные края произошло по указаниям графа. Граф предложил Александру I перевести Пушкина из Петербурга в служебное делопроизводство генерала Инзова, главного председателя Комитета, попечителя над иностранными поселенцами южного края России. Таким образом, молодой чиновник, вроде бы, будет «наказан за сумасбродство», и в то же время выполнит важную работу.
Граф Каподистрия в своём письме к генералу Инзову (подписанном министром иностранных дел Нессельроде и утверждённом Александром I) дал Пушкину самую благожелательную оценку: «Исполненный горестей в продолжение всего своего детства, молодой Пушкин оставил родительский дом, не испытывая сожаления. Лишённый сыновней привязанности, он мог иметь лишь одно чувство — страстное желание независимости. Этот ученик уже ранее проявил гениальность необыкновенную. Его ум вызывал удивление, но нрав его, кажется, ускользнул от взора наставников. Он вступил в свет, сильный пламенным воображением, но слабый полным отсутствием тех внутренних чувств, которые служат заменою основных правил деятельности, пока опыт не успеет дать нам истинного воспитания. Нет той крайности, в которую бы не впадал этот несчастный молодой человек, — как нет и того совершенства, которого не мог бы он достигнуть высоким превосходством своих дарований... Несколько поэтических пьес, в особенности же Ода на Вольность, обратили на Пушкина внимание правительства... Гг. Карамзин и Жуковский, осведомившись об опасностях, которым подвергся молодой поэт, поспешили предложить ему свои советы, привели его к признанию своих заблуждений и к тому, что он дал торжественное обещание отречься от них навсегда. Г. Пушкин кажется исправившимся, если верить его слезам и обещаниям. Однако эти его покровители полагают, что раскаяние его искренне и, что, удалив его на некоторое время из Петербурга, доставив ему занятия и окружив его добрыми примерами, можно сделать из него прекрасного слугу государства или, по крайней мере, писателя первой величины... отвечая на их мольбы, царь уполномочивает меня дать молодому Пушкину отпуск и представить его вам... Судьба его будет зависеть от успеха ваших добрых советов» . Любой недоброжелатель, прочитав такое письмо, мог бы успокоиться на его счёт.
Направляя Александра Пушкина в Кишинёв, Иоанн Каподистрия имел на него виды, как на «прекрасного слугу государства». Он рассчитывал на применение выдающихся способностей своего чиновника для решения важнейшей внешней задачи России: поддержать освободительную борьбу греческого народа против турецкого ига и главное узнать на юге о заговоре против царя.
Естественно, что на юг Александр Сергеевич поехал не в ссылку. А.И. Толстой в письме Вяземскому ещё в 1819 г. сообщал о Пушкине, что тот «не на шутку собирается в Тульчин , а оттуда в Грузию и бредит уже войною. Я имею надежду отправить его в чужие края, но он уже и слышать не хочет о мирной службе» . За две недели до принятия решения царём по поводу Пушкина, когда ещё об отъезде чиновника ничего не было известно, в письме П.А. Вяземскому от 21.4.20 г. молодой человек намекал на своё скорое будущее: «Петербург душен для поэта. Я жажду краёв чужих; авось полуденный воздух оживит мою душу. Поэму свою я кончил…» , а покровитель стихотворца и друг семьи, директор одного из Ведомств управления иностранными делами Н.И. Тургенев также точно знал всё и писал 23.4.20 г. С.И. Тургеневу: «Пушкина дело кончилось очень хорошо. У него требовали его Оды и стихов. Он написал их в приёмной комнате графа Милорадовича. Как сей последний, так и сам Государь сказали, что это ему не повредит и по службе. Он теперь собирается ехать с молодым Раевским в Киев и в Крым» . И ещё одно письмо Тургенева к брату от 6.5.20 г.: «Пушкин завтра едет к Инзову. Государь велел написать всю его историю, но он будет считаться при Каподистрии» .
Вопреки слухам, что стихотворец был «сослан» на юг только за ненадлежащее поведение и порочные стихи, Александр Сергеевич помимо ежемесячного жалования, получил единовременное пособие в размере 1000 руб., что более 750 годовых .
Но не объявлять же во всеуслышание, что сотрудник особого ведомства иностранных дел Александр Пушкин отъехал по служебной надобности для выполнения задания относительно «масонства» на Юге, да к тому же, накануне намечающейся войны с Турцией.
Что нам известно о делах Пушкина на юге? По приезде в Екатеринослав 17.5.20 г. он познакомился с генералом Инзовым. Через неделю, после купания в Днепре, он, якобы, «заболел лихорадкой». Именно в это время в Екатеринославе «случайно» появилась семья Раевских, как и ожидал Пушкин. С «разрешения» Инзова Александр Сергеевич отправился на «лечение» вместе с семьёй генерала Н.Н. Раевского на Кавказ. Отправился он в то самое путешествие на Кавказ и в Крым, о котором ещё до выезда Пушкина из Петербурга писал Н.И. Тургенев брату. Не правда ли, удивительное предвидение о болезни, необходимости лечиться на Кавказе с Раевским и отдыха в Крыму? «Если же учесть, что "лечился" Александр Сергеевич целых четыре месяца, при этом ехал по весьма замысловатому пути, и только в конце сентября объявился в Кишинёве, то можно усомниться в том, что причина поездки сотрудника Коллегии иностранных дел по Кавказу и Крыму вызвана простудой. Разве можно взаправду воспринимать рассказ о том, что сосланного царём опального чиновника из-за простуды вдруг отпускают на отдых со случайно проезжающим мимо знакомым генералом? Чтобы больного излечить, требуется просто уложить того в постель, а не тащить сотни вёрст в коляске по ухабам и рытвинам. Да и Кавказ с Крымом лежат в стороне от дороги в Кишинёв — места жительства Пушкина в последующие годы» .
Задание, с которым выехал Александр Сергеевич на юг, было известно узкому кругу людей. Так что появление вымысла, связывающего отъезд «ссыльного» с его болезнью, вполне объяснимо. И даже Инзову, чтобы отпустить Пушкина с Раевскими, не требовалось самостоятельно принимать решение, брать на себя ответственность за снисходительное отношение к опальному чиновнику, сосланному за проступки. Согласитесь, непосредственное начальство могло бы не одобрить благожелательность к человеку, вызвавшему неудовольствие самого Александра I, как полагало общество. Поэтому граф Каподистрия в своём письме прямо указал предписание свыше генералу Инзову: «царь уполномочивает меня дать молодому Пушкину отпуск и представить его вам» .
А ведь нам «Пушкинский Дом» сотню лет вдалбливал в головы, что Пушкина «сослали» на Юг. Но все ныне представленные нами свидетельства, — для доказательства деятельной службы Пушкина на Юге — имели и они. Так что, верить измышлениям и наветам совсем не пушкинского «Пушкинского Дома» мы не намерены впредь. Не зря И.М. Рыбкин предупреждал: «Только остерегайтесь лжи, распущенной Пушкинским Домом о Пушкине» .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в 1821 г. на листе с другими ликами, с записью турецких слов и переводом.
На Юге деятельность нашего чиновника шла не только для себя, но и для других. Александр Сергеевич был сведущ в путях управления государством более, нежели кто из его друзей и недругов мог подумать. Выход к людям, пусть даже несколько заблуждающимся, нужен был не только Пушкину, но и всей власти. Власть не видела иного, кроме Пушкина, кто смог бы стать выразителем истины на благо всей Отчизны. Он мог поговорить по душам со многими из своих знакомых и незнакомых военных, имеющих западное миропонимание, не позволяющее им понять цель России в данное время. И… направить их на путь истины.
Но деятельность Пушкина как ревнителя о благе России была прикрыта личиной безконечного гуляки, любовника и дуэлянта. Так он решил. Это его оружие против врагов России и светской «черни». Пусть думают о нём плохо — он тоже был о них невысокого мнения.
Картина «Пушкин у моря» И.Е. Репина и И.К. Айвазовского. 1887 г.
Но вернёмся к сути посылки Пушкина по делам службы на Юг. Что же это за поездка такая странная в Кишинёв через Кавказ и Крым, которая была предписана Пушкину ещё в Петербурге? Даже генералу Н.Н. Раевскому ничего не оставалось делать, коль получил распоряжение, утверждённое Александром I?
Командир соединения полков, как высокопоставленный чиновник, вместе со своими «детьми» совершил «служебную» поездку по Кавказу и Крыму, чтобы «отдохнуть». Если поверить этому, то странно выглядит оторванность главнокомандующего южными войсками, двух его военных сыновей и чиновника ведомства иностранных дел от службы на целых четыре месяца. Даже проезд их был обставлен строго и делово. Многочисленный круг путешествующих генерала Раевского охранял отряд в 60 казаков с пушкой. Всюду их встречали, зная заблаговременно о приезде. Путь лежал от Ставрополя до Тамани через десятки военных редутов и крепостей. Это разве отдых и лечение? Эта поездка больше похожа на проверку боеготовности приграничных войск и верности власти, но отнюдь не на оздоровительную прогулку. Тем более, что молодого чиновника тоже не оставляли без внимания. Так 18.8.20 г. А.И. Тургенев писал князю Вяземскому в Варшаву: «...получил от одного из моих чиновников известие с Кавказа о Пушкине. Он там с Раевским ».
Картина «Пушкин в Бахчисарайском дворце» работы Г.Г. и Н.Г. Чернецовых. 1837 г.
Но вот, наконец, перебрались в Крым, далее — из Керчи в Феодосию и оттуда на военном судне в Гурзуф. Там можно было передохнуть. Из Гурзуфа вместе с молодым Николаем Раевским Пушкин верхом на лошадях путешествовал до Артека, Мисхора, Алупки, Алушты, дер. Никиты, Ялты, Севастопольской бухты Балаклавы и мыса Феолент, посетив Георгиевский монастырь. Это путешествие оставило в его душе сильное впечатление.
О хозяине — старшем Н.Н. Раевском, герое 1812 г. он писал брату: «Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провёл я посереди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нём героя, славу русского войска, я в нём любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душою; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12 года; человек без предрассудков, с сильными свойствами духа и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества» .
В Кишинёв Александр Сергеевич ехал с младшим Н.Н. Раевским, которого очень уважал и ценил. В дороге они останавливались в Ялте, Кикенеизе, Бахчисарае и Симферополе.
Удивительно, что в своём письме брату Льву из Кишинёва от 24.09.20 г. Александр Сергеевич обмолвился: «Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских казаков — теперь тебе не скажу об них ни слова» . И действительно, в пути Пушкин написал о прошлом казаков и их быте. Это исследование нужно было властям для определения своих союзников в борьбе с разрушительной силой «масонства». Вопреки всему, сохранился строгий научный труд, который не признаётся — по известным причинам — нерусским «Пушкинским» Домом в Петербурге. составе «Кратких известий об образовании в Европе войск и об успехах огнестрельного искусства, собранных А. Пушкиным, Действительным Членом Высочайше Утверждённого Санкт-Петербургского Вольного Общества Любителей Российской Словесности»
Отрывок же из бытописания дел и жизни казачества, приведённого в книге, и исследованный мной в полном объёме на соответствие Законам кругооборотов всего сущего во Вселенной (включая зеркальное отражение описываемых образов от середины произведения), подтверждает способ написания самого Пушкина. Обратите внимание во всем отрывке известный краткий, ясный и образный слог писателя: «В царствование же Иоанна Грозного в 1547 году был построен в Москве литейный пушечный двор, где и отливались различные орудия: и склады Иоанновы были всегда наполнены оружием, о коих цесарской посол Кобенцель, бывший в России 1575 года, говорит, что в оных было не менее 2000 осадных и полевых орудий. Переписка сего государя с Карлом V и Фердинандом I доказывает попечение его об устройстве сей части; ибо он между разными выписываемыми учёными людьми требовал из Германии искусных зодчих, работников для построения укреплений против Татар, литейщиков, пороховщиков и разных оружейников, из коих 123 человека готовилось в Любеке сесть на суда и ехать в Россию; но, по проискам Ливонцев и отчасти Любчан, с завистью взиравших на успехи её просвещения, они были отозваны в Вену цесарем.
В царствование Иоанна могущество России возрастало приобретением новых вещественных сил: усмирённые народы казанские давали нам ратников, князья черкесские приезжали служить царю с многолюдными конными дружинами, и воинские силы увеличились присоединением в 1549 году донских казаков, кои составляли воинственное народовластие, говоря языком нашим и, исповедуя веру нашу, были …защитою для России между Азовским и Каспийским морями.
Утверждают, что название казаков в летописях сделалось известным в XIII веке и водворение их на Дону полагают чрез два столетия после сего. Главным городком у них были Раздоры, называемые в современных бумагах донецкими.
Феодор 1593 года опальною грамотою своею угрожал разорить у них сей город, если они воспротивятся заключить мир с Азовцами: и из всех исторических известий полагать должно, что, кроме сего места, подобно запорожской сече, где жил войсковой атаман, никаких постоянных жилищ не было.
Казаки служили из платы для препровождения и встречи московских послов и купцов, путешествовавших в Царьград ; большею частью занимались разбоями и обезпокоивали набегами Украину; составляли неутомимых людей в ратном деле, природных наездников, иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами и усердием изгладивших потом свои вины» и так далее.
Итак, «путешествие» закончилось и Александр Сергеевич 21.9.20 г. прибыл в Кишинёв. И сразу попал в новое окружение. Кто же те люди, с которыми Александра Пушкина в Кишинёве связали узы товарищества? В основном это военные местной дивизии , среди которых были из Генерального управления, присланные для описания местности предполагаемых военных действий с отражением планов на бумаге дорог, городов и пр.
Таким образом, изменения в распределении и размещении русских войск, усиление разведывательной деятельности и съёмка местности на юго-западе дают основание предположить о готовящейся деятельности России в этой местности. К тому же Турция не выполнила ряд международных договоров.
Это усиление деятельности было выгодно греческому освободительному движению, ярчайший представитель которого граф Каподистрия стоял во главе российского внешнего ведомства. Александр Сергеевич Пушкин, служивший под его началом, безусловно, оказался втянутым в гущу событий. В Кишинёве Александр Сергеевич сделал запись перевода турецких слов — они относятся не к крымско-татарскому, и не к гагаузскому языкам, а к южно-турецкой, османской цепочке наречий...
В части делопроизводства наместника Бессарабской области генерала Инзова стихотворец числился сверх состава сотрудников, оставаясь в подчинении у Каподистрии. Инзов поселил Пушкина в своём доме, поил, кормил, давал взаймы денег. Ему же он давал поручения по службе и делал выговоры за ссоры с людьми.
Новыми знакомыми Пушкина стали командир 16-го пехотного соединения М.Ф. Орлов и его подчинённые. Особенно сошёлся Александр Сергеевич с военными Генерального управления В.П. Горчаковым и А.Ф. Вельтманом. Пушкин познакомился также с начальником учреждения по съёмке плана местности полковником А.О. Корниловичем, военными Ф.Н. Лугининым, А.Н. Зубовым, В.Т. Кеком, А.П. Полторацким. С ними Александр Сергеевич был в самых близких отношениях. Но особенно он выделил среди них Вельтмана, сочинителя стихов и рассказов.
Самым любопытным из новых знакомых, с кем особенно сдружился Пушкин, стал подполковник Генерального управления И.П. Липранди. Даже через многие годы после смерти Липранди посчитали преждевременным открывать всю правду о настоящей деятельности Липранди. Она была открыта позже. Оказалось, что он был «военным историком и подполковником разведки» . В 1828 году (накануне войны с Турцией) его назначили начальником вновь учреждённой высшей заграничной охраны для наведения правопорядка. Назначение последовало по личному указанию Николая I. Получить столь высокую и ответственную должность мог только человек опытный, в преданности которого престолу не могло быть и капли сомнений, несмотря на связь с виднейшими из декабристов. Много неизвестных сведений унёс с собой Иван Петрович Липранди, но в хранилищах старых рукописей хранятся его труды о способах скрытной деятельности сотрудников спецслужб. Ведь на его счету немало успешных дел, в том числе и разоблачение петрашевцев... Таким был один из самых близких Кишинёвских товарищей Пушкина.
В начале 1821 года поднялось народное восстание в Валахии (область на юге Румынии между Карпатами и Дунаем), которое поднял Тудор Владимиреску. Восставшие объявили своей целью освобождение народа от ига местных бояр. Одновременно с этим усилилась деятельность греческих обществ на юге Греции, а на севере вспыхнуло восстание гетерии - закрытого общества, имеющего целью освобождение Греции от турецкого владычества . Греческие ревнители о благе отечества под руководством Александра Ипсиланти, переправившись с земли Бессарабии через Прут в Валахию, начали военные действия.
В это время подполковник П.И. Пестель (заговорщик-декабрист) был направлен начальником управления 2-й армии П.Д. Киселевым в Бессарабию для сбора сведений о греческом восстании, о его причинах и ходе. Итогом поездки «масона» Пестеля стал доклад, представленный царю, в котором Пестель, по словам Пушкина, «предал гетерию, представя её отраслью карбонаризма» - готовивших вооруженное восстание с целью уничтожения самовластья. Вследствие предательства Пестеля Россия не поддержала Ипсиланти, и восстание в балканских княжествах было проиграно.
До последних дней своей жизни Александр Сергеевич был разумно-последовательным сторонником единоличного правления царя потому, что знал (не только по сведениям из «Сафьяновой тетради») о закономерности движения России по кругам 78,5 лет. В то время шли 314-летние преобразования частного настроения в общественные (1763 - 2077) при самовластном частном правлении, длящемся закономерно 314 лет (1684 - 1998). Для сдерживания многочисленных восстаний народа от раздробления государства требовалась властная личность. Близость Пушкина к декабристам надумана. Встретившись с самым выдающимся членом Союза Благоденствия иллюминатом Пестелем, Пушкин (по свидетельству Липранди): «говорил, что он ему не нравится, и, несмотря на его ум, который он искал выказывать с философской склонностью, никогда бы с ним не смог сблизиться. Пушкин отнёсся отрицательно к Пестелю, находя, что властность Пестеля граничит с жестокостью» .
Не сошёлся близко Александр Сергеевич и с виднейшим деятелем «масонского» заговора на севере — поэтом Рылеевым. Стихи Рылеева «Думы» об отношениях людей и управлении ими в государстве, требующих коренных преобразований, Александр Сергеевич называл дрянью и шутливо говорил, что их название происходит от немецкого слова думм (дурак).
С 16.11.20 по 7.3.21 гг. Пушкин, якобы, по просьбе А.Л. Давыдова и по разрешению Инзова (а на самом деле исполняющего указ о свободном перемещении чиновника Коллегии иностранных дел для выполнения особо важных заданий), отсутствовал в Кишинёве, и за 16 недель посетил Каменку (два раза), Киев, Тульчин и Одессу. В Каменке Пушкин общался с председателем Каменской управы Южного общества декабристов В.Л. Давыдовым. С ними Александр Сергеевич бывал и в Киеве и Одессе. Таким образом, Пушкин был осведомлен о замыслах заговорщиков южного общества.
25.11.20 г. член Союза спасения, Союза благоденствия и Северного общества И.Д. Якушкин, записал о своём посещении Каменки: «Все вечера мы проводили на половине у Василья Львовича, и вечерние беседы наши для всех для нас были очень занимательны. Раевский, не принадлежа сам к Тайному обществу, но, подозревая его существование, смотрел с напряжённым любопытством на всё происходящее вокруг него. Он не верил, чтоб я случайно заехал в Каменку, и ему хотелось знать причину моего прибытия» .
И вот на третий день проходило там «заседание» под председательством Раевского. Присутствовали М.Ф. Орлов, В.Л. Давыдов, И.Д. Якушкин, К.А. Охотников, А.С. Пушкин, А.Л. Давыдов и А.Н. Раевский. Декабрист И.Д. Якушкин записал: «В последний вечер Орлов, В.Л. Давыдов, Охотников и я сговорились так действовать, чтобы сбить с толку Раевского насчёт того, принадлежим ли мы к Тайному обществу или нет… Пушкин (изнутри понимая их уловки и подыгрывая им — В.М.Л.) с жаром доказывал всю пользу, которую могло бы принести Тайное общество России.
Тут, испросив слово у президента, я старался доказать, что в России совершенно невозможно существование Тайного общества, которое могло бы быть хоть на сколько-нибудь полезно, (сведя всё к шутке — В.М.Л.). Другие также смеялись, кроме… Пушкина, который был очень взволнован; он перед этим уверился, что Тайное общество или существует, или тут же получит своё начало, и он будет его членом; но когда увидел, что из этого вышла только шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь"» Ведь хотели обмануть и Пушкина, а он понял, что с ним они не были открыты. Но как контрразведчик, войдя в образ, он был убедителен и естествен. При этом получил все данные об обществе.
2.2.21 г. в Киеве произошло знакомство 22-летнего Пушкина с 27-летней Собаньской К.А., сотрудником иностранного государства, которая была причастна к сыску «инакомыслящих». Встречались они и позднее в Одессе, и даже в Петербурге. Её постоянно сопровождал сожитель — граф Витт Иван Осипович. Он был основателем этого сыска за декабристами на юге, а летом 1826 г. — «наблюдения» за Пушкиным в селе Михайловском . Александр Сергеевич вместе с Каролиной Адамовной не раз посещал дом губернатора И.Я. Бухарина, где встречался с Ходкевичем, членом правления «Патриотического польского общества» .
А.С. Пушкин нарисовал
свой лик на рукописи
в январе 1826 г.
Судя по всему, Александр Сергеевич не просто так был знаком с разведчиком Липранди, и не просто так общался с Собаньской и Виттом. Кто кого переиграет, и кто больше выудит сведений о заговорщиках, самому же не раскрыть своей истинной деятельности на юге. Судя по воспоминаниям современников, Александр Сергеевич оказался на высоте.
4.3.21 г. — в Одессе, Каролина Собаньская, с которой Пушкин познакомился в Киеве, искала встречи с Пушкиным . В этот же самый день Александр Сергеевич написал стихотворение «Христос воскрес» . Судя по задору стихотворения, Пушкин, раскусив цель появления иностранного сотрудника, крупно обошёл Собаньску. Она в этот день получила (по признанию сотрудника МИД) лишь «поцелуй», и на следующий день получила то, «чем можно верного еврея от православных отличить» — то есть ничего.
Удивительны слова Пушкина из письма Н.С. Алексееву 26.12.30 г.: «Пребывание моё в Бессарабии доселе не оставило никаких следов, ни стихотворных, ни бытовых рассказов. Дай срок, надеюсь, что когда-нибудь ты увидишь, что ничто мною не забыто» . Пушкин так и не раскрыл того, что произошло в Бессарабии, как и то, чем он занимался на Кавказе . В «Опровержениях на критики», написанных в это время, выделялась мысль: «Шпионы подобны букве Ъ. Они нужны в некоторых только случаях, но и тут можно без них обойтись, а они привыкли повсюду соваться» . О таких «сотрудниках» он писал ещё: «неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие; я поворотился спиною, подумав, что он был потребован для доносов или объяснений» . И также закономерно — через 5 лет было написано снова о таких членах враждебных сил по отношению к власти — стихотворение «В еврейской хижине лампада».
В Одессе Александр Сергеевич ежедневно бывал на обедах у М.Ф. Орлова, где редко бывало менее 15 или 20 человек: два брата Липранди, К.А. Охотников, М.С. Гаевский, В.Ф. Раевский, несколько военных из свиты, П.С. Пущин, Д.Н. Бологовский. Там Александр Сергеевич познакомился и подружился с членом Союза благоденствия майором В.Ф. Раевским.
7.5.21 г. Александр Сергеевич писал А.И. Тургеневу: «В нашей Бесарабии во впечатлениях недостатку нет. Здесь такая каша, что хуже овсяного киселя». И тут же добавил, как уверенный в предположении, что за заслуги ему вот-вот должно прийти спасительное освобождение от порученного бремени: «Если получу я позволение возвратиться, то не говорите ничего никому, и я упаду, как снег на голову» .
Но, как было замечено ранее, Пушкин занимался на юге изучением настроения руководящего состава военных и «масонов» и составлял о них своё мнение. «Масоны», видимо, с опозданием осознали следствие «ссылки» стихотворца на юг. Но потом связали разгон лож с его вхождением в «масоны». Ведь созданная для втягивания Пушкина в «масонство» ложа «Овидий», в которую приняли Пушкина 4.5.21 г., так и не открылась. Пушкин именно в это время представлен пламенным творцом — «совершенства образцом», который в поэме (былине) «Евгений Онегин» гл.3-XI «жертвовал собой», чтобы «наказать порок»:
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.
Вступив в «масонскую» ложу «Овидий», Пушкин, жертвуя собой (ему впоследствии ставили в вину — «мило искажали» — его «масонство»), добьётся запрещения её («наказания порока») ровно через 32 недели 20.12.1821 г. от дня поступления в неё. И это Александр Сергеевич отразил в строках, отстоящих от вышеприведённых на 32х7 дней=224 строки. Проверьте.
Не все ли, русским языком
Владея слабо и с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык чужой
Не обратился ли в родной?
А ещё через 32 недели — 1.8.22 г. — указом царя было запрещено «масонство» повсеместно в России!!! Вот пример исполнения Законов Вселенной и подтверждение того, что именно Александр Сергеевич повлиял на закрытие всех «масонских» лож в России. Так был ли в таком случае Александр Сергеевич «масоном»? Отчего ныне существует ложа вольных каменщиков «Александр Пушкин»? Вечно работающий творческий ум Пушкина раньше многих его современников понял ложность «масонства» и вольтерьянства . Пушкин никогда не увлекался «масонством» (будучи в единственном числе высшим посвящённым в вечные знания, как истинный вольный строитель новой Руси), так как знал суть «масонства» — и скрытно от всех боролся с ним. Александр I этого не смог совершить открыто и ушёл не только от власти, но и из светской жизни — замаливать грехи в Сибирь. А вот с будущим царём Николаем I Александр Сергеевич станет соратником в борьбе против разрушителей государства.
Среди живших на юге «масонов» и заговорщиков Александр Сергеевич так и не нашёл по-настоящему ни единомышленника, ни друга. Чрезвычайно точно признание, написанное в 1821 году:
Всегда так будет и бывало,
Такой издревле белый свет:
Учёных много, умных мало,
Знакомых тьма, а друга нет .
Как и все мудрецы, он оставался одиноким и шёл своим особенным, неповторимым, единственно правильным путём.
21.8.21 г. Александр Сергеевич написал в Одессу С.И. Тургеневу, следующему проездом из Стамбула в Петербург. Среди прочего просил: «если есть надежда на войну, ради Христа, оставьте меня в Бессарабии» . Это знак того, что он еще не выполнил своего задания на юге.
28.5.22 г. в Кишинёве Пушкин написал свои замечательные «Заметки по русской истории XVIII века» , в которых он развивал взгляды, являющиеся опровержением взглядов «масонов» — будущих декабристов на отношения людей и управление ими в государстве. В то время, как одни из них считали необходимым ограничить правление царя конституцией , а левые хотели вообще уничтожить единовластие, и установить в России «народовластие» — Александр Сергеевич утверждал в этих заметках, что Россия чрезвычайно выиграла, поскольку все попытки высшего слоя общества, имеющего в XVIII веке исключительное право ограничить единовластие, потерпели неудачу (см. ниже выдержку из заметок ). По заметке можно судить, что Александр Сергеевич был осведомлён и не был безучастен к разворачивающимся событиям.
Пушкин с юга очень редко писал родственникам. Но вот письмо брату Льву от 21.7.22 г.: «...в службе ли ты? Пора, ей Богу пора. Ты меня в пример не бери — если упустишь время, после будешь тужить — в русской службе — должно непременно быть 26 лет полковником, если хочешь быть чем-нибудь когда-нибудь — следственно разочти; — тебе скажут: учись, служба не пропадёт. А я тебе говорю: служи — учение не пропадёт. Конечно, я не хочу, чтобы ты был такой же невежда, как В.И. Козлов, да ты и сам не захочешь. Чтение — вот лучшее учение — знаю, что теперь не то у тебя на уме, но всё к лучшему. Скажи мне — вырос ли ты? Я оставил тебя ребёнком, найду молодым человеком» .
Спустя месяцы Александр Пушкин поделился с братом своими наблюдениями и нравственными наставлениями: «Ты в том возрасте, когда следует подумать о выборе поприща жизни; я уже изложил тебе причины, по которым военная служба кажется мне предпочтительнее всякой другой. Во всяком случае, твоё поведение надолго определит твою общественную оценку и, быть может, твоё благополучие.
Тебе придётся иметь дело с людьми, которых ты ещё не знаешь. С самого начала думай о них всё самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибёшься. Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, ещё молодо; презирай их самым вежливым образом: это — средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоём в свет.
Будь холоден со всеми; запанибратство всегда вредит; особенно же остерегайся допускать её в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем. Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе. Никогда не принимай одолжений. Одолжение, чаще всего — предательство. — Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает...
Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства» . Эти советы могут помочь нам и ныне.
Пушкин говорил с братом только о его службе, так как были достаточно веские причины у Александра Сергеевича не упоминать о своих служебных делах. Хотя даже в этом письме он подчёркивал, что его советы опираются на его же опыт.
«Масонские» ложи были привлекательны для людей свободомыслящих и преследуемых чиновниками. Поэтому «масоны» усиленно старались удержать стихотворца в своих сетях. Но стихотворец наблюдал за всеми и знал, какое слово сказать слабому духом, чтобы отговорить его от ложных направлений мысли. Так он спас от будущих ссылок и казней около 40 заблуждающихся. Вместо списка заговорщиков начальству он негласно содействовал их выходу из южного общества. Это не входило в круг его обязанностей, но он поступал по совести, а не из-за страха нарушить предписания. В конце дела начальство не могло отчитаться перед Александром I о проделанной работе Пушкина, кроме отчёта Пушкина о слабости и неустройстве противников.
Об этом возвращении истины в мозги сорока заблуждающихся он и выразил уморительно в сказке «Царь Никита и сорок его дочерей» как возвращение сорока дочерям детородных частей на место. Вместо благодарности царь Александр I оценил деятельность Пушкина на Юге наподобие царя Никиты: заспиртованным огрызком мужского достоинства из кунсткамеры . Знак всем русским понятен — его он повторил также в насмешке «Христос воскрес, моя Реввека!» Такого непонимания Александр Сергеевич не мог стерпеть, и поэтому вскоре подаст в отставку. К тому же нужно было свободное время, так как через 5 лет после этого должна быть готова научная рукопись к 1829 г. — 30-летию Пророка .
В апреле 1822 г. Пушкин, получив позволение И.Н. Инзова, уехал в Одессу по делам службы. Эту поездку через месяц прервало назначение графа М.С. Воронцова губернатором Новороссии; в Одессу начали приезжать вновь назначенные к нему лица, наконец, и он сам явился. Пушкин возвратился в Кишинёв.
В мае А.И. Тургенев писал Вяземскому: «Граф Воронцов сделан Новороссийским и Бессарабским генерал-губернатором. Не знаю ещё, отойдёт ли к нему и бес арабский ».
Вяземский в ответном письме А.И. Тургеневу спрашивал: «Говорили ли вы Воронцову о Пушкине? Непременно надобно бы ему взять его к себе. Похлопочите, добрые люди! Тем более что Пушкин точно хочет остепениться, а скука и досада — плохие советники» .
1.6.22 г. А.И. Тургенев успокоил Вяземского: «Я говорил с Нессельроде и с графом Воронцовым о Пушкине. Он берёт его к себе от Инзова, и будет употреблять, чтобы спасти его нравственность, а выдающимся способностям даст досуг и силу развиться» . Но лишь с августа 1823 г. Пушкин переедет в Одессу к Воронцову.
С 30.6.22 г. начался следующий пятилетний круг противостояния русского Гения и европействующих судей словесности. В это время 40 просвещённых дворян, горящих свободой и верой в перемены к лучшему, невольно вошли в число возделывателей русского миропонимания, выраженного в произведениях Пушкина, и в долгих беседах.
Через год Александр Сергеевич переехал на службу к Воронцову в Одессу. Здесь расширился круг его знакомств. Работа, невидимая для окружения Воронцова, да и самого графа, продолжалась до тех пор, пока она требовалась. В библиотеке Воронцова писатель читал переписку Радищева с гр. А.Р. Воронцовым и замечания Екатерины II на «Путешествие» Радищева.
25.8.23 г. Александр Сергеевич написал брату письмо, в котором рассказал о встрече с гр. М.С. Воронцовым и о переезде на постоянное жительство в Одессу. Далее он просил передать отцу, что он не может обойтись без его денег, так как невозможно жить «на хлебах у Воронцова» .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в октябре 1823 г. на полях рукописи «Евгения Онегина».
23.10.23 г. Пушкин, накопив на Юге опыт наступления на врагов России, превратился в такую силу, что уже стало необходимым наступление и на своё начальство для возвращения в Петербург. Иначе, можно было бы, остановится в бездействии в ту пору, когда особенно благоприятны условия для такого наступления. Он осознавал опасность.
Возможный успех своего замысла он предвидел — и потому решил действовать. Зная, что все его письма просматривает служба наведения правопорядка, Александр Сергеевич в этот день настойчиво изложил в письме П.А. Вяземскому «опасные» мысли с целью возбуждения своего начальства: «Читая Шекспира и Библию, святый дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гёте и Шекспира. — Ты хочешь знать, что я делаю — пишу пёстрые песни романтической поэмы — и беру уроки чистого атеизма .
Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный атеист, которого я ещё встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать, что не может быть существа разумного, творца и правителя, мимоходом уничтожая слабые доказательства безсмертия души. Представление не столь утешительное, как обыкновенно думают, но к несчастию более всего правдоподобное» . Колесо завертелось — оставалось только ждать итог от воздействия письма. Мысли против веры в Бога преследовались.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в ноябре 1823 г. на бумаге.
В ноябре 1823 г. Пушкин, будучи в Каменке, был на одном из очередных заседаний Южного общества, на котором присутствовали В.Л. Давыдов и кн. С.Г. Волконский, а также будущие казнённые декабристы П.И. Пестель, С.И. Муравьев-Апостол и М.П. Бестужев-Рюмин. Речь шла о «необходимости введения конституционного порядка в России, посредством временного правления, ибо... испанцы сделали ошибку... в том... что они королю вверили введение... основного закона». С.И. Муравьев-Апостол при всяком случае, уговаривал «членов отбросить всякую медленность» .
И Муравьев его склоняя,
Исполнен дерзости и сил,
Минуты вспышки торопил .
Что же мог в то время противопоставить им Пушкин? Он понимал, что, владея многосторонним знанием и, общаясь с верхушкой заговора, он не опасался того, что эти связи могут нанести ему ущерб. Вредное влияние на него не могло быть оказано, даже если бы он и общался с самым низким и недоразвитым слоем. Для человека, ушедшего в своём развитии вперёд, необходима была деятельность, направленная на благо остальным людям. Во имя других людей он был настроен самоотверженно. Ему было доступно самое напряжённое и деятельное общение с людьми. Направляя людей, он выдвигал лучших из них и подавлял всё дурное в них, скорбя о ничтожных главарях. Человеку, который расходовал свою силу щедро, но с достоинством, навстречу шла удача. И небо непременно должно было помочь ему в этом .
В черновике письма от 1823 г. Пушкин выразил своё мнение: «Я не жестокий человек и не проповедник Корана, дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу» .
Естественно, восстание было подавлено. В результате разногласий с Александром I по внешнеполитическим вопросам Каподистрия был исключён из русской службы и покинул Россию. Липранди уволился сам. На юге России произошло преобразование вооружённых сил. Инзов оставил свою должность. У Коллегии иностранных дел из управления была изъята Бессарабия. В итоге, Александр Сергеевич оказался не у дел, порученных ему, но стал в подчинении у графа М.С. Воронцова.
В 1824 г. стихотворец воспринял поручение Воронцова по обследованию губерний, где «возродилась саранча», как оскорбление. Его, представителя тайного дела управления иностранными делами, использовали в качестве чиновника для исполнения обычных поручений. Однако «по совету Александра Раевского он отправился по поручению и, возвратясь дней через десять, подал донесение об исполнении порученного. Но в то же время, под диктовку того же друга, написал Воронцову французское письмо, в котором говорил, что ничего не сделал столь предосудительного, за что бы мог быть осуждён на каторжные работы, но что, впрочем, после сделанного из него употребления он, кажется, может вступить в права обыкновенных чиновников и, пользуясь ими, просить об увольнении от службы. Ему велено отвечать, что, как он состоит в ведомстве иностранных дел, то просьба его передана будет прямо его начальнику графу Нессельроде» .
Пушкин был в главном «употреблении», и не желал исполнять обязанности «обыкновенных чиновников». Подполковник Липранди, приезжавший к нему в Одессу, описал состояние удручённого, упавшего духом стихотворца.
В августе 1824 г. князь Воронцов написал графу Нессельроде и мягко попросил отправить Пушкина под опеку родителей. Однако мера эта была вызвана, скорее всего, письмом самого Пушкина Вяземскому от 23.10.23 г. Это письмо Вяземскому об атеизме, как и ожидал Гений, было перехвачено. Воронцов сожалел: «Мне жаль его, неужели не догадывался он, что за ним следят. Думаю, что с его стороны это была шутка, конечно, неуместная. Мне говорили, что Пушкина не один раз видели в церкви, и что он заказывал даже обедню. Рад, впрочем, что не моё письмо причина этой невзгоды… Мне кажется, что разврат, которому он здесь предавался, скользил, не затрагивая его хороших природных качеств...
Если бы он был развратником, то вряд ли удалось ему дойти до той поразительной тонкости и чуткости в мыслях и чувствах, которые находятся в некоторых из его произведений. Поэтому искренно желаю, чтобы вдали от шума он развил свою одарённость и избавился от подражаний неудавшемуся лорду...» Как ни старался Пушкин, а скрыть перед Воронцовым своего ума и нравственного образа жизни не удалось.
Но Александр Сергеевич сумел усыпить бдительность «масонов» до 1827 года, особенно, когда попал в нарочно созданную им же самим «ссылку» в Михайловском — после завершения дел на юге. Так закончился первый отрезок служения России в качестве чиновника государственного ведомства.
Когда в Михайловском Александра посетил его лицейский товарищ Иван Пущин, то был удивлён: «Пушкин сам не знал настоящим образом причины своего удаления в деревню; он приписывал удаление из Одессы козням графа Воронцова из ревности; думал даже, что тут могли действовать некоторые смелые его бумаги по службе, острые стихотворные насмешки на управление и неосторожные частные его разговоры о религиозном веровании. Мне показалось, что он вообще неохотно об этом говорил» . А в Михайловском он творил в тиши, без соглядатаев свой главный научный труд о кругах перемен в Обществе и Природе, — завет будущей Руси — и потому не появлялся в Петербурге. И они посчитали, что «прощение» его новым царём в 1826 г. было для видимости.
Остановимся ненадолго на промежуточной точке — 14.12.1825 г. — когда Пушкин, будучи в Михайловском, оказался не с декабристами. Соболевский позже «изъявил своё удивление Пушкину о том, что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому другому тайному обществу.
"Это всё-таки вследствие предсказания о белой голове, отвечал мне Пушкин, — Разве ты не знаешь, что филантропические и тайные высокообразованные общества, даже и самоё масонство, получило от Адама Вейсгаупта направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним? Weisskopf (белая голова — В.М.Л.), Weisshaupt (белая лошадь — В.М.Л.) — одно и то же…
А вот каковы бы были последствия моей поездки, — прибавлял Пушкин. — Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтоб не огласился слишком скоро мой приезд, и, следовательно, попал бы к Рылееву прямо на совещание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, я забыл бы о Вейсгаупте, попал бы с прочими на сенатскую площадь и не сидел бы теперь с вами, мои милые!"»
Соболевский писал в статье о том, как Александр Сергеевич удачно оправдался и представил своё отсутствие на Сенатской площади: «Итак, Пушкин приказывает готовить повозку, а слуге собираться с ним в Питер; сам же едет проститься с тригорскими соседками. Но вот, на пути в Тригорское, заяц перебегает через дорогу; на возвратном пути из Тригорского в Михайловское — ещё заяц! Пушкин в досаде приезжает домой; ему докладывают, что слуга, назначенный с ним ехать, заболел вдруг белою горячкой. Распоряжение поручается другому. Наконец повозка заложена, трогаются от подъезда. Глядь — в воротах встречается священник, который шёл проститься с отъезжающим барином. Всех этих встреч — не под силу суеверному Пушкину; он возвращается от ворот домой и остаётся у себя в деревне» . Но Александр Сергеевич писал ещё в 1822 году: «Напрасно почитают русских суеверными» . Но суть неучастия провидца в восстании декабристов ещё и в том, что ему надо было закончить свой труд и передать на Дон в 1829 г. Рисковать он не мог, ибо всегда был ответственен за судьбу России. Помимо этого, Александр Сергеевич не посмотрел ни на своих друзей-декабристов, ни на царя, понимая несвоевременность восстания.
Пушкин намекнул нам о своём неучастии в восстании декабристов: «Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. Гр. Нулин писан 13 и 14 дек. — Бывают странные сближения» — в ту ночь он показал в этом произведении, что графы и князья — его приятели-нули, которые не захотели понять его на юге, получат «пощечину» от царя Николая Павловича (Н.П.), как получил её граф Нулин от Натальи Павловны (тоже Н.П.). НУЛИН — пустая величина .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в январе 1826 г.
В Михайловском у Пушкина окончательно вызрело убеждение, что каждый образованный человек должен вдуматься в государственное и гражданское устройство общества, членом которого он является, и должен по мере возможностей неустанно способствовать его улучшению. Восстание декабристов и решительные действия Николая I по спасению России от неразумных потрясений восхитили Пушкина и побудили его написать письмо царю.
Сотрудник III Отделения С.И. Висковатов в феврале 1826 г. достаточно прозорливо докладывал М.Я. Фон-Фоку: «...Мысли и дух Пушкина безсмертны, его не станет в сём мире, но дух, им посеянный, навсегда останется, и последствия мыслей его непременно поздно или рано произведут желаемое действие» .
На вопрос Николая I — посылал ли Пущин Иван Пушкину письмо о готовящемся восстании — он заявил, что «общеизвестно, что Пушкин был всегда противником тайных обществ и заговоров. Не говорил ли он о первых, что они крысоловки, а о последних, что они похожи на те скороспелые плоды, которые выращиваются в теплицах и которые губят дерево, поглощая его соки?»
Другой сотрудник при графе Витте А.К. Бошняк после выявления мнения о дворянине Пушкине жителей в округе в июле 1826 г., доносил: «Целью моего направления в Псковскую губернию было сколь возможно тайное и обстоятельное исследование поведения известного стихотворца Пушкина, подозреваемого в поступках, клонящихся к вольности крестьян... На ярмарке Святогорского Успенского монастыря Пушкин был в рубашке, подпоясанной розовой ленточкой, в соломенной широкополой шляпе и с железною палкою в руке» . Но выводы «исследования» были благожелательными. После встречи Пушкина с Николаем I на земле московского Кремля в Чудовом монастыре появилась надежда на единодушие в обществе.
Николай I увидел в Пушкине человека, близкого себе по духу. После этой встречи он сказал Блудову: «"Знаешь, что я нынче долго говорил с умнейшим человеком в России?" На вопросительное недоумение Блудова Николай Павлович назвал Пушкина» .
Такова была оценка царём не просто самобытного русского стихотворца, но государственного деятеля. Из чиновника, тысячи которых служили в различных учреждениях России, вырос общественный деятель всенародного значения, верная опора русского правителя. Откровенная беседа двух соратников, двух великих людей России была необходимой и для Пушкина.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в октябре 1827 г. на листе с другим ликом в Москве
Простая Россия понимала, что единовластный царь независим от своего окружения. В силу этой своей свободы и православного исповедания он являлся самым надёжным защитником народа от помещичьего произвола. Во всей прошлой жизни Руси не было народных восстаний против единовластия, и даже выступления Пугачёва и Разина проходили под призывами от имени царя, в защиту единовластия.
Впервые после 7-летнего отсутствия в столице, Александр Сергеевич вернулся в Петербург 23.5.27 г., подтверждая рассчитанную ранее веху матрицы (27.05.1827). Для чего он приезжал в Петербург? Для того чтобы проявилось его воздействие на общественное мнение на последующие 10 лет. В Петербурге его, буквально, носили на руках.
Царь стал его ценителем: одобрял или запрещал к печати рукописи. А Александр Сергеевич стал его негласным советником — встречаясь с царём достаточно часто, скрытно, минуя службу «безопасности».
Знаменитый польский стихотворец А. Мицкевич писал о Пушкине: «Когда говорил он о властном правлении внешнем и отечественном, можно было думать, что слушаешь человека, заматеревшего в государственных делах и пропитанного ежедневным чтением парламентарных прений» .
Стоило только ему, как Илье Муромцу через 5 лет «сидения на печи», встать и показать свою мощь, так злобные недруги России зашевелились. Итак, 27.05.27 г. — расчётная отметка очень важная в судьбе Пушкина началось крупное мероприятие сотрудников иностранных спецслужб по уничтожению духовного влияния Пушкина на образованное общество России. Рост духовного влияния Пушкина весьма заботило ушедшее в подполье «масонство», ибо над ним «нависала вполне деловая угроза, оно теряло своё влияние на русское общество, здоровая народность Пушкина вливалась благодетельной струёй в нездоровую, заражённую либерализмом и космополитизмом общественную обстановку решение убрать, устранить Пушкина стало первоочередной задачей "масонства"» . Главными исполнителями были граф Нессельроде и граф Бенкендорф. Уже через месяц Пушкина они заставят давать показания по делу об «Андрее Шенье».
Во время духовного и нравственного возвышения Пушкина, замеченного Николаем I, обострилась борьба у престола, борьба за влияние на царя. Подобная борьба в свите первого лица государства всегда сопровождается клеветой и скрытыми действиями для достижения неблаговидных целей. В письме от 1.9.28 г. Александр Сергеевич сообщал П. Вяземскому: «Алексей Полторацкий сболтнул в Твери, что я шпион, получаю за то 2500 в месяц… и ко мне уже являются троюродные братцы за местами и милостями царскими» .
Дворянчики отечественного и иноземного происхождения, кружащие вблизи престола, были главными врагами единовластия. Из их среды выходили заговорщики всех мастей, разрушители власти и всего. Российская знать желала по европейскому примеру сделать царя послушной игрушкой в своих руках.
Силой своей природной сверхчувствительной проницательности и своего выдающегося ума Пушкин постигал прошлое и грядущее, и находил верное решение в самых сложных вопросах. Ум Пушкина безошибочно различал верный путь там, где остальные только безпомощно топтались на месте или шли по неверному пути.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик Пророка в 1829 г. на отдельном листе, вклеенном в альбом Ушаковой.
Гоголь указывал, что Пушкин «русский весь с головы до ног: все черты нашей природы в нём отозвались, и всё окинуто иногда одним словом, одним чутко найденным и метко выбранным прилагательным именем» .
Когда при дворе появился Пушкин, о котором так высоко отозвался царь, началось самое главное дело жизни Геккерна, разрушителя устоев государства — у него появилась возможность перейти к новой ступеньке служебной лестницы, и удержаться на ней. Нидерландский посланник при русском дворе Луи Геккерн жил для всех обычно, делово. Его окружением уже давно были молодые военные, через которых он действовал. Однако при распутном образе жизни ему легче было проникать через молодёжь к влиятельным особам, через них он нашёл способ вести дела более действенно. Геккерн содействовал работе Булгарина в III Отделении у Бенкендорфа, а также знакомству Пушкина с Булгариным в мае 1827 г.
Геккерн заметил, что Александр Сергеевич стал собирать умственную, духовную часть общества. И в своих донесениях тем, кто его послал в Россию, с тревогой сообщал о росте влияния Пушкина. Современные исследования хранилищ старых бумаг вюртембергского и австрийского министерств иностранных дел обнаружили скрытные депеши послов этих государств. В них «Пушкин представал как видный дипломат, имеющий власть деятель, преданный глава русской партии, противостоящий иноземцам, стеной отгородивших Николая I от русского общества. Бумаги свидетельствовали: Пушкин пытался сломать эту стену, что и явилось причиной его убийства» .
Геккерн узнал, что Александр Сергеевич часто бывал на казачьем подворье — к чему бы это? Он не мог знать, но именно тогда Александр Сергеевич задумал свою поездку на Дон со своей научной рукописью. Только он, как хороший заговорщик, показывал несколько ложных направлений пути: поехал, будто в Тифлис, но незаметно — к казакам на Дон.
Дело всё в том, что в июне 1827 г. герой Отечественной войны 1812 г. Д.Е. Кутейников был в Петербурге и «Высочайше определён наказным Атаманом Войска Донского» . Именно в это время Пушкин встретился с генералом Кутейниковым в Казачьем подворье в ставке наказного атамана . Возможно, тогда они договорились о будущем особом хранении научной рукописи Пушкина — самого главного труда его жизни, выполненного во имя будущего Руси.
29.6.27 г. Александр Сергеевич был вызван в петербургскую службу охраны и наведения правопорядка, якобы, только по поводу его «А. Шенье», где давал объяснения. Ход развития по этому делу продолжался 2 года. На самом деле, его посещение казачьего подворья возбуждало внимание охранки.
Но главную ошибку «масоны» совершили в 1829 г. Уж так запутал их бывший контрразведчик, что они не знали: поедет ли он вообще в Тифлис. С февраля по май подорожная была в кармане Пушкина, а он, по их мнению, метался между Москвой, Петербургом и Малинниками, пил, играл в карты, делал предложения всем невестам, делился с собеседниками сальными, яркими рассказами. Ещё за месяц до выезда Пушкина из Москвы А.Н. Мордвинов (помощник графа Бенкендорфа, служа посредником в его сношениях с Пушкиным по изданию произведений) уведомлял Бенкендорфа, как бы пытаясь оправдать эту поездку: «Господин поэт столь же опасен для государства, как неочиненное перо. Ни он не затеет ничего в своей ветреной голове, ни его не возьмёт никто в свои затеи. Это верно! Предоставьте ему слоняться по свету, искать девиц, поэтических вдохновений и игры… Можно сильно утверждать, что это путешествие (на Кавказ) устроено игроками, у коих он в тисках …и как он из тех людей, у которых 7 пятниц на неделе, то может быть или вовсе останется в Москве или прикатит сюда назад (в столицу — В.М.Л.)» . И вот, когда на стихотворца махнули рукой, и он получил неопределённый ответ при сватовстве к Наталье Гончаровой, он в ночь с 1 на 2 мая скрылся с глаз.
Куда исчез Пушкин, только что мелькавший перед глазами охранки III Отделения? Ищи ветра в поле. А он старыми дорогами без почтовых лошадей добрался сначала до Аксая, а затем ночью верхом на лошади — до Новочеркасска. Там он встретился с наказным атаманом и передал ему свою рукопись на 150-летнее хранение.
Сам стихотворец причины, в силу которых он оказался в действующих войсках, обещал объяснить в предисловии к путевым заметкам «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года», увидевшим свет через шесть лет после возвращения его из Закавказья.
Но даже в 1836 г., готовя к печати «Путешествия», Александр Сергеевич решил оставить всё без подробностей и ограничился туманным пояснением, почему появились в печати записки. Писать ложь Александр Сергеевич не хотел, а правду о передаче на Дон рукописи, написанной скрытным способом, в 1829 г. нельзя было разглашать. В предисловии к заметкам сказано, что «Человек, не имеющий нужды в покровительстве сильных, дорожит их радушием и гостеприимством, ибо иного от них не может и требовать. Обвинение в неблагодарности не должно быть оставлено без возражения, как ничтожный разбор или печатная брань. Вот почему решился я напечатать это предисловие и выдать свои путевые записки как всё, что мною было написано о походе 1829 года» . В этом высказывании он тоже промолчал, какой поход он имел в виду.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в 1829 г. на отдельном листе в виде казака на коне, в бурке и с пикой-пером.
Ведь, война с Турцией началась в 1828 г., а поход Пушкина на Дон к казакам был в 1829 г. Именно его поход был главной целью, а жизнь среди военных в Арзруме — было прикрытием главного дела — передачи своего труда, в котором были изложены Законы кругооборотов всего сущего во Вселенной.
Современники Пушкина не узнали о том, что признанные «Записки» было не всё, что было с ним на самом деле. Это стало известно лишь через полтора столетия.
Хотя Пушкин при обнародовании в печати «Путешествий» ушёл от ответа на вопрос, почему он оказался в столице Донского казачества — в стороне от пути на юг через Аксай. «В Новочеркасске нашёл я графа Мусина-Пушкина, ехавшего также в Тифлис, и мы согласились путешествовать вместе» . После возвращения из путешествия Александр Сергеевич получил нагоняй от графа Бенкендорфа: «Государь, узнав по гласным известиям, что вы, милостивый государь, странствовали за Кавказом, и посещали Арзрум, высочайше повелеть мне изволил спросить вас, по чьему позволению предприняли вы сие путешествие. Я же со своей стороны покорнейше прошу вас уведомить меня, по каким причинам не изволили вы сдержать данного мне слова и отправились в закавказские страны, не предуведомив меня о намерении вашем сделать сие путешествие» .
Александр Сергеевич оправдывался после поездки на юг: «Я чувствую, насколько положение моё было ложно и поведение — легкомысленно. Мысль, что это можно приписать другим поводам, была бы для меня невыносима. Я предпочитаю подвергнуться самой строгой немилости, чем показаться неблагодарным в глазах того, кому я обязан всем, для кого готов пожертвовать своим существованием, и это не пустое выражение» .
Как легко заметить — в этом письме нет полной искренности, но есть и правда — «это можно приписать другим поводам». Поводом поездки была передача на хранение научной рукописи, а не армейские приятели. Но мысль Пушкина о догадке властей об истинной причине его поездки на юг — «мысль была бы невыносима». Но он жертвовал всем ради русского народа, «кому он обязан всем», и кому оставил на века свой труд. Только после оповещения в 1989 г. в ежемесячнике «МиГ» сообщения об этом последнего хранителя пушкинской рукописи, И.М. Рыбкина, мы узнали правду.
Александр Сергеевич лишь для нас, имеющих сведения о поездке, заметил в письме Вяземскому: «Между тем принуждён был бежать из Мекки в Медину, мой Коран пошёл по рукам — и доныне правоверные ожидают его» .
Он милосерд: он Магомету
Открыл сияющий Коран,
Да притечём и мы ко свету,
И да падёт с очей туман .
Бегство «из Мекки в Медину» пророка Магомета было по 40-му меридиану. Мекка и Медина находятся на одном меридиане с Москвой, Новочеркасском и Арзрумом. Причём столица донского казачества Новочеркасск (куда повёз Пушкин «свой Коран»-Завет) лежит посреди пути из Москвы в Арзрум, а сам Арзрум — посреди между Москвой и Меккой. Поэтому «бегство» пророка Александра из Москвы в Арзрум было иносказательным — как и известное бегство пророка Магомета.
Только после передачи своей папки с рукописью он поехал в Тифлис, где его «не узнавали», его, словно подменили: не пил, был степенен, занимателен как собеседник, без острот. О том, что с ним произошло, он открылся в стихотворении «Труд»: «подвиг свершив, окончен мой труд многолетний» .
Подвигом была передача рукописи — «труда многолетнего», в основном ночного, основанного на вечных знаниях ведизма, полученных от святого старца в 1812 г. Эти-то знания и переложил на старо-французский язык стихотворец, обогатив учение своими наблюдениями и пророчествами.
Помимо всего, Александр Сергеевич оставил записку о езидах . В многостраничной «Заметке о секте езидов», которая была дана в приложении к «Путешествию», подробно описывались обычаи и предания, верования, особенности душевного склада горского народа, делался вывод о них, как о союзниках в борьбе России за Кавказ: «Я старался узнать от язида правду об их вероисповедании. На мои вопросы отвечал он, что молва будто бы язиды поклоняются сатане, есть пустая басня; что они веруют в единого Бога; что по их закону проклинать дьявола, правда, почитается неприличным и неблагородным, ибо он теперь несчастлив, но со временем может быть прощён, ибо нельзя положить пределов милосердию Аллаха. Это объяснение меня успокоило. Я очень рад был за язидов, что они сатане не поклоняются: и заблуждения их показались мне уже гораздо простительнее» . Речь в статье шла о курдах, судьба которых сегодня небезразлична России. Насколько всё же Александр Сергеевич был прозорлив в своём внимании к самым важным своеобразиям отношений! Постепенно рушилась, воздвигаемая светской чернью, стена между правителем российским и властителем царства российского искусства. Они сближались в своём стремлении быть полезными Отечеству!
11.8.29 г. — на Кавказских минеральных водах с Пушкиным встретился городничий Дуров. Пущин Михаил вспоминал отличное от истины изложение, созданное самим Пушкиным: «Из Новочеркасска Пушкин мне писал, что Дуров оказался мошенник, выиграл у него пять тысяч рублей, которые Пушкин достал у наказного атамана, и, заплативши Дурову, в Новочеркасске, с ним разъехался, поскакал один в Москву и, вероятно, с Дуровым никогда более не встретится» . Так Пушкин письмом о 5 тысячах рублей, полученных им от Кутейникова, отвёл все подозрения А.Х. Бенкендорфа о таинственности и важности «проступка», заключающегося в самовольной и внезапной поездке на юг. Такую сумму, если бы Александр Сергеевич занял, надо было бы отдавать. Как-то пушкиноведы обошли эту загадочную быль.
Но, чтобы мы не гадали, как было дело, сам Александр Сергеевич написал: «Дуров — брат той Дуровой, которая в 1807 году вошла в военную службу, заслужила георгиевский крест и теперь издаёт свои записки. Брат в своём роде не уступает в странности сестре. Я познакомился с ним на Кавказе, в 1829 г., возвращаясь из Арзрума. Он лечился от какой-то удивительной болезни, вроде каталепсии , и играл с утра до ночи в карты. Наконец он проигрался, и я довёз его до Москвы в моей коляске» . В этом он признался не в «Путешествии в Арзрум», а в «Table Talk», так как при жизни не хотел обнародовать правду.
«Но иметь дело с казачеством, не будучи казаком, было против правил. И Пушкин в том же 1829 году вступает в сословие Донского казачества Таганрогского округа, самого крупного казачьего округа того времени — с сентября 1829 г. Пушкин стал ещё и казаком. Об этом в донском хранении осталась грамота. Значит, в 5000 рублей золотом казачество могло скромно оценить многолетний труд.
Да, совсем другим вернулся в Москву, а затем и в столицу Пушкин. Нагоняй от Бенкендорфа за поездку без спроса в войсковые части, ведущие боевые действия в Турции, нам понятен — тот злился потому, что 2 недели не мог знать местопребывание Пушкина и о его возможных встречах. Он чуял, что это не просто так. Александр Сергеевич всегда был на виду и вдруг исчез. Об истинных причинах поездки Пушкина на Кавказ никто ничего толком так и не узнал — остались лишь предположения да слухи. А царь простил... Сделал это быстро и безоговорочно, даже не пожурил, словно узнал что-то. Вот почему до сих пор «масоны» мстят Гению. Да после драки кулаками не машут. Пушкинская рукопись, хранившаяся на Дону, известна тем, кто её изучает и проверяет. Благодаря этим знаниям можно быть уверенными, что его Закон кругооборотов всего сущего во Вселенной вскоре начнёт менять всю жизнь России.
Пушкин в записке Бенкендорфу от 17.7.1830 г. писал: «10 лет тому назад писательством занималось у нас весьма малое число любителей. Оно не было ещё отраслью промышленности…
Человек, имевший важное влияние на русское просвещение, посвятивший жизнь единственно на учёные труды , первый показал опыт торговых оборотов печатных произведений. Он и тут (как и во всём) был исключением из всего, что мы привыкли видеть у себя.
…В последнее 5-летие (1820-1825 гг. — В.М.Л.) царствования покойного государя, я имел на всё сословие писателей гораздо более влияния, чем министерство, несмотря на неизмеримое неравенство средств» . Так Пушкин утёр нос всем?!
Следующая веха (22.4.1832 г.) показала скрытую от глаз работу английской спецслужбы против влияния Пушкина в России: начался поиск и подготовка своего сотрудника-убийцы в Европе. Таким сотрудником стал Дантес .
По свидетельству Жуковского, Пушкину были знакомы все члены посольства. Враги России вступили в решающую четверть оборота дел — воплощения замысла: внедрение сотрудника спецслужб Европы в Россию для враждебных действий против Пушкина. Кроме этого, началось усиленное воздействие на сестёр Гончаровых с целью объединения их под одной крышей с Пушкиными и, тем самым, возможностью опорочить чиновника МИД и члена Российской Академии наук.
«Вдохновители гнусного действия против Пушкина были граф и графиня Нессельроде, которые были связаны с главным палачом поэта Бенкендорфом. Граф Карл Васильевич Нессельроде, ближайший и интимнейший друг жида Геккерна, был немцем, ненавистником русских, человеком ограниченного ума, но ловким вершителем козней, которого в России назвали "австрийским министром иностранных дел"…
Лик Натальи Николаевны Пушкиной
работы А.П. Брюллова в 1831-1832 гг.
Графиня Нессельроде обладала влиятельностью в свете и при дворе. Она была представительницей космополитического , олигархического ареопага , который свои заседания имел в СенЖерменском предместье Парижа, в гостиной княгини Меттерних в Вене и гостиной графини Нессельроде в доме Министерства иностранных дел в Петербурге. Она ненавидела Пушкина, и он платил ей тем же…»
Геккерн накапливал силы и собирал сведения о личных качествах Пушкина, не встречаясь с ним . О других их встречах в посольских и великосветских кругах Петербурга сведений нет. По-видимому, они мало общались, да и Геккерн часто отлучался за границу для получения с глазу на глаз наставлений и заданий упомянутого «ареопага».
Пушкин, зная законы Природы и Общества, помогал управлять настроением и миропониманием общества, писал А.Х. Бенкендорфу 20.7.31 г.: «В России повремённые издания не суть представители различных политических партий (которых у нас не существует) и правительству нет надобности иметь свой государственный ежемесячник; но, тем не менее, общее мнение имеет нужду быть управляемо» . По-видимому, Александр Сергеевич этот вопрос обсудил с Николаем I.
Александр Сергеевич в эти годы был не просто чиновником. Он был главным выразителем того образа правления, которое проводил в России Николай I. Пушкин приблизился к царю столь близко, что нельзя уже считать его одним из придворной свиты. Он стал частым гостем в семье царя, сделался подобно Карамзину бытописателем России, ему поручали исследования самых сложных времён недавнего русского прошлого («преобразования Петра I — революционера на троне», Пугачёвский бунт). Но за 6 лет он не выдал «Истории Петра I», потому, что выводы о преобразованиях Петра I не совпадали бы с представлением верхушки правительства.
С рождением дочери Марии 19.5.32 г. Александр Сергеевич стал отцом. И ему надо было побезпокоиться о семье.
27.5.32 г. Александр Сергеевич писал Бенкендорфу: «Моё положение может обезпечить писательское предприятие, о разрешении которого я ходатайствую, а именно: стать во главе повремённого издания, о которой господин Жуковский, как он мне сказал, говорил с вами. Для восстановления равновесия в словесности, нам необходим ежемесячник, коего средства могли бы ровняться средствам Северной Пчелы; то есть, дневник, в коем бы печатались широкие правительственные и заграничные новости» .
3.6.32 г. — Вяземский сообщил жене, что «Пушкин просил позволения издавать вестник, и позволение последовало с некоторыми ограничениями. Ему может это доставить доход порядочный, если подорвёт он Северную Пчелу...»
14.6.32 г. — помощник первого министра граф Нессельроде, поддерживая игру по унижению достоинства Пушкина в обществе и затягивая время (уже год), просил Бенкендорфа «почтить его уведомлением, в каком количестве прилично бы было определить жалованье Пушкину» — в качестве бытописателя в МИД, да к тому же члена Российской академии наук.
В рапорте графа Нессельроде Николаю I от 4.7.32 г. сказано: «Г.-н. Бенкендорф объявил мне высочайшее повеление о назначении из государственного Казначейства жалованья титулярному советнику Пушкину. По мнению господина Бенкендорфа, в жалованье Пушкину можно было бы положить 5.000 руб. в год. Я осмеливаюсь испрашивать по сему высочайшего повеления Вашего Императорского Величества».
На рапорте написано: «Высочайше повелено требовать из государственного казначейства с 14 ноября 1831 года по 5.000 руб. в год на известное его императорскому величеству употребление, по третям года, и выдавать сии деньги титулярному советнику Пушкину» .
Накануне расчётной вехи 14.7.1833 г. у Пушкина родился сын Александр. Вскоре в Петербург будет заслан Дантес. Пророк видел приближение смерти и о его состоянии есть запись писателя Фридриха Титца: «Это было в начале июля 1833 г., в одну из тех очаровательных ночей, какие только можно видеть на дальнем Севере. Я с моим приятелем, гулял по островам. Уже прошла полночь. В недальном расстоянии от нас, то медленно, то, ускоряя шаги, прогуливался среднего роста, стройный человек. Походка его была небрежна, иногда он поднимал правую руку высоко вверх, как пламенный искусный чтец. Казалось, что незнакомец разговаривал сам с собою. Порою слова его переходили в тихое пение какой-то из трогательных народных песен….
(После представления и знакомства) …поэт и мой спутник начали между собой оживлённый разговор по-французски. Тоска и разобщённость со светом были заметны в речах Пушкина и не казались мне пустым представлением.
— "Я не могу более работать", — отвечал он на вопрос: не увидим ли мы вскоре новое его произведение?
— "Здесь бы я хотел построить себе хижину и сделаться отшельником", — прибавил он с улыбкою.
Товарищ мой старался навести его на более деловой разговор; но он постоянно от того отклонялся.
— "Там вечерняя заря, малое пространство ночи, а там уж заря утренняя, — сказал мой друг. — Смерть, мрак гроба и пробуждение к прекраснейшему дню!"
Пушкин улыбнулся.
— "Оставьте это, мой милый! Когда мне было 22 года, знал и я такие возвышенные миги; но в них ничего нет действительного. Утренняя заря! Пробуждение! Мечты, только одни мечты! С тех пор я не знаю спокойных ночей!" и, сказав нам короткое "Bon soir, messieurs!" , исчез в зелёной темноте леса» .
Да, после такого разговора слух об этой встрече разлетелся по Санкт-Петербургу. Пастырь в глазах современников сразу потерял силу. Но «наши врали-журналисты, противники общего мнения в словесности, успели утвердить в толпе своих прихожан мысль, что Пушкин упал. А Пушкин только что созрел как художник, и всё шёл в гору как человек, и стихосложение мужало с ним вместе — сообщал Жуковский И.И. Дмитриеву после похорон — Разбор бумаг Пушкина мною закончен. Найдены два полные, прекрасные произведения в стихах: "Медный всадник" и "Каменный гость". Они будут напечатаны в "Современнике". Нашлось несколько начатых стихов и мелких отрывков. Так же много начато повестей и собраны исходные данные для истории Петра Великого. Всё это будет издано» .
В 30х годах сторонники русского народного направления и прозападного следования ещё исповедовали почти одни и те же идеи, утверждавшие повторяемость и чередование «призваний» каждого крупного народа и особое место Руси в ходе всемирной смены поколений. Разлад в русском образованном обществе из-за разных целей и путей развития общества накануне путча декабристов в 1825 г. потерял свою остроту после казни возмутителей разума в июле 1826 года. В это время Александр Сергеевич приложил немало усилий, чтобы проявилось понятие о противоположности России и Европы, а значит и различия их путей для достижения своих целей. Выразители противоположных России влечений посчитали, что этому пора было положить конец. Однако при жизни Пушкина это не удавалось. Все 10 лет (с конца 1826 по начало 1837 г.) деятельного, непосредственного присутствия Пушкина в свете, и его влияния на внешнее правление, проводимое Николаем I, в России наблюдалось духовное единство общества.
Наконец, 10.8.33 г. Луи Геккерна, вызванного спецслужбами, якобы, для проведения отпуска в Европе, познакомили с Жоржем Дантесом для совместной подрывной деятельности против А.С. Пушкина, а если понадобится, то и лишения жизни. Жорж Дантес не только всю жизнь был ярым католиком , но и происходил из среды, близкой к обществу иезуитов . Иезуитом был и покровитель Дантеса нидерландский посол Луи Геккерн.
С сентября 1833 г. Пушкин собирал сведения о Пугачёве в Оренбургской губернии. Чувствовал Александр Сергеевич вдали от дома, что «…слава о красоте Натали достигла» даже английской спецслужбы, которая решила использовать эту данность против Пушкина, послав для исполнения задания соблазнительную личность. Из-за границы в Петербург прибыли Дантес и Геккерн. Дантес имел представительские письма к влиятельным лицам России. С первых же дней они посещали влиятельных особ и вели переговоры о поступлении Дантеса на службу к царю. Жорж Дантес не знал ни слова по-русски, презирал наш язык и не думал его изучать. Однако стать кавалергардом в русских вооружённых силах, не зная ни слова по-русски, было всё-таки сложно. Конечно, отзывы о нём Вильгельма Прусского позволяли преодолевать любые должностные препятствия. Царица Александра Федоровна, покровительница конного полка царской стражи, милостиво предоставила молодому французу 90 тысяч рублей для снаряжения и пошива военных нарядов. Уже через два года Дантес был произведён в лейтенанты и получил разрешение служить в охране русского царя, сохраняя при этом французское подданство . Противник же его — Пушкин лишь посмертно получил 143 тысячи рублей от Николая I на покрытие долгов. Сумма по тем временам внушительная: при жалованье Пушкина в МИД 5 тысяч рублей в год.
26.1.34 г. — ровно за 3 года (день в день) до отправления последнего письма Геккерну, ставшего вызовом Дантесу, Пушкин написал стихотворение, как подтверждение своего видения о появлении убийцы-Иуды:
Чудный сон мне Бог послал —
С длинной белой бородою
В белой ризе предо мною
Старец светлый предстоял
И меня благословлял.
Он сказал мне: «Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен
Будешь царствия небес.
И возникнешь пред очес
Бога Вышнего на троне.
Для тебя святой венец
Уж готовит ангел смерти…
Ныне грешник, обещанный
О котором предвещанье,
Слышал ты уже давно,
Придет…
…………………………….
Да-а… Творец! тяжёла доля,
Но, Твоя да будет воля —
Не моя. — Кто там идёт?..
Но Александр Сергеевич, закончив стихотворение, в этот же день записал в дневнике о том, кто именно идёт ныне взамен Иуды: «Барон д'Антес и маркиз де Пина, два шуана будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет» .
Это удивило Н.М. Лонгинова: «У Пушкина была книга, в которую он записывал наскоро случаи из жизни, разные заметки о городских новостях и пр. Многие были, без сомнения, поражены странною случайностью …в книге этой записано Пушкиным: "Сегодня приехали сюда два француза". Подобных заметок там не встречается и непонятно, как пришло в мысль Пушкину записать подобную не важную новость. По странной случайности, внимание его обратилось за несколько лет до поединка на прибытие в Петербург приехавших туда вместе, двух иностранцев, из которых один был второстепенный чиновник посольства, а другой безвестный искатель удачи, и из которых одному суждено было убить его…»
Будучи в 1829 г. в Арзруме Пушкин встретился с писателем Н.В. Сушковым, который оставил нам воспоминания о подобном пророческом даре Пушкина: «Верь, не верь предчувствиям, а Пушкин задолго предузнал свой конец... разговаривая с приятелями в небольшом кружке, он имел привычку чертить на бумаге пером или карандашом... Так, на Кавказе он начертил на лоскуте бумаги двух поединщиков: один стреляет из пистолета — другой падает раненый; под этой печальной картинкой... подписал: "Смерть Пушкина!.. Г(еккерн). Д(антес)"». Этот рисунок, изображавший «двух поединщиков», с надписью рукой Пушкина «Смерть Пушкина», захватил с собой известный городничий Дуров В.А. и позже показывал другим . Заметьте, что первые буквы имён своих убийц он знал заранее, и это было за 7,5 лет до убийства. 1.2.1837 г. Н.В. Сушков был у гроба Пушкина.
Рисунок чаепития на рукописи «Гробовщика», выполненный А.С. Пушкиным в Болдино в сентябре 1830г. г.
Кроме этого, профессор В.А. Чудинов впервые прочёл признание Пушкина, исполненное на рисунке чаепития к «Гробовщику» руницей: «Год роковой, 37 лет — год моего ухода. Это — на роду написано» .
Постоянные думы о возможных промахах неопытной в светской жизни жены мешали ему сосредоточиться над работой. Потому он, видимо, решил лишиться камер-юнкерского звания, чтобы этим избавиться от разорительных танцевальных вечеров, а самому в тиши деревни продолжать творить, временами посещая хранилища старинных бумаг в Петербурге. Далее Пушкину намекнули, что в случае отставки ему откажут работать в хранилищах. В связи с этим пришлось вернуться к исполнению своих обязанностей в Министерстве иностранных дел. Тем самым, он принёс себя в жертву для продолжения работы над Историей Петра и Пугачёва.
Пушкин как потомок древнего дворянского рода беседовал со многими из родственников царя на самые щепетильные правительственные темы. В одном из разговоров о дворянстве 19.12.34 г. с младшим братом Николая I — Великим князем Михаилом Павловичем, Александр Сергеевич говорил, что необходимо замкнутое и по-хозяйски крепкое дворянское сословие, что, разорённое старинное дворянство с его просвещением, с ненавистью к знати, с его притязаниями на власть и богатство, представляет такой страшный ураган мятежей, какой нет и в Европе. Александр Сергеевич заметил ему: «Кто был на площади 14 декабря? Одни дворяне, сколько же их будет при первом новом возмущении ? Не знаю, а, кажется, много. (Между прочим, он сказал Великому князю) — Вы настоящий представитель вашего семейства: все Романовы преобразователи и нивелировщики.
Великий князь иронизировал : — Спасибо! Так ты меня жалуешь в якобинцы ! Благодарю. Вот оценка, которой мне недоставало.
Разговор обратился к воспитанию, любимому предмету его высочества. Я успел высказать ему многое. Дай Бог, чтобы слова мои произвели хоть каплю добра!»
Влияние Пушкина всё более возрастало — Николай I часто встречался с ним, и это сразу становилось известно «хозяину» Геккерна. Английская разведка советовала ему быть стойким, исходя из поставленной задачи. Геккерн продолжал наблюдать за верностью действий Дантеса по отношению к Наталье Пушкиной.
Возможно, что и Полетику Идалию Геккерн решил использовать в этих целях. Сохранились свидетельства современников о дружбе Идалии с Геккерном и Дантесом, её неблаговидной деятельности в последней стычке Пушкина. Её использовали как слепое орудие спецслужбы против Пушкина.
Но у себя дома Александр Сергеевич принимал троюродную сестру Натали — Идалию Полетику с мужем Александром, приятелем Дантеса. Приходил к Пушкиным и Дантес.
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в ноябре 1835 г.
Но, приёмы у себя Дантеса способствовали сближению Н.Н. Пушкиной с Геккерном и Дантесом. Жорж Дантес и Геккерн также посещали дома Карамзиных и князя Вяземского, где Пушкины были как свои. Сестра Натали, Екатерина, хотя и должна была понять, что ухаживания относятся к сестре, влюбилась в него, пытаясь до поры до времени скрыть это чувство.
Александр Сергеевич хорошо знал, что Дантес не увлечён его женой, и вовсе не ревновал, а для виду «скрежетал» зубами. Ему Дантес был противен — своею привычкою держать себя насмешливо, высокомерно, а также своим не воздержанным языком с дамами.
Это просто оскорбляло Пушкина, который не раз выказывал желание избавиться от его посещений. Натали не противоречила ему в этом. Быть может, она даже была согласна с мужем, но не сумела прекратить свои неизбежные свидания с Дантесом .
Задания и наставления, полученные Геккерном в Англии, стали проявляться ощутимо. Дантес служил рядом с дачей, которую снимали Пушкины. Потому пошли сплетни по городу о встречах его с Натали. Геккерн играл неблаговидную деятельность посредника и сводника.
Дантес в письме от 6.3.36 г. сообщал Геккерну о светских слухах по поводу его увлечения, которые дошли уже и до двора .
17.10.36 г. Дантес в письме, написанном днём во время дежурства, сообщал Геккерну о состоявшемся накануне объяснении с Н.Н. Пушкиной, о своей неудаче и своём отчаянии и призывал Геккерна помочь ему. Но далее письмо представляло собой развёрнутое наставление, как говорить с Н.Н. Пушкиной, чтоб она не заподозрила того, что «этот разговор подстроен заранее: …надо, чтобы она думала, будто я таюсь от тебя, и ты расспрашиваешь её лишь как отец, занятый делами сына; тогда было бы недурно, чтобы ты намекнул ей, будто полагаешь, что бывают и более близкие отношения, чем существующие, поскольку ты сумеешь дать ей понять, что, по крайней мере, судя по её поведению со мной, такие отношения должны быть... Если бы ты сумел вдобавок припугнуть её и внушить…»
Получив такое письмо, Геккерн почуял волну удачи и, лишая себя покоя и комфорта, принялся за осуществление предложения Дантеса. Но не тут-то было — Дантес заболел сифилисом и не появлялся 2 недели в обществе, что подтверждают бумаги Кавалергардского полка: «От 19 до 27 октября 1836 г. Дантес был болен» .
Лишь после излечения от сифилиса Дантес появился в обществе 2.11.36 г. Никто не знал причины его болезненного вида. Геккерн, не дожидаясь полного выздоровления Дантеса, решил послать его на свидание с женой Пушкина. «Дантес написал Наталье Николаевне письмо, которое было — вопль отчаяния с первого до последнего слова. Цель его была добиться свидания… Письмо, однако же, кончалось угрозою, что если она откажет ему в этом пустом знаке доверия, он не в состоянии будет пережить подобное оскорбление. Отказ будет равносилен смертному приговору …Местом свидания была избрана квартира Идалии Григорьевны Полетика, в кавалергардских домах, так как муж её состоял в этом полку…»
Наталья дала опор Дантесу. Ведь её волны на этот день (по моему расчёту) гласили: «Сиянию свойственно излучение наружу, уничтожение окружающей тьмы. Так и вам надо выступить в карательный поход. Будет радость. Вам надо казнить главаря и переловить тех, кто не предан. Осуждения не будет». Это событие было поворотным в скрытых действиях, затеянных Дантесом: жена камер-юнкера оказалась в зависимости от него и могла опасаться огласки. Александр Сергеевич не мог не увидеть ясно , что жена была на встрече с Дантесом. Это можно было понять и простому смертному — по взволнованному виду Натальи, вернувшейся домой после свидания. Мой расчёт по кругам жизни провидца гласил о его душевном состоянии: «Высший человек использует внутреннее сознание, а не внешние способы выражения: сдерживает свои порывы, и продолжает работать». Что он и выразил в письме: «Я увидел, что время пришло, и воспользовался этим» .
Видя, что жена молчала о свидании со смущением и страхом, он решил написать письмо о том, что он стал, якобы, «рогоносцем» и показать жене — чтобы увидеть её смущение и раскаяние. Она, как и ожидал Александр Сергеевич, «призналась в легкомыслии и ветрености», и рассказала ему «всё поведение молодого и старого Геккернов по отношению к ней; последний старался склонить её изменить своему долгу и толкнуть её в пропасть» .
Однако сам Пушкин распространил иное изложение случая: «Несмотря на бдительность окружающих и на все принятые предосторожности, не далее, как через день, Пушкин получил злорадное извещение от того же безымянного осведомителя о состоявшейся встрече. Он прямо понёс письмо к жене.
Она не отпёрлась, но поведала ему смысл полученного послания, причины, повлиявшие на её согласие, и созналась, что свидание не имело того значения, которое она предполагала, и было лишь хитростью влюблённого человека. Это открытие возмутило её до глубины души и, тотчас же, прервав беседу, она твёрдо заявила Геккерену, что останется навек глуха к его мольбам и заклинаниям, и что это первое, его угрозами вынужденное, свидание станет последним. Приведённое объяснение имело последствием вторичный вызов на противоборство Геккерна, но уже составленный в столь резких выражениях, что была отнята всякая возможность примирения» .
Этого было достаточно, чтобы добиться высылки обоих инородцев, враждебных России. Если бы Пушкин выиграл кровавый спор, то предсказание гадалки Кирхгоф о возможности жизни после 1837 года дало бы ему долгую жизнь, но, даже идя на поединок, он не имел права убивать — иначе он не был бы пророком. И Пушкин об этом знал.
Вечером Александр Сергеевич послал по городской почте другой вызов Ж. Дантесу. Но кровавый поединок — это провал их продвижения по службе, а они не ожидали от Пушкина такого. Надо было срочно предотвратить столкновения с помощью отсрочки, а потом найти выход из затруднительного положения. Им требовалось время как раз для изготовления защиты от пули . Позже для оправдания Дантес дал показание, что его спасла пуговица, отразившая пулю. Но кровоизлияние вокруг перелома двух рёбер, вызвавшее лихорадку, засвидетельствовано врачами, отвергая тем самым эту ложь . Но взгляд суда был отведён в сторону.
Нидерландский посол Геккерн обратился к Н.Н. Пушкиной с просьбой написать Дантесу и умолить его не драться с её мужем. На следующее утро брат Натальи Иван разыскал Жуковского и сообщил ему о непримиримом противостоянии. Жуковский немедленно выехал в Петербург. События приняли неожиданный оборот: посланник объявил Жуковскому, что Дантес давно влюблён в сестру — Екатерину Гончарову , и просил его уговорить Пушкина взять назад свой вызов, после чего Дантес тотчас сделает предложение Е.Н. Гончаровой. Александр Сергеевич был возмущён трусостью Дантеса, а также решением жениться без любви на Екатерине, чтобы избежать кровавого исхода. Дело тянулось долго.
Но Пушкин занимался не только делами с Дантесом — ему было известно, что времени для творчества осталось мало. И потому, не взирая на обстоятельства, творил статьи, стихи, делал разбор чужих произведений. Он готовил отзыв о трудах товарищей по перу и новый, уже 5-й выход «Современника» на 1837 г. Кстати, после расчётов и исследований мне удалось установить, что многие произведения, напечатанные там без подписи или под вымышленными именами и знаками, созданы Пушкиным.
В январе Дантес сыграл свадьбу с сестрой Натали, но Александр Сергеевич так и не принял их в своём доме.
Наконец, 26.1.37 г. Геккерн получил письмо-вызов Пушкина: «…я получил безымянные письма. Я увидел, что время пришло, и воспользовался этим. Остальное вы знаете: я заставил вашего сына играть роль столь жалкую, что моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха… Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну… Подобно безстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего выблядка или так называемого сына; а когда, заболев сифилисом, он должен был сидеть дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней; вы бормотали ей: верните мне моего сына…
Я не могу позволить, чтобы ваш сын… смел разговаривать с моей женой… тогда как он просто плут и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь» .
Надежды на безнаказанность рухнули. Выхода из ловушки, устроенной Пушкиным, не было. Победа была на стороне русского Человека. Граф Строганов дал совет Геккерну, чтобы Дантес вызвал Пушкина на смертельное противостояние.
Накануне поединка «Николай I велел Бенкендорфу предупредить схватку. Геккерн был у Бенкендорфа. — "Что делать мне теперь?" — сказал он княгине Белосельской. — "А вы пошлите жандармов в другую сторону". Убийцы Пушкина — Бенкендорф, кн. Белосельская и Уваров» . Наряд полиции отправлен был не на Чёрную речку, а как вспоминал К.К. Данзас: «Жандармы были посланы, как он слышал, в Екатерингоф, будто бы по ошибке, думая, что смертельный поединок должен был происходить там...» Кроме этого, был нарушены правила поединка — огнестрельное оружие Пушкина было куплено перед поединком, а Дантеса взял пристрелянное оружие у французского посла. Александр Сергеевич на поединке, зная о защитном жилете у Дантеса, спокойно выстрелил в грудь, — перелом рёбер у Дантеса доказывает, что без защитного устройства пуля дошла бы до сердца.
День убийства 27.1.1837 г., назначенный свыше, настал, и Александр Сергеевич на 3-й день после дуэли заплатил своей жизнью за будущее Руси. Что должно было случиться, то и случилось. Своей кровью Пушкин добился высылки двух иностранных сотрудников — возмутителей спокойствия. По завещанию Пушкина, через 142 года должны быть «поведаны свету» знания из хранимой в Донском краю рукописи. Борьба с врагами Пушкина и Руси продолжилась с того же дня, будто и не прерывалась.
«Заколотили Пушкина в ящик. Вяземский положил с ним свою перчатку , Жуковский — свою. Более того, они исхитрились и на руки покойного надеть слегка пожелтевшие от времени «масонские» перчатки. Бог им судья.
Время высылки Дантеса из России отмечено в матрице последним в ряду — это 19.3.1837 года.
Кровавый поединок Пушкина был тщательно спланированным убийством. «Дантеса одели в панцирь для того, чтобы исход поединка был в любом случае тяжёлым для Пушкина, кто бы ни стрелял первым. Условия были крайне жестокими...» Советские исследователи опытами доказали, что Дантеса могли спасти только стальные доспехи с вязким подслоем, которые тогда уже изготавливались в Европе и России, по подобию бронежилета .
В 1938 году инженер М. Комар, подсчитав скорость полёта пули (около 300 метров в секунду) и вес пули, пришёл к выводу, что «сильный удар пули при этих условиях должен произвести большое разрушительное действие; то, что пуля Пушкина пробила руку Дантеса без повреждения кости, нельзя назвать большим следствием. На эту работу израсходовалась только незначительная часть всей силы удара, и главная часть его обрушилась на пуговицу. Она должна была если не разрушить, то смять пуговицу и вдавить её в тело». В ходе следствия Дантеса попросили показать пуговицу, но сделать этого он не смог. Вероятно, прав М. Комар, говоря, что «Дантес спасся только благодаря тому, что вышел на схватку в панцире , надетом под одежду».
Ряд учёных подвергли выводы М. Комара резким суждениям, полагая основным доводом некую дворянскую честь. У нерусского подданного, да к тому же на задании с целью убийства стихотворца, не могло быть чести русского дворянина.
Из рапорта №22 от 5.2.37 г. лекаря Стефановича полковнику Бреверну видно следствие перелома рёбер у Дантеса: «…сего числа… освидетельствовал я Геккерна… раны простые, чистые без повреждения костей и больших кровеносных сосудов. Кроме боли в раненом месте, жалуется также на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию , каковая боль обнаруживается при глубоком вдыхании, хотя наружных знаков нарушений незаметно. От ранения больной имеет обыкновенную небольшую лихорадку…»
И это на 9-й день после кровавого боя, когда простая рана руки не могла бы уже вызывать боль в груди и лихорадку. О переломе двух рёбер, видимо, было сказано в деле Жоржа Геккерна на двух страницах (67 и 68-й), но которые были кем-то вырваны и уничтожены. Доказательством использования Дантесом защитного панциря является то, что он упал — от удара пули в грудь в области сердца.
29.1.1837 г. — в день ухода Пушкина с земного плана русский народ, обладая правдой, выбрал сердцем в качестве ведущего идеала Пушкина. Следование высшему образцу должно было привести к согласованному включению личного мнения в общий выбор судьбы всего русского народа, а значит, в конце концов — к счастью Руси.
Ровно через сто лет от убийства Пушкина, в 1937 году, стали известны бумаги, свидетельствующие, что усыновление Дантеса голландским послом Геккерном было совершено в нарушение всех законов того времени. И после двухлетнего разбирательства МИД Голландии и Высший Совет Дворянства отменили все права Дантеса на голландское подданство и дворянство. «Усыновлением» Дантесу всего лишь на время выполнения задания английской спецслужбы создавалась посольская неприкосновенность, чтобы увести его от ответственности за убийство Пушкина.
Намного позже «масоны», узнав, что на верхних кирпичах склепа для гроба Пушкина появился нерукотворный отпечаток лика Пушкина (который был сфотографирован бароном Розеном в 1902 г.) , постарались во время Отечественной войны 1941-45 гг. осквернить могилу с нетленными мощами Пророка, и подбросили в склеп два неизвестных черепа . Но, несмотря на это мы верим, что:
В (его) гробу восторг живёт!
Он русский глас нам издаёт;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой (его) седине:
«Иди, спасай!..» (Он) встал — и спас...
Когда в соответствии с правительственным постановлением от 15.02.1993 г. «О мерах по подготовке и проведению 200-летнего юбилея А.С. Пушкина» приступили к изданию нового полного собрания сочинений, появилась возможность устранить хотя бы в издании 1937 г. досадные ошибки. Работу благословил даже Патриарх Московский и Всея Руси. «Однако новое издание стало забавным случаем писательской и творческой жизни России. Многотомник оказался оттиском издания 1937 года без исправлений ошибок и с прежними объяснениями и замечаниями. Словно ничего в пушкинистике за прошедшие десятилетия не было найдено, открыто, объяснено. Понимаю, что и многие читатели находятся в плену ложных образцов. Но эти образцы, судя по многочисленным печатным сочинениям, уже ломаются. На повестке дня вопрос о защите чести и достоинства выдающегося поэта и общественного деятеля, убитого в 1837 году. Разве не является кощунством преподнесение его жизни и творчества в тех рамках, которые были выстроены в 30-е годы прошлого века? Разве не является распространение лжи и клеветы о Пушкине преступлением, которое ежедневно совершается в школах, техникумах, вузах, и которое повторяется в тысячах книг?» .
Сеять ложь в умах людей опасно. «Лживый историк подобен фальшивомонетчику» (Сервантес) . И Пушкин заметил: «Клевета и в повестях всегда казалась мне непохвальною» .
Все, кто бездумно или преднамеренно измышлял о Пушкине или повторял за кем-то ложь, будет сожалеть об этом. Они не вчитались не только в его стихи, но и в Евангелие от Матфея гл.12:36,37, где сказано: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься». А те, кто верил всем наговорам на Пушкина, исходящим из Пушкинского дома и не верил его подвижникам, рассказывающим о Пушкине учёном, Пророке и Спасителе — раскаются, что так долго не подавали даже слова поддержки.
Пушкин заострил наше внимание на заключении г. Лобанова в Академии Наук России с тем, чтобы мы приняли его как руководство к действию против грязи и лжи в России: «Конечно, разбор и суждение произведений находится у нас ещё в младенческом состоянии. Они редко сохраняют важность и приличие, им свойственные; может быть, их решения часто внушены расчётами, а не убеждением.
Неуважение к именам, освящённым славою (первый признак невежества и слабомыслия), к несчастию, почитается у нас не только дозволенным, но ещё и похвальным удальством…
По множеству сочиняемых ныне безнравственных книг, смотрителям рукописей предстоит непреодолимый труд проникнуть все ухищрения пишущих. Не легко разрушить превратность мнений в словесности и обуздать дерзость языка, если он, движимый злонамеренностию, будет провозглашать нелепое и даже вредное. Кто ж должен содействовать в сём трудном подвиге? Каждый добросовестный русский писатель, каждый просвещённый отец семейства, а всего более Академия, для сего самого учреждённая. Она, движимая любовию к Государю и Отечеству, имеет право, на ней лежит долг неослабно обнаруживать, поражать и разрушать зло, где бы оно ни встретилось на поприще словесности”…»
В.А. Жуковский после прочтения оставшихся бумаг Пушкина написал А.Х. Бенкендорфу: «Пушкин был решительным противником свободы книгопечатания, и в этом он даже доходил до излишества, ибо полагал, что свобода книгопечатания вредна и в Англии. Разумеется, что он в то же время утверждал, что смотритель рукописей должен быть строгим, но безпристрастным, что он, служа защитою обществу от писателей, должен и писателя защищать от всякого произвола» .
БЛАГОСЛОВЕННЫЙ СВЫШЕ ПОДВИГ
Садятся призраки героев
У посвящённых им столпов .
Выступление Александра Пушкина на Лицейском представлении в январе 1914 г., отражённое на картине И.Е. Репина.
Певец Свободы верил, что во времена безвременья, безпорядка и нынешней «перестройки» свобода, наконец, будет востребована, как была востребована ранее много раз в веках, и не только в России:
Восстань, о, Греция, восстань.
Недаром напрягала силы,
Недаром потрясала брань
Олимп и Пинд и Фермопилы .
Под сенью ветхой их вершин
Свобода юная возникла,
На гробах Фидия , Перикла ,
На стенах мраморных Афин.
Страна героев и богов
Расторгла рабские вериги
При пенье пламенных стихов
Тиртея , Байрона и Риги .
«Воспоминания в Царском Селе» были написаны юным Пушкиным в 15 лет. Кто вложил дух в его тело? Только Бог мог дать ему мысли и слог этой торжественной песни храбрым воинам Руси всех веков:
Увы! промчалися те времена златые,
Когда под скипетром великия жены
Венчалась славою счастливая Россия…
Воззрев вокруг себя, со вздохом Росс вещает:
«Исчезло всё, Великой нет!..»
Безсмертны вы вовек, о Росски исполины…
Потомки грозные Славян,
Перуном Зевсовым победу похищали;
Их смелым подвигам страшась, дивился мир;
Державин и Петров Героям песнь бряцали…
И вскоре новый век узрел
И брани новые, и ужасы военны;
Страдать — есть смертного удел…
Восстал Вселенной бич — и вскоре лютой брани
Зарделась грозная заря.
И быстрым понеслись потоком
Враги на русские поля…
Идут — их силе нет препоны,
Всё рушат, всё свергают в прах…
Но клики раздались!..
Идут в дали туманной! —
Звучат кольчуги и мечи!..
Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад:
Летят на дерзновенных,
Сердца их мщеньем возжены.
Вострепещи, тиран!
Уж близок час паденья!
Ты в каждом ратнике
Узришь Богатыря.
Их цель иль победить,
Иль пасть в пылу сраженья
За веру, за царя…
За строем строй течёт,
Все местью, славой дышут,
Восторг во грудь их перешёл…
Сразились. — Русский — победитель!
И вспять бежит надменный Галл …
Где прежде взору град являлся величавый,
Развалины теперь одни…
Утешься, мать градов России,
Воззри на гибель пришлеца.
Отяготела днесь на их надменны выи
Десница мстящая Творца.
Взгляни: они бегут, озреться не дерзают,
Их кровь не престаёт в снегах реками течь;
Бегут — и в тьме ночной
Их глад и смерть встречают,
А с тыла гонит Россов меч.
О вы, которых трепетали
Европы сильны племена,
О, Галлы хищные! и вы в могилы пали. —
О страх! о грозны времена!..
О, Скальд России вдохновенный…
Взгреми на арфе золотой!
Да снова стройный глас
Герою в честь прольётся,
И струны трепетны, посыплют огнь в сердца,
И Ратник молодой вскипит и содрогнётся
При звуках бранного Певца .
Предыдущее стихотворение, как и последующее, были для упрощения сокращены, чтобы мы смогли без отвлечений, одним духом, понять главную мысль стихотворца.
Великий день Бородина,
Мы, братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?..
Но стали ж мы пятою твёрдой
И грудью приняли напор
Племён, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег…
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье…»
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы…
И бунт раздавленный умолк….
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых…
Но вы, мутители палат ,
Легкоязычные витии ,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы?.. Ещё ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Ещё ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Её, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг её волненья пали —
И Польши участь решена...
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!..
Восстав из гроба своего…
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твоё страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего…
Младого внука своего .
Отрок Александр Сергеевич принял от волхва в дар «Сафьяновую тетрадь» в 1812 г. С того самого дня ответственность за судьбу России не оставляла его спокойным. Он выражал полученные знания в своих стихотворениях, поступках, бытовых произведениях, и, наконец, в донском свитке. Всё это угнетало его душу.
Своими мыслями, миропониманием, произведениями он невольно возводил сам себе тот костёр-памятник, на который взбирался всё выше и выше.
Покров, упитанный язвительною кровью,
Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью
Алкиду передан. Алкид его приял,
В божественной крови яд быстрый побежал.
Се — ярый мученик, в ночи скитаясь, воет;
Стопами тяжкими вершину Эты роет;
Гнёт, ломит древеса; исторженные пни
Высоко громоздит; его рукой они
В костёр навалены; он их зажёг; он всходит;
Недвижим на костре он в небо взор возводит;
Под мышцей палица; в ногах немейский лев
Разостлан. Дунул ветр; поднялся свист и рев;
Треща, горит костёр; и вскоре пламя, воя,
Уносит к небесам безсмертный дух героя .
Он знал свою судьбу и хотел показать нам, что никто иной, а он сам поджигал этот костёр, чтобы после вознестись туда, куда его современники не достигнут:
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога скрыться мне!..
В «Родословной моего героя» Пушкин, прикрываясь Езерским, более говорил о себе. В этом произведении выражена гордость за причастность к великому прошлому Руси и скромность в её обнародовании. В этом тоже геройство:
В века старинной нашей славы,
Как и в худые времена,
Крамол и смут во дни кровавы
Блестят Езерских имена.
Они и в войске и в совете.
На воеводстве, и в ответе
Служили доблестно царям…
Кто б ни был ваш родоначальник,
Мстислав, князь Курбский, иль Ермак,
Или Митюшка целовальник,
Вам всё равно. Конечно, так;
Вы презираете отцами,
Их славой, честию, правами…
Гордясь (как общей пользы друг)
Красою собственных заслуг,
Звездой двоюродного дяди,
Иль приглашением на бал
Туда, где дед ваш не бывал…
Мне жаль, что нашей славы звуки
Уже нам чужды…
Что нам не в прок пошли науки…
Мне жаль, что тех родов боярских
Бледнеет блеск и никнет дух;
Мне жаль, что нет князей Пожарских,
Что о других пропал и слух…
Вот почему, архивы роя,
Я разбирал в досужный час
Всю родословную героя…
Езерский сам же твёрдо ведал,
Что дед его, великий муж…
А сам он жалованьем жил
И регистратором служил .
18.4.1828 г. — Пушкиным была сделана запись о замысле стихотворения «Анчар»: «upas анчар». «Анчар» совсем не ядовитое растение, а вот упас из этого же семейства тутовых выделяет ядовитый млечный сок. Но он не назвал стихотворение «Упас» потому, что его Наука — древо жизни, а не смерти, однако, лично пророку, принёсшему в дар потомкам на Дон 200 листов научного труда, это стоило жизни, как тому рабу, принёсшему листья анчара. Слово «УПАС» по буквам можно представить как Ученье Пушкина Александра Сергеевича. Оно смертельно только для врагов России, утверждая их скорый конец.
Мысль об опасности нести «стрелами гибели» для сил зла новое знание людям он уже отразил 12 лет назад в послании «К Жуковскому»:
И вы восстаньте же, Парнасские жрецы
Природой и трудом воспитанны певцы
В счастливой ереси и Вкуса и Ученья,
Разите дерзостных друзей Непросвещенья.
Отмститель Гения, друг истины, поэт!
Лиющая с небес и жизнь, и вечный свет,
Стрелою гибели десница Аполлона
Сражает, наконец, ужасного Пифона .
Смотрите: поражён враждебными стрелами,
Вам оскорблённый вкус, вам Знанья дали весть —
Летите на врагов: и Феб и Музы с вами!
Разите варваров кровавыми стихами;
Но вижу: возвещать нам истины опасно .
Итак, вернёмся к стихотворению «Анчар»:
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.
Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мёртвую ветвей
И корни ядом напоила.
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
К нему и птица не летит
И тигр нейдёт — лишь вихорь чёрный
На древо смерти набежит
И мчится прочь уже тлетворный.
И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей уж ядовит
Стекает дождь в песок горючий.
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Принёс он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;
Принёс — и ослабел и лёг
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
А князь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы,
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы .
А.С. Пушкин нарисовал свой лик в лавровом венке в 1836 г. в подражание Данте на отдельном листе, вклеенном в альбом.
Древо познания вечно и единственно — оно ждёт своего часа. Это знание возрождается в тяжёлые времена, и выдаётся людям на 314 лет вперёд, а на другие 314 лет — скрывается. Только избранные судьбой учёные стремятся к этому знанию, и со временем просвещается их разум. Цена познания — жизнь первого посвящённого при невозможности передать знания гласно. Александр Сергеевич и не ждал наград за свой подвиг:
Как редко плату получает
Великий добрый человек.
(Хоть чудо-Дух его питает,
А бренно тело) — в кой-то век.
За все заботы и досады
(И то дивиться всякий рад!)
Берёт достойные награды
Или достоин сих наград .
Певец боевой русской славы призывал свято чтить память героев — не павших, а победивших:
«Стой, путник! стой! — вещал певец веков минувших: —
Здесь пали храбрые, почти их бранный прах!
Почти геройства чад, могилы сном уснувших!»…
«Увы! здесь пал Осгар! — рёк старец вдохновенный, —
О! рано юноше настал последний час!
Но он искал его : я зрел, как в ратном строе
Он первыя стрелы с весельем ожидал
И рвался из рядов, и пал в кипящем бое:
Покойся, юноша! ты в брани славной пал…
Здесь меч его сверкнул, и смерть пред ним бежала;
Покрытый ранами, здесь пал на груду тел.
Он пал — ещё рука меча кругом искала,
И крепкий сон веков на сильного слетел.
Побéгли вспять враги — и тихий мир герою!»
Пушкин-Оссиан рассказал в стихах о том, что Фингал послал Тоскара, чтобы он на берегах источника Кроны воздвиг памятник в честь победы, одержанной некогда там его дружиной:
В чертогах Сельмы царь могущих
Тоскару юному вещал:
«Гряди во мрак лесов дремучих,
Где Крона катит чёрный вал,
Шумящей прохлаждён осиной. —
Там ряд является могил:
Там с верной, храброю дружиной
Полки врагов я расточил.
И много, много сильных пало:
Их гробы чёрный вран стрежёт.
Гряди — и там, где их не стало,
Воздвигни памятник побед!»…
И вот уже Тоскар подходит
К местам, где в тёмные леса
Бежит седой источник Кроны
И кроется в долины сонны. —
Воспели барды гимн святой;
Тоскар обломок гор кремнистых…
И с шумом на высокой брег
В густой и дикой злак поверг;
На нём повесил чёрны латы,
Покрытый кровью предков меч,
И круглый щит, и шлем пернатый,
И обратил он к камню речь:
«Вещай, сын шумного потока,
О храбрых поздним временам!..»
Вопросит сын иноплеменный:
«Кто памятник воздвиг надменный?»
И старец, летами согбён,
Речёт: «Тоскар наш незабвенный,
Герой умчавшихся времён!»
Своими стихами Пушкин, вдохновлённый Богом, прославлял героев Руси. Потомки, узнав всю правду о жизни и делах воспетых им героев, посчитают Героем и самого Александра Сергеевича. Его стихи звучат как здравица будущим героям, как напутствие оставаться русскими:
Я петь пустого не умею
Высоко, тонко и хитро,
И в лиру превращать не смею
Моё — гусиное перо !..
Не пожелать ли, чтобы славой
Ты увлечён был в путь кровавый,
Чтоб в лаврах и венцах сиял,
Чтоб в битвах гром из рук метал,
И чтоб победа за тобою,
Как древле Невскому герою,
Всегда, везде летела вслед?
***
Стремленье бурных ополчений,
Тревоги стана, звук мечей,
И в роковом огне сражений
Паденье ратных и вождей!
Предметы гордых песнопений
Разбудят мой уснувший гений!
***
Хвала, о, юноша герой!..
Он верных вёл в последний бой…
Его текла младая кровь,
На нём сияет язва чести:
Венчай, венчай его, любовь!
Достойный был он воин мести .
***
Он в сечу ринулся — и, падши, совершил
Великое, святое дело .
Какой же надо было иметь ум, находящий выход не только из трудных положений, но и использующий известные всем знаки и образы знаменитых людей прошлого и современников, чтобы показать нам героев будущего, героев III тысячелетия. Тех, которые «оградят страну» нашу от «мятежной власти ига». И как развязка этого: «ветхая Европа преклонит главу» перед сильной Россией:
Когда полки врагов покрыли отдаленье,
Во броню ополчась, взложив пернатый шлем,
Колена преклонив пред вышним алтарем,
Ты браней меч извлёк и клятву дал святую
От ига оградить страну свою родную.
Мы вняли клятве сей; и гордые сердца
В восторге пламенном летели вслед отца
И смертью роковой горели и дрожали;
И россы пред врагом твердыней грозной стали!..
О, сколь величествен, безсмертный, ты явился,
Когда на сильного с сынами устремился;
И, челы приподняв из мрачности гробов,
Народы, падшие под бременем оков,
Тяжёлой цепию с восторгом потрясали
И с робкой радостью друг друга вопрошали:
«Ужель свободны мы?.. Ужели грозный пал...
Кто смелый? Кто в громах на севере восстал?..»
И ветхую главу Европа преклонила…
И власть мятежная исчезла пред тобой!
И ныне ты к сынам, о, царь наш, возвратился,
И край полуночи восторгом озарился!
Склони на свой народ смиренья полный взгляд —
Все лица радостью, любовию блестят.
Внемли — повсюду весть отрадная несётся,
Повсюду гордый клик веселья раздаётся;
По стогнам шум, везде сияет торжество,
И ты среди толпы, России божество!..
Радостное возвращение в души русских народов воплощённой мечты Пушкина о лучшей жизни и истинном знании, оставленном им на Дону вот уже около 180 лет назад — вот что пророчил наш незабвенный и любимый творец Русского духа — «России божество».
Смертный исход свой или противника Пушкин рассматривал как единственную развязку: "чем кровавее, тем лучше". Смертельно раненый в живот, собрал волю для ответного выстрела и сделал его еще удачнее, чем Дантес — в грудь противника. Закричал радостно: "Попал!" Хотя он и попал в бронежилет Дантеса, но главное — не запятнал свой уход убийством. И во многих предыдущих стычках тоже никого не убил, хотя стрелком слыл образцовым. Последующие события свидетельствовали кончину истинного православного, по существу святого человека.
В «Полтаве» стихотворец отразил себя в образе Мазепы, писавшем стихи, и тем самым воздвиг «памятник себе» в «Полтаве». Спустя века мы это увидели:
Прошло сто лет — и что ж осталось
От сильных, гордых сих мужей,
Столь полных волею страстей?
Их поколенье миновалось —
И с ним исчез кровавый след
Усилий, бедствий и побед.
В гражданстве северной державы,
В её воинственной судьбе,
Лишь ты воздвиг, герой Полтавы,
Огромный памятник себе .
«Руслан и Людмила» — былинное произведение о храбрых русских людях, приходящих в мир редко, но вовремя. Это наши русские богатыри:
Но вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь; а герой
С последней битвы безоружен…
***
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: "слушай, князь!
Тебе вредить я перестану…"
***
Два дни колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
"О, рыцарь, сжалься надо мной"…
"Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле".
***
Печальной истины поэт,
Зачем я должен для потомства
Порок и злобу обнажать
И тайны козни вероломства
В правдивых песнях обличать?
***
Дружины конные славян
Помчались по следам героя,
Сразились... гибни, басурман!
Объемлет ужас печенегов;
Питомцы бурные набегов
Зовут рассеянных коней,
Противиться не смеют боле
И с диким воплем в пыльном поле
Бегут от киевских мечей,
Обречены на жертву аду;
Их сонмы русский меч казнит .
В «Езерском» Александр Сергеевич показал, что во все времена бывают самоотверженные люди. Только не всегда они сражаются мечом. Есть и слово, есть голова и поступок. Во все времена есть место подвигу:
Нет, к тому же, перевода
Прямым героям; что они
Совсем не чудо в наши дни;
Иль я не этого прихода?
Иль разве меж моих друзей
Двух, трёх великих нет людей?
Словами Пимена в «Борисе Годунове» бытописатель призывал видеть в духовных, словесных подвигах не меньшую силу, чем в кровавых:
Сей повестью плачевной заключу
Я летопись мою; с тех пор я мало
Вникал в дела мирские. Брат Григорий,
Ты грамотой свой разум просветил,
Тебе свой труд передаю. В часы
Свободные от подвигов духовных
Описывай, не мудрствуя лукаво,
Всё то, чему свидетель в жизни будешь:
Войну и мир, управу государей,
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны —
А мне пора, пора уж отдохнуть
И погасить лампаду…
Вот какие подвиги Александр Сергеевич видел вокруг себя, указывал на них, и их совершал:
• «Брат говорил мне о скором совершении Вашего Гомера. Это будет первый образцовый подвиг в нашем отечестве» .
• «Гнедич в тишине рабочей комнаты совершает свой подвиг; посмотрим, когда появится его Гомер» .
• «Я предпринял такой писательский подвиг, за который ты меня расцелуешь: романтическую трагедию ! — смотри, молчи же: об этом знают весьма немногие» .
• «Ныне, как некоторый мне подобный бытописатель, коего имени я не запомню, оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустью иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина , я уже не нужен миру, что долг мой исполнен, и что пора мне опочить!»
• «Он увидел, что новый образ жизни, ожидающий его, деятельность и постоянные занятия могут оживить его душу, утомлённую страстями, праздностью и тайным унынием. Мысль быть сподвижником великого человека и совокупно с ним влиять на судьбу великого народа возбудила в нём в первый раз благородное чувство честолюбия» .
• «Бывает на свете великое и благородное зрелище: слава в борьбе с несчастием, неудача, переносимая с мужеством» .
• «У нас никто не в состоянье исследовать огромное создание Карамзина, — зато никто не сказал спасибо человеку, уединившемуся в учёной комнате во время самых лестных успехов и посвятившему целых 12 лет жизни безмолвным и неутомимым трудам. Дипломатические обращения Русской истории свидетельствуют обширную учёность Карамзина, приобретённую им уже в тех летах, когда для обыкновенных людей круг образования и познаний давно окончен и хлопоты по службе заменяют усилия к просвещению.
Он рассказывал со всею верностью историка, он везде ссылался на источники — чего же более требовать было от него? Повторяю, что История Государства Российского есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека» .
«Карамзин есть первый наш историк и последний летописец . Своим исследованием подлинности он принадлежит истории, простодушием и изречениями хронике. Исследование его состоит в учёном сличении преданий, в остроумном изыскании истины, в ясном и верном изображении событий. Нет ни единого срока, ни единого важного происшествия, которые не были бы удовлетворительно развиты Карамзиным. Где рассказ его неудовлетворителен, там недоставало ему источников: он их не заменял своевольными догадками» .
Жизнь русских творцов — изобретателей, писателей, художников, рабочих и крестьян, учителей и врачей, именно в наши неспокойные годы — в годы смуты и разрушения народного хозяйства и духа, в годы засилья невежества и чумы от корыстолюбцев — есть настоящий подвиг тружеников, который предвидел наш Пророк. Они сохранили по своим силам русский дух, средства, хозяйственные и умственные возможности:
Царица грозная, Чума
Теперь идёт на нас сама…
Что делать нам? и чем помочь?
Как от проказницы зимы,
Запрёмся также от Чумы!
Зажжём огни, нальём бокалы;
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъярённом океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Безсмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
И так — хвала тебе, Чума!
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твоё призванье!
«Неверующему чудесам мы смело можем сказать с блаженным Августином: "Большее из всех чудес чудо есть то, что двунадесять человек, безкнижных, безоружных, нищих, проповедовавших крест , победили не только владык и сильных земли, но и самих богов ведических, и целый свет Христу покорили". Ты возразишь мне на сие, что сии победители мира сами были умерщвлены, и ни один почти из них не кончил жизни без мучений, без креста, меча и огня. Но вот мой краткий ответ: на то и посланы были сии победители своим Воеводою . Особое, ибо чудо миру и печать истины евангельской, есть страдальческая смерть посланников-победителей. Но посмотри, что с сими убиенными последовало? Цари перст их почитают и, отложив порфиру и венец, благоговейно преклоняют колена пред гробами их» .
Вот о каких подвижниках Пушкин думал. Он мечтал о появлении в XXI веке таких людей, которые в умах «живых трупов», погибающих от лжи, распространяемой разрушителями, рождал бы надежду на возрождение:
Друг. Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?
Поэт. Всё он, всё он — пришлец сей бранный,
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.
Друг. Когда ж твой ум он поражает?
Поэт. Нет, не у Счастия на лоне
Его я вижу, не в бою…
Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клеймённый мощною чумою,
Царицею болезней... он,
Не бранной смертью окружён,
Нахмурясь, ходит меж одрами
И хладно руку жмёт чуме,
И в погибающем уме
Рождает бодрость... Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой...
Друг. Мечты поэта —
Историк строгой гонит вас!
Увы! его раздался глас, —
И где ж очарованье света!
Поэт. Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! — Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Вокруг нас много людей, потерявших надежду в жизни, не имеющих духовных сил на возрождение не только Руси, но и себя. И тот, кто сможет вдунуть в души соотечественников веру в великое предназначение Руси на III тысячелетие, тот оживит их, дав им силы творить и побеждать свои духовные и телесные недуги. Таких подвижников признают небесные Богатыри и примут в своё лоно.
Александр Сергеевич писал о необходимости сокровенного, обрядового правила при произнесении Здравицы в честь Героев и Святых нашей Родины и Разума — как единственного пути в Вечность:
Подымем стаканы, содвинем их разом,
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем безсмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
В честь великого или святого человека обычно на Руси читали вслух либо богатырскую былину , либо пели о воскрешении Лазаря — это приобщало живого богатыря или покинувшего земную жизнь к вечной жизни сильных духом людей. Здравица, помимо приобщения к Великим людям Земли Русской, даёт здоровье через знак слова .
«Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости; кочующие племена не имеют ни истории, ни дворянства» .
Тот правитель, который искренне захочет поднять с колен Россию, введёт новое незыблемое правило Здравицы: «Выпьем за Родину! Выпьем за Пушкина!» Вспомните, как подобный призыв «За Родину! За Сталина!» во время Великой Отечественной войны давал силы бойцам на поле брани и труженикам тыла совершать безсмертные подвиги.
ПРОЩАНИЕ РУССКОГО НАРОДА С ПУШКИНЫМ
Лик А.С. Пушкина
работы Томаса Райта в 1837 г.
В.А. Жуковский описал отцу стихотворца С.Л. Пушкину переход гения в невидимую нам жизнь: «Когда все ушли, я сел перед ним и долго один смотрел ему в лицо. Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нём в эту первую минуту смерти. Голова его несколько наклонилась; руки, в которых было за несколько минут какое-то судорожное движение, были спокойно протянуты, как будто упавшие для отдыха после тяжёлого труда» .
В «Евгении Онегине» все 37-е 14-стишия пророчески говорят об этом переходе его в 1837 г. в мир иной. А в главе 8-й в углу сверху основной мыслью взяты слова из Байрона «Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай», в которой повторены слова Жуковского в час прощания с другом навсегда:
XXXVII.
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним Воображенье
Свой пёстрый мечет фараон .
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: Что ж? Убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит Она... и всё Она!
«…Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это было не сон и не покой! Это не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не было также и выражение поэтическое! нет! какая-то глубокая, удивительная мысль на нём развивалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне всё хотелось у него спросить: "Что видишь, друг?" И что бы он отвечал мне, если бы мог на минуту воскреснуть?..»
На это сам Александр Сергеевич уже ответил заранее в 16 лет:
И тих мой будет поздний час:
И смерти добрый гений
Шепнёт, у двери постучась:
"Пора в жилище теней!.."
Так в зимний вечер сладкий сон
Приходит в мирны сени,
Венчанный маком, и склонён
На посох томной лени...
«…Вот минуты в жизни нашей, которые вполне достойны названия великих. В эту минуту, можно сказать, я видел саму смерть, божественно тайную, смерть без покрывала. Какую печать наложила она на лицо его и как удивительно высказала на нём и свою и его тайну» .
Враги Пушкина боялись его, даже лежащего в гробу. Это отметил камер-юнкер Н.М. Смирнов, чиновник МИД: «Вынос тела в Александро-Невскую лавру назначен был 30 января, но исправник неожиданно приказал вынести 29-го числа вечером в Конюшенную церковь: боялись волнения в народе, какого-нибудь народного изъявления ненависти к Геккерну и Дантесу, жившим на Невском, в доме княгини Вяземской, мимо которого должен бы проходить торжественный обряд, если бы отпевание было в Невском монастыре. (Сама судьба отвела это унижение на глазах врагов России — В.М.Л.). На отпевание приехал весь дипломатический корпус и вся знать, даже те, которые не стыдились кричать против Пушкина. Общее мнение их вынудило отдать сей долг любимцу России» .
Жуковский же выразил мнение простого народа словами: «Говорили о Пушкине с живым участием, о том, как бы хорошо было изъявить ему уважение какими-нибудь видимыми знаками; многие, вероятно, говорили, как бы хорошо отпрячь лошадей от повозки, и довезти его на руках до церкви; другие, может быть, толковали, как бы хорошо произнести над ним речь и в этой речи поразить бы его убийцу» .
Вынос тела ночью подтверждал предательский страх перед Пушкиным. Сын Вяземских Павел вспоминал: «После смерти Пушкина я находился при гробе его почти постоянно, до выноса тела в церковь в здании конюшенного ведомства. Вынос тела был совершён ночью в присутствии родных — Н.Н. Пушкиной, графа Г.А. Строганова и его жены, Жуковского, Тургенева, графа Вельгорского, Аркадия О. Россети, военного Генерального штаба Скалона и семейства Карамзиной и кн. Вяземского.
Никто из посторонних не допускался. На просьбы А.Н. Муравьёва и старой приятельницы покойника графини Бобринской, жены графа Павла Бобринского, переданные мною графу Строганову, мне поручено было сообщить им, что никаких исключений не допускается. Вне этого списка пробрался по льду в квартиру Пушкина отставной военный путей сообщения Верёвкин, имевший, по объяснению А.О. Россети, какие-то отношения к покойному.
Начальник управления войска жандармов Дубельт в сопровождении около двадцати военных чиновников присутствовал при выносе. По соседним дворам были расставлены сторожевые отряды: всё выражало предвиденье, что в мирной среде друзей покойного может произойти смута... Развёрнутые вооруженные силы вовсе не соответствовали малочисленным и крайне смирным друзьям Пушкина, собравшимся на вынос тела.
Но дело в том, что назначенный день и место выноса были изменены; список лиц, допущенных к присутствию в печальном шествии, был крайне ограничен, и самые деятельные и вполне осязательные меры были приняты для недопущения лиц неприглашённых.
Затем остаётся загадочным: имелись ли положительные сведения о задуманных уличных выражениях возмущения против члена посольства? С нашей стороны, вполне понимая, что сановные друзья Пушкина были поражены и оскорблены назойливостью стражей порядка, мы не можем поручиться и по соображению тогдашних обстоятельств, что более равнодушное отношение ведомства охраны власти к числу лиц, могущих явиться на вынос тела, не повлекло бы за собою дикой персидской угрозы. Впоследствии мы нередко встречали людей скорбевших и тосковавших, что не дали, для чести русского имени, разыграться ненависти к надменным иноземцам.
Заслуга Пушкина перед Россиею так велика, что никакие тёмные стороны его жизни не могут омрачить его великого и доброго имени... Государственная, народная заслуга Пушкина несомненна. "Прелестью живой стихов" он даровал живой русской речи права гражданские не только во всемирном образованном обществе, но что важнее — он заставил офранцузившиеся и онемечившиеся образованные слои русского общества уважать и любить живую русскую речь, живые русские образы, обычаи и самую нашу природу.
Борьба против иноплемённого ига вызвала... взрыв негодования между теми русскими людьми, которые с невозмутимым, величавым спокойствием отвергали достоинство русского языка, возможность русского искусства и даже право на русскую самобытность» .
В.М. Жуковский в письме к А.X. Бенкендорфу писал: «Вдруг стражи порядка догадываются, что должен существовать заговор, что министр Геккерн, что жена Пушкина в опасности… Вместо того, назначенную для отпевания, церковь переменили, тело перенесли в неё ночью, с какой-то тайною, всех поразившею, без огня, почти без проводников; и в минуту выноса, на который собралось не более десяти ближайших друзей Пушкина, особые вооружённые блюстители порядка наполнили ту горницу, где молились об умершем, нас оцепили, и мы, так сказать, под стражею проводили тело до церкви. Какое намерение могли в нас предполагать? Чего могли от нас бояться? Этого я изъяснить не берусь… уже позже пришло это мне в голову, и жестоко меня обидело» .
Камергер А.И. Тургенев писал А.И. Нефедьевой: «Вчера провели мы воскресенье в молитвах за покойного у гроба его…
Народ во все дни до поздней ночи толпился и приходил ко гробу его; везде толки и злоба на Геккерна. Служба охраны и наведения правопорядка, кажется, опасается, чтобы в доме Геккерна отца, где живёт и сын его, не выбиты были окна или что бы чего ни произошло, при выносе и отпевании; ибо вместо Исаакиевского Собора, назначенного, как увидите в билете, для отпевания, велено отпевать его в Конюшенной церкви и вчера ввечеру перестали уже пускать народ ко гробу и мы в полночь, только родные, друзья и ближние перевезли тело его из дома в эту церковь.
В 11 часов будет отпевание, и потом перевезут его в монастырь, за 4 версты от его деревни, где он желал покоиться — до радостного утра!..
Учащиеся университета желали в мундирах идти за гробом, и быть на отпевании; их не допустят, вероятно. Также и многие Ведомств: например, Духовных дел иностранных исповеданий.
Одна, так называемая, знать наша не отдала последней почести Гению Русскому: она толкует, следуя предписаниям вкуса, о народности и пр., а почти никто из высших чинов двора, из порученцев и прочих не пришёл к гробу Пушкина. Но она, болтая по-французски, по своей русской безграмотности, и не в праве печалиться о такой потере, которой оценить не могут...
Вчера, входя в комнату, где стоял гроб, первые слова, кои поразили меня в чтении Псалтыря: "Правду твою не скрыв в сердце твоём". Конечно, то, что Пушкин почитал правдою, он не скрыл, не угомонился в сердце своём и погиб» .
Видимо, до многих сердец дошли пушкинские строки его 6-й главы о 6-ом дне недели смерти (пятнице и о 37-м годе в песне XXXVII - 37-й!):
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рождён;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень.
Его страдальческая тень,
Быть может, унесла с собою
Святую тайну , и для нас
Погиб животворящий глас,
И за могильною чертою
К ней не домчится гимн времён,
Благословение племён .
Сын Вяземских Павел вспоминал: «Я проводил ночи, прислушиваясь к неумолкаемым толкам и сообщениям, возбуждённым кончиной Пушкина, и, несмотря на страстное желание уяснить себе причины и поводы к стычке — я решительно ничего понять не мог.
Много говорили, что в поединке Онегина и Ленского Пушкин пророчески описал свою собственную кончину» .
В подтверждение этому мнению предоставим вам такую возможность без поисков нужных мест прочесть гл.6:
XXIX.
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В гранёный ствол уходят пули,
И щёлкнул в первый раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полок сыплется. Зубчáтый,
Надёжно ввинченный кремень
Взведён ещё. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают два врага.
Зарецкий тридцать два шага
Отмерял с точностью отменной,
Друзей развёл по крайний след,
И каждый взял свой пистолет.
XXX.
«Теперь сходитесь».
Хладнокровно,
Ещё не целя, два врага
Походкой твёрдой, тихо, ровно
Четыре перешли шага,
Четыре смертные ступени.
Свой пистолет тогда Евгений,
Не преставая наступать,
Стал первый тихо подымать.
Вот пять шагов ещё ступили,
И Ленский, жмуря левый глаз,
Стал также целить — но как раз
Онегин выстрелил... Пробили
Часы урочные: поэт
Роняет, молча, пистолет,
XXXI.
На грудь кладёт тихонько руку
И падает. Туманный взор
Изображает смерть, не муку.
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит,
Глядит, зовёт его... напрасно:
Его уж нет. Младой певец
Нашёл безвременный конец!
Дохнула буря, цвет прекрасный
Увял на утренней заре,
Потух огонь на алтаре!..
31-я песнь главы была последней для Ленского, и для Пушкина 31-й круг из 64-х недель был тоже последним в его жизни. Как заметил бы сам Пушкин: «Бывают странные сближения» .
1.2.37 г. камергер Тургенев А.И. записал: «1 час пополудни. Обедня в здании Конюшенной Церкви. Стечение было многочисленное по улицам, ведущим к церкви, и на Конюшенной площади; но народ в церковь не пускали. Едва достало места и для блестящего общества.
Молодёжи множество. Служил архимандрит и 6 священников. Рвались — к последнему целованию. Друзья вынесли гроб; но, желавших нести было так много, что в тесноте разорвали надвое костюм у кн. Мещерского. Тут и Энгельгардт — воспитатель его, в Царско-Сельском Лицее; он сказал мне: 18-ый из моих умирает, т.е. из первого выпуска Лицея.
Все товарищи Поэта по Лицею явились. Мы на руках вынесли гроб в подвал на другой двор; едва нас не раздавили. Площадь вся покрыта народом, в домах и на набережных Мойки тоже…
Я зашёл в дом, вдова в глубокой горести; ничего не расспрашивала» .
А.В. Никитенко писал в Дневнике: «Похороны Пушкина. Это были действительно народные похороны. Всё, что сколько-нибудь читает и мыслит в Петербурге, — всё стеклось к церкви, где отпевали поэта. Это происходило в Конюшенной.
Площадь была усеяна средствами передвижения и народом, но среди последнего ни одного тулупа или зипуна. Церковь была наполнена знатью. Все посольства присутствовали. Впускали в церковь только тех, которые были в мундирах или с билетом. На всех лицах лежала печаль — по крайней мере, наружная.
Тут же, по обыкновению, были и нелепейшие распоряжения. Народ обманули: сказали, что Пушкина будут отпевать в Исаакиевском соборе, — так было означено и на билетах, а между тем тело было из квартиры вынесено ночью, тайком, и поставлено в Конюшенной церкви.
В университете получено строгое предписание, чтобы профессора не отлучались от своих кафедр и учащиеся присутствовали бы на занятиях.
Русские не могут оплакивать своего согражданина, сделавшего им честь своим существованием!
Иностранцы приходили поклониться поэту в гробу, а профессорам университета и русскому юношеству это воспрещено. Они тайком, как воры, должны были прокрадываться к нему.
Попечитель мне сказал, что учащимся лучше не быть на похоронах: они могли бы собраться воедино, нести гроб Пушкина — могли бы "пересолить", как он выразился.
Греч получил строгий выговор от Бенкендорфа за слова, напечатанные в "Северной пчеле": "Россия обязана Пушкину благодарностью за 22-летние заслуги его на поприще словесности". Краевский, редактор "Литературных прибавлений к "Русскому инвалиду", тоже имел неприятности за несколько строк, напечатанных в похвалу поэту.
Я получил приказание вымарать совсем несколько таких же строк, назначавшихся для "Библиотеки для чтения".
И всё это делалось среди всеобщего участия к умершему, среди глубокого всеобщего сожаления. Боялись — но чего?
Торжественный обряд кончился в половине первого. Я поехал на занятия. Но вместо очередного занятия я читал учащимся о заслугах Пушкина. Будь что будет!» .
В первые дни после гибели Пушкина отечественная печать как бы онемела: до того был силён гнёт над нею графа Бенкендорфа. Заведение допуска рукописей к печати трепетало перед шефом III отделения, страшась вызвать его неудовольствие за поблажку в пропуске в печать слов сочувствия к Пушкину. В одном лишь печатном издании — «Литературные прибавления к «Русскому Инвалиду» — А.А. Краевский, редактор этих прибавлений, поместил несколько тёплых, глубоко прочувствованных слов: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!.. Более говорить о сём не имеем силы, да и не нужно; всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели, в самом деле, нет уже у нас Пушкина! К этой мысли нельзя привыкнуть!»
Краевский, на другой же день по выходе вестника, был приглашён для объяснений к председателю заведения для просмотра, одобрения или запрещения к печати рукописей. Ему, состоявшему на службе в министерстве народного просвещения, было передано крайнее неудовольствие министра С.С. Уварова: «"К чему эта публикация о Пушкине? Что это за чёрная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, да это ещё, куда бы ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии!!» Помилуйте, за что такая честь? "Пушкин скончался... в средине своего великого поприща! Какое это такое поприще?" Сергей Семенович именно заметил: "Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж?! Наконец, он умер без малого сорока лет! Писать стишки не значит ещё, — как выразился Сергей Семенович, — проходить великое поприще!"»
Князь П.А. Вяземский вспоминал: «На похоронах Пушкина и в предсмертные дни его был весь город. На вынос тела из дому в церковь Н.Н. Пушкина не явилась от истомления и оттого, что не хотела показываться вооружённым стражам порядка» .
А ведь как осуждали Наталью за это «равнодушие». Проверка по науке Пушкина показала состояния жены Пушкина на рассматриваемый день: «здесь значительнее, чем где-либо, проявляется слабость личности. К распаду, происходящему с необходимостью, надо отнестись, как, например, к естественному и необходимому наступлению осени в круговороте времён года. Во всяком случае, попытка применить насилие не привела бы к добру. Даже одно косное желание сохранить достижение прошлого — здесь безполезно, ибо время упадка уже наступило, а косное сохранение прошлого лишь задерживает ход склонения к упадку».
2.2.37 г. — в Сретение Господа нашего Карамзины писали: «...Вчера состоялось отпевание бедного, дорогого Пушкина. В этот день, говорят, там перебывало более двадцати тысяч человек : чиновники, военные, купцы, все с благоговейном молчании, с умилением, особенно отрадным для его друзей.
Один из этих никому не известных людей сказал Россету: "Видите ли, Пушкин ошибался, когда думал, что потерял свою народность: она вся тут, но он её искал не там, где сердца ему отвечали".
Другой, старик, поразил Жуковского глубоким вниманием, с которым он долго смотрел на лицо Пушкина, уже сильно изменившееся, он даже сел напротив и просидел неподвижно четверть часа, а слёзы текли у него по лицу, потом он встал и пошёл к выходу; Жуковский послал за ним, чтобы узнать его имя. "3ачем вам, — ответил он, — Пушкин меня не знал, и я его не видал никогда, но мне грустно за славу России".
И вообще, это второе общество проявляет столько увлечения, столько сожаления, столько сочувствия, что душа Пушкина должна радоваться, если только хоть какой-нибудь отзвук земной жизни доходит туда, где он сейчас; среди молодежи этого второго общества подымается даже волна возмущения против его убийцы, раздаются угрозы и крики негодования.
В понедельник (1.2), в день отпевания, собралась несметная толпа, желавшая на нём присутствовать, целые ведомства просили разрешения не работать, чтобы иметь возможность пойти помолиться, все члены Академии, художники, учащиеся университета, все русские актёры.
Конюшенная церковь не велика, и туда впускали только тех, у кого были билеты, т.е. почти исключительно высшее общество и высшие лица посольств, явившиеся в полном составе. Один из послов сказал даже: "Лишь здесь мы впервые узнали, что значил Пушкин для России. До этого мы встречали его, были с ним знакомы, но никто из вас — он обращался к одной даме — не сказал нам, что он — ваша народная гордость"» .
Н.В. Гоголь: «Только по смерти Пушкина обнаружились его истинные отношения к государю и тайны двух его лучших сочинений. Никому не говорил он при жизни о чувствах, его наполнявших, и поступил умно. После того как вследствие всякого рода холодных возгласов ежедневников, писанных слогом помадных объявлений, и всяких сердитых, неопрятно-запальчивых выходок, производимых всякими квасными и неквасными отечественниками, перестали верить у нас на Руси искренности всех печатных излияний, — Пушкину было опасно выходить: его бы как раз назвали подкупным или чего-то ищущим человеком. Но теперь, когда явились только после его смерти эти сочинения, верно, не отыщется во всей России такого человека, который посмел бы назвать Пушкина льстецом или угодником кому бы то ни было. Чрез то святыня высокого чувства сохранена. И теперь всяк, кто даже и не в силах постигнуть дело собственным умом, примет его на веру, сказавши: "Если сам Пушкин думал так, то уж, верно, это сущая истина"» .
И вот спустя 170 лет мы читаем мнение современника нашего — настоящего русского человека: «Разве в эти дни, вновь перечитывая свидетельства участников последних страдальческих дней Пушкина, разве мы не возвышались в сострадании ему до высот "страстных" переживаний, при виде и невинного страдальца и вместе великодушно кающегося благоразумного разбойника, спасающегося "о едином часе"? Чья смерть, чья кончина из русских великих людей так же несравнимо жгуче, садняще записалась на плотских скрижалях русского сердца? Ничья. Это — последствие "явления чрезвычайного и, может быть, единственного". Это врождённое соборное избранничество народной души своего вождя и пророка. Своего рода светское, мирское причисление к лику святых снизу, чрез "глас народа", как творятся и всякие подлинные узаконения. Правительственное признание сверху лишь запечатлевает сложившуюся данность.
В календарях всех образованных народов есть такие избранные излюбленные лики, которыми любуется и утешается народная душа, своего рода светские святые.
Разве в силах кто-нибудь развенчать потрясающую трогательность истории Авраама, Иосифа, Руфи, Давида, Илии? Кто посягнёт на умаление тяжёлой смерти Сократа, чудесности Александра Македонского, священности любви Данте к Беатриче?.. Их не вырвать из памяти народа. Это образы из светской библии народов. Их жизнеописания, большей частью, окутанные сказаниями, воспринимаются народными сердцами как "жития", умиляющие и возвышающие дух. Также "житийно" влечёт нас и приковывает к себе и ослепительный образ Пушкина.
Но мы-то, земнородные, и не по своей, а по Божьей воле, творящие земное описание жизни народов — мы-то не перестанем (ибо не имеем никакого нравственного права перестать) нести эти ценности светской образованности под знамя Христа и Церкви в твёрдом уповании, что Господь спасёт и преобразит их, как и нас грешных, "ими же весть Он судьбами". Когда и как? Тайна закрыта до времени, но должна открыться. "Стучите, и отворят вам" ... И когда-то вся Психея России, и земной Жених её — многогрешный раб Божий Александр — и все мы, "верные чада её", войдём в чертог брачный Жениха Вечного, Несравненного ... А пока в земном нашем "странствии", мы идём под знаком земного Избранника русского сердца, нашего подлинного Вождя и Пророка. Тайна Пушкина — сверхписательская, тайна русская — пророческая» .
Александр Сергеевич пророчески видел своих продолжателей, подвижников новой науки, к которым явится спустя столетия:
От северных оков освобождая мир…
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Учёной прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.
Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живёшь…
Науки сделались на время твой кумир:
Уединялся ты. За твой учёный пир
То чтитель промысла, то скептик , то безбожник,
Садился Дидерот на шаткий свой треножник,
Бросал парик, глаза в восторге закрывал
И проповедывал. И скромно ты внимал
За чашей медленной афею иль деисту ,
Как любопытный скиф афинскому софисту .
Но Лондон звал твоё внимание. Твой взор
Прилежно разобрал сей двойственный собор:
Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый,
Пружины смелые гражданственности новой…
Всё изменилося. Ты видел вихорь бури,
Падение всего, союз ума и фурий ,
Свободой грозною воздвигнутый закон,
Под гильотиною Версаль и Трианон
И мрачным ужасом сменённые забавы.
Преобразился мир при громах новой славы…
Смотри: вокруг тебя
Всё новое кипит, былое истребя.
Свидетелями быв вчерашнего паденья,
Едва опомнились младые поколенья.
Жестоких опытов сбирая поздний плод,
Они торопятся с расходом свесть приход…
Один всё тот же ты. Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины…
Что ими в радости ты дышишь благородной.
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь .
Александр Сергеевич верил в светлое пробуждение Руси:
В надежде славы и добра
Гляжу вперёд я без боязни…
Он знал, что в новом III тысячелетии не широкие круги народа, как в XX веке будут решать судьбу Руси, а воля нового правителя, который:
…правдою привлёк сердца,
И нравы укротил наукой…
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал её предназначенье.
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Неутомим и твёрд,
И памятью незлобен .
НЕРУКОТВОРНЫЙ ЛИК ПРОРОКА
Памятник А.С. Пушкину в Москве работы А.М. Опекушина в 1880 г.
Разум Пушкина непостижим обывателям, черни. Великое таинство заключено во всём, что связано с жизнью его и творчеством. Небесное знамение читается ещё до рождения пророка: сорок святых в пушкинском роду трудились, страдали и молились за Святую Русь. Поэтому должен был явиться в мир пиит и провидец судеб родной земли.
Говорят, что один праведник искупает людские грехи вплоть до седьмого поколения. И потому пушкинский род чист: не было среди Пушкиных — корыстолюбцев, лихоимцев и предателей.
Какие незримые и прочные узы связывают святых предков Пушкина с далёким потомком! Владыко Владимир Псковский, взглянув на родословие творца чудо-стихов, промолвил: «Вот она и разгадка пушкинского дарования — Божий промысел, благословение святых отцов» .
«Пушкин как нравственная личность и православный христианин» — так именовал свою статью, вышедшую в 1929 году в Белграде, русский священник митрополит Антоний (Храповицкий).
Божий промысел видится и в том, что младенец Александр появился на свет в день Вознесения, под колокольный благовест Первопрестольной. И в том, что венчался стихотворец в храме Большого Вознесения. И в том, что похоронен он в Святых Горах, на Псковской земле, откуда родом была княгиня Ольга, стоявшая также у истоков родословия святых по линии Пушкина.
Пушкин понимал не только сердцем, но и умом библейские истины — и потому писал: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы всё наизусть, которое не было бы уже пословицею народов, она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, — и такова её вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению и погружаемся духом в её божественное красноречие» . И, естественно, увидев в «Апокалипсисе» отражение XX века России, Пушкин написал пророческие иносказания: «Монах» и «Историю села Горюхина».
Священнослужитель Филарет упрекал Пушкина в безбожии, забыв истину из Евангелия от Матфея гл. 21:31: «истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперёд вас идут в Царство Божие». Ведь никто иной, как Пушкин, высек из скалы краеугольный камень — светильник русской науки:
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада воззжена…
А научная верхушка, так называемые «академики» - путаники «шарахаются» от Пушкина, как чёрт от ладана, отвергая его науку, безполезно пытаясь задержать развитие своей страны.
И.С. Тургенев на открытии памятника Пушкину в 1880 г. говорил: «Искусство, завоевавшее творениями Пушкина право гражданства, несомненность своего существования, язык, им созданный, — стали служить другим началам, столь же необходимым в общественном устроении. Многие видели и видят до сих пор в этом изменении простой упадок; но мы позволим себе заметить, что падает, рушится только мёртвое, а живое изменяется ростом. А Россия растёт, не падает. Что подобное развитие — как всякий рост — неизбежно сопряжено с болезнями, мучительными недостатками, с самыми злыми, на первый взгляд безвыходными противоречиями — доказывать, кажется, нечего; нас этому учит не только всеобщая история, но даже жизнь каждой отдельной личности. Сама наука нам говорит о необходимых болезнях. Но смущаться этим, оплакивать прежнее, всё-таки относительное спокойствие, стараться возвратиться к нему — и возвращать к нему других, хотя бы насильно — могут только отжившие или близорукие люди. Во времена народной жизни, носящие названия переходных, дело мыслящего человека, истинного гражданина своей родины — идти вперёд, несмотря на трудность и часто грязь пути, но идти, не теряя ни на миг из виду тех основных образцов, на которых построен весь быт общества, которого он состоит живым членом» .
Чтобы понять чистоту помыслов и святость жизни Пушкина, нужно перечитать Полное собрание сочинений Пушкина в 19 томах, да ещё и дополнить его найденными работами, которые в него не вошли. Библейские темы, обряды, отзвуки богослужений и молитв и, главное, задачи православной нравственности в той или иной степени присутствуют почти в каждом произведении Пушкина. Из летописей и бытописания развития человеческих обществ (государств) известно, что основанием возрождения любой страны служило в первую очередь истинное миропонимание. Европа без учения своего Спасителя-просветителя не знала бы Возрождения. Но ей был суждён свой – Спаситель европейского народа.
Начиная со времени открытия Донского хранения рукописи Пушкина в 1979 г., Россия стала постигать его науку, которая, как считал Гений Пушкин, «сокращает нам опыты быстротекущей жизни» .
С этого же времени наша Академия наук (СССР и РФ) лишилась огромного количества учёных, не пожелавших влачить жалкое существование. Сама Природа упорядочивала и направляла смену европейской науки на русскую, основанную не на опытах, а на знании краеугольных Законов развития Природы и Общества.
Русским Богом, его народной идеей, без служебного признания «Пушкинским» Домом, становится сам по себе Александр Сергеевич Пушкин, проникший в души славянских и тюркских народов (царской России и СССР) через своё искусство. Мы ранее рассматривали его рисунки, не зная, что на них Пушкин оставил надписи на русской рунице. Их заметил и выписал наш русский учёный Чудинов В.А.
Там есть потрясающие признания Пророка накануне передачи своей рукописи на Дон . На листе ПД 834 л.36 есть надпись Пушкина «Пушкин Бог», затем на листе ПД 838, л.23 есть надпись — «лик святого Пушкина», а на листе ПД 838 л.68 с нарисованным пустым пнём, из которого появился молодой побег, Пушкин пояснил это явление, как «Русь — пень мира». То есть этой надписью давал нам надежду возрождения Руси в то время, когда этого от неё никто не будет ожидать. И, наконец, на листе ПД 835 л.18 Пушкин сообщил: «Пушкин пророк — восстанет лик».
Нерукотворный лик А.С. Пушкина, запечатлённый на камнях склепа в Святых горах, и снятый
12 августа 1902 г.
Г.В. Розеном и В.Н. Фроловым
Спасибо профессору Московского государственного университета Чудинову В.А. за тяжёлый труд, принёсший нам такую радость. Пушкин не мог в то время сказать о себе правду. Да и вызвало бы оно всеобщее неприятие такого смелого заявления.
В августе 1902 г. писатель из ежедневника В.Н. Фролов узнал, что ведутся работы над могилой Пушкина. Вот что он сообщал через 2 недели в еженедельной печати: «…в понедельник 12 августа… мы выехали с бароном Г.В. Розеном в Святые горы, захватив… фотографические аппараты…
Посмертный слепок с лица А.С. Пушкина
29 января 1837 г.
По странной игре случая, на одном из верхних камней старого свода, в правой стороне, на снимке вышло довольно выпуклое изображение человеческого лица. Если посмотреть на одну из таких личин, снятых с Пушкина и помещённых в списке снимков (издание Фишера), то можно найти некоторое с ней сходство, отклонив её несколько в профиль …»
Этот отпечаток лика Пушкина является знаком появления на Руси Нового Спаса Нерукотворного — Русского Пророка Александра Сергеевича Пушкина! Невольно вспоминаются строки самого пророка: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный!». Замечу, что 16 августа — день перенесения Спаса Нерукотворного Образа, а в жизни — время получения дворянином Розеном на бумаге с плёнки снятого изображения лика Пушкина, явленного на каменном своде склепа. Это не случайно!!! В воспоминаниях П.А. Плетнёва о Пушкине в дни Рождественской седьмицы (с 6 по 13 января): «мирного общежительства, которому начало положил Пушкин в последний год своей жизни. Любимый со мною разговор его, за несколько недель до его смерти, всё обращён был на слова: "Слава в вышних Богу, и на земле мир, и в человецех благоволение" » .
Продолжим читать выписки из описания гроба Пушкина: «Гроб поэта замечательно сохранился. Местами на нём уцелели даже отдельные куски довольно широкого парчового позумента , некогда украшавшего гробовую крышку; весьма возможно, что это были остатки креста из парчовой ткани…
Являлась безотлагательная необходимость …обнародования подробнейшего хода работ, как для всей читающей России, так и для представления этих "исторических свидетельств" в Императорскую Академию Наук, (но)…вновь зарытая могила унесла с собой тайну недавних событий…
Ведь судя по тому, как сохранился деревянный гроб Пушкина, возможно с большой вероятностью предположить, что сохранилось и его бренное тело…
И вот представьте себе, какой это был в настоящее время прекрасный и, как нельзя более, подходящий случай увековечить описанное мною событие в глазах всего нашего будущего потомства!..
Над гробом великого поэта (из стекла) можно было бы тогда воздвигнуть роскошный мавзолей , и под его своды стекались бы тысячи русских людей на поклонение дорогому праху…
Но быть может, ещё не поздно осуществить эту мысль на деле, благо впечатление ещё слишком свежо, и гроб с останками гениального поэта, быть может, вполне цел и невредим?»
Хотя и без этих чудес, сама Донская рукопись Пушкина и его пророческие произведения, открытые мной с помощью этих же Законов, доказывают спасительное влияние искусства и произведений ума А.С. Пушкина для новой Руси.
Поэтому слова Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» сказаны не для красного словца, а были пророческими, а власть имущие до сих пор пытаются не понимать слов Пророка. Нерукотворным памятником не могут служить рукотворные художественные и научные произведения. И только этот отпечаток лика Пророка может быть восьмым чудом света после 7-го - Александрийского столпа-маяка на острове Фарос. Только Великий сын Земли Русской мог дерзнуть написать молитву «Отче наш» в стихах. Написана она была Пушкиным в последний, можно сказать, прощальный, день своего рождения 26.5.1836 г.:
Отец людей, Отец Небесный!
Да имя вечное Твоё
Святится нашими сердцами!
Да придет Царствие Твоё.
Твоя да будет Воля с нами,
Как в небесах, так на земли!
Насущный хлеб нам ниспошли
Твоею щедрою рукою.
И как прощаем мы людей,
Так нас, ничтожных пред Тобою,
Прости, Отец, Своих детей.
Не ввергни нас во искушенье
И от лукавого прельщенья
Избави нас и пожалей .
Или кто мог написать до Пушкина молитву Сирина в стихах «Владыко дней моих! дух праздности унылой»?
А.С. Пушкин нарисовал свой последний лик в феврале 1836 г. на письме В.А. Соллогубу в Санкт-Петербурге.
16.6.1836 г. — Александр Сергеевич писал: «В наше время главный недостаток, отзывающийся во всех почти учёных произведениях, есть отсутствие труда. Редко случается при разборе указывать на плоды долгих изучений и терпеливых разысканий. Что же из того происходит? Наши, так называемые, учёные принуждены заменять существенные достоинства изворотами более или менее удачными: порицанием предшественников, новизною взглядов, приноровлением предписанных понятий к старым давно известным предметам и пр. Таковые средства (которые, в некотором смысле можно назвать шарлатанством) не подвигают науки ни на шаг поселяют жалкий дух сомнения и отрицания в умах незрелых и слабых, и печалят людей истинно учёных и здравомыслящих.
Словарь о святых не принадлежит к числу опрометчивых и скороспелых произведений, наводняющих наши книжные лавки. Отчётливость в предварительных изысканиях, полнота в совершении предпринятого труда поставили сию книгу высоко во мнении знающих людей.
"Церковь Российская" — сказано в предисловии — "весьма осторожно оглашала святыми угодников своих, и только по явном открытии нетления мощей , прославленных чудесами, помещала их в месяцесловы. Россия к утверждению православия своего видела во многих местах явное знамение благодати над мощами тех, кои святостию жизни, примером благочестия или христианским самоотвержением явили себя достойными почитания; но имена сих угодников не были внесены в "Общие святцы российской церкви", а память их совершалась в тех только местах, где они почивают".
Издатель "Словаря о святых" оказал важную услугу истории. Между тем книга его имеет и общую занимательность: есть люди, не имеющие никакого понятия о житии того св. угодника, чьё имя носят от купели до могилы, и чью память празднуют ежегодно. Не дозволяя себе никакой укоризны, не можем, по крайней мере, не дивиться крайнему их нелюбопытству…»
В 1-м стихотворении «К Наталье» он тайнописью раскрыл нам причины своей мудрости — от древних знаний православных учёных, полученных в день Благовещения 25.3.1812 г.
А Пушкин, зная общность славянских и тюркских народов, обратил свой пристальный взор на Коран, чтобы показать подобие пророков европейских и арабских народов.
С небесной книги список дан
Тебе, Пророк, не для строптивых;
Спокойно возвещай Коран,
Не понуждая нечестивых!
Александр Сергеевич под видом Корана показал, что список с Книги Жизни даётся избранным, какими были Иисус, Мухаммед, Будда, Моисей. Он только скромно не сказал, что и ему было дано знамение с небес.
Восстань, боязливый:
В пещере твоей
Святая лампада
До утра горит.
Сердечной молитвой,
Пророк, удали
Печальные мысли,
Лукавые сны!
До утра молитву
Смиренно твори;
Небесную книгу
До утра читай!
***
Они твердили: пусть виденья
Толкует хитрый Магомет,
Они ума его творенья,
Его ль нам слушать — он поэт!..
Такими словами — мыслил Александр Сергеевич — будут в наши дни отвергать его мудрость, изложенную в донской рукописи и произведениях, оправдываясь: ведь он не мог быть пророком, ведя жизнь светского человека. А мы их спросим: А вы видели дела и рукописи Иисуса?
Александр Сергеевич поддержал выступление Лобанова на заседании Академии наук, оставив нам в подтверждение вышесказанного свой взгляд: «Ныне едва ли верят, что изящное, при некоторых только изменениях способов выражения, было и есть одно и то же для всех веков и народов; что Гомеры, Даны, Софоклы, Шекспиры, Шиллеры, Расины, Державины, несмотря на различие их вида, рода, веры и нравов, все созидали изящное и для всех веков; что писатели, мечтатели ли они или выдающиеся, должны удовлетворять ум, воображение и сердце образованных и просвещённых людей, а не одной толпы безсмысленной, плещущей без разбора и скоморохам подкачельным. Нет! ныне проповедуют, что ум человеческий далеко ушёл вперёд , что он может оставить в покое древних и даже знаменитых новейших писателей, что ему не нужны руководители и образцовые творцы, что ныне всякий пишущий есть самобытный ум, — и под знаменем сего ложного учения, поражая великих писателей древности, которые, однако ж, за тысячи лет пленяли своих сограждан, и всегда будут давать много возвышенных наслаждений своему читателю, — под знаменем сего ложного учения, новейшие писатели безотчётно омрачают разум неопытной юности и ведут к совершенному упадку и нравственность и словесность» .
Народ же понимал его сердцем: «Здесь всё его. И, хоть самого его сейчас нетути, и он незрим, всё он видит — кто зачем сюда пришёл, кто подобру-поздорову, поучиться уму-разуму, а кто собой полюбоваться, в зеркало посмотреться, да искупаться… Теперь все идут к Пушкину, потому что его творения охраняют людей от дурного, очищают душу. Его дом для теперешних людей стал тем, чем раньше был для тогдашних храм. Ежели тебя, скажем, что волнует и нет у тебя доброго советчика — иди к Пушкину, он укажет на истинного друга, удержит от злого обстояния, даст верный совет и ты возрадуешься и возвеселишься. Только хорошенько подумай, что тебе нужно, а потом спроси у Пушкина и получишь ответы в его книгах...»
ПЕРВЫЕ ШАГИ НАЧИНАЮЩЕГО ПУШКИНЦА
(рассчитай и проверь свою судьбу)
Если в вас проснулось чувство русского духа, если вы решили добросовестно проверить пушкинскую науку на себе, то дерзайте, друзья! Кое-что удивительное и полезное откроется жёнам, кое-что детям, кое-что друзьям, — ведь все они достойны доверия и внимания. Вам открывается для этого матрица на 64 недельных круга. Для начала даём матрицу женского рода (более сложную) и проставим день, месяц и год для России с начала коренного преобразования управления женского рода, имеющего деятельность сверху, и потому безкровного, в отличие от свойственного мужчинам, коренного преобразования частного хозяйства на общественное с 1920 г. по 1998 г.
Итого 64 раза по 64 недели дают 78,5 лет. Образы 64-х последовательных изменений из-за малого объёма книги здесь помещены краткими, но они есть в моей книге «Пушкин. Прозрение будущего Руси» (НИКШУП - А.С. Пушкин, М., 2005), имеющихся в главных библиотеках городов Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск и Хабаровск.
№1 - Творческий дар, пожалованный небом. Всеобъемлющие возможности. Человек должен образовывать себя и приучить к порядку, если он хочет быть гражданином, полезным обществу.
№2 - Высший успех, если работать упорно. Если человек пытается стать влиятельным, он проигрывает. Но если он следует за ведущим, то находит то руководство, в котором нуждаётся. Спокойная работа принесёт удачу.
№3 - Человек может видеть всё впереди и сзади и избегать опасных положений. Нужна, прежде всего, поддержка и помощь окружающих.
№4 - просвещение непросвещённых — изменение взаимодействий, происходящих между учителем и учеником, между знанием, уже собранным прежде, и новой познавательной деятельностью. Использовать свои выдающиеся способности, когда приходит время.
№5 - Если вы искренни, придёт великий успех. Стойкость — к счастью для достижения высшего образца человеческого совершенства.
№6 - У человека хорошие намерения, но ему противодействуют. Выход за пределы человеческого разума для вынесения мудрого суждения.
№7 - высказывание мнения в науке бойко, живо, без рассуждений, на веру слушателей или наличие неоспоримой власти.
№8 - Очень хорошее здоровье. Удача приходит после долгого круга неудач. Возможно, и нужно сближение нового, высшего познания с прежде познанным опытом.
№9 - Здесь самое существенное — соединение частей попарно в целое. Это исходная точка для всей деятельности. Делать что-либо, несмотря на трудности и опасности.
№10 - Наслаждаясь покоем, быть готовым к возможным будущим опасностям.
№11 - Внезапный успех или, наоборот, плохо — метить высоко, но не заботиться о создании прочного основания.
№12 - Приостановка — действуют ничтожества — признают кажущееся положение за истину. Нужен переход к познаниям с единомышленниками.
№13 - После упадка — общий подъём на пустоши с целеустремлёнными членами при стойкости, полной благородства, воспользовавшись силой нового деятельного познания и знания, приобретённого прежде.
№14 - человек полон важных путей и целей. Совместное действие единомышленников.
№15 - Способность полного отказа от уже достигнутого может стать залогом возможности дальнейшего развития, идущего в ногу с развитием мира.
№16 - хороший сын рождаётся у хорошего отца. Находить то, что искал
№17 - свободное и радостное следование за ведущим человеком, охваченный его замыслами. Необходимо стойкое владение собой, настойчивость и безупречность. Богатство.
№18 - Надо противопоставить обдуманность действий и деятельное укрепление достигнутых целей. Развитие знаний — счастье.
№19 - Устранены основы несогласованности. Возможность взаимного сближения оставшихся начал, которым уже ничто не мешает. Однако сближаться следует не с чем угодно. Всё равно человек приходит к несчастью.
№20 - Ваши достижения будут полезны всем. Поймать волну удачи.
Но человек на мгновение отстраняется от деятельности снаружи и со строгостью и искренностью сосредотачивает свои силы на самом познавательном созерцании, которое является тоже деятельностью.
№21 - Чуждое мешает единству. Чтобы выправить разрушительную деятельность противодействующих стихий, необходимы деятельные мероприятия. Безпокойство уходит – наступает счастье.
№22 - Красиво снаружи, но внутри — нехорошо. Благоприятное время для каких-нибудь действий. Освежать и очищать.
№23 - Заменять старое новым. Когда дела идут хуже некуда, значит, они начнут улучшаться. Удовлетворяетесь тем, что вы просто живете.
№24 - Развитие света настолько неизбежно, что силы тьмы не могут ей препятствовать.
№25 - Невинность действий и высший успех неразделимы при настойчивости. Бдительность, внимательнейшее отношение к своим мыслям, словам и действиям проверяются внутренним чувством.
№26 - Нечто очень благоприятное и радостное. Пройти испытания очень легко. Знак свободы от ограничений.
№27 - необходимо человеку придерживаться доброго, сторониться злого. Надо упорно трудиться, чтобы сделать успешное продвижение по государственной службе. Всякая помощь друг другу отпадает. Здесь возможно действие только каждого на свой риск и страх.
№28 - Согласованное сотрудничество. Слабость внутри и снаружи. Великое прохождение. — На вечнозелёном дереве распустились цветы.
Слабость внутри и снаружи. Время действовать. Успех.
№29 - Опасность, или бездна. Если вы искренни, будет внутренний успех и, что бы вы ни делали, всё получится.
№30 - солнце и луна — на своих местах. Попутный ветер в парусах. Дело, которое начинается плохо, но кончается хорошо.
№31 - Быть сведущим как в управлении людьми, так и войне. Согласованное сотрудничество. Уже достигнута известная Согласованность между новой деятельностью познания и накопленным прежде опытом знания.
№32 - постоянство имеет своей целью подготовку к дальнейшей деятельности человека.
№33 - Необходимость далёкого путешествия для достижения своей цели.
№34 - Искривление в начале и плавность в конце. Благоприятна стойкость. Великая мощь вырабатывается тогда, когда человек не полагается исключительно на одного себя, а действует совместно с сообществом.
№35 - Удача приходит после долгого круга неудач. Уединение приводит к развитию в человеке той великой мощи, которая в дальнейшем может стать залогом благоприятной деятельности снаружи.
№36 - Не знать, в каком направлении повернуться. Положение очень опасно и необходимо быть очень осторожным. В плохие времена благоприятна стойкость.
№37 - Пройти через грязь и воду, не в состоянии принять решение. Милость свыше. Выражать благодарность за назначение. Лучше будет своими поступками оказывать влияние на друзей и близких, улучшив их природу. Вам не придётся ни в чём раскаиваться.
№38 - Всё идёт не так, как хотелось бы. Надо работать над мелочами, по поводу которых разногласий нет.
№39 - Внутренняя жизнь отличается неподвижностью, а внешняя — опасностью, единственный выход из положения — стойкость.
№40 - Освобождение от зависимости назрело и благо, если есть куда выступить.
№41 - убыль — Радость и счастье. Из множества песчинок складывается гора.
№42 - Люди, придерживающиеся одних и тех же правил деятельности, могут планировать совместную деятельность.
№43 - После преодоления трудностей будут найдены слава и богатство.
№44 - Творческая личность. Сначала будут большие трудности, но кто-то поможет вам, и тогда дорога к успеху будет гладкой.
№45 - Достичь самообновления собственными внутренними усилиями. Благоприятна настойчивость.
№46 - Росток должен пробиться через толщу земли и расти. Счастье.
№47 - Предыдущий подъём закономерно приводит к истощению. Много неприятностей. Но придут хорошие идеи, и будет найден выход из данной обстановки. Можно полагаться только на самого себя.
№48 - Полоса удач не длиться вечно. Появится опасность – быть без вины виноватым. Можно исправить это положение, найдя в самом себе силы для восстановления. При нехватке сил — будет неудача.
№49 - Отказ от изживших образцов и нахождение новых для проявления накопленных сил. Погашение ошибок.
№50 - Переплавка старых образцов. Намечаются новые пути развития повсюду.
№51 - Самое динамичное деятельное проявление накопленных сил потрясает воображение и захватывает других.
№52 - Такое сосредоточение, что человек не ощущает даже самого себя.
№53 - Силы уже испытаны и могут сливаться в поток. Чтобы не сбиться в пути — будь стоек.
№54 - Цель невесты достигнута — она хозяйка дома и должна оставаться в нём. Иначе неудача.
№55 - Жертвенная чаша наполнена до краёв, и её надо разделить на всё окружение.
№56 - Распространение богатства на всех. Развитие и свершение могут быть лишь в малом потреблении.
№57 - Постепенное проникновение в новые места. Малое развитие. Благо встретить великого человека. Благо куда выступить.
№58 - Цель человека достигнута, и радость надо распространить на окружение — иначе злоупотребление. Следи за поступками.
№59 - Проявление полноты самосознания в каждом человеке. Единое состояние превращается в единичное. При удержании раздробления выступает пот.
№60 - Безконечность раздробления не приводит к созданию новых ценностей. Но горе не стойко и ограничено.
№61 - В одиночестве надо быть внутренне правдивым и стойким.
№62 - Малые ошибки. Надо соблюдать честный образ действий даже в малом деле.
№63 - Создание малой неделимой особи завершено. Развитие личности в походе на тьму.
№64 - В безпорядке зарождается безконечное творчество.
Поэтому, проставив данные времени (день, месяц и год) вашей жизни или вашего предприятия — со дня рождения (замысла) через 64 недели (448 дней) — вы получите (в первом приближении) возможность понять своё состояние души (как телесно, так и духовно) в любом круге вашей жизни — в прошлом и в будущем. Если взять за точку отсчёта по матрице нынешние дни вашей жизни, то можно создать матрицу более точную, через 1 неделю (7 дней) на 64 недели. Образец матрицы для женщин (Ж) уже указан в данном примере.
Мужская матрица (М) будет отлична от приведённой тем, что не будет обратного чередования по четырём четвертям. Она должна идти от круга №1 до круга №64 последовательно, сверху вниз. На компьютере создать такие матрицы вы сможете легко и заполнять при необходимости для любого срока жизни.
Представленная ниже матрица кругообращения нынешней России с 1998 по 2077 г. дана как пример. По ней вы сможете провести расчёт жизни отдельного человека.
Например, в России всё изменялось по кругу № 55 (23.1.2006-16.4.2007): «Этот круг подобен жертвенной чаше, которая наполнена до краёв. Это знак перемен и согласованности. Если бы даже кто-то попытался изменить что-то или помешать, то и здесь безпокоиться было бы напрасным, ибо дом действительно полон. Эту полноту нужно распространить на всех окружающих людей» . Появление в конце 2006 года долгожданной живой кинокартины «Пушкин. Последняя дуэль» после 70 лет полного молчания — подтверждение этого определения России. И эта книга начала создаваться в этом же отрезке времени. Плотина теперь прорвана и путь пушкинским знаниям открыт. Тайн не существует. Духовные богатства выработаны и готовы к распространению.
Следующий круг, в котором мы с вами живём, №56 (16.4.2007-7.7.2008) гласит: «Выход за пределы мира вещественных и телесных желаний при ярком сиянии счастливой звезды. Настойчивость для подвижников — к удаче. Перспектива очень успешного распределения своего неограниченного богатства на окружающих. Здесь должна быть сохранена стойкость». Этот круг говорит о повышении просвещённости и благосостояния народов России благодаря изменениям в правлении России. Кроме этого вышла эта книга «Ключи к загадкам Пушкина».
В каждом круге надо научиться понимать образ круга применительно к особи: человеку, учреждению, государству и так далее. Тогда вы будете знать всё о себе, России, своём предприятии — в прошлом, настоящем и прозреть будущее.
С 7.7.2008 г. по 3.06.2013 г. Россия вступает в 5-летний круг усталости с некоторым обособлением на 64 недели с 20.12.2010 г. (подобным 1991 г. №59 – «Радость, бывшая нашим достоянием достигнувших цели, теперь будет распространена и на всех окружающих людей и каждый, кто воспринял в себя эту радость, осознает и самого себя как переживающего эту радость. Таким образом, тот, кто даровал радость, может ощущать, что он выполнил всё, к чему его обязывало бытие. Он можешь ощущать, что выполнил свой долг перед людьми (давшими ему это бытие), и перед своими предками. Развитие обособления, намечающееся здесь, является движением важным и строгим, и поэтому необходимо предпринимать большие и ответственные действия, в которых, само собою, необходимо сохранять полную стойкость, понимаемую в этом случае как подлинная правота в мыслях, действиях, словах»).
ВОЛНЫ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ПРАВЛЕНИЯ В РОССИИ ЧЕРЕЗ 1 ГОД И 3 МЕСЯЦА ДУХОВНОЕ СОВЕРШЕНСТВО ДУХОВНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 49 - М 14.09.1998
50 - Ж 06.12.1999
УПАДОК 51 - Ж 26.02.2001
52 - М 20.05.2002
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 53 - Ж 11.08.2003
54 - М 01.11.2004
УПАДОК 55 - М 23.01.2006
56 - Ж 16.04.2007
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 57 - Ж 07.07.2008
58 - М 28.09.2009
УПАДОК 59 - М 20.12.2010
60 - Ж 12.03.2012
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 61- М 03.06.2013
62 - Ж 25.08.2014
УПАДОК 63 - Ж 16.11.2015
64 - М 06.02.2017
ТВОРЧЕСТВО ДУХОВНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 33 - Ж 30.04.2018
34- М 22.07.2019
УПАДОК 35 - М 12.10.2020
36 - Ж 03.01.2022
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 37 - М 27.03.2023
38 - Ж 17.06.2024
УПАДОК 39 - Ж 08.09.2025
40 - М 30.11.2026
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 41 - М 21.02.2028
42 - Ж 14.05.2029
УПАДОК 43 - Ж 05.08.2030
44 - М 27.10.2031
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 45 - Ж 17.01.2033
46 - М 10.04.2034
УПАДОК 47 - М 02.07.2035
48 - Ж 22.09.2036
ВЕЩЕСТВЕННОЕ ПРЕОДОЛЕНИЕ ТРУДНОСТЕЙ ДУХОВНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 17 - Ж 14.12.2037
18 - М 07.03.2039
УПАДОК 19 - М 28.05.2040
20 - Ж 19.08.2041
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 21 - М 10.11.2042
22 - Ж 01.02.2044
УПАДОК 23 - Ж 24.04.2045
24 - М 16.07.2046
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 25 - М 07.10.2047
26 - Ж 28.12.2048
УПАДОК 27 - Ж 21.03.2050
28 - М 12.06.2051
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 29 - Ж 02.09.2052
30 - М 24.11.2053
УПАДОК 31 - М 15.02.2055
32 - Ж 08.05.2056
СОЗЕРЦАНИЕ ДУХОВНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 1 - М 30.07.2057
2 - Ж 21.10.2058
УПАДОК 3 - Ж 12.01.2060
4 - М 04.04.2061
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 5- Ж 26.06.2062
6 - М 17.09.2063
УПАДОК 7 - М 08.12.2064
8 - Ж 01.03.2066
ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ УСТАЛОСТЬ РОСТ 9 - Ж 23.05.2067
10 - М 13.08.2068
УПАДОК 11 - М 04.11.2069
12 - Ж 26.01.2071
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РОСТ 13 - М 18.04.2072
14 - Ж 10.07.2073
УПАДОК 15 - Ж 01.10.2074
16 - М 23.12.2075
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Роспись А.С. Пушкина на рукописи стихотворения «Редеет облаков летучая гряда» в виде птицы в ноябре 1820 г.
Всё, что было написано Пушкиным в его донской рукописи о введении нового образа правления с 1998 г., стало воплощаться совсем недавно. Мы только не готовы к местному самоуправлению, которое было введено указом президента с 1.1.2006 г. Нам надо не только создавать свои общины, но также и молодым, уже научившимся деятельной работе, показавшим себя в деле, надо входить в управы местного самоуправления. Надо понять, что это движение закономерно, и надо отдавать свои силы Отчизне, а не жить для себя.
Пришло время воскреснуть птице Феникс-Руси, — как она воскресала в забытом древнем сказании. Об этом воскресении по прошествии круга в 500-600 лет сказано в «Велесовой книге», написанной около VII века н.э.: «Стократ начиналась Русь, и стократ разбита была от полуночи до полудня....
…И сказал Орею Сварог наш: "Поскольку я Творец, сотворю я вас от перстов моих, и будет сказано, что вы — сыны Творца, и поставлены, как сыны Творца, и будете моими детьми, а Даждьбог будет отцом вашим, и вы его должны слушаться. И он скажет, что вы должны делать, и как скажет, так и творите. И станете вы народом великим…"»
Сейчас этим Даждьбогом для русских может стать Пушкин. Это не просто любимый славянскими и тюркскими народами России, а также другими народами мира, стихотворец, но и сокрытый до времени Спаситель Руси и мира. Его ждали, но до времени отвергали этот краеугольный камень миропонимания. Его знания о Законах кругооборотов всего сущего во Вселенной позволят понять ход текущих дел и предсказывать будущее, управлять Россией на счастье всех народов, её населяющих, делать научные открытия, лечить людей и создавать совершенные произведения искусства.
Современник Пушкина Чаадаев уже тогда чувствовал появление Спасителя: «Не теряю надежды на возврат разума к здравому смыслу. Но как произойдёт перемена, когда? При посредстве ли могущественного ума, нарочитым образом посланного нам провидением для совершения этого деяния, или же оно явится следствием ряда событий, порождённых им для просвещения рода человеческого? Не знаю. Но смутное предчувствие говорит мне, что скоро появится человек, который принесёт нам истину веков. Может быть, вначале это будет некоторым подобием политической религии или же нового рода католицизма , которым несколько смелых священников… хотят заменить тот, который утвердила святость веков. Почему нет? Не всё ли равно, как произойдёт первый толчок того движения, которое должно завершить судьбы человечества? Многое, предшествовавшее великой минуте, когда благая весть была провозглашена божественным посланцем, было предназначено для приготовления к ней мира; и в ваши дни, без сомнения, также произойдёт многое для подобной же цели; перед тем, как мы получим от неба новую благую весть. Будем ждать» .
Если бы Чаадаев прочитал всё, что написал Пушкин — он бы тогда не спрашивал: когда явятся «скрижали» вечных знаний и от кого?
Тебя мы долго ожидали,
И светел ты сошёл с таинственных вершин
И вынес нам свои Скрижали .
И что ж? ты нас обрёл в пустыне под шатром,
В безумстве суетного пира,
Поющих буйну песнь и скачущих кругом
От нас созданного кумира .
Смутились мы, твоих чуждаяся лучей.
В порыве гнева и печали
Ты проклял ли, Пророк, безсмысленных детей,
Разбил ли ты свои скрижали?
О, ты не проклял нас. Ты любишь с высоты…
Для этого нам надо было прожить почти 200 лет после ухода пророка из жизни, а потом надо было узнать древнюю жизнь: русов, славян, борусов, этрусков, алан, арийцев и т.п. Всё это наше прошлое — и о нас, нынешних. Почему же русские скромно оказывались как бы в стороне от, так называемой, «цивилизации»? Просто они знали заповедь Спасителя мира: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» .
Просвещённая молодёжь скорого будущего примет от предков вечное желание к обновлению Руси и поведёт её в Золотой Век, не осуждая предков. Любовь к нашей родине и память о делах предков даёт силу духа русским людям. Пушкин связал воедино настоящее и прошлое, чтобы увидеть в будущем следствие этого — уверенность, силу духа человека, живущего по воле Бога:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
(Залог величия его) —
Самостоянье человека!
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как без оазиса пустыня
И как алтарь без божества .
У Пушкина почтительное отношение к предкам — главное, и потому он клеймил Ивáнов, не помнящих рода своего: «Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим. И у нас иной потомок Рюрика более дорожит звездою двоюродного дядюшки, чем вековыми делами своего дома, т.е. историей Отечества» .
То-то все протестанты-христиане, пришедшие в Россию в наши чёрные дни, твердят ересь: «Не верьте преданиям — верьте Библии» . Они боятся, что мы по преданиям и сказкам восстановим расчётами своё древнее прошлое. И оно действительно становится нам известно.
Русский — более древнее название народа, чем слово славяне. «Велесова книга» гласит, что «Это Велес научил Праотцов наших… которые учили нас чтить богов наших и вели за руку по стезе Прави. Так мы шли и не были нахлебниками, а только словянами, русами…» Русские почитали Законы Прави, гласящие о Троице: Прави, Яви, Нави. Правило движения любых сущностей, или Закон Вселенной един в паре противоположностей — Яви и Нави, т.е. видимого (явно ощущаемого) и духовного (неявно проявленного). Отсюда и «православные», т.е. это люди, славящие Право - Закон, о котором точно выразился Александр Сергеевич словами: «Но вечный выше вас Закон!» Оказывается Закон Божий и Православие — одно и тоже. «В начале было Слово» (Ев.Ин.1:1), написанное словянами. И никто не хранил сей Закон так, как хранили его русские народы. Потому Ф.М. Достоевский утверждал: «Единственный народ — "Богоносец", грядущий обновить и спасти мир именем нового Бога и кому даны ключи жизни и нового слова — это Русский народ!»
Н.Я. Данилевский хорошо понял Пушкина: «Общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им — значит желать довольствоваться общим местом, безцветностью, отсутствием подражательности — одним словом, довольствоваться невозможною полнотою.
Общечеловеческий гений не тот, кто выражает — в какой-либо среде деятельности — одно общечеловеческое, за исключением всего общенародного… а тот, кто, выражая вполне, сверх общечеловеческого, и всю свою народную особенность, присоединяет к этому ещё некоторые черты или стороны, свойственные другим народностям» . Что мастерски и выполнил Пушкин.
Ф.М. Достоевский был посвящён в те знания, что содержала рукопись Пушкина. Потому он и говорил утвердительно о сроках величия Руси: «Всякий великий народ верит и должен верить, если только хочет долго жить, что в нём-то, и только в нём одном, и заключается спасение мира, что живёт он на то, чтоб стоять во главе народов, приобщить их всех к себе воедино и вести их, в согласном собранье, к окончательной цели, всем им предназначенной. Я утверждаю, что так было со всеми великими народами мира, древнейшими и новейшими, что только эта лишь вера и возвышала их до возможности, каждую, иметь, в свои сроки, огромное мировое влияние на судьбы человечества» .
Мы, русские, должны, обязаны спасти Россию и мир, развивая духовность общественного строя! Последователь Пушкина Н.Я. Данилевский развил его мысли о русском духе: «Не выгода составляет главную пружину, главную двигательную силу русского народа, а внутреннее, нравственное сознание, медленно подготовляющееся в его духовном устройстве, но всецело охватывающее его, когда настанет время для его внешнего деятельного обнаружения и осуществления.
Другой вывод из вышеизложенной особенности важнейших отрезков развития русского народа состоит в огромном перевесе, который принадлежит в русском человеке общенародному русскому началу над началом личным, обособленным.
Народный дух, никаким правительством не руководимый, создал цельный единый народный состав, связанный нравственно духовной связью, но не успел ещё образовать плотного государственного тела. Очевидно, что такое обращение при всякой опасности к самым тайникам народной жизни было слишком рискованно и не могло считаться обычным порядком вещей. Без этого народного духа всякая государственность есть тлен и прах» .
Могут возразить, что хозяйственная разруха и падение нравственности в России не позволит нам подняться. На это есть ответ у Достоевского: «Основные нравственные сокровища духа... не зависят от силы хозяйства. Наша нищая и неурядная земля, кроме высшего слоя своего, вся сплошь как один человек... Силу духа... можно сохранять и вмещать в себе даже и при такой нищете, какая была после нашествия Батыева или после погрома Смутного времени, когда единственно всеединяющим духом народным была спасена Россия» .
Надо только понять каждому человеку, что без движения нет жизни, без напряжения сил, без взаимодействия пары противоположностей не будет изменений. В мире существует поровну духовных и телесных (материальных) людей. Есть время для победы одних сил над другими и ничто не плохо, если оно своевременно. Если насильно уничтожать светлых людей, то они по законам Вселенной появятся среди тёмных и наоборот. Поэтому вдвойне невыгодно уничтожать своих противников: и в связи с этим Законом, и в связи с библейским учением о нравственности. Противников надо знать, а, выявляя преступные начала в обществе, ограничивать их, вплоть до лишения свободы таких личностей.
Знание основополагающих законов общества, преподанных Александром Сергеевичем Пушкиным, позволит сократить сроки открытий, внедрения изобретений, позволит безошибочно управлять государством и любыми производственными и общественными делами. Знание сроков начала тех или иных изменений в настроении народа позволит по-деловому, научно управлять государством, выявлять как образованные и просвещённые силы общества, так и закономерно выступающие противные силы, согласуя на данном отрезке их действия — для верного движения по Законам Вселенной. Необходимо овладеть новой наукой Пушкина и расширить число задач, которые будет решать русская законопознавательная наука.
Считаю, что сокрытие содержания научной рукописи А.С. Пушкина 1829 года от русской и мировой общественности, его замалчивание, запрещение, а также присвоение или неверное известие о ней хуже, чем просто воровство и вывоз за границу любых других, принадлежащих России, старинных и (культур) Творение разума в искусстве и наукеных ценностей.
Каждому человеку надо в первую очередь иметь в уме и сердце Надежду на Возрождение Руси, Веру в Спасителя-Пушкина, Любовь к летописям и бытописанию о творениях и жизни русского народа, Мудрость через понятие о встречном круговращении пары противоположностей и повторяемости времени роста и упадка любой вещи или народа.
А.С. Пушкин знал, что «Народ, который, тому сто лет, отстоял свою бороду, отстоит в наше время и свою голову» , спасёт свой разум.
Очень скоро более ста разных народов, ста разных заветов жизненного уклада, даже противоречащие недавно друг другу, вдруг свяжутся узами неразрывными под единой властью, около единого алтаря — Александра Сергеевича Пушкина. А это возможно при одном условии, выраженном Ф.М. Достоевским: «...чуть только развитие коснётся народа, Пушкин тотчас же получит и для этого широкого круга своё народное значение... и будет уже для неё одним из главнейших провозвестников общечеловеческих начал, так милосердно и так широко развившихся в Пушкине» .
Так коснулось ли нас это развитие? Пушкин хотел этого развития, мечтал об этом, молил об этом Бога. И мы, вняв его заветной мечте, воскликнем так, чтобы дома и горы эхом многократно отразили наши слова — ВОСКРЕС!!!
(Пушкин) воскрес, питомец Феба!
Дай Бог, чтоб милостию неба
Рассудок на Руси воскрес;
Он что-то, кажется, исчез.
Дай Бог, чтобы во всей Вселенной
Воскресли мир и тишина,
Чтоб в Академии почтенной
Воскресли члены ото сна;
Чтоб в наши грешны времена
Воскресла предков добродетель .
Гоголь запомнил Пушкина и «восторг его в то время, когда прочитал он стихотворение Языкова к Давыдову, напечатанное в ежемесячнике. В первый раз увидел я тогда слёзы на лице Пушкина (Пушкин никогда не плакал; он сам о себе сказал в послании к Овидию: "Суровый славянин, я слёз не проливал, но понимаю их"). Я помню те строки, которые произвели у него слёзы: первая, где поэт, обращаясь к России, которую уже было признали безсильною и немощной, взывает так:
Чу! труба продребезжала!
Русь! тебе надменный зов!
Вспомяни ж, как ты встречала
Все нашествия врагов!
Созови от стран далёких
Ты своих богатырей,
Со степей, с равнин широких,
С рек великих, с гор высоких,
От осьми твоих морей!
И потом строка, где описывается неслыханное самопожертвование, — предать огню собственную столицу со всем, что ни есть в ней священного для всей земли:
Пламень в небо упирая,
Лют пожар Москвы ревёт.
Златоглавая, святая,
Ты ли гибнешь? Русь, вперёд!
Громче буря истребленья!
Крепче смелый ей отпор!
Это жертвенник спасенья,
Это пламя очищенья,
Это фениксов костёр!
У кого не брызнут слёзы после таких строк?»
Если в вашем теле чувствительный, трепетный дух, то он найдёт в наше, в чём-то несвободное, но свободное для деятельности время, пути выхода своим способностям и свойствам, ради возрождения обычных, законных отношений людей в нашей Отчизне. Исполним же завет Спасителя Руси Пушкина:
Пока Свободою горим,
Пока сердца для Чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
1. Андроников Ираклий. Лермонтов. Исследования и находки. 3-е изд. М, 1968.
2. П.В. Анненков. Материалы для биографии А.С. Пушкина. М., Современник, 1984.
3. И.Ф. Анненский. Книги отражений, М., 1979.
4. И.Ф. Анненский. Пушкин. Сочинения: в семи томах. СПб., 1855-1857.
5. А.П. Арапова. Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. М., 1994.
6. А.П. Арапова. Новое Время, 1908., № 11425; № 11416; 1880. № 1521.
7. И. Бартенев. А.С. Пушкин. Материалы для его биографии. // Московские ведомости, 1854, №71.
8. Борис Башилов. История русского масонства. М., 1995.
9. В.Г. Белинский. т. 5.
10. Библия: Бытие, Исход, 1 Царств, Евангелие от Матфея, Евангелие от Иоанна.
11. А. Васильев. О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришёл Рюрик и его варяги. 1858.
12а. Н.Н. Вашкевич. Системные языки мозга. М., 1998;
12б. Н.Н. Вашкевич. За семью печатями. М, 2004;
12в. Н.Н. Вашкевич. Симия. Прояснение смысла слов, поступков, явлений. М. 2006.
12г. Н.Н. Вашкевич Симия: раскрытие смысла слов, поступков, явлений: Учебник для начинающих. Часть I. М. 2002.
13. Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции, 1848, № 235.
14. Велесова книга. Перевод А.И. Асова. М., 2000.
15. Велесова книга. Перевод и толкования Валентина и Юлии Гнатюк (М. Амрита-Русь, 2006).
16. В.В. Вересаев. Пушкин в жизни. В двух томах. М., 1984.
18. Восстание декабристов: Материалы по истории восстания декабристов // Под редакцией М.В. Нечкиной. М.; Л., 1925-1984. т.1-18.
19. Временник ПК. 1962 // Slavia (Praha), 1959, XXVIII.
20. Записки Ф.Ф. Вигеля, М., 1892. ч.6. // Записки графа М.Д. Бутурлина: 1824-1827.
21. С. Витале, В. Старк. Чёрная речка. До и после — К истории дуэли Пушкина. СПб., 2000.
22. П.А. Вяземский. Отрывки из различных статей.
24. С.С. Гейченко. У Лукоморья. Л., 1986.
26. Н.В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14томах.
27. Н.В. Гоголь. Духовная проза. М., 2001.
28. М.К. Грибовский. Записка о Союзе благоденствия, представленная А.Х. Бенкендорфом Александру I в мае 1821 г. // Декабристы: Отрывки из источников. Составитель Ю.Г. Оксман. М; Л., 1926. т.4.
30. В.В. Данилов. Документальные материалы об А.С. Пушкине: Краткое описание // Бюллетень Отдела рукописей Пушкинского дома. М., Л., 1956.
31. Дела III отделения собственной Его императорского Величества канцелярии об А.С. Пушкине // Предисловие С. Сухонина. СПб., 1906.
32. Н.Я. Данилевский. Россия и Европа. СПб., 1995.
33. А.А. Дельвиг, В.К. Кюхельбекер. Избранное. Составитель и примечания В.В. Кунина., М., 1987.
34. Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений в 30 томах. Л., 1972.
35. Друзья Пушкина. В двух томах. М., 1984.
36. Дуэль Пушкина с ДантесомГеккереном. Подлинное военно-судное дело 1837 г. СПб., 1900.
37. П.А. Ефремов. Русская Старина. СПб., 1880. т.28.
38. Записки А.О. Смирновой, урождённой Россет (с 1825 по 1845 гг.) М., 1999.
40. Звенья: Сборник материалов и документов по истории литературы, искусства и общественной мысли XIX и XX вв. М., Л., 1932-1951. IX.
41. А.М. Зинухов. Медовый месяц императора. М., 2002.
42. В.К. и С.П. Ивановы. Защитим культуру, М., 1996.
43. В.И. Иванов. Пушкин и масонство.
44. В.И. Иванов. Два маяка.
46. Историческая газета, 1997.
47. История молодой России. М., 1908.
48. Исторический Вестник, 1884, № 9.
49. Исторический Вестник, 1880, № 9.
50. Карташев А. Лик Пушкина.
51. Г.Н. Качура и В.М. Лобов. Русский Пророк Пушкин, М., 1999.
52. А.Ф. Кони. Собрание сочинений, М., 1968. т.6.
53. А. Лацис. Верните лошадь: Пушкиноведческий детектив. М., 2003.
54. Летописи Государственного Литературного Музея. М., 1936.
55. Литературное наследство. т.16-18, М., 1934. // Пушкин по документам архива М.П. Погодина.
56. В.М. Лобов. Дон-Жуанский список и Донской Архив Пушкина 1829 г. Ростов-на-Дону, 1996.
57. В.М.Лобов. Тайна пиковой дамы. Ростов-на-Дону, 1996.
58. В.М. Лобов. Пророчества Пушкина. Еруслан и Людмила. Иерусалим. Ростов-на-Дону, 1997 // то же: М., 2000.
59. В.М. Лобов. (НИКШУПСА). История Пушкина. Круг 25-й. Рисуй Марию нам другую, с другим пророком на руках. М., 2000.
60. В.М. Лобов (НИКШУП - А.С. Пушкин). Пушкин. Прозрение будущего Руси. М., 2005.
61. П.А. Лукашевич. Чаромутие или священный языкъ маговъ, волхвов и жрецовъ, Киев. 1846, 1883, 2003.
62. П.И. Люблинский. Из семейного прошлого предков Пушкина. Литературный Архив АН СССР. 1938. т. 1.
63. А.А. Меняйлов. Сталин: Тайна Валкирии. М., 2005.
65. Б.Л. Модзалевский. Библиотека А.С. Пушкина. М., 1988.
66. Б.Л. Модзалевский. Пушкин в донесениях агентов тайного надзора // Былое. 1918. №1 (29).
67. Б.Л. Модзалевский. Пушкин под тайным надзором. М., 1925.
68. Б.Л. Модзалевский, С. Гессен. Разговоры Пушкина. М., 1929.
69. Мудрость тысячелетий. Энциклопедия. М., 2005.
71. Невский зритель. СПб., 1820. март. Часть 1.
72. Невский зритель. СПб., 1821: часть V, книги 1 и 2; часть VI, книги 5 и 6.
73. В.В. Никольский. Идеалы Пушкина. СПб., 1899. [79],
74. Воспоминания. // Новое Время, Пг., 1908, № 11425,
75. Новое Время. Пг., №9518 от 3/16 сентября 1902.
76. Сочинения Пушкина. Издатель П.К. Ефремов. СПб., 1881. V.
77. В.В. Каллаш. Pushkiniana. Материалы и изследования об А.С.Пушкине. Киев, 1903.
78. С.Т. Овчинникова. Пушкин в Москве. М., 1984.
79. Остафьевский архив князей Вяземских // Издание графа С.Д. Шереметева. СПб., 1899—1913. т. 2.
80. Ю.Д. Петухов. Дорогами Богов: Этногенез и мифогенезис индоевропейцев. Разрешение основной проблемы индоевропеистики. М., 1998.
81. П.А. Плетнёв. Из переписки с Я.К. Гротом.
82. С.Ю. Порохов. Секретная жизнь Пушкина. СПб., 2004.
83. Прометей №16. М., 1990.
84. С. Поляков. О смерти Пушкина. По новым данным. СПб., 1922.
85. Полное собрание сочинений А.С. Пушкина. М., 1994.
86. Пушкин. Статьи и материалы. Под редакцией М.П. Алексеева. Одесса, 1925-1926.
87. Соч. Пушкина, редакция Ефремова, 1903, т.VII.
88. Сочинений Александра Сергеевича Пушкина в 10 томах, издание Морозова. 1887.
89. Пушкин. Сочинения в семи томах. СПб., 1855-1857.
90. Александр Пушкин. Краткие известия об образовании в Европе войск и об успехах огнестрельного искусства, собранные А. Пушкиным, Действительным Членом Высочайше Утверждённого Санкт-Петербургского Вольного Общества Любителей Российской Словесности. СПб., 1824.
91. Александр Пушкин. Примечание на литье артиллерийских орудий. // Невский зритель. СПб., 1821: часть V, книги 1 и 2; часть VI, книги 5 и 6.
92. Пушкин в письмах Карамзиных 1836-1837 годов. М., Л., 1960.
93. Пушкин в портретах. СПб., 1890.
94. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2 томах. СПб., 1998,
95. И.И. Пущин. Записки о Пушкине. М., 1956.
96. Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные её внуком Д. Благово. Л., 1989.
97. С.А. Рейсер. Три строки дневника Пушкина (1829-1837) // Временник ПК. 1981.
98. М. Руденская, С. Руденская. Пушкинский Лицей (Очерк. Путеводитель). Л., 1980.
99. Русский Архив, 1865.
100. Русский Архив, 1866, 1641-1642.
101. Русский Архив, 1909, №7.
103. Русская Старина. 1881, т.31.
104. Русская Старина. 1887 январь. // Лев Поливанов. Александр Сергеевич Пушкин. Материалы для его биографии: 1817-1825.
105. И.М. Рыбкин. Переписка (личные списки).
106. И.М. Рыбкин. Основы русской математики. Таганрог, 1997.
107. И.М. Рыбкин. Русская математическая наука. Таганрог, 1997.
108. П.А. Садиков. И.П. Липранди в Бессарабии 1820-х годов (по новым материалам).
109. Северные Цветы на 1832 год, М., 1980.
110. Н. Скатов. «Александр Сергеевич Пушкин», 1999.
111. Словарь Брокгауза и Ефрона. 1909.
112. Современник. СПб., 1836.
113. Записки А.О. Смирновой, урождённой Россет, М., 1999.
114. А.С. Суворин со слов П.А. Ефремова. Дневник А.С. Суворина. Пг., 1923.
115. Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994.
116. Н.К. Телетова. Забытые родословные связи А.С. Пушкина. Л., 1981.
117. Фр. Титц. Ein russischer Dichter. Petersburger Erinnerung aus dem Jahre 1833, Familien-Journal, 1865, № 606 // Перепечатано в переводе: Пушкин (в сборнике Бартенева, кн. II).
118. А. Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина в 2 томах. М., 1998.
119. И.С. Тургенев. Речь о Пушкине.
120. Царский вестник за 1929 г. №№45, 46 и 47.
121. Л.А. Черейский. Пушкин и его окружение. Л., 1988.
122. А.А. Черкашин, Л.А. Черкашина. Тысячелетнее древо А.С.Пушкина: корни и крона. М., 1998.
123. Н.Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в 15 томах. М., 1947.
124. В.А. Чудинов. Тайнопись в рисунках А.С. Пушкина. Рисунки руницы. М., 2007.
125. В.А. Чудинов. Вернём этрусков Руси. М., 2006.
126. В.А. Чудинов. Русские Руны. М., 2006.
127. М. Шагинян. Страницы из дневника.
128. Н.Ф. Шахмагонов. Пушкин и Русские монархи: соратники или враги. М., 1999.
129. А.Н. Шебунин. Пушкин по неопубликованным материалам архива братьев Тургеневых // Пушкинский Временник. т.1.
130. А.А. Щербинин. Из неизданных записок. Пушкин и его современники, XV.
131. А. Шилов. К биографии Пушкина // Былое, 1918, № 2.
132. П.Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. М., 1987.
133. П.Е. Щеголев. Император Николай I — тюремщик декабристов // Былое. 1906. №5.
134. Stael. Dix annees d”exil. Oeuvres completes de Staёl T. XV. Bruxelles, 1830.
135. Анненков П.В. А.С. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений. СПб, 1873.
136. Новый мир, 1985.
137. Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву. Изд. Я. Грот и П. Пекарский. СПб, 1866.
138. Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты. М.-Л., 1935.
139. Я.А. Гордин. Дуэли и дуэлянты. СПб, 1997 г.
Оценили 6 человек
9 кармы