Млечный Путь

Приходит время вспоминать. Не жить мечтами, а вспоминать прожитое.

Нет-нет, никакого упадочничества, мне по-прежнему есть "куда жить".

Но...

Прожитое не всегда равно нажитому.

И где оно, мерило Вечного и суетного, необходимого и достаточного? Где грань между тем, как хотелось и как получилось?

Иногда бывает, не спится среди ночи. Бродит в прошлом ночами память.

В прошлом люди, события, переживания - мы становимся с годами не просто мудрее, а выше. Выше суеты и хлеба насущного, выше мелкой возни и липкой грязи.

Мы даем оценку себе и примиряем себя  же с собственной жизнью.

Ведь, в сущности, слова "жизнь удалась" - это не черная икра поверх красной, а нечто совсем иное. Честное. Чистое. И беспристрастное.

Иногда память выкидывает кульбиты, вытаскивая из подсознания, из глубины лица, истории, стертые эмоции. Зачем? Кто же знает.

Перед этим человеком я ни в чём не виновата. А потому воспоминание о нём просто имеет право прозвучать.

Несколько лет детства прошли в провинциальном городке у бабушки и деда. Я жила с ними долго, восемь лет и они сделали мою судьбу. Я думаю.

По соседству жили разного возраста дети,  общались и дружили, ходили на речку и играли в прятки, бегали под летними дождями по лужам.

Подростками, уже на велосипедах ездили на реку, отношения начинали строить, робкие и наивные.

Жили, в общем.

После восьмого или девятого класса приехала на каникулы - к тому времени я уже жила с родителями и лето проводила у бабули и деда - мальчишки уже не мальчишки, а парни, девчонки похорошели и расцвели.

Беззаботное и счастливое время.

У соседей, живущих на другой стороне улицы был сын. Серёжка Николаев его звали. Мальчишки дразнили его обидным словом, в общем, недалёким считали и глуповатым. Взрослые за глаза называли - Серёга глупОй. Мне он казался нормальным, просто очень тихим был и не общительным.

И вот нам по пятнадцать лет. Однажды августовским днём он постучал к нам в дверь, вызвал меня на крылечко и пригласил в парк, на танцы.

Отказаться было неловко, потому что Серёжка не обидел ни одной мухи за свои шестнадцать лет. Да и на танцы хотелось. И пойти всё-равно не с кем. На соседней улице парни совсем взрослые - бабушка не отпустит. Согласилась.

Колесо обозрения, газировка за три копейки,  на открытой веранде мороженое  в  стальной креманке, посыпанное орехом и шоколадной крошкой. Неожиданное умение Серёжи ухаживать за девушкой. В мелочах он оказался на две головы выше дурачков, которые дразнили его.

На танцплощадке я отрывалась. Серега топтался рядом, смущаясь своей неловкостью и откровенно любовался, как я порхаю. А я светилась от музыки, настроения, возможности быть собой.

И он говорил мне комплименты. Не смущаясь, как многие в этом возрасте. Как взрослый, в общем.

А потом мы шли домой. Пешком. По темным улочкам маленького городка, вдоль частных домов, по огромному скверу в центре, где зажглись фонари и опять по темным улочкам.

Над нами было августовское сине-черное небо, вокруг ни души, фонари не горят.

Конечно, поцеловаться очень хотелось.

А Сережка остановился, повернул меня к себе лицом и сказал: "Подними голову наверх, смотри, как ярко светят звезды, и виден Млечный Путь". И мы стояли приобнявшись, смотрели на скопление звезд, дышали тихо и молчали.

Мы молчали о счастье, которое уже было рядом с нами, о любви, которой обоим хотелось, но её еще не было в нас, о том красивом и далеком мире, который будит в нас тоску, когда мы смотрим на звезды в темном небе. Мы взрослели.

А потом он поцеловал меня в макушку.

Лето кончилось. Я уехала.

А когда приехала через несколько лет снова, то узнала, что Сережу забрали в армию, а оттуда привезли в гробу. Он был у родителей единственным, рожденным уже в немолодые их годы. Был.

А в моей жизни остался единственным воспоминанием.

Какими яркими могут быть эти воспоминания, если в них есть звёздное небо.