Схемы, даже если их создают такие авторитетные мыслители современности, как Жанна Владимировна Бичевская и Наталья Владимировна Поклонская, остаются схемами. А жизнь не то, чтобы сложнее, а вообще в другом месте, другой формы и иного содержания.
Мало того, что РПЦ ненавидела режим царского самодержавия, мало того, что образованные классы и рабочие давно уже от церкви отвернулись, мало того, что массы простонародья уклонялись в сектантство и в иноверие. Само набожное русское крестьянство воспринимало православие совсем не так, как его воспринимали пастыри.
Максимов Василий Максимович «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу»
1875 Холст, масло
Александр Кравецкий
ЦЕРКОВНАЯ МИССИЯ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН (между проповедью и диалогом)/ Научный редактор прот. Н.Балашов. М., 2012. 708 с.
http://www.academia.edu/5797055/%D0%90.%D0%93.%D0%9A%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B5%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9._%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F_%D0%B2_%D1%8D%D0%BF%D0%BE%D1%85%D1%83_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD_%D0%BC%D0%B5%D0%B6%D0%B4%D1%83_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D1%8C%D1%8E_%D0%B8_%D0%B4%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%BE%D0%BC_._%D0%9D%D0%B0%D1%83%D1%87%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%82._%D0%9D.%D0%91%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%88%D0%BE%D0%B2._%D0%9C._2012._708_%D1%81
5. ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА И ВНУТРЕННЯЯ МИССИЯ
5.1. Два подхода к просвещению населения
Сторонники одного подхода стремились к сохранению традиционного общества, последователи другого исходили из того, что общественная модернизация неизбежна....<...>
К вопросу о целях и методах религиозного просвещения народа существовали два основных подхода. Одни ориентировались на традиционные общественные институты и не пытались переучивать народ, каким-либо способом реформируя его жизнь. По их мнению, сохранение и поддержка традиционного народного благочестия являлось лучшей защитой православия. Конечной целью своей деятельности сторонники этого подхода считали консервацию традиционного быта крестьян в сочетании с осторожным просветительством.
Другие считали модернизацию общества если не благом, то, по крайней мере, данностью, которую невозможно игнорировать. Они видели в традиционной жизни русского крестьянина сплошное невежество и суеверие, стремились приобщить его к той культуре, к которой принадлежали сами.
В условиях России рубежа веков оба подхода имели свои достоинства и недостатки. Сторонники первого подхода ориентировались, в первую очередь, на крестьян, составлявших подавляющее большинство населения страны. Однако их проповедь
----------------------------------------
1 Об органической миссии см.: 3.1 и 4.2.
153
совершенно не подходила для рабочих, порвавших с традиционной крестьянской культурой. Сторонники второго подхода ориентировались как раз на тех, для кого крестьянская культура стала чужой. В крестьянской стране, каковой Россия оставалась вплоть до середины 30-х годов XX века, рабочие составляли меньшую часть населения, однако их активность и влияние на ситуацию в стране росли год от года.
О миссионерских проблемах эпохи модернизации речь пойдет в следующей главе, а здесь мы остановимся на идеях, связанных с воцерковлением крестьянской культуры.
5.2. Крестьянское образование
Традиционная крестьянская культура была системой стабильной и менялась очень медленно. Способы приобщить крестьян к своей системе ценностей искали не только приходские священники, но и революционные агитаторы.
О жизни русских крестьян рубежа XIX и XX столетий в последние годы написано очень много, и уже ни у кого не вызывает удивления тот факт, что в крестьянском мире существовала неплохо работающая система образования и воспитания подрастающего поколения. Внешкольное обучение крестьянских детей2 осуществлялось по методикам, возникшим еще в средние века. Детей учили дьячки, бродячие учителя или пожилые незамужние женщины (их называли черничками, мастерицами и т.д.). Обучение начиналось с букваря, затем читались Часослов, Псалтирь и Евангелие. Письменным языком, который осваивался при таком методе обучения, был церковнославянский, а не русский литературный. В русской деревне XIX — начала XX века имелось значительное число грамотных людей, которые могли читать по-церковнославянски, но не читали по-русски. Они читали Псалтирь, жития, лубочную литературу, а Пушкин и газеты оставались для них недоступными. Судя по этнографическим свидетельствам, число крестьян, получивших такое традиционное образование, было весьма значительным3.
----------------------------------------
2 Начальное школьное обучение чтению не особенно отличалось от современного.
3 О традиционном обучении грамоте русских крестьян см.: Кравецкий и Плетнева. 24–41.
154
К сожалению, в конце XIX — начале XX века не предпринималось попыток подсчитать, какая часть населения страны училась таким образом. Сошлемся лишь на результаты проведенного в 1925 году анкетирования трех поколений жителей города Весьегонска (Тверская губерния). По данным этого обследования, практически все «дедушки и бабушки» «обучались грамоте по книгам на церковнославянском языке у церковных причетников, отставных солдат или самостоятельно». При этом грамотными оказались 83% мужчин и 52% женщин. Про следующее поколение (отцы и матери) сказано, что почти все они обучались грамоте в школе по русским букварям, но в детстве читали книги Священного Писания. Среди мужчин этого поколения число грамотных составило 96%, а женщин — 83%4. Таким образом, мы видим, что среди жителей провинциального города, получивших образование в течение последней четверти XIX века, подавляющее большинство училось читать у носителей традиционной культуры, хотя на рубеже веков школа уже играла большую роль в образовании. Остановимся подробнее на круге чтения, а, следовательно, и интересов русского крестьянина.
По данным М.М. Громыко5 и других этнографов, круг крестьянского чтения можно поделить на две основные группы. Во-первых, это духовная литература: Священное Писание (в особенности Евангелие и Псалтирь), жития, пособия к благочестивой жизни и т.д. Во-вторых, активно читалась лубочная литература, язык которой был крестьянам намного понятней, чем язык произведений русской классической литературы6. В качестве иллюстрации приведем данные анкетирования крестьян, проводившегося в последней четверти XIX века этнографическим бюро В.Н. Тенишева7. Цитируемые материалы относятся к различным уездам Владимирской губернии:
----------------------------------------
4 Балашов Е. 203.
5 Громыко. 294–311.
6 О социолингвистическом аспекте распространения лубочных текстов см.: Плетнева. Социолингвистика; Плетнева. К характеристике.
7 Тенишев Вячеслав Николаевич, кн. (1843–25.05.1903). Получил техническое образование. До 1895 занимался предпринимательской деятельностью. В 1896 основал в Петербурге Тенишевское реальное училище. В 1898 создал Этнографическое бюро, для которого составил программы сбора этнографических сведений. Конечной целью работ был сбор материала о реальном положении народа, что должно было способствовать совершенствованию методов работы администрации (БСЭ XXV. 1268; Социологи. 295).
155
В грамотной семье имеются книги для церковного богослужения: Псалтирь, Святцы, Часовник, Жития святых, реже можно встретить Евангелие, иметь которое крестьяне считают даже неприличным. Поскольку оно лежит на св. Престоле, то касаться его должно только духовенство. Светские книги не включают в инвентарь своего «книжного богатства». Их читают единожды. <…>
Книги божественного содержания народ любит. Ни базар, ни офени8 ничего иного, кроме перечисленных выше книг, не предлагают.
Преобладание религиозных книг — исключительно от желания удовлетворить свои религиозные чувства. Не найдя книги в уезде, крестьянин найдет ее в губернии. <…>
В особом почете у крестьян книги религиозного содержания. За их покупку даже безграмотные бабы не ругают. Книги нерелигиозные покупают исходя из требования, чтобы они были подешевле, но содержали побольше страниц. <…>
Грамотные крестьяне относятся к чтению с любовью и охотой. Книги божественного содержания считают «сурьозным чтением». Гражданское чтение вообще считается забавой. Книги светского содержания либо по вопросам сельского хозяйства часто встречаются с недоверием ввиду их полной непригодности для жизни крестьян. <…>
Чтение — полезное и приятное развлечение, но делом его назвать нельзя. <…> Вообще к книгам нерелигиозного содержания относятся не слишком доверчиво («мало ли что выдумают»)9. <…>
Начитанность крестьян в определенном типе духовной литературы давала священникам возможность ссылаться на эти знания при произнесении проповедей и поучений. Однако проблема заключалась в том, что образование священников, закончивших духовные семинарии, сильно отличалось от образования крестьян, перед которыми приходилось проповедовать. Духовное образование строилось по европейской модели (оно принципиально не отличалось от современного) и воспринималось как более качественное и прогрессивное, чем крестьянское. Поэтому у священника постоянно возникал соблазн учить крестьян теми же словами, какими учили его самого. Результатами такого учительства могли стать или непонимание, или расшатывание традиционного мировоззрения. Хотя попытки синтеза традиционной и европейской модели образования предпринимались. Наиболее интересным и
----------------------------------------
8 См. ниже, с. 168.
9 Быт великорусских крестьян. 164–165.
156
удачным опытом такого рода был педагогический эксперимент С.А. Рачинского (1836–1902)10.
После окончания Московского университета Сергей Рачинский, изучавший естественные науки и ботанику, занимался научной работой в ряде европейских университетов, переводил на русский язык статьи Дарвина11. Однако вскоре он прекратил научную деятельность и, вернувшись на родину, основал школу в своем имении, в селе Татево (Бельский уезд Смоленской губернии). Его концепция народного образования шла вразрез с модными в то время народническими просветительскими идеями. Как известно, в 1873–1874 годах начинается «хождение в народ» демократически настроенной интеллигенции. Одной из основных задач народников было приобщение народа к той системе ценностей, которая казалась истинной им самим. В связи с этим народники считали традиционную систему образования злом и отталкивались от нее. Рачинский пытался не разрушать традиционную систему, а «окультуривать» ее, соединять традицию крестьянского образования с современными педагогическими идеями. Не порывая с традицией, Рачинский огромное внимание уделял изучению церковнославянского языка и церковного пения. Необходимость изучения церковнославянского языка он объяснял тем, что книги на русском языке в деревне встречаются редко, в то время как книги церковной печати вполне доступны.
По условиям нашего сельского быта, по бедности и малодоступности нашей светской литературы, для грамотного крестьянина не существует иного постоянного упражнения в грамотности, кроме чтения Псалтири по покойникам и участия в богослужении. Светских книг, доступных и полезных крестьянину, у нас слишком мало, и они попадаются ему редко. Между тем, неисчерпаемые богатства нашего богослужебного круга, — этого сокровища поэзии, нравственного и догматического поучения, наряду с Священным Писанием и житиями святых, — дают постоянную пищу уму, воображению, нравственной жажде нашего грамотного крестьянина, поддерживают в нем способность к тому серьезному чтению, которое одно полезно и желательно. Вот почему, между прочим, лишь те школы, которые устроены при церквах, плодят у нас истинных грамотеев12.
----------------------------------------
10 О Сергее Александровиче Рачинском см.: Мироносицкий; Кравецкий и Плетнева. 50–52.
11 Мироносицкий. 857.
12 Рачинский. Сельская школа. 9–10.
157
В результате обучение грамоте шло параллельно с воцерковлением, с постижением церковной службы, что было созвучно традиции народного благочестия, ориентированной на церковную службу, а не на изучение катехизиса. Традиционное начетничество претворялось в осмысленную христианскую проповедь. Опыт С.А. Рачинского получил поддержку К.П. Победоносцева, использовавшего его идеи при подготовке программ церковно-приходских школ.
С большим вниманием относились к культуре крестьянской общины и революционные агитаторы. Отрицательное отношение к традиционной культуре (на языке революционных демократов она называлась «народным невежеством») не мешало использовать ее формы для целей пропаганды. Еще в начале 70-х годов XIX века будущие народники Г.А. Лопатин13 и Ф.В. Волховский14 пытались создать общество странствующих народных учителей, которые, переходя с одного места на другое, могли бы обучать крестьянских детей, не заводя школ. Параллельно с обучением детей учителя должны были беседовать со взрослыми на исторические и политические темы. Кочующие из деревни в деревню бывшие солдаты, занимающиеся обучением детей, были обычным явлением, и
----------------------------------------
13 Лопатин Герман Александрович (13.01.1845–25.12.1918). Учился в С.-Петербургском университете, участвовал в студенческом движении. В 1867 отправился добровольцем в армию Гарибальди, но к его приезду отряды Гарибальди были разбиты. Вернулся в Россию, организовал «Рублевое общество», ставившее своей задачей изучение перспектив революционной пропаганды в России. В 1868 арестован и сослан в Ставрополь. В 1870 бежал из ссылки и, организовав побег П.Л. Лаврова, эмигрировал. Участвовал в европейском революционном движении, переводил на русский язык «Капитал» Маркса, неоднократно нелегально приезжал в Россию. В 1879 арестован в Петербурге, приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением. 1905 — освобожден. Скончался в Петрограде (Отечественная история III. 389–391).
14 Волховский Феликс Вадимович (1846–21.07.1914). С 1863 студент Московского университета, участвовал в студенческом движении. В 1866 привлекался по делу «ишутинцев». В 1866 арестован, но вскоре освобожден под надзор полиции. Был связан с Нечаевским кружком, но на Нечаевском процессе (1871) оправдан. В 1878 арестован и сослан. Бежал в Лондон, где был одним из организаторов «Общества друзей русской свободы», редактировал летучие листки «Фонда вольной русской прессы». В 1906 вернулся в Россию, был одним из руководителей военной организации партии эсеров. Эмигрировал. Участвовал в конгрессах 2-го интернационала от партии эсеров. Скончался в Лондоне (Отечественная история II. 445–446).
158
революционные агитаторы должны были раствориться среди других бродячих учителей.
Народники учитывали и литературные предпочтения крестьян. Среди нелегальных революционных изданий встречаются стилизации под народную благочестивую литературу, например, «О мученике Николае и как должен жить человек по закону правды и природы», — житийная стилизация биографии Николая Чернышевского; или «Слово на Великий Пяток преосвященного Тихона Задонского, епископа Воронежского. О правде и кривде» (Женева, 1875), — автором которого был вовсе не святитель Тихон, а революционер С.М. Кравчинский15. Подобные методы агитации использовались и в XX веке. На проходившем летом 1917 года V Миссионерском съезде рассказывалось об антирелигиозном и антимонархическом памфлете, изданном в форме помянника:
В гор. Златоусте один из членов церковно-приходского совета купил на базаре «помянник». Внешний вид его — вид обычного православного помянника. На крышке изображен крест и напечатаны слова: «Мне отмщенье, и Аз воздам». Отвернув же крышку помянника, купивший его далее прочел: «Помяни, Господи, царя Николашку, жену его Сашку, мать его Машку» и пр.16
А на Соборе Б.А. Тураев17 говорил о сектантском журнале «Призыв», который продавали в поездах, идущих до Сергиева
----------------------------------------
15 См.: Яранцев-Бершадский. 19. Кравчинский Сергей Михайлович (1.07.1851–23.1.1895). В 1867–1870 учился в военных учебных заведениях, преподавал в школе фейерверков. В 1871–1873 учился в Лесном институте. В 1869 создал революционный кружок, в 1871 сблизился с «чайковцами», вел революционную пропаганду. В 1874 «ходил в народ». В 1874 уехал за границу, где издавал стилизованные под народную литературу агитационные сочинения. В 1875 участвовал в Герцеговинско-Боснийском восстании. В 1878 нелегально вернулся в Россию. Ударом кинжала убил шефа жандармов Н.В. Мезенцева, спустя несколько дней подготовил брошюру, в которой описывалось это убийство. В 1878 эмигрировал в Швейцарию. В 1884 перебрался в Лондон. Публицистика Кравчинского способствовала популяризации российского революционного движения в европейских странах. Погиб в Лондоне, попав под поезд (Отечественная история III. 89–90).
16 Айвазов. Деяния съезда (1917). 37–38.
17 Тураев Борис Александрович (24.08.1868–23.07.1920). 1891 — окончил Петербургский университет. 1891–1896 — занимался в университетах Европы. 1896 — приват-доц. С.-Петербургского университета. 1904 — экстраорд. проф., 1911 — орд. проф. С.-Петербургского университета. 1902 — д-р всеобщей истории.
159
Посада. Пассажиры, охотно покупающие этот журнал, не подозревали, что перед ними сектантское издание18.
5.3. «Народное православие»: за и против
Религиозное просвещение народа невозможно без ответа на вопрос о том, как Церковь относится к традиционной народной культуре и быту. Можно было бороться с языческими представлениями и местными особенностями, что означало ломку традиционного уклада и, в конечном счете, секуляризацию. Другая стратегия предполагала консервацию крестьянской культуры и традиций народного благочестия, однако эти традиции и связанные с ними суеверия во многих случаях работали против Церкви.
Традиционная жизнь русского крестьянина имела немало особенностей, представлявших собой причудливое переплетение дохристианской традиции с нормами церковной жизни. Приходским батюшкам приходилось разбираться в непростом явлении, которое современные этнографы называют «народным православием». Церковные власти призывали священников к борьбе с языческими пережитками их прихожан, однако традиционная крестьянская культура — явление очень устойчивое, и на быстрые успехи такого перевоспитания рассчитывать не приходилось.
Среди явлений, с которыми считали необходимым бороться проповедники, были не только обряды, имеющие многовековую историю, но и явления относительно новые. Так, например, в журналах рубежа веков регулярно упоминается такое явление, как рассылка по почте апокрифических текстов и молитв. Рассылка организовывалась так же, как в конце XX — начале XXI века распространяются (при помощи обычной или же электронной почты) «письма счастья»: текст прилагался к письму, в котором сообщалось о том, что его надо скопировать во многих экземплярах и
----------------------------------------
1912 — хранитель собрания египетских древностей Музея изящных искусств в Москве. Член Собора 1917–1918 гг. как член Предсоборного совета. 1918 — академик Российской АН. Автор более чем 150 работ, посвященных всеобщей истории, истории религии и Церкви, египтологии, ассириологии и т.д. (Обзор I. 392).
18 Протоколы отдела. 174 об.
160
разослать определенному числу людей. Тем же, кто этого не сделает, обещались различные беды. Такие письма рассылались по всей стране. Публицисты и проповедники в Архангельской, Рязанской, Воронежской, Орловской и других епархиях призывали верующих не рассылать подобных писем19.
Сами рассылаемые тексты выглядели примерно следующим образом:
Господи Иисусе Христе! Тебе молимся, Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный! Помилуй мя и спаси вся люди Твоя, очисти нас от грехов наших ради честныя Крови Твоея, ныне и присно и во веки веков, — аминь20.
Очевидно, что рассылка сакральных текстов по почте — явление культуры скорее городской, чем деревенской. Проблемы деревни были несколько другими. О том, с чем приходилось иметь дело сельским священникам, можно судить по опубликованным в конце XIX — начале XX века проповедям. Оставляя за рамками настоящей работы всесторонний анализ этого огромного материала, скажем несколько слов об оценке проповедниками народных традиций21.
Как известно, годовой цикл крестьянской жизни строился по календарю, представлявшему собой нечто среднее между календарем церковным и дохристианским. Церковные власти всегда относились к такому смешению настороженно, и приходские священники в своих беседах и проповедях призывали прихожан не участвовать во всякого рода «бесовских игрищах». Постоянным предметом обличений были повсеместно практикуемые рождественские гадания, пляски, игры, колядки, молодежные игрища и т.д. Выступали проповедники и против деревенских посиделок, во время которых молодежь пела мирские песни, нередко фривольного содержания. Некоторые проповедники предлагали христианизировать посиделки таким образом, чтобы молодежь, собравшись вместе, пела не мирские песни, а молитвы22. Наиболее активно священники критиковали празднование Масленицы, указывая на языческий
----------------------------------------
19 Краснов; Подложная молитва.
20 Краснов. 146–147.
21 Здесь мы опираемся преимущественно на монографию А.Н. Розова, анализировавшего эту проблему (Розов. 97–117).
22 Розов. 101.
161
характер этого праздника. Темой многих проповедей было и народное осмысление христианских праздников. В проповедях обличались фольклорные рассказы о том, что в Благовещенье птицы не вьют гнезд, что на Пасху солнце играет, радуясь Воскресению Христову и т.д.
Правда, существовала и другая стратегия поведения, когда священники не только не боролись с не имеющими отношения к православию обычаями, но и участвовали в них. Так, например, сохранились относящиеся к 1898 году записи, рассказывающие о том, как священник Новгородской губернии, к которому крестьяне послали подростка с просьбой открыть царские врата для облегчения трудных родов одной из прихожанок, не только исполнил эту просьбу, но еще и дал мальчику листок бумаги с текстом из 136 псалма: «Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень…»23. Этот текст следовало переписать на глиняный черепок, а затем разбить. По данным А.Н. Розова, опубликовавшего это сообщение, случаи такого рода происходили повсеместно24.
Позиция священников, не желавших бороться с традиционной культурой, вполне понятна. Конечно же, можно было последовательно внушать своей пастве представления, соответствующие церковному вероучению. Но даже если представить себе, что деятельность сельского священника по «европеизации» христианской жизни русского крестьянина увенчалась бы успехом (что весьма маловероятно), то это, несомненно, привело бы к расшатыванию всей системы традиционных ценностей, в число которых входило и православие, пусть понимаемое и не совсем так, как оно описано в катехизисе. Таким образом, плодом просвещения стал бы подрыв традиционных устоев, что сделало бы крестьян беззащитными перед сектантскими и антирелигиозными проповедниками.
В крестьянской культуре христианские элементы столь тесно переплетались с языческими, что отделение пшеницы от плевел грозило уничтожить и то, и другое. Поэтому в публицистике начала XX века предпринимались попытки снисходительно посмотреть на «народное православие». В этом отношении большой интерес представляет сборник «История религии», в состав
----------------------------------------
23 В источнике процитирован испорченный текст с неверной ссылкой на псалом.
24 Розов. 59–60.
162
лении которого принимали участие В. Эрн25, А. Ельчанинов26, П. Флоренский, В. Свенцицкий27, А. Карташев28, В. Мышцын29,
----------------------------------------
25 Эрн Владимир Францевич (5.08.1882–29.04.1917). В 1904 окончил историко-филологический ф-т Московского университета, где впоследствии стал доцентом и профессором. Философ. Был одним из организаторов и участником Религиозно-философского общества памяти В. Соловьева.
26 Ельчанинов Александр Викторович (1.03.1881–24.08.1934). Окончил исторический ф-т С.-Петербургского университета, поступил в МДА. В 1905 — секретарь московского Религиозно-философского общества имени В. Соловьева. Препод., затем директор гимназии Левандовского в Тифлисе. В 1921 покинул Россию. Жил в Ницце, преподавал русский яз. Был одним из руководителей Рус. студенческого христ. движения. В 1925 рукоположен в иерея. — Религиозная деятельность.
27 Свенцицкий Валентин Павлович (1882–20.10.1931). Один из ярких деятелей русского религиозного возрождения нач. ХХ века, организатор «Христианского братства борьбы», издатель «Религиозно-общественной библиотеки», беллетрист, драматург, оратор. Постепенно разочаровался в общественной деятельности. В 1917 рукоположен в иерея, армейский священник. Во время Гражданской войны был в Добровольческой армии, написал ряд статей и брошюр о необходимости сопротивления злу. В 1920 перебрался в Москву, где, не имея прихода, выступал как проповедник в разных храмах. В 1922 арестован и сослан в Пенджикент (Таджикистан). В 1925 вернулся из ссылки, священник ц. святого мученика Панкратия на Сретенке, с 1926 — наст. ц. Никола Большой Крест на Ильинке. Возглавил одну из оппозиционных митр. Сергию (Страгородскому) общин. В 1928 направил письмо митр. Сергию (Страгородскому) об уходе из юрисдикции последнего вместе со всей своей паствой. В 1928 арестован и сослан в Сибирь (под Тайшет). В 1931 воссоединился с митр. Сергием. Скончался в ссылке от болезни (Русское православие).
28 Карташев Антон Владимирович (11.07.1875–10.09.1960). 1898 — окончил СПбДА, канд. богосл. 1899 — проф. 1905 — проф. Высших Бестужевских жен. курсов. Включился в общественную деятельность, активно публиковался в различных изданиях. 1917 — обер-прокурор Синода, министр исповеданий Временного правительства. Способствовал скорейшему созыву Собора. В 1917 арестован среди других министров Временного правительства. Член Собора 1917–1918 гг. как член Предсоборного Совета. Эмигрировал. 1921 — член Карловацкого Всезаграничного церковного собора, но в заседаниях не участвовал. С 1925 — проф. Богословского института в Париже. Автор значительного числа научных публикаций (Обзор I. 304).
29 Мышцын Василий Никанорович (21.01.1866–2.08.1936). В 1880 окончил Рязанское дух. училище, в 1886 — ДС, в 1890 окончил МДА, канд. богосл. С 1891 препод. Симбирской, с 1892 — Рязанской ДС. С 1894 и. д. доц. МДА по кафедре Ветхого завета. 1894 — доц. МДА. 1898 — орд. проф. Был вынужден уволиться из МДА в результате личного конфликта. Перешел на работу в Ярославский Демидовский юридический лицей. 1909 — д-р богосл. 1919 — проректор
163
Н. Каптерев30 и С. Булгаков. Раздел, посвященный православию, писали Флоренский и Ельчанинов. Они исходили из того, что «русская вера» сложилась в результате взаимодействия трех сил: греческого православия, славянского язычества и русского народного характера. Авторов отнюдь не смущало то обстоятельство, что в народном почитании христианских святых отчетливо прослеживаются реликты дохристианских языческих верований:
Русский крестьянин, наиболее полно и искренне исповедующий сейчас православие, верит в Бога, Церковь и Таинства, но одновременно с этим он не менее твердо верит в лешего, шишигу, сарайника, заговоры и т.п., и это последнее — такой же непременный элемент его веры, его поведения и мировоззрения, как и первое. Он мистически относится не только к миру святых, но и к природе, не только к Богу, но и к нечистому31.
Современного читателя подобные высказывания могут шокировать. Однако сегодняшняя культурная ситуация радикальным образом отличается от ситуации начала XX века. Если сегодняшнее «неоязычество» — явление новое и книжное, то традиции, о которых писали П. Флоренский и А. Ельчанинов, имели многовековую историю. Обряды, совершавшиеся крестьянами в начале XX века, не сильно отличались от тех, которые совершались во времена князя Владимира:
Не надо думать, что обращающийся к колдуну испытывает те же чувства, что западные фаусты, продающие душу черту. Ничуть не бывало: баба, ходившая «снимать килу32» к колдуну, не чувствует себя согрешившей; она с чистым сердцем будет после этого ставить свечи в церкви и поминать там своих покойников. В ее сознании Церковь
----------------------------------------
Демидовского лицея и проф. ф-та общественных наук, где читал курс истории первобытной культуры. В 1927 вышел на пенсию и переехал в Сергиев Посад. 1934–1936 преподавал на педагогических курсах (Голубцов С. 64–65).
30 Каптерев Николай Федорович (08.07.1847–31.12.1917). Окончил Звенигородское дух. училище, Вифанскую ДС и МДА, доц. кафедры всеобщей гражданской истории, проф. Автор трудов, посвященных взаимным отношениям Русской и Константинопольской церкви в XVII в., деятельности Патриарха Никона и т.д. Член IV Гос. думы. Член Собора 1917–1918 гг. по избранию от Гос. думы (Обзор I. 303).
31 История религии. 171.
32 Опухоль.
164
просто разные департаменты, и Церковь, властная спасти ее душу, не может спасти ее от дурного глаза, а колдун, лечащий ее ребенка от криксы, не властен молиться за ее умершего мужа33.
Флоренский и Ельчанинов не видели смысла в борьбе с традиционным крестьянским мировоззрением. Оправдывая «народное православие», они сочувственно приводили высказывание К. Победоносцева о том, что православие — это религия блудниц и мытарей, идущих в Царство Небесное вперед законников и фарисеев34. П. Флоренский и А. Ельчанинов считали, что в основе русского православия лежит быт, а не внешняя деятельность. Именно этим они объясняли неудачи православия в общественной деятельности, будь то миссия, социальное служение или народное просвещение. Социальная деятельность — это провоцирование перемен, а перемены ведут к разрушению того мира, в котором Христос и святые являются частью повседневного быта.
Эта интимная близость с Богом не имеет ничего общего с западной экзальтацией и сентиментализмом; наоборот, эти отношения легко принимают у крестьянина оттенок добродушной фамильярности. Над этой фамильярностью подшучивает и сам крестьянин. <…> С угодниками крестьянин живет запросто — ведь «Никола мужику воз подымет», он друг первый крестьянину — «проси Николу, а он Спасу скажет». Поэтому он не считает обидным для святых угодников давать им прозвища не всегда почтительные, вроде Афанасий-Ломонос, Евдокия-Плющиха, Никола-Кочанный, Акулина — Задери хвост и т.п. Эта трезвость религиозного чувства исключает не только религиозный романтизм, но и ханжество35.
Мы подробно остановились на рассуждениях П. Флоренского и А. Ельчанинова потому, что они, в отличие от большинства публицистов, писавших о религиозной жизни крестьян, не рассматривали ее как объект культурного, миссионерского или еще какого-нибудь воздействия, а признавали за ней самостоятельную ценность. Мы не знаем столь же убедительных примеров целостного восприятия народной жизни в литературе рассматриваемого периода.
----------------------------------------
33 История религии 181.
34 История религии. 182.
35 История религии. 186.
*******************************************
Помимо прочего, из этого следует неожиданный (во всяком случае, для меня) вывод о том, что священник, относящийся к своему служению серьёзно, разрушал традиционное крестянское мировоззрение, приближая тем самым революционные перемены.
Оценили 10 человек
21 кармы