Американские средства массовой информации полностью сосредоточились на «твиттеровской баталии» между президентом США и отцом баскетболиста из колледжа, которого освободили из китайской тюрьмы после личной встречи Дональда Трампа с руководителем КНР Си Цзиньпином. А в это время на даче Владимира Путина в Сочи решается геополитическая судьба Ближнего Востока.
Во-первых, сирийский руководитель Башар Аль Асад в начале этой недели нанес Путину неожиданный визит и поблагодарил его за российскую помощь, а также пообещал полное содействие усилиям России по урегулированию в Сирии. При этом Асад прекрасно понимал, что его отставка не входит в число предварительных условий. Затем Путин позвонил королю Саудовской Аравии Сальману, чтобы проинформировать его о ходе этих дискуссий, а также узнать о саудовских усилиях по внесению изменений в состав руководства сирийской оппозиции, которые предпринимаются, чтобы устранить, или, по крайней мере, отодвинуть на вторые роли самых яростных противников компромиссов с Асадом. И наконец, в Сочи прибыли президенты Ирана и Турции, чтобы провести трехстороннюю встречу с Путиным и обсудить переходный процесс в Сирии. Да, Путин позвонил Трампу и проинформировал Белый дом о состоявшихся переговорах. Однако смысл этого звонка можно было распознать безошибочно: Москва информировала Вашингтон в качестве жеста доброй воли, но при этом не искала американских указаний и разрешений, и даже не хотела, чтобы американцы участвовали в данном процессе.
Реакция в США обычно бывает предсказуема и трехвариантна. Первый вариант строится по принципу «Если хотят, пусть сами решают эту проблему». Такой подход основан на лозунге «Америка прежде всего». Второй вариант — это прогноз о том, что Россия все равно не добьется успеха. Сторонники этого подхода утверждают, что Соединенным Штатам не о чем беспокоиться, потому что Москва все равно не справится со своими задачами. Есть и третий вариант. Это морализаторские осуждения любых сделок и компромиссов с дамасским палачом. Общее во всех этих подходах то, что Соединенные Штаты не желают активно и серьезно участвовать в сирийском эндшпиле, предпочитая маячить на обочине процесса. Но здесь гораздо важнее другое. Те силы, на которые Америка в прошлом полагалась при проведении своей политики, меняют свои подходы, а параллельно с этим и своих союзников.
Пять лет назад мы с Рэем Такейхом (Ray Takeyh) на страницах этого издания рассказали о преобладающих закономерностях американских интервенций в разных странах мира. Сначала Соединенные Штаты, используя свою техническую, логистическую и авиационную мощь, оказывают поддержку ставленникам, действующим на местах. В Сирии Соединенные Штаты обратились к двум своим главным союзникам, таким как Турция и Саудовская Аравия, попросив их поддержать и оказать помощь анти-асадовской оппозиции. Кроме того, они сделали ставку на курдов, проживающих в этом регионе, которые стали основой вооруженных отрядов, сражающихся против «Исламского государства». Однако сегодня уже никто из этих союзников не верит заверениям Вашингтона. Все они обращают взоры на Москву, ожидая, что она предложит какую-то альтернативу, а также посредничество и протекцию при заключении сделок.
Конечно, усилия России могут еще потерпеть неудачу, и ее противники в США совершенно правы, когда указывают на многочисленные вызовы и препятствия. Но Россия все равно выиграет от своих попыток. Намного важнее то, что сочинский саммит подтверждает факт формирования новой расстановки сил в ближневосточном регионе.
Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган теперь регулярно проводит встречи с Путиным один на один, причем с ним он встречается гораздо чаще, чем со своими номинальными союзниками из Европы и США. Эрдоган полностью изменил свою позицию. Теперь он уже не считает, что Турция должна противодействовать российской экспансии и укреплению власти Москвы в восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, что она делает в ущерб западным союзникам Анкары. В чем причина? Эрдоган полагает, что эти западные союзники не учитывают интересы Турции. Так почему бы не договориться с Кремлем, если это приносит больше выгод и результатов? По этой причине Эрдоган отказался от давней турецкой враждебности в отношении России и от стремления сдерживать московские амбиции, решив, что Анкаре и Москве лучше сотрудничать в общих интересах.
Кроме того, с какой стати Турция должна нести основную нагрузку в деле изоляции Ирана и конфронтации с этой страной? Почему бы ей не сесть с иранцами за стол переговоров и не достичь некоей договоренности на основе взаимных компромиссов и с учетом турецких и иранских интересов вместо того, чтобы сохранять конфронтационный подход к Тегерану? А для Хасана Роухани трехсторонний формат, а также появление транспортного коридора «север-юг» является гарантией того, что Иран больше никогда не попадет в политическую и экономическую изоляцию.
Для Путина это новое сближение с двумя крупными региональными державами, которые издавна являлись геополитическими противниками России, стало важным испытанием и проверкой его подхода к международным делам. Для него это не победная песнь взаимосвязанного будущего, а возврат к классической политике 19-го века с ее сферами влияния. В Сирии уже достигнут определенный успех, потому что в некоторых регионах соблюдается прекращение огня, и действуют зоны деконфликтизации. А если можно добиться прогресса в вопросе сирийского урегулирования без активного участия США, то почему бы не использовать такой трехсторонний формат и для решения других вопросов, начиная с проблемы курдов и кончая замороженным конфликтом между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе? Путин как бы подсказывает Эрдогану (Роухани в таких подсказках уже не нуждается), что для достижения успеха им не нужен Запад и конкретно Соединенные Штаты Америки.
Что надеется получить от всего этого Россия? Это не просто погоня за дипломатической славой и престижем. Российские доводы в адрес Анкары и Тегерана заключаются в том, что черноморский и каспийский регионы не нуждаются в американском присутствии и вмешательстве. Важнейшим геополитическим достижением Путина является то, что благодаря его усилиям Турция, которая в прошлом выполняла функции барьера на пути расширения российского влияния, действуя по указке западного альянса, сегодня стала эффективным нейтральным игроком. Наращивая усилия в этом направлении, Москва в дальнейшем попытается выработать новые правила игры для Ближнего Востока, став в этой игре незаменимым судьей. Но если Россия будет играть такую роль, необходимо отказаться от любых попыток изолировать эту страну и оказать на нее давление. Среди прочего, следует отменить действующие сегодня санкции. В итоге Кремль не просто заслужит громкую похвалу за свою эффективную дипломатию, но и создаст силы, заинтересованные в статусе России как великой мировой державы.
А если Россия сумеет доказать, что ее модель переговорного торга и сделок дает результаты, можно смело предположить, что Путин попытается повторить свой успех в Восточной Азии.
Николас Гвоздев — профессор кафедры экономической географии и национальной безопасности Военно-морского колледжа США, и пишущий редактор National Interest.
Оригинал публикации: How the Middle East Became Russia's Game, Not America's
Опубликовано 22/11/2017
Оценили 7 человек
6 кармы