Крупные промышленные предприятия ДНР перестраиваются на работу в новых условиях. Однако сделать это, похоже, удастся далеко не всем.
В марте 2017-го года непризнанная Донецкая Народная Республика в ответ на транспортную блокаду со стороны Украины объявила о введении внешней администрации на всех предприятиях, физически расположенных на территории ДНР, но остающихся в украинской юрисдикции — то есть, зарегистрированных как украинские юридические лица.
При этом в ДНР тщательно избегают термина «национализация» и подчёркивают: предприятия остаются в собственности их владельцев, а внешняя государственная администрация — лишь способ сохранить работоспособность предприятий и заставить их действовать в правовом поле ДНР. Впрочем, фактически довольно сложно представить себе, что находящиеся под внешним управлением ДНР предприятия будут платить дивиденды своим украинским владельцам.
С тех пор прошло более трёх месяцев. Власти ДНР охотно рапортуют об успехах реформы: запуске остановившихся после начала войны предприятий, налаживании новых и восстановлении старых экономических связей — прежде всего, с Россией и другими странами Таможенного Союза. Украинские СМИ тему экономической жизни ДНР предпочитают вообще обходить стороной, ведь власти ДНР в Украине официально принято называть террористами, а никакой экономики у «террористов» быть не может по определению.
Именно в этой ситуации редакция ТАЙМЕРА решила попытаться понять: как на самом деле изменилась экономическая ситуация в ДНР после блокады и «национализации» и чем живут сегодня предприятия, перешедшие к непризнанной республике.
К сожалению, в ДНР весьма нервно относятся к попыткам реально разобраться в том, что происходит в непризнанной республике, и, мягко говоря, «не приветствуют» общение сотрудников предприятий со средствами массовой информации. Именно поэтому на откровенный разговор наши собеседники шли лишь на условиях полной анонимности.
Некоторые из заводов были «национализированы» и перешли «под руку» непризнанной республики ещё до «национализации всего и вся» в марте 2017-го года. В качестве примера можно привести завод «Донецкгормаш» — один из крупнейших машиностроительных заводов, производящих оборудование для шахт. Ещё в августе 2014-го года завод «отжали» у прежнего собственника, «Корум групп», входящего в холдинг СКМ Рината Ахметова. Предприятие стало одной из основ «военно-промышленного комплекса» ДНР: здесь ремонтировали вышедшую из строя технику, производили новое вооружение — например, миномёты.
Сегодня завод переводят на мирные рельсы: в мае 2017-го года его доход составил 8,5 миллионов рублей. Впрочем, на «Донецкгормаше» признают, что это лишь крохи: для нормальной работы предприятия нужно, чтобы выпускалось продукции хотя бы на 35 миллионов.
Тем не менее на заводе смотрят в будущее с умеренным оптимизмом: продукция «Донецкгормаша» в своём роде уникальна, и без неё не смогут обойтись многие российские добывающие предприятия на Урале, Кузбассе и т.п. Именно оттуда сегодня поступает большая часть заказов: покупают конвейеры, лебёдки, редукторы, вентиляторы, запчасти для произведённых заводом роторных экскаваторов и т.п. Причём число заказов растёт: лишь за одну неделю мая 2017-го года завод их получил 16.
Ещё одно предприятие, «национализированное» ещё до мартовских событий, — харцызский «Силур», ранее принадлежавший одесскому олигарху Владимиру Немировскому. Предприятие с горем пополам работало и в 2014, и в 2015 году, однако в 2016-м было принято решение о его остановке. Рабочие были отправлены в отпуска, в это время им выплачивалось порядка 2000 рублей содержания в месяц. В декабре 2016-го года «Силур» национализировали, на заводе ввели временную администрацию, а в апреле 2017-го года он возобновил производство.
В настоящее время «Силур» работает, правда, по оценкам рабочих, не более чем на 30% от своих довоенных мощностей. Причина заключается не только в отсутствии заказов или сырья, но в том числе и в том, что значительная часть оборудования была демонтирована и вывезена ещё прежним собственником. Около половины сотрудников предприятия (до войны здесь работали почти 1000 человек, сейчас — 580) заняты различными восстановительными работами. Средняя зарплата на предприятии составляет около 8000 рублей.
Основными покупателями продукции предприятия являются местные шахты — к примеру, 28 тонн канатов отгрузили для макеевской шахты «Северная». В будущем планируют налаживать поставки продукции и в Россию — впрочем, об этих поставках говорят на всех «национализированных» предприятиях, но далеко не на всех их удаётся наладить.
К примеру, по состоянию на начало июня 2017-го года весьма мрачно или, в крайнем случае, туманно выглядели перспективы Донецкого электротехнического завода, производящего шахтные электродвигатели и подобное оборудование. Предприятие благополучно работало до марта 2017-го года, когда там появилась государственная администрация, а Украина ввела транспортную блокаду. В настоящее время завод считается действующим, но это скорее формальность.
«Заказов нет, мы сделали всего 6 пускателей на весь цех, — поясняет наш собеседник. — Но оно стоит у нас, никуда не уходит, всё на месте — двигатели, пускатели». В некоторых цехах люди выходят на работу по два раза в месяц — с соответствующими финансовыми результатами.
И вовсе плачевной является ситуация на Донецком коксохимическом заводе, который прекратил работу 11 декабря 2015-го года. С тех пор единственной «производственной деятельностью», которую вели на предприятии, была разборка и демонтаж оборудования. Причём производилась эта деятельность по указанию прежних, ещё «украинских» собственников завода — холдинга «Метинвест» Рината Ахметова и Вадима Новинского.
В этой ситуации от «национализации» многие работники предприятия ожидали перемен к лучшему. Однако этого не произошло: общий курс на демонтаж мощностей сохранился, только осуществляют его не представители «Метинвеста», а новое республиканское руководство. К тому же зарплата за эту работу сократилась в среднем втрое, в т.ч. за счёт урезания премий и других дополнительных платежей. При этом о перспективах восстановления производства никто даже не заикается.
Один из флагманов промышленности Донбасса — градообразующий Донецкий металлургический завод — остановился после начала транспортной блокады Донбасса активистами в феврале 2017 года. Спустя почти три месяца простоя одну из двух доменных печей запустили, хотя и не без труда: много сил ушло на то, чтобы достать кислород, необходимый для «раздувания» печи. В настоящее время руководство готовится к запуску второй домны.
К слову, на ДМЗ говорят, что в ближайшее время завод будет получать сырьё на давальческой основе, когда поставщик также становится собственником конечного продукта, а завод получает оплату за переработку продукции. Предположительно, партнёром может выступить концерн «Северсталь» богатейшего бизнесмена РФ Алексея Мордашова
Среди других предприятий, возобновивших работу или находящихся в стадии возобновления, можно упомянуть Макеевский и Енакиевский метзаводы. В числе «неудачников», остановившихся без видимых перспектив, находится Харцизский трубный завод, продукция которого России, похоже, не нужна.
«Есть проблемы решаемые, есть проблемы нерешаемые…»
Успешное возобновление работы крупных промышленных предприятий, расположенных на территории ДНР, зависит от целого ряда факторов. В числе наиболее болезненных — вопрос сырья, которое предприятия непризнанной ДНР ранее получали с территории Украины.
К примеру, те же металлургические заводы требуют для своей работы поставок кокса и железорудного концентрата, причём в значительных количествах. Свой кокс в ДНР в принципе производить могут: в Макеевке и Ясиноватой есть коксохомические комбинаты, но их надо загрузить углём.
В целом, промышленности ДНР требуется порядка 5 миллионов коксового угля в год. А собственная добыча такого угля на шахтах ДНР (например, на знаменитой шахте им. Засядько) — около 2,5-3 миллионов тонн. Один из крупнейших поставщиков коксового угля, «Шахтоуправление Покровского», находится в Димитрове (переименован Верховной Радой в Мирноград) — на контролируемой правительственными войсками территории.
С железорудным концентратом ещё сложнее: железную руду на территории непризнанной ДНР не добывают в принципе. Одна надежда — на поставки из России.
«Узкие места», которые нужно закрывать за счёт импорта, возникают в самых неожиданных местах. К примеру, в угольных шахтах используются т.н. шахтные крепи — специальные деревянные конструкции, призванные укреплять ствол шахты. Для их производства нужен лес, а своего леса на Донбассе нет.
Хуже того, некоторые вещи, которые раньше ввозили из Украины, ничем другим заменить нельзя — или, по крайней мере, сделать это крайне сложно. К примеру, постоянным поставщиком запчастей для Старобешевской ТЭС являлся харьковский «Котлотурбпром», сотрудничество с которым сейчас невозможно из-за блокады. В России аналогичные детали не производят: на российских электростанциях такое оборудование не используют.
Старобешевская ТЭС
В теории запчасти может производить таганрогский завод «Красный котельщик», однако в списке стандартной продукции предприятия таких деталей нет, их надо будет заказывать. Сделать-то это можно (правда, уже по российским, более высоким ценам), но выполнение заказа займёт время — по крайней мере, полгода, а то и больше. Плюс, уже изготовленные детали надо ещё доставить и растаможить. И таких проблем — множество. Каждую из них в отдельности вроде бы можно решить, однако все вместе они ставят экономику непризнанной республики в крайне небезопасное положение.
Не многим лучше обстоят дела и со сбытом готовой продукции. В наиболее благоприятной ситуации оказались те, кто раньше был ориентирован на российский рынок, хотя и им приходится нелегко.
Одна из классических проблем, на которую ссылаются практически все наши собеседники, — экспортно-импортные пошлины, которые в отдельных случаях могут достигать 25 и даже 35 процентов. «В вопросах внешней торговли Россия не видит между нами и Украиной никакой разницы», — жалуется один из донецких предпринимателей.
Ещё одна сложность — невозможность участвовать в российских тендерах.
«Напрямую мы не можем участвовать, потому что, допустим, крупный представитель, или любой представитель, относящийся к РосТеху, не будет с нами работать. Нам приходится работать с посредником», — поясняет высокопоставленный менеджер вышеупомянутого «Донецкгорстроя».
И пошлины, и оплата услуг посредников являются факторами, серьёзно удорожающими поставки донецкой продукции на российские предприятия. Но ещё сложнее приходится тем, кто работает на экспорт в третьи страны, — Европу, Азию и т.п.
«Ранее металлургические компании были ориентированы на экспортные позиции. Я знаю как минимум одну австрийскую компанию. Это трейдеры, которые продавали металл, который производился здесь, на неподконтрольной территории, — рассказывает один из крупных донецких управленцев. — Сейчас есть реальный дефицит этого металла, есть клиенты на него, однако брать его без официальных украинских документов ни одна зарубежная компания не возьмётся».
Это действительно серьёзная проблема, однако решить можно и её. «Если сырьё российское — Россия может выдать свой сертификат происхождения. С этим сертификатом продукция теоретически может поехать заграницу. Потребителю в данном случае всё равно, он подходит к этим вопросам чисто формально — ему важна легальная страна происхождения. Это абсолютно рабочий вариант. Однако построение такой схемы требует времени», — поясняет наш собеседник.
Будут ли в ДНР и России заниматься системным решением вышеизложенных и других проблем? Официальные лица утверждают, что да. В частности, внешнее управление многими «национализированными» предприятиями осуществляет компания «Внешторгсервис», зарегистрированная в… Южной Осетии. Принцип прост: Россия признаёт Южную Осетию, Южная Осетия признаёт ДНР и ЛНР. То есть, через Южную Осетию как посредника произведённые в «отдельных районах Донецкой и Луганской» областей товары могут почти легально попадать в Россию — равно как и деньги за них могут попадать из Москвы или Ростова в Донецк. Данная схема работала уже и раньше, однако после «национализации» и при участии «Внешторгсервиса» она, похоже, приобретает совершенно иные масштабы.
Однако вопрос заключается в том, какая часть прибыли от торговли с Россией будет попадать на предприятия Донбасса, а какая будет оседать на счетах «Внешторгсервиса» и его загадочных собственников?
Вместо послесловия
«Когда в 90-е всё рухнуло, самым страшным было нарушение устоявшихся экономических связей. То же самое происходит и сегодня, а ведь большинство наших заводов были заточены под конкретные цепочки поставок», — поясняет один из наших собеседников, проработавший много лет на руководящих постах различных крупных промышленных предприятиях.
По оценкам одного из наших собеседников, наладить работу в новых условиях с минимальными трудностями смогут 20-30% предприятий Донбасса. Ещё 50-60% смогут найти место в новых условиях, хотя, возможно, и с некоторыми потерями. А для примерно 20% предприятий в нынешних условиях банально нет будущего, и их ждёт либо закрытие, либо радикальная смена сферы деятельности. Однако для последнего нужны инвестиции, а в условиях продолжающихся военных действий ожидать их притока в значительных количествах затруднительно.
Конечно, 90-е Донбасс с грехом пополам пережил: вместо разорванных цепочек поставок выстроились новые, донбасские предприятия освоили новые рынки и тому подобное. Справившись с периодом жестокого кризиса, Донбасс стал одним из наиболее процветающих в экономическом отношении регионов Украины.
Правда, пережили «смутное время» далеко не все. Так, похоже, будет и сегодня.
Оценили 22 человека
24 кармы